Поэзия убийства (гет)

— Что случилось с вашим пальцем?

В неестественно ярком свете допросной комнаты Флер выглядит как всегда идеально. Ни один волосок не выбился из ее прически во время погони. В то время как Грейнджер напоминает всклокоченного авгурея возле кормушки. Дьявольская несправедливость.

— А разве мы не должны дождаться моего защитника, прежде чем я начну давать показания?

Скабиор вальяжно располагается на стуле. Кажется, его не смущают ни наложенное на запястья заклинание, удерживающее их на столе, ни двое авроров и Малфой, сидящие напротив.

— Визенгамот чрезвычайно перегружен, как и Аврорат, — Грейнджер решает придерживаться линии хорошего аврора. Чутье подсказывает, что ни Флер, ни Малфой очевидно не привыкли к подобному сценарию. — Бесплатный защитник, которого вам предоставили, уже в пути, но мы можем просидеть не один час в ожидании.

— Я никуда не тороплюсь, — Скабиор сверлит ее глазами, словно свой первый выпуск «PlayWitch» на заре пубертата.

— А мы торопимся, — тон Флер выдает нетерпение.

— Могу я вам предложить чай, кофе, сыворотку правды? — уверенно гнет линию Грейнджер. — Хочу лишь напомнить, если нам придется прибегнуть к сыворотке, это будет расценено как препятствие ходу следствия, и в этом случае вы автоматически лишитесь возможности на смягчение приговора, уменьшение срока, досрочное освобождение и другие послабления от Министерства. А учитывая, что вы и так без году неделя на УДО…

— Ладно, ладно, — Скабиор вскидывает ладони: одну целую и одну с ворохом бинтов на месте мизинца. — Я все расскажу.

— Начнем с пальца, — кончиком маггловской авторучки Грейнджер указывает на культю, чтобы подозреваемый не начал чересчур издалека.

— Зашел я как-то в Лютный. Искал… А неважно, что я искал. А наткнулся на парня. Слово за слово, и он говорит мне: «Нужен палец за большие деньги. Есть кто на примете?»

— И каковы большие деньги за мизинец? — уточняет Флер, не отрывая взгляда от протокола задержания.

— Пять сотен галеонов, — Скабиор важно растопыривает здоровую пятерню в подтверждение словам.

— Похоже, хорошая сделка, — подкалывает его Малфой.

И его сложно винить. За победу в Турнире Трех Волшебников четырнадцатилетним соплякам и то дают вдвое больше.

— За почку вы получили бы меньше, — оскорбляется Скабиор. — Поэтому я сразу и ответил ему, что не нужно никого искать.

— Вы отдали ему палец. Что еще он хотел? — подгоняет Флер.

— Он хотел, чтобы я был ранее осужден за тяжкое преступление и на днях условно освобожден. А вы должны были испытать унижение от фальшивого ареста. Он сказал, — Скабиор подается вперед и нахально ухмыляется, — что придет аврор Гермиона Грейнджер и, возможно, применит силу. Но не упомянул красавчика с оглушающим заклинанием.

Скабиор шарит по ее телу голодным взглядом и нагло облизывается. Вероятно, ожидает, что она начнет нервничать, дергаться и в конечном итоге выйдет из себя. Но годы оперативной работы с подобного рода шушерой, плюс сотрудничество с Малфоем, сделали Грейнджер толстокожей к разного рода провокациям. Во всяком случае, лицо она держать научилась, а для остального есть тренировочные манекены и кот-полуниззл, готовый выслушать ее стенания.

— Весьма польщен, но боюсь, этому не бывать, — говорит Малфой, перетягивая внимание на себя.

Закусив губу, Скабиор отрывается от мысленной попытки раздеть Грейнджер и в замешательстве смотрит на Малфоя.

— Ты, я, — Малфой небрежно указывает пальцем, — мы не созданы друг для друга. Может, я был бы более благосклонен после того, как ты примешь душ, — он слегка щурится, изображая задумчивость, — но не уверен.

Глаза Скабиора расширяются, но уже через мгновение он издает едкий смешок, видимо, вспоминая, кто сегодня выйдет из этой комнаты в действительности победителем:

— А ты хорош.

— Так заказчик предупредил вас, что оставит отпечаток на месте преступления? — Грейнджер старается звучать максимально равнодушно, хоть запоздалое осознание того, что этот арест вновь отбрасывает их на два шага назад, и выбивает почву у нее из-под ног. Скабиор отрывается от Малфоя и улыбается еще шире, упиваясь моментом. Грейнджер начинает мутить.

— И поэтому, конечно, у вас есть алиби, — Флер откладывает бумаги и разочарованно откидывается на спинку стула.

— Я сижу на своем любимом стуле в трактире «Кабанья голова» каждый вечер до самого закрытия с тех пор, как этот человек лишил меня пальца.

Грейнджер всего на секунду позволяет себе прикрыть глаза, потому что больше не в силах вынести самодовольную ухмылку Скабиора, смакующего триумф.

— Это он? — Флер выуживает из стопки колдопрофиль и придвигает под нос подозреваемому, слегка постукивая по матовой поверхности аккуратным ногтем.

— Не уверен, — Скабиор отвечает, глядя ей прямо в глаза, демонстративно игнорируя профиль, — не рассмотрел. На нем была мантия с капюшоном.

Это тупик. Каждый по ее сторону сейчас думает, каким образом можно вытащить хоть мало-мальски существенную информацию. За какую ниточку зацепиться? Взгляд Гермионы падает на руки Скабиора, а точнее, на один конкретный палец. Есть в его культе что-то неуловимо неправильное.

Она невольно вспоминает свои последние беззаботные летние каникулы на шестом курсе и заезд с отцом на горных велосипедах. Он не справился с управлением и, чудом уцелев после падения, пропахал весь каменистый склон до самого подножия. Перепугалась она тогда знатно, ведь без палочки до ближайшего медицинского пункта пришлось добираться своим ходом. Отец сильно рассек предплечье, и к тому моменту, как их принял врач, футболка, которой Гермиона перевязала его руку, вся пропиталась кровью. Она до сих пор прекрасно помнит медицинскую повязку, с которой отец ходил несколько недель, категорически отказываясь жульничать с природой.

Магические и маггловские, по своей сути повязки похожи: накладываются плотно, но достаточно тонко, чтобы раневая поверхность дышала. Палец же Скабиора напоминает маракас: культя практически скрыта бинтами, которые намотаны в безумное количество слоев. Вдобавок бинты покрыты грязью и коричневой запекшейся кровью, что противоречит всем санитарным нормам и понятиям асептики и антисептики.

Сколько прошло дней? Явно больше двух, а повязку следовало менять ежедневно. Если же у Скабиора был бадьян, то зачем вообще этот цирк, рана бы затянулась к вечеру того же дня.

— Кто перевязал ваш палец? — наконец спрашивает Гермиона.

— Он, — Скабиор многозначительно играет бровями и довольно улыбается, протягивая вперед запястья. — Сказал, вы заметите.

Грейнджер, недолго думая, тянется к бинтам, но не успевает даже коснуться ткани, как Скабиор отдергивает свою ладонь:

— Будьте нежнее со мной, Гермиона, — ее обдает противное сладковатое дыхание и не менее тошнотворная улыбка.

Грейнджер придвигает его руку и решительно подцепляет край бинта, начиная слой за слоем раскручивать ткань.

— Здесь числа, — еще оборот и еще, круг за кругом. Этот серпантин никак не заканчивается. Вся внутренняя поверхность бинта похожа на стенограмму, состоящую из одних цифр, расположенных парами в два ряда.

— Возможно это шифр, — говорит оживившийся Малфой, внимательно наблюдая за ее действиями.

Шифр. Больной ублюдок все просчитал и опять оказался на два шага впереди.

Грейнджер подхватывает ворох бинтов и решительно идет на выход. Большего они здесь не добьются, в ее руках именно то, ради чего убийца и привлек стороннее лицо.

— Ну что? — хором спрашивают Нотт и Поттер, все это время ожидавшие за дверью допросной.

— А как же поцелуй на прощание? — из кабинета доносится голос Скабиора и его хриплый смех.

— Могу организовать тебе поцелуй дементора, — осаживает его Малфой и захлопывает дверь. — Может, помаринуем его часок-другой в воспитательных целях?

Гермиона устало вздыхает и дает инструкции:

— Отпустите его и верните личные вещи, — она трясет кучей бинтов перед носами напарников. — Встретимся в переговорке.

Возмущенные Гарри и Тео буквально загоняют Малфоя в угол, требуя подробностей.

Гермиона подобно вихрю врывается в штаб и деловито обходит рунную матрицу в поисках необходимого символа. Властелин Анри подрывается с рабочего места слишком поздно, когда Гермиона уже кладет бинты в чашу и кончиком палочки выводит в воздухе руну.

— Что вы делаете? — задыхается от возмущения француз, но не осмеливается выхватить палочку или обезоружить Грейнджер заклинанием.

— А на что похоже?

Сфера вздрагивает, пробуждаясь, и множество искрящихся осколков приходят в движение, постепенно складываясь в цифры, перенесенные с поверхности бинта.

— У нас так не принято, — Анри явно обижен, но действия Грейнджер не наносят ущерба его дражайшей матрице.

Гермиона гасит вспыхнувший интерес и чувство восторга от удачного взаимодействия с новой французской игрушкой и все смотрит на цифры, которые висят в воздухе без каких-либо изменений. Комната вновь постепенно заполняется голубыми мантиями.

— Ну и? — Грейнджер с вызовом смотрит на Флер, постукивая носком ботинка.

— Что «и»? — та подражает интонации Гермионы, чудом не скатываясь в низкопробную пародию.

— Что дальше? — Грейнджер всплескивает руками. Нет, эти французы оказывают на нее определенно негативное влияние. — Как эта ваша штука работает? Где хоть какой-то результат?

— Нужно проявить терпение, — по-снобски заявляет Анри, вздернув нос. — Анализ уже идет.

Гермиона не знает тонкостей деления на факультеты в Шармбатоне, но уверена — попади Анри в Хогвартс, его место было бы определенно на Слизерине.

Границы сферы становятся все более четкими, она слабо раздувается и опадает в своем собственном ритме, будто имитируя дыхание или биение сердца.

— Отрубленные пальцы, секретные шифры — мы словно оказались в каком-то маггловском детективе, — с жаром восклицает Гарри, появляясь в дверях вместе с Малфоем, когда Гермиона практически под корень сгрызла ноготь на большом пальце от волнения.

— А что, неплохая идея, — весело отзывается Тео, идущий позади. — Локхарт дюжину книг нацарапал исключительно о себе любимом. В Аврорате ты материала насобираешь на серию бестселлеров минимум, — он хлопает Драко по плечу и пускается в рассуждения, с какого именно дела тому стоит начать свои мемуары.

Просто цирк на выезде. У них два трупа в морге, а эти остолопы обсуждают литературные планы Малфоя по получению магического Букера. Мерлин, дай ей сил.

Грейнджер возвращается к матрице с таким выражением лица, что Анри, будто почувствовав ее намерение сорваться на ком-нибудь, тут же выпаливает:

— Числа прошли через все традиционные расшифровки. Никаких результатов.

— Что значит «никаких»? — раздраженно переспрашивает Грейнджер.

Его взгляд говорит: «То и значит, курица ты тугодумная». Но произнести это вслух, видимо, воспитание не позволяет. Поэтому Анри говорит:

— Либо нужен ключ, которого у нас нет, либо это просто случайный набор цифр.

— Не случайный, — Флер присаживается на краешек стола и поглаживает концы шейного платка. — Он купил палец у человека и оставил его отпечаток, чтобы это привело нас прямиком к шифру. Он так дразнит Грейнджер. Достаточно ли ты умна, чтобы разгадать мою загадку? Какой бы ни был ключ, он думает, ты его найдешь.

— Числа могут значить что угодно, — обреченно говорит Гермиона.

Перескакивая с одного числа на другое, она воскрешает в памяти даты дней рождений и праздников, номера личных дел, адреса и почтовые коды. В ее голове хаос.

— В левой колонке числа меньше 370, в правой — не больше 700.

Грейнджер кривится, потому что бесшумно подкравшийся Малфой озвучивает совершенно очевидные вещи, а разгадка определенно не лежит на поверхности.

— И комбинации из пар, вероятно, означают слова.

И Флер туда же. Почему они просто не могут помолчать, ведь как только Грейнджер сосредоточится, то ей наверняка удастся разгадать этот шифр. Решение совсем близко, она это чувствует.

— Послушайте, может мы не будем…

— Слова! — внезапно перебивает ее Малфой, подбегая к столу с вырезками из «Пророка». — Моя колонка выходит на пятой странице. Когда мы печатаемся, в статье обычно около 700 слов, а в год, с учетом специальных выпусков, выходит не более 370 номеров.

— Первая колонка — выпуск «Пророка», а вторая — слово, — глухо шепчет Грейнджер не в силах поверить. Теперь настал ее черед повторять очевидное.

Малфой яростно кивает головой и еще яростнее листает подшивку в поисках нужного номера:

— Вот. Выпуск 80, слово — он водит пальцем по строчкам и беззвучно шевелит губами, отсчитывая — «Я».

К нему тут же присоединяется Флер:

— Выпуск 126, слово 90 — «Точно».

— 45, 204 — подхватывают Гарри и Тео, делящие последнюю папку на двоих. — «Убью».

«Я точно убью». В принципе, дальше можно не расшифровывать. Убийца дает обещание. Возможно, жертва уже попала к нему в лапы. Может, даже на волосок от смерти в эту самую секунду. А Грейнджер здесь играет в скрабл и раз за разом проигрывает.

— Постойте, — Анри суетится, аккуратно забирает газету у Флер и кладет на одну из чаш матрицы. — Я сейчас добавлю текст.

Он выводит руну, а затем совершает еще несколько нехитрых движений палочкой, в результате чего числа шифра начинают растворяться, а на их месте проступают слова.

— «Я точно убью кого-то еще сегодня до полуночи, если ты меня не остановишь», — зачитывает Малфой.

— Полночь, — Грейнджер выцепляет то, что волнует ее больше всего в настоящий момент. — Осталось восемь часов. Он засек нам время. Бросает нам вызов.

В штабе начинается хаос. Но виной тому не кучка французских авроров, общающихся чертовой телепатией, а Гарри и Тео, которые мечутся и генерируют идеи одна гениальные другой.

Нужно доложить Робардсу. Нужно подключить к делу еще одно звено авроров, знакомых со спецификой местности. Нет, нужно подключить невыразимцев. Нет, экспертов-магозоологов. Нужно, нужно, нужно.

Грейнджер пытается разобраться, что за мысль настойчиво крутится у нее в голове. Как яркая рыба на глубине, которую тщетно пытаешься поймать за хвост, а она каждый раз ускользает. Как аура из тревожности и безнадеги, предшествующая эпилептическому припадку, который вот-вот разобьет Грейнджер.

Гермиона зло сует руки в карманы брюк и обнаруживает в правом пакет для улик, о котором совсем забыла. Забыла подключить улики к материалам дела. Что дальше, Грейнджер? Может, начнешь выпускать заключенных из Азкабана? Одна гребаная ошибка за другой.

Гермиона помещает волосы с тела второй жертвы, полученные от Джинни, на одну из чаш матрицы.

— Правильно, я же здесь просто так сижу, — тут же восклицает Анри. — Мерлин и Моргана, мне ведь даже не оплачивают командировочные!

— Вот и отдохни, — осаживает его Грейнджер, выводя руну.

Матрица считывает волосы, и поверхность сферы подергивается рябью. Гарри с Тео наконец замолкают. Сгустки энергии перемещаются, разделяясь на части и вновь сливаясь воедино, и наконец принимают окончательную форму животного, которому принадлежали волоски. Грейнджер делает шаг назад, чтобы полностью охватить взглядом фигуру огромного пса. Он действительно больше похож на оборотня, ничего общего с безобидной шишугой. Длинная шерсть падает на глаза, скрывая их, и почти достигает огромной зубастой пасти. Заостренные уши отведены назад, что вкупе с хищным оскалом и собранной позой создают ощущение, что животное готовится к броску. Но главное отличие — огромные копыта вместо лап, в центре которых зияют широкие отверстия.

— Это песанта, — произносит Флер, удивленная не меньше Грейнджер.

— Я читал о них в детстве, — подхватывает Малфой. — Они душат своих жертв во время сна.

— Может, позвать Паркинсон? — тихо комментирует Тео, давясь смехом. — Я слышал, игры с удушением по ее части.

За это он тут же получает тычок от Гарри.

— Не совсем так, — говорит Флер. — Песанты живут в заброшенных домах и на местах разоренных лагерей. Чаще всего там, где последней оборвалась чья-либо жизнь. Обычно они не представляют опасности для людей, но если кто-то потревожит их жилище, неважно, намеренно или случайно, песанта не успокоится, пока не найдет обидчика. Затем будет медленно доводить его до безумия, являясь каждую ночь, садясь на грудь свинцовыми лапами и вызывая жуткие и очень реалистичные кошмары. Обычно так продолжается до тех пор, пока жертва не сойдет с ума или не задохнется под тяжестью ее веса.

— Но в нашем случае жертвы умерли не от удушья и не показывали признаков психической нестабильности. Откуда на них волосы песанты? — Грейнджер адресует вопрос скорее себе, чем кому-либо в комнате.

— Может быть, перед смертью убийца держал жертв в своей квартире? — подключается к обсуждению Малфой. — Или логове. Ведь посмертный аппарационный след Тейлор был длиннее, чем расстояние от ее дома до Косого переулка.

— Мы не можем подтвердить эту версию, потому что Барри был убит в самом кафе. В его случае у нас нет никакого следа, — напоминает Гарри.

— Допустим, ты прав и убийца держал жертв в одном помещении. Но что там, черт побери, делала песанта? Зачем она ему в этом деле? — Тео трет лоб, на котором выступила испарина.

— Отсюда и вопрос: чем и кому они выгодны? — вторит мыслям Гермионы Малфой. — Пользуются ли они спросом на черном рынке? Может, их шерсть, или клыки, или слюна служат компонентами зелий, или…

— Вообще-то, копыта, — перебивает Флер. — Копыта песант переплавляют в оружие, которое отличается легкостью в обращении. А раны, даже если они не смертельны, со временем вызывают безумие. Поэтому чаще из копыт делают небольшие клинки, и к тому моменту, как разовьется делирий, жертва даже не вспомнит, что имело место ранение. Или будет не в состоянии вспомнить. Но наиболее коварный способ избавиться от человека — подарить ему брошь или другое украшение, отлитое из стальных копыт. При долгом постоянном контакте даже через ткань одежды человек медленно сходит с ума. Но это все нелегально. Песанты занесены в список исчезающих видов, а их отлов строго карается французским законом.

— То есть вероятность того, что одна песанта совершенно случайно попала к убийце — практически нулевая. — Малфой проводит пальцами по нижней челюсти, расхаживая при этом взад вперед. — Следовательно, он приложил усилия, чтобы ее раздобыть, и вряд ли это удалось ему в одиночку. Нужны связи на черном рынке. Но зачем ему само животное? Если проще купить уже готовое оружие или копыто, в конце-то концов.

Вопрос ненадолго повисает в воздухе.

— А что если его цель была не конечный продукт, а заработок на самом животном? — Малфой осторожно пробует версию. — Может, он нелегально ввозил песант в страну, а затем перепродавал на черном рынке?

— Тогда ему бы понадобился свой таможенный брокер или незарегистрированный портал, на худой конец, — свернувшие не туда размышления Драко почему-то разочаровывают Грейнджер.

— А где там работал наш дорогой Барри? — уже увереннее продолжает Малфой. — Не в портальном ли управлении?

— Не неси чепухи, — отмахивается Гермиона. — Везде тебе мерещатся теории заговора. Олдридж был работником Министерства и не опустился бы до подобного.

— А что если он прав? — Гарри поражает ее в самое сердце.

— И ты туда же?

— Ты узнал что-то у вдовы Олдридж? — Тео, как и Гермиона, прекрасно знает, что Поттер не выдвинет теорию, не подкрепленную парой фактов.

Гарри поясняет:

— Жена подтвердила, что у них были проблемы с деньгами. Барри долго скрывал свою игорную зависимость, делал ставки на квиддич. Все всплыло достаточно прозаично — в какой-то момент к ним домой заявились коллекторы и откруциатусили Барри до бессознанки. Поэтому, вполне резонно, на мой взгляд, вдова думает, что его убили за долги. Но между делом она обмолвилась одним странным фактом. У Барри не так давно были проблемы на работе. У него якобы украли порт-ключ. Я справился в портальном управлении — такой инцидент действительно был, пропал ключ во Францию. И сколько Барри не клялся при жизни, жена до сих пор считает, что он проиграл его на ставках или попросту потерял. Но сдается мне, не все так просто.

Повисает тишина. Флер замирает с краешком платка между пальцев, Малфой трет подбородок, а Тео с Гарри пристально смотрят друг на друга, ведя один из этих своих молчаливых диалогов.

— Только не говорите, что вы сейчас всерьез думаете о том, что Барри участвовал в махинациях и по своей воле отдал убийце портал.

Все лишь молча переводят на Грейнджер взгляды, подтверждая ее предположение.

— Уму непостижимо, — Гермиона чешет макушку, заставляя пучок кудрей ездить в стороны. — Ладно. И зачем тогда убийце убивать Барри? Если дело прошло гладко, вряд ли все затевалось ради одной особи. А постоянно пользоваться одним и тем же порталом рискованно, сами знаете. В интересах убийцы было бы наладить хорошие отношения с Барри, а не убивать его.

— Может, что-то пошло не так, — Тео не утруждает себя обоснованиями.

— Может, Барри передумал в самый последний момент или заломил цену вдвое больше, а убийце это не понравилось, — Гарри разворачивает мысль за него.

— Можно было бы предположить, что это случайность и его обокрали, но ты сама видела отметины на шее. Барри был знаком с убийцей, раз подпустил его к себе настолько близко.

Против утверждения Малфоя не попрешь.

— И каков предполагаемый план? — Грейнджер все еще скептически настроена. — У нас есть только посмертный аппарационный след Тейлор, по которому мы можем вычислить расстояние между ателье и местом ее убийства. Вы же не предлагаете взять его в качестве радиуса и, начертив на карте огромный круг, начать стучаться в каждую дверь, попадающую под подозрение? — она издает нервный смешок, но никто больше не смеется.

Анри взмахивает палочкой, и сфера трансформируется в карту Лондона, в центре которой находится Косой переулок с ателье Мадам Малкин.

— Да ты издеваешься, — бормочет Грейнджер себе под нос, в глубине души восхищенная таким изящным решением. Много удобнее тех пыльных карт, что хранятся в архиве, изрешеченные канцелярскими кнопками.

Вдруг комната тонет в алом пульсирующем свете и наполняется раскатистым рыком какого-то определенно хищного и очень крупного животного. От неожиданности и агрессивности происходящего Гарри с Тео становятся спинами друг к другу, принимая боевые стойки, и слепо целятся палочками в полумрак штаба, озаряемый вспышками. Кто-то из стажеров со вскриком оказывается на полу, прикрывая голову. Секунду спустя и сама Грейнджер как подкошенная падает на этот самый пол, а сверху на нее наваливается увесистое тело. Она вертит головой в попытке разглядеть происходящее, но чужая рука вжимает ее лицо в затертый ковролин, отчего Гермиона в панике начинает брыкаться, как бешеная лошадь на родео.

— Да тише ты, Грейнджер, — сдавленно шипит Малфой, когда ее локоть со всей силы врезается ему в солнечное сплетение и он наконец скатывается на бок.

Гермиона сбрасывает его руку со своего бедра и рывком вскакивает на ноги.

— Какого соплохвоста?!

Вопрос адресуется и Малфою, растирающему колено, сидя на полу, и Анри с Флер, пребывающим в безмятежном спокойствии, и хреновой туче французских авроров, сдерживающих жиденькие смешки.

— Что это еще за чертовщина? — Грейнджер откидывает кудри с лица и кончиком палочки указывает на надрывающуюся матрицу. Гарри с Тео отскакивают друг от друга и с чрезмерным усердием поправляют костюмы, не спеша однако прятать палочки в кобуру.

— Оповещение, — Анри наконец останавливает зловещий рокот и возвращает сфере прежнее голубое мерцание. — Рев нунду и красный цвет говорят о чрезвычайной важности сообщения.

Анри хмурится и парой движений выводит крохотное изображение с периферии на передний план сферы.

— Матрица проанализировала повязку и обнаружила на ней следы эдельвейсов, — заключает он.

— Растения?

— Ими можно успокоить песанту, — практически в унисон говорят Флер с Малфоем. Последний уже поднялся на ноги и перестал бросать на Грейнджер обиженные взгляды.

— Если убийца держал ее дома, ему нужно было как-то обезопасить себя, — поясняет Флер.

— Или же все намного проще, и он пользовался целебной настойкой с корнем эдельвейса для обработки раны Скабиора, — Грейнджер чувствует какую-то непреодолимую потребность подвергать сомнению и оспаривать каждую гипотезу Флер. И чем больше Малфой поддакивает Делакур, тем сильнее становится это желание. Но для себя Грейнджер называет это здоровым скептицизмом, конечно.

— Экстракт эдельвейса с повязки также совпадает со следами растения на телах первой и второй жертвы, — продолжая анализировать данные, говорит Анри.

Флер и Малфой переглядываются. Грейнджер злится. Когда это они успели так спеться?

— Анри, — просит Флер, — верни карту и выведи список адресов, которые попадают под наш запрос.

Анри действует. На карте одна за другой вспыхивают алые точки.

— Это десятки волшебников, — говорит Грейнджер, ошеломленно прикидывая объем работы. — Мы не успеем обойти и опросить всех до полуночи.

— А может, совместить полученные адреса с базой преступников? — неуверенно предлагает Малфой.

— Или недавно освобожденных по УДО, — с энтузиазмом подхватывает Флер.

Грейнджер открывает и закрывает рот, беспомощно наблюдая за происходящим.

— Готово, — тут же отзывается Анри. — Шесть имен.

— Мобилизуем отряды, — Флер отдает приказ, и авроры приходят в движение, разделяясь на группы. — Я хочу, чтобы каждый из них был допрошен до полуночи.

Этьен назначает старших каждому отряду, выдает минимальное снаряжение и фиксирует адреса, на которые отправятся авроры.

— Теперь я вижу, что ты имела ввиду, говоря, что он полезен, — Флер одобрительно хлопает Грейнджер по плечу и продолжает говорить что-то хвалебное в адрес Драко. В то время как Малфой за ее спиной сияет, как начищенный чайник, показывая Грейнджер два больших пальца.

За сборами и инструктажем Флер никто не замечает, как дверь переговорной медленно отворяется и в кабинет проскальзывает Падма Патил.

— Прошу прощения, — робко начинает она неестественно слащавым голоском. — Не хочу отрывать никого от дел, но к вам пришла девушка на допрос.

Ни одна живая душа не обращает на Падму внимания, отчего ей приходится повысить голос:

— Говорит, она соседка убитой Тейлор Холл.

— Хорошо, отведите ее в свободную допросную комнату, мы кого-нибудь пришлем, — приказным тоном отбривает ее Флер. И то с каким трудом Падма проглатывает эту реплику, заставляет Грейнджер испытать странное удовлетворение.

— Ее уже сопровождает Теодор.

А на кой черт тогда ты вообще сюда заявилась, Падма?

Вместо того чтобы уйти, Патил все еще стоит на месте, а ее взгляд мечется среди голубых мантий, пока в глазах не загорается победный огонь.

— Ой, Этьен, это ты?

После легкого тычка от коллеги, Этьен наконец оборачивается и лицезреет широченную улыбку Падмы, от которой Грейнджер плохеет. Ну конечно.

— Падма? — Этьен слегка щурится, все еще стоя вполоборота. — Это правда ты?

— Какой сюрприз.

Сюрприз, что ради этой неожиданной встречи никому не пришлось испустить дух.

— Сколько мы не виделись? Года два?

— Полтора, — Падма смущенно улыбается, заправляя прядь волос за ухо. Грейнджер подавляет рвотный позыв. — Рада, что ты помнишь.

Гермиона уверена, что Падма, как истинная сталкерша, въедливая, словно знаменитый пятновыводитель Молли, точно знает сколько они с Этьеном провели в разлуке, вплоть до минут.

— Мы ведь тогда застряли в лифте на восемь часов. Такое сложно забыть.

Гермиона тихо хмыкает. Вот вам и незабываемое первое свидание. Оказывается Рон еще и не единственный пострадавший. Прослеживается какая-то нездоровая тенденция.

— Нам пора выдвигаться, — зовет Флер. — Оставьте все личное до нерабочего времени.

Падма медлит, вероятно, все еще ожидая приглашения на кофе, ужин, а в мечтах уже наверняка и завтрак, но Этьен лишь смущенно улыбается и ерошит волосы на затылке. Чувствуя, что рыбка вот-вот сорвется с крючка, Падма берет дело в свои руки, и даже милая застенчивость Этьена не может изменить ее намерений.

— Может, встретимся после смены? Есть о чем поговорить, ты так не думаешь? — Падма сглатывает и натянуто улыбается, прежде чем продолжить. Неужели волнуется? — Тут недалеко открылся новый паб, интересное местечко. Двадцать сортов эля, можешь себе представить? Или кофе? Если ты не против кофеина на ночь, конечно. Можно выпить чаю! Хотя ты знал, что в чайных листьях кофеина больше, чем в кофейных бобах?! Безумие, правда?

Боже, да если она выпьет кофе, то взорвется. Падма перевозбуждена, как ребенок, объевшийся шоколада.

— Этьен, — Флер окликает его уже у выхода. — Мы-то подождем, а вот убийце все равно на твои шашни. Поторопись.

Он хочет что-то сказать, неизвестно, Падме или своей напарнице, но, пробормотав невнятные извинения, нагоняет Флер и наскоро покидает переговорную со своей группой.

Патил растерянно моргает, провожая его взглядом, а затем смотрит в пол, о чем-то размышляя.

Гермионе даже становится ее жаль. Властная и контролирующая все аспекты своей жизни, кажется, Падма впервые встретила то, что не подвластно планированию, равно как не пропорционально прикладываемым усилиям. Любовь.

— Чего уставилась, Грейнджер? — Патил беззастенчиво шмыгает носом.

Решила использовать ее в качестве груши для битья? Хорошая попытка. У Гермионы на языке вертится с пяток острых ответов, но сцена, невольным свидетелем которой она стала, явственно показала, что Падма сама прекрасно справится со своим кармическим наказанием. Здоровые отношения не по ее части. Поэтому Грейнджер молчит, а Падма, которой не удается сорвать злость, уходит.

* * *

Остаток дня проходит сумбурно. Время, ушедшее на допрос шестерых подозреваемых, оказывается потраченным зря. Подростки, имеющие предупреждения по поводу нарушения Статута о секретности. Старушки, чудившие по молодости. Молодые люди, непреднамеренно нарушившие таможенные соглашения, ввезя из отпуска смеркута под видом пледа, купленного на каком-то арабском базаре. Никто из них не встречал подозреваемого, хотя все и были в курсе случившегося в Косом переулке. Все-таки сплетни в магическом мире распространяются очень быстро.

Соседка Тейлор оказывается более полезна. За время допроса она сообщает, что у подруги накануне смерти был конфликт с покупателем. По ее словам, из-за сущей ерунды: Тейлор неудачно пошутила о заказе, чем спровоцировала ссору, и мужчина ушел, так ничего и не купив. А спустя пару дней, ночью, лавку вскрыли и украли ящик какой-то травы, прихватив книгу учета покупателей.

Когда Теодор заявляется в магазин и показывает фото цветков эдельвейса, хозяйка подтверждает, что именно их и вынес той ночью нерадивый грабитель. А тратить полдня в Аврорате на составления заявления по факту кражи ради ящика за пару галлеонов она не стала.

Показания девушки позволяют предположить, что Тейлор в качестве жертвы выбрали не случайно. Она, скорее всего, могла опознать убийцу или написать на него заявление. Поэтому ему пришлось поспешить и устранить ее до тех пор, как она предпримет какие-либо действия.

Но помимо этого небольшого вывода зацепиться не за что. Поэтому все, что им остается — это по десятому кругу перечитывать показания свидетелей, просматривать отчеты о вскрытии и искать новые зацепки.

С каждым часом количество авроров в отделении уменьшается, а нервозность оставшихся сотрудников возрастает. Это прослеживается в несдержанности высказываний, резкости движений, повсеместно раздающимся вздохам раздражения и отчаяния.

Малфой украдкой поглядывает на Гермиону. Он поражается, как в ней одновременно уживаются праведный гнев и самобичевание. Ее можно читать как раскрытую книгу: вот она смотрит на колдопрофиль подозреваемого — брови сдвинуты к переносице, а губы сжаты в тонкую линию, листок вот-вот помнется в ее пальцах, так сильно она сжимает кулаки; но вот она уже кладет лист на стол, ее плечи безвольно опускаются, а линия рта с опущенными вниз уголками губ придает лицу траурное выражение. Она совершенно точно закапывает себя. И если не прекратит, то скорее сведет себя в могилу раньше, чем они прижмут подонка.

Малфой направляется к Грейнджер с намерением вывести из этого состояния, подбодрить, но не успевает сделать и пары шагов, как она вскидывается, словно испуганное животное, застигнутое врасплох на водопое. Еще через пару шагов, она, предупреждая любые жизнеутверждающие тирады, говорит, что ей нужен кофе и тишина. А тишина подразумевает выставленную перед его носом табличку «Никаких Малфоев».

Он занимает один из свободных в штабе стульев (теперь их тут полно), вздыхает и смотрит на мерцающие цифры, выведенные Темпусом на одну из стен — начало двенадцатого. Былые бравада и решимость улетучиваются, авроры устало трут красные глаза и, стыдливо прикрываясь, зевают. Теперь уже никто не стоит, да никто даже практически не шевелится, будто это ускорит время, и без того неумолимо приближающееся к полуночи.

Грейнджер нет десять минут, двадцать, и даже через полчаса она все так же не появляется в переговорной. Малфой встает, разминая затекшие ноги, и отправляется на поиски.

Он намеревается пойти в курилку, но по пути встречает Уборщика. Домовик сидит на перевернутом ведре для мойки пола, оперевшись локтями в колени и подперев голову руками. Его ноги болтаются в воздухе, а кончики длинных ушей слегка покачиваются в такт тяжелым вздохам.

Драко хочет спросить, не видел ли тот Грейнджер, но обреченный вид эльфа и собственные манеры не позволяют ему этого сделать. По крайней мере, настолько в лоб.

— Все в порядке?

Домовик поднимает голову, а его руки безвольно падают на колени.

— Кто-то украл мою швабру, — он смотрит на Драко огромными водянистыми глазами, в которых сквозит отчаяние.

— Правда? — недоверчиво спрашивает Малфой. Все-таки поздний час, и волнения, пережитые за текущие сутки сказываются на когнитивных способностях. Он позволяет себе допустить такую нелепую возможность.

— Конечно, — резко выплевывает домовик, спрыгивая с ведра. — Я ведь только поэтому и могу грустить, да?

Он сердито подхватывает ведро и уходит, попутно сыпля ругательствами, которых, видимо, наслушался от регулярно посещающих Аврорат криминальных элементов. А Драко остается недоумевать, почему это он осел, если его патронус даже не парнокопытное животное.

Где-то в районе пятого остроумного ответа злобному домовику, запоздало пришедшего в голову, он замечает луч света, пробивающийся из приоткрытой двери в маленькую переговорную. Ту самую, с которой и началось их расследование вчерашним днем.

Аккуратно толкнув дверь кончиками пальцев, он видит спину Грейнджер, которая сидит на краешке стола и смотрит на большую белую доску, пополненную новыми материалами дела.

— Дань старой школе? — Драко присаживается рядом и бросает взгляд на кружку, все еще доверху полную уже остывшего кофе. Сегодня Грейнджер постаралась на славу: сколько он ни пытался, не смог найти ее ни утром, ни за обедом.

Кофе в ее кружке был особенно вкусным. Может, виновато какое-то особое заклинание, неизвестное Драко, может, пунцовый румянец Грейнджер, которая злилась, едва завидев кружку у него в руках. А может, это привкус победы в их негласной игре.

— Моя доска еще ни разу не подводила. Просматриваю карту.

— Может, дело в том, как он выбирает жертв? Сначала женщина, потом мужчина.

— А дальше кто, домовик?

Они чуть не подскакивают от грохота за спинами. Обернувшись, Малфой видит в холле Уборщика, неприязненно плюющего себе под ноги рядом с алюминиевым ведром, которое, судя по звуку, он и кинул в пол. Эльф награждает их полным презрения взглядом и, растерев шваброй место плевка, подхватывает ведро и шаркает дальше.

Малфой с Грейнджер переглядываются.

— Продавец магазина и работник Министерства? — Грейнджер как ни в чем не бывало возвращается к доске. — Пора признать, что нет никакой системы. Нельзя предсказать, кого он выберет и куда пойдет в следующий раз.

— Продавец магазина, которая могла его опознать, и работник Министерства, состоящий с ним в преступном сговоре. Ты это хотела сказать?

— Возможно состоящий в сговоре. Это всего лишь теория, писанная вилами по воде.

— Вилами? — озадаченно переспрашивает Малфой.

— Неважно, — Грейнджер жмурится и трет переносицу. — Время все равно на исходе. И каждое убийство он записывает на мой счет.

Малфой молчит, обдумывая услышанное. И правильные слова сами приходят к нему.

— Одна очень мудрая женщина как-то сказала мне, что убийца найдет десятки различных поводов, чтобы убивать. Им движет сама жажда убийства, Грейнджер. Не забывай об этом.

Гермиона наконец отрывается от доски и внимательно смотрит на Малфоя. Так, будто он не просто вернул ее же слова. Так, будто она вновь удивлена, что он сказал нечто правильное, и отчаянно хочет найти этой мысли опровержение.

А Драко не хочет. Он хочет и дальше говорить правильные вещи. Удивлять ее и приковывать внимание. Чувствовать на себе этот испытующий, а не поглядите-на-этого-идиота взгляд.

И он начинает перебирать в уме подходящие варианты, пока в комнате не становится не только невыносимо жарко, но и тесно. Тесно на краешке этого стола, который он делит с Грейнджер. Он неловко двигается, не в силах больше выносить этой пытки, и его пальцы, скользя по столешнице, задевают пальцы Грейнджер. Она опускает взгляд и едва уловимо хмурится, пока его кожа медленно немеет.

Драко смотрит на свои пальцы, частично перекрывающие ее ладонь. Они ощущаются инородно и чуждо, будто не собираются подчиняться импульсам, которые он посылает. Убери руку. Отодвинься. Ему что, шибануть свою чертову кисть Империусом, чтобы она слушалась? Он просто сидит на месте, как последний идиот.

— Вот вы где, — в комнату вбегает Флер. Ее дыхание сбито то ли от волнения, то ли от поисков. Грейнджер резко вскакивает на ноги, разрывая контакт, и отходит подальше, слегка растирая кисть.

— Это доставил эльф из почтового отдела, — Флер протягивает Грейнджер самолетик. — Я попросила оставить одного в ночную смену, чтобы мы не пропустили сообщение. Видимо, не зря.

Грейнджер облизывает губы, пока разворачивает листок и зачитывает вслух:

«Ты должна была остановить меня, Грейнджер. Я хотел, чтобы ты остановила. Я разочарован. Жаль, не вижу тебя, ведь мне чертовски интересно — как ты себя чувствуешь сейчас, в эту самую секунду, зная, что облажалась?»

Ее голос вибрирует от волнения. Она сглатывает и встревоженно смотрит на Малфоя поверх пергамента, прежде чем продолжить.

«Твой поезд ушел, но может, ты и найдешь что-нибудь сегодня, если не совсем безнадежна».

Взгляд Грейнджер бегает по пространству комнаты, и Малфой готов сыпать непростительными за ее растерянность и, хоть и короткую, уязвимость.

— Поезд. Вокзал Кингс-Кросс.

* * *

Кингс-Кросс встречает их влажным густым туманом, стелющимся по железнодорожным путям. Кажется, будто спрыгни с платформы — и не вынырнешь вовсе, а провалишься в какую-то другую реальность.

Лунный свет слабо пробивается через застекленные окна, перехваченные железными прутьями решеток, в противоположных концах зала. Без Хогвартс-экспресса все пространство кажется необъятно большим и неестественно пустым. Даже стерильным. Кроме круглого номера «девять и три четверти» ничто не говорит о том, что с этого места для каждого волшебника начинается путь в волшебство.

— Прошерстить всю платформу, отправьте группу к противоположному выходу, еще две — на проверку маггловской части, весь вокзал под наблюдение, — голос Флер ровный и четкий, даже успокаивающий своей уверенностью. Казалось, она точно знает, что делать. Не то что Грейнджер, которая крутит головой, вспоминая школьные деньки.

Гермиона приводит мысли в порядок и внутренне подбирается. Толпа авроров рассеивается, разделяясь на группы, и со всех сторон начинают сиять вспышки Гоменум и Специалис Ревелио.

— Он только что был здесь, — говорит Тео с противоположного края платформы, указывая на выявленное им слабое мерцание магического следа, который не успел рассеяться. — Тело должно быть недалеко.

Правильно, тело. Они пришли забрать очередной подарочек, оставленный убийцей. Не думала же Грейнджер, что он будет сидеть и ждать их с чашкой чая для беседы?

— Сюда, — раздается издалека крик Гарри.

Грейнджер бежит к его силуэту, подсвеченному двойным Люмосом. Сердце бешено колотится в грудной клетке, но рядом с Гарри ничего нет. Ни на платформе, ни под потолком, ни на сводчатых стенах. Да, в их работе периодически бывало всякое. Склонившись, Гарри рассматривает предмет у своих ног, располагающийся в центре огромного влажного пятна. Отчетливый металлический запах ни с чем не спутаешь — кровь.

Обычно вокзал пах для нее началом нового учебного года — чернилами, хрустящим пергаментом и новой школьной формой. Тележкой со сладостями: сахарными перьями, сдобными булочками и шипучками со вкусом тыквенного пирога. Даже переполненный людьми и дымом, столбом поднимающимся из трубы экспресса, вокзал пах приятно.

Сейчас же он был пустым и мертвым.

— Много крови, женская туфля, каблук сломан, — сухо констатирует Гарри, указывая в центр лужи.

— Пряди волос, — добавляет Флер, поджав губы. — Похоже, жертва сопротивлялась.

— Здесь чья-то палочка, — кричит Тео из-за угла.

Младшие авроры деловито снуют, огибая Грейнджер, как огромный непоколебимый айсберг. Они расставляют карточки с номерами обнаруженных улик и делают колдографии.

— Навскидку здесь почти три кварты крови, — прикидывает Гермиона. — Без палочки и медицинской помощи у нее нет шансов выжить.

— Но где же тело? — озадаченно озирается Малфой. — Наш убийца всегда оставляет тела. Это на него не похоже.

— И всегда убивает в людных местах, где много случайных прохожих, — Гарри отрывается от блокнота с записями. — Он меняет почерк.

— Что делает его более непредсказуемым и более опасным, — Флер подписывает какие-то бумаги на французском и касается губ костяшками пальцев. Ей это совершенно точно не нравится. А кому из них да?

Гермиона оборачивается на звук шагов и видит приближающегося Этьена с его группой. Они последние завершают осмотр вокзала.

— Все чисто, тела нигде нет.

Прогноз неутешительный. Теперь им предстоит искать труп с возможной подсказкой, пока убийца готовится к следующему шагу. Грейнджер уверена — это еще далеко не конец.

— Возьмите воспоминания у охранника и видеозаписи с маггловских камер. Нам не помешают все доступные источники, — Флер продолжает раздавать приказы, но Грейнджер слушает вполуха, составляя в голове собственный список действий.

— Поручу ребятам достать расписание поездов и данные машинистов с последних рейсов, — Гермиона чувствует прилив адреналина и острую необходимость действовать. Сегодня она совершенно точно не уснет.

— Мои команды уже делают это, — Флер мягко пытается остановить Грейнджер, нервно копошащуюся в безразмерной сумке. — Робардс послал людей в твою квартиру, иди домой и отдыхай.

— Это не обязательно, — Гермиона подцепляет свой блокнот за резинку, но он срывается и катится куда-то вглубь сумки между стопкой справочников и пакетом сменной одежды. Проклятье.

— Грейнджер, — хватка Флер на плече крепнет, пока Гермиона пытается вспомнить, куда же засунула зелья. Наверняка они в одной из коробок. — Нам всем лучше отдохнуть, это был тяжелый день.

— Я в полном порядке, — Гермиона выпрямляется и сводит лопатки, чувствуя боль в каждой мышце и надеясь, что никто не услышал, как хрустнули позвонки. — У меня еще есть пара пузырьков укрепляющего зелья и…

— Грейнджер, — Малфой выхватывает сумку из ее рук, и в глубине раздается звон стекла. — Переусердствуешь на старте с укрепляющим, и такими темпами не доедешь до финиша. Сама знаешь. Сколько ты уже приняла сегодня?

— Один или два бутылька, — неважнецки она врет. — Отдай мои вещи.

Гермиона прыгает за сумкой, но Малфой отводит руку и она утыкается носом в его плечо.

— Хочешь, чтобы тебя просто вырубило посреди операции? Тебе нужен сон.

— Я в полном порядке, — Грейнджер уже готова взобраться на Малфоя как на чертов Бен-Невис, чтобы получить вещи обратно. Она набирает полную грудь воздуха, готовясь разразиться тирадой в защиту себя, своего внешнего вида, авторитета и права, по которому они с Флер подвергают сомнению ее, Грейнджер, компетентность. Но жалостливый взгляд, которым награждают ее Гарри и Тео, заставляет Гермиону усомниться в собственной объективности.

— Гарри, скажи ему! — она ищет поддержки у лучшего друга, который с мгновение мнется, ероша волосы.

— Извини, но ты и вправду выглядишь ужасно.

И ты, Брут?

— Не спорь, Грейнджер, — Флер забирает у Малфоя сумку и примирительно возвращает Гермионе. — От тебя нет толку, если ты устала.

Устала. А кто из них нет?