Между разумом и сердцем (гет)

Роберт перестал рвать письмо и посмотрел на брата. Тот выглядел очень плохо, по лицу и телу струился пот, а грязные серые штаны были влажными. Мортис облокотился плечом о дверной косяк — так было немного проще стоять — и посмотрел на лежащего на диване ребёнка. С мальчиком он не сильно общался, видя, что ребёнок немного его побаивается, и Денис тоже не лез к нему.

— А что ты сделаешь? Мне просто интересно! — Роберт снова скомкал письмо, кинул его на пол и встал с дивана. Подошёл к своему брату. — Братик, любимый братик. Я вижу, что этот дебил Гончаров пляшет теперь под твою дудку и кошмарит теперь нормальных людей. Почему он не привязал тебя наручниками?! Почему мой сынок вынужден спать в коридоре, когда ты расположился в тёплом и уютном кабинете этой старой карги?

— Какое ты имеешь право читать письмо, адресованное ребёнку? — голос холодный и жёсткий.

— В этом письме нет ничего важного, оно не несёт никакой смысловой нагрузки, — пожал плечами мужчина и затоптал письмо, а потом поднял его.

Мортис молчал. Он старался сосредоточиться, но отвлекался на боль и слабость. А ещё было страшно от понимания, что сейчас Роберт может убить его. Может, пусть так и будет? Может, перестать бороться? Кому он нужен? Его все боятся, никто не будет его оплакивать. Или... будут? Эта девушка, следователь... она позаботилась о нём.

— Думаешь, тебе кто-то поможет?! — Роберт ухмыльнулся и подошёл ближе к своему брату. — Что ты сделаешь?!

На кровати зашевелился Денис. Он что-то простонал и широко распахнул глаза, проснувшись от кошмарного сна. Успокоительное перестало действовать, и он снова оказался во власти этой жуткой реальности. Осмотревшись, он увидел разговаривающих на повышенных тонах папу и брата. Увидел, как папа ударил дядю кулаком в живот, тот согнулся, и папа сунул ему в рот какой-то комок бумаги.

— Папа? — спросил Денис, садясь на кровати и всхлипывая от боли во всём теле.

* * *

Прибежав домой, Дмитрий увидел, что Вике очень плохо, она была вся зелёная, Паша валялся на диване, а Женя помогала девочке. Увидев папу, Вика подбежала к нему и расплакалась на его плече. Женя сказала, что по симптомам очень похоже на кишечную инфекцию, нужна помощь врача. У Паши была сильнейшая головная боль и носовое кровотечение. Дмитрий смачно выругался и отправил дочь одеваться, а сам вышел на крыльцо и закурил. Женя подошла к нему и забрала сигарету. Это была последняя. Мужчина достал телефон и включил видео, которое прислал Роберт.

— Твою мать! — крикнул Дмитрий после просмотра. — Получается, этот ублюдок всё прекрасно знал и ввёл меня в заблуждение. Дерьмо! Жень, я в полном дерьме!

— Дмитрий Витальевич, — девушка погладила его по напряжённой руке, — успокойтесь, пожалуйста...

— Успокоиться?! Ты мне предлагаешь успокоиться?! Этот ублюдок обвёл всех вокруг пальца, поглумился над нами, а сейчас строит из себя больного, которому нужна помощь! Почему я не пристрелил его сразу?! Что теперь делать?

Пока Дмитрий ругался, девушка попросила Пашу заварить крепкий чай с мелиссой и вернулась на крыльцо. Мужчина отпил немного чаю и помассировал виски пальцами. Посмотрел на девушку и рассказал ей о том, что случилось после того, как она ушла из медблока.

— А потом пришёл Роберт. Я решил сходить в дом и принести Денису одежду. Но мне позвонила ты. Я оставил Надежду Викторовну и этого неадеквата! А если с тётей Надей опять что-то произойдёт?

Дмитрий рассказал о разговоре с ней и снова сделал глоток остывающего чая. Девушка предложила ему отвести в медблок дочку, а сама захотела осмотреть дом. Для разрешения была нужна подпись Дмитрия. Когда Вика и Паша собрались, а Дмитрий допил чай, девушка отправилась к дому Роберта Даниловича. Пробралась на территорию и пошла к огромному особняку, озираясь по сторонам, боясь услышать собак. Но территория была пустой, и девушка беспрепятственно подошла к входной двери. Пломбы не было, только приклеен узкий лист бумаги с круглой печатью органов, личной подписью Гончарова и датой опечатывания. Целостность была нарушена, и девушка покачала головой. Открыла дверь и проникла в прихожую. Сняла ботинки и включила фонарик на телефоне. Было темно, и она осмотрелась. Подошла к лестнице и посмотрела на очерченный силуэт женщины, упавшей с балюстрады второго этажа. Посветила фонариком и увидела стоящую около стены стремянку, посветила на стену и увидела торчащий провод. Встала на стремянку и рассмотрела место, где крепилась камера. Судя по всему, она была достаточно маленького размера, раз её позавчера никто не заметил. Она была явно не из тех, которые вешают в магазинах или кабинетах ее родного Следственного комитета. Такую бы не заметил только слепой, хотя там было не до обзора камер. К тому же в этой стороне не было пулевых отверстий. Но надо будет сказать Дмитрию, чтобы потом криминалистам втык сделали.

Оставшись стоять на стремянке, девушка посмотрела на лестницу и включила запись с камеры. Определила положение камеры и стала смотреть запись. К сожалению, камера была установлена чуть ниже уровня балкончика, на котором развивалась трагедия, и снимала только ноги. Вот появляется женщина, она держит пару мужских ботинок, потом по лестнице кто-то поднимается, и через какое-то время появляется третий человек. Женя промотала запись назад, пожалела, что нет ноутбука, и остановила запись. Увеличила картинку и вгляделась в какое-то непонятное пятно. То ли тень, то ли силуэт. Встрепенувшись и поморщившись, она слезла со стремянки и поднялась по лестнице, осматривая следы.

Поднявшись на второй этаж, она посмотрела на длинный коридор с дверью в конце и нахмурилась. По бокам было несколько дверей, и одна приоткрыта. Любопытный нос сразу проник туда. Это была спальня Роберта и его жены. Платья валялись на кровати и грязном полу, покрывало было смято, подушка лежала неаккуратно. Девушка вздохнула, осмотрела комнату и вышла обратно в коридор. Подошла к торцевой двери и повернулась. Луч фонаря осветил висевшую на стене картину, кажется, это был портрет какого-то американца, и девушка снова открыла скрин видео. Видневшаяся тень в проёме не давала ей покоя, и Женя открыла дверь и вошла в комнату.

Взгляд скользит по комнате, спотыкается о предметы интерьера, освещаемые фонариком. Небольшой комод, с тремя ящиками, белого цвета, на ножках. Широкая кровать, застеленная мягким пушистым покрывалом, была помята. С одной стороны от кровати стоит небольшой шкаф для одежды, одна дверца которого открыта, а какие-то вещи валяются на полу. Девушка нахмурилась.

Продолжая обводить взглядом комнату, она наткнулась на письменный стол, на котором аккуратно лежала стопка листов, мобильный телефон, какие-то книги с тетрадями. И всё бы ничего, вот только мобильный телефон показался уж слишком знакомым девушке. С длинной линией разлома, тянущейся вдоль всего экрана и мелкими трещинками наверху. Девушка вспомнила, что во время единственного чаепития у Грея, мальчик показывал телефон с такой же трещиной. Значит, это телефон мальчишки, но это показалось Жене весьма странным. Почему Денис не взял его с собой на экскурсию? Сейчас без телефона как будто совсем нет жизни, и некоторые даже каждый свой шаг фотографируют. Тут явно что-то не так. Она прекрасно знала, что ребёнок просто не мог забыть телефон.

Внимательно осмотревшись, девушка заметила, что постель заправлена очень неаккуратно, как будто второпях. На ковре были грязные следы. Под столом лежали рюкзак, мешок для обуви, а рядом со столом стоял маленький чемодан на колёсиках. В углу стояла детская палатка, и девушка заглянула в неё, но ничего не обнаружила и нахмурилась. Взяв мешок для обуви, она варварски покопалась в комоде и шкафу и убрала в мешок одежду, чтобы ребенку было во что переодеться. Как сказал Дмитрий, рубашка и брюки пришли в негодность.

В комнате было вроде всё аккуратно и чисто, только выделялись следы от ботинок на ковре, смятая постель с неаккуратно накинутым с одной стороны одеялом, мобильный телефон, лежащий на стене, и тень или силуэт человека на скриншоте. Девушка подошла к двери, слегка приоткрыла её и заглянула в щёлку. Как она и предполагала, из комнаты был прекрасно виден балкончик и лестница. Может быть, Денис видел что-то?

Продолжив тщательный и неторопливый осмотр комнаты, девушка обратила внимание на то, что стул стоял криво, а листы бумаги явно хранили в себе что-то. Телефон мальчишки лежал слишком аккуратно, и листы лежали аккуратно. В деревянном сборном органайзере стояли ручки и карандаши, и Женя посветила фонариком на лист и увидела очертания букв. Взяла карандаш и заштриховала область, чтобы увидеть слова. Заштриховав в самом начале, она увидела слово "сынок" и поняла, что это что-то писала женщина. Поморщилась и забрала лист, положила в мешок с одеждой. Больше в темноте найти что-либо не получилось, и явных доказательств того, что в комнате кто-то был именно в момент убийства, не было. Возможно, Денис, если и был, прочитал письмо мамы, быстро собрался, оставив бардак, и убежал из дома. Такое тоже может быть, скорее всего, именно так всё и было.

Подойдя к двери, она остановилась и нахмурилась. Показалось что-то странное, и она посветила фонариком на ковёр и остановилась на более светлом пятнышке размером с куриное яйцо. Сделала фото и присела на корточки. Пятно высохло, но цвет уже был другой. Слёз наплакать столько вряд ли можно. Потрогала его и понюхала пальцы. Сохранился неприятный запах, и она вздохнула. Снова посмотрела на дверь и выглянула в щёлку. Судя по всему, Денис был свидетелем убийства матери и сильно испугался. Вздохнув, девушка повесила мешок на своё плечо и вышла из комнаты. Спустилась вниз и прошлась по помещениям. Увидела столовую, в которой всё осталось так же, как было в тот день, когда она была тут. Вот только один стул, на котором сидел глава семейства, был сдвинут, как будто его задели. Из столовой вели две двери — на кухню и на улицу. Это был запасной выход, и девушка, пройдя через центральный вход к запасному, увидела, что печать сорвана. На земле под крышей виднелись размытые следы от шин. У Дениса был велосипед, но сейчас его не было. Вряд ли кому-то нужен был велосипед. Если этот кто-то не был свидетелем того, чего видеть не стоило.

Нужно идти в медблок, и девушка, закрыв все двери, покинула территорию. Направилась к Мортису и его брату, рассматривая видео и думая, что же всё это значит. Если Мортис сказал, что он повесил камеру, то это может означать, что он не виновен. По крайней мере, в этом убийстве. Ну или он действительно обвёл всех вокруг пальца, а сейчас просто смеётся над ними. Но зачем он тогда приводил её в чувство, пострадав от проникновения в медблок, ведь у него была возможность сбежать. Или он понимает, что с такими серьёзными ранами не выживет и поэтому хочет получить помощь? Может, Дмитрий был прав, приковывая его наручниками к бортику кровати?

* * *

— Папа? Ты что делаешь? — Испуганно спросил мальчик, садясь на кровати и дрожа от холода и страха всем телом.

— Я убью тебя! — крикнул Роберт, не обращая на сына внимания. — Убью тебя, ублюдок! Ты мне ответишь за всё!

Он кричал, голос его срывался, и Денис испуганно вжимал голову в плечи, а в груди пульсировала мысль о быстром побеге. Неважно, куда, но главное убежать отсюда. Не видеть папу таким, не видеть холодный цепкий взгляд дяди. Не видеть ничего, просто бежать. Найти деньги, украсть что-то, побежать к Лютику и умолять дать ему дозу. Потому что реальность страшная, а в мире забвения так хорошо. Здесь нет мамы, больше никогда не будет её объятий, иногда надоедливых, не будет ее вздохов, когда приходилось стирать грязную одежду или когда она заставляла его пойти помыться. Не будет ничего, к чему он привык, и от этого страшно, больно, невыносимо. Так хочется прижаться к её рукам, сказать, что любит её.

Папа и дядя дрались, и мальчик вздрогнул. Было страшно, и он попросил их остановиться, но его не услышали. Мортис оттолкнул папу, и от отлетел к дивану и упал на сына, который не успел отодвинуться. Мальчик поморщился от боли и с непониманием в глазах посмотрел на отца. Роберт встал с дивана и снова набросился на Мортиса, но тот сжал его горло своей рукой.

— Отпусти его! — послышался голос Дмитрия.

Мортис ухмыльнулся и убрал руку с шеи брата. Роберт накинулся на него с кулаками и повалил его на пол. Дмитрию и подоспевшему Павлу с трудом удалось оттащить разъярённого хозяина рыбного завода от брата.

— Мать вашу, что тут происходит?! — рявкнул Дмитрий, посмотрев на мужчин.

— Это я хочу у вас спросить, Гончаров! — взвизгнул Роберт, вставая. — Какого хрена этот ублюдок всё ещё на свободе?! Какого хрена Вы, Гончаров, не уничтожили его? Этот мудила только что чуть не убил меня!

— Я попрошу при детях выражаться без нецензурной лексики, Грей! — прошипел Дмитрий.

— Да вы, Гончаров! Вы знаете, что я с вами сделаю?! Я вас в порошок сотру! — рявкнул Роберт. — Где эта старая карга?! Она оставила опасного преступника одного, наедине со мной и моим сыном! Я напишу на неё жалобу!

Роберт был неадекватен, чего нельзя сказать о Мортисе. Тот сохранял спокойствие, и глаза его выражали холод. Он лежал на полу, с разбитым в кровь бледным лицом. Дмитрий вздохнул и посмотрел на еще одного участника этой драки. Денис лежал на диване и, кажется, был без сознания. Взяв наручники, он сковал ими руки Мортиса.

— Браво, Гончаров! Тупой коп смог наконец-то что-то сделать! Вы, оказывается, не такой ссыкун, как я думал раньше! Я надеюсь, что эта мразь сейчас отправится в тюрьму, и с судом не будет никаких проблем. Я вам предоставил запись, где эта тварь убивает мою дорогую Настеньку!

Дмитрий увидел, что мальчик дёрнулся и открыл глаза. Посмотрев на папу, он вздрогнул и опустил голову.

— Роберт Данилович, — как можно более спокойно сказал Дмитрий, — успокойтесь, пожалуйста. Ваш сын сейчас нуждается в вас. Вы можете жаловаться куда хотите и сколько вам вздумается, но ваш сын сейчас должен быть в приоритете. Позаботьтесь о нём.

Роберт посмотрел на сына и подошёл к нему. Рукой нежно поднял его голову за подбородок, и заглянул в полные страха глаза ребёнка. Денис сглотнул и, посмотрев на Дмитрия, вздрогнул. А потом посмотрел на Мортиса, который пытался встать. Почему-то стало страшно, и он отстранился от отца и вжался в спинку дивана.

— Ублюдок! — Роберт бросился на своего брата и ударил его кулаком в раненое плечо. Когда Мортис завыл от боли и упал на колени, он ногой ударил его в живот, и тот завалился на бок.

Дмитрий оттащил Роберта от брата.

— Вы ответите за всё, Гончаров! Вы, и эта старая карга! Отпустите меня!

— Идите успокойтесь, Роберт Данилович! Вам старая карга, как вы изволите выражаться, может выписать успокоительное.

— Да вы... — Роберт вырвался из хватки Дмитрия и ударил его в нос. Потом пнул брата и покинул медблок.