«Яга-инкорпорейтед» (джен)

* * *

Вывеску решили переделать на следующий день, но судьба распорядилась иначе. Утром ни свет, ни заря на Агафьину поляну внезапно пожаловал княжий писец. Слез со своей пыхтящей самоходной тележки, осмотрелся по сторонам, увидел гуляющую по краю оврага Избушку, работающих во дворе баб и одобрительно закивал.

— Так-так-так, контора есть, вывеска есть, даже штат, смотрю, уже поднабрали.

Вынул из кармана перо, чернильницу и свиток, принялся срисовывать вывеску. Агафья кинулась было остановить, но Марфа схватила её за подол, удержала, тихо шепнула в самое ухо:

— Молчи... Пускай рисует...

Писец зарисовал вывеску, ещё раз внимательно посмотрел на испуганно застывшую по стойке смирно Избушку и со знанием дела сказал:

— Хорошее название выбрали, звучное, князю понравится!

Агафья нервно облизала губы, бросила быстрый взгляд на вывеску, сама не понимая, радоваться ей или печалиться. И какая она, к Лешему, ЯГА? Писарь меж тем достал из кармана тяжёлый кожаный кошель и протянул его Агафье.

— Вот, держи. Подъёмные тебе от князя. Только в ведомости сначала распишись.

Агафья уставилась на большой кошель, не веря собственным глазам. Княжеская субсидия!

Писец поправил сползшие на нос очки и, неверно истолковав её замешательство, насмешливо спросил:

— Ты писать-то умеешь? Если нет, хоть крестик поставь.

— Умею, — спохватилась Агафья.

Она написала своё имя прямо под выведенной чёрными чернилами строкой — «ЯГА-инкорпорейтед», служба доставки — и почувствовала, как в животе у неё от радости начинают танцевать бабочки.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал писец. — Теперь только адрес в ведомость вписать осталось.

Агафья снова растерялась — ну какой у неё в лесу может быть адрес?

— А адрес у нас такой, — решительно выступая вперёд, сказала полудница. — На луке моря, в дремучем лесу, за Кудыкиной горой, третья поляна от ручья слева.

— Так и запишем, — удовлетворённо сказал писец, посмотрел на избушку, на кур и принялся писать. — Лукоморье… За Кудыкиной горой, третья поляна слева, Избушка на курьих ножках...

* * *

Деньги, полученные от князя, Агафья решила потратить на новые запчасти, слетала на Змии в город, не удержалась и, кроме запчастей, на радостях накупила всем подарков. Марфе с Кикиморой новые платья привезла, Баннику две пары лаптей, Фросе диковинные формочки для пирогов, Жабе соломенную шляпку для тени, а Есе настоящие авиаторские очки-гоглы. Даже Змию купила подарок — памятную открытку с Лох-Несским чудовищем. Лох-Несска на открытке была видная, Змию наверняка понравится. Избушка увидела подарок для Змия, расстроилась, ушла выгуливать кур.

«Ну и дура», — собиралась сказать ей Агафья, посмотрела Избушке вслед, вспомнила Банника, жавшегося по углам с Ефросиньей, Лешего с его ромашками и уже сама почувствовала себя полной дурой. Отобрала у ничего не понимающего Змия подаренную ему открытку, порвала, а Избушке пообещала в следующий раз нарядных бус с ярмарки привезти. Женская солидарность всё же важнее!

Фрося к возвращению Агафьи насушила пшеничных грызлявых сухариков — пальчики оближешь. Все уселись на поляне — кто на большом перевёрнутом корыте, кто на коряге, а кто, как жаба, прямо на земле. Стали хрустеть угощением, распаковывать подарки, охать и ахать, радоваться. Кикимора, знающая всё про всех, рассказала последние лесные сплетни, Марфа, наивная душа, слушала, удивляясь, а Банник и вовсе то и дело краснел. Тяжко мужику-то в бабском коллективе. А вечером снова пришел Леший с букетом васильков, отвёл Марфу под берёзку, принялся что-то нежно ворковать ей на ушко, уговаривать. Даже соловьёв для неё петь заставил. Глянешь на Лешего и в жизни не подумаешь, что он на такое способен. Откуда что взялось?

Агафья вздохнула, совсем ни к месту вспомнила Кощея — вот же упрямый дурак, — взяла остатки сухарей, жабу и, чтобы никому не мешать, ушла на пруд уток кормить.

У пруда её неожиданно догнала Еся. Села с ней рядом на камень, долго вертела в руках свои новенькие очки-гоглы, потом не выдержала, спросила:

— Вы ведь с Кощеем вроде как раньше ладили?

— Может, и ладили, — неохотно ответила Агафья.

— А чего ж не поладили?

Агафья какое-то время молчала, потом всё же сказала:

— Он мне летать запретил.

— Вон оно что, — понимающе протянула Еся. — Говорят, он теперь к кикиморам хаживает. А жаль. Такой мужик пропадает, видный, влиятельный, импозантный, — посмотрела на уток, покачала головой, попыталась подобрать ещё какие-нибудь правильные слова и не смогла.

* * *

А утром Агафью внезапно посетила Идея.

— Если мы не можем двигатель больше сделать, то увеличим его КПД! Будем на газе летать! — сказала она полуднице.

Еся подняла повыше сковороду, заслонила ей солнце, чтобы лучше думалось, нахмурилась. Жаба благодарственно кивнула.

— А где мы этот газ-то возьмём? — спросила полудница с сомнением.

— Да на болоте у кикимор и выменяем, я сама видела, как он горит.

— Ну, если хорошо горит, то может и правда что-нибудь из этого выйдет, — согласилась Еся.

Нарисовали новые чертежи, покрутили, подумали, приделали ступе сопло, выменяли на болотах газ. Долго возились, почти до самых сумерек. Устали. Перед испытанием сели передохнуть.

Марфа с Кикиморой вынесли сушиться бельё, озадаченно посмотрели на ступу.

— И это полетит? — с сомнением спросила полевница.

Агафья неуверенно пожала плечами. Кто ж его заранее разберёт!

Рядом с обновлённой ступой сидела жаба и так на неё смотрела, словно пыталась ей что-то внушить.

— Странная она всё-таки какая-то, — сказала Марфа, — молчит и молчит, но так молчит, словно всё понимает. Может, она не Жаба, а девица заколдованная?

— Чур меня! — отмахнулась Агафья. — Только этого нам не хватало. И не вздумайте мне слух о Жабе пустить, — тут же добавила она, строго глядя на Кикимору. — Если решат, что у меня тут девица заколдованная живёт, проходу от богатеньких сынков не будет. У них же обычные бабы не в чести. Им же всем жену волшебную подавай, чтобы пироги из левого рукава вылетали, а вино из правого. А сами на жизнь зарабатывать не пробовали?

Жаба внимательно посмотрела на Агафью и одобрительно квакнула.

* * *

Поглядеть на новое испытание собрались всей честной компанией. В первом ряду попытался усесться Змий, но его тут же прогнали назад, чтобы не загораживал обзор. Фрося принесла семечки, раздала всем по кульку, Марфа разлила киселя. Агафья вышла вперёд, завела ступу. Строго так сказала:

— Лети!

Ступа плавно поднялась вверх, из сопла полыхнуло короткое пламя, двигатель чихнул и начал подвывать, тихо так, пугающе, точно кто-то скулил.

«По-моему, ступе самой от всего этого немного страшно», — подумала Агафья.

— Сейчас рванёт, — с сомнением сказал Банник.

— Не рванёт! — возмутилась полудница.

Ступа поднялась ещё на три локтя вверх и стала раскачиваться из стороны в сторону. Скулёж стал громче, ещё громче, а потом превратился в рёв.

— А вот теперь точно рванёт, — сказал Змий.

Внутри двигателя что-то загремело, точно гвозди в ржавом ведре, а затем бабахнуло. Ступа рванула вверх и с оглушительным рёвом раненого дракона, описав в небе дугу, по кривой ушла в штопор. Следом за ступой в разные стороны рванули все: Змий, Банник и даже кот.

На поляне остались только бабы и Жаба.

— Ну хоть не в дуб, — философски взирая на то, как пикирующая ступа врезается в пень, сказала Агафья.

Послышался удар, хруст, лязг, а затем повалил дым.

— Экий нынче мужик-то мелкий пошёл, — презрительно поджав губы и глядя вслед удирающему коту, вздохнула Кикимора.

* * *

Ступу отодрали от пня, притащили назад на поляну, собрали отвалившиеся детали.

— Хорошая идея была, дельная, — расстроенно сказала полудница. — Жаль, не сработала, — отложила в сторону сковороду, села подумать.

— Что-то мы упускаем... — вздохнула Агафья.

Приплёлся со слегка виноватым видом Змий, уселся рядом с Агафьей. Прихрамывая, вслед за ним приковылял Банник.

— Герои, — протянула Кикимора.

— Просто у мужиков, — пряча глаза, рассудительно объяснил Банник, — инстинкту самосохранения больше.

Змий собрался было добавить что-то ещё, но не успел.

— Го-го-го-рит.. — внезапно попыталась сказать его левая голова.

Все с удивлением уставились на неё. Она же в жизни никогда ничего не говорила!

А в следующую секунду заполошно закричала уже Марфа-полевница:

— Дуб горит!

Огонь, незаметно затаившийся в траве, неожиданно раздул ветер. Яростные языки пламени жадно слизали сухой подлесок и перекинулись на дуб. Старое дерево вспыхнуло и жалобно затрещало.

Избушка опомнилась первой, подхватила огромное корыто, в котором Агафья с Марфой обычно стирали бельё, и сквозь кусты, не разбирая дороги, со всех ног бросилась бежать на пруд. Следом за ней, схватив два ведра и сверкая новенькими лаптями, помчался Банник.

Дуб тушили всем миром, ведра передавали из рук в руки, сбивали пламя хвостом и сковородой, закидывали землёй и песком... Но вскорости огонь по траве перекинулся на соседние деревья, затрещал ельник, и пламя пожарища, словно хищная тварь, охватила весь лес. Старая, подсохшая за лето берёза превратилась в полыхающий факел. Искры с воем ринулись вверх, спиралью закручиваясь в тугой водоворот, объятые огнём листья полетели во все стороны. Под ногами задымился мох.

Агафья обернулась, глянула на Избушку, крикнула:

— Беги!

Заслышав её крик и разом вскидывая три головы, обернулся Змий. Спасать, не спасать? Избушка стряхнула с крыши горящую листву, попятилась, посмотрела на спасительную полосу тёмного леса за спиной, но упрямо шагнула обратно.

— Ну и дура! — в сердцах воскликнула Агафья.

Избушка гордо схватила корыто и снова кинулась за водой. За ней, явно под предводительством левой головы, помчался Змий.

Где-то вдалеке, над Кудыкиной горой, с клёкотом и криками в небо взлетела большая стая ворон и полетела прочь; за оврагом, чувствуя приближение огненной смерти, яростно взревел медведь. Пожар всё разрастался и разрастался. Жар становился нестерпимым, кашель душил, дышать было нечем. От бесконечных вёдер с водой у Агафьи начали отниматься руки.

— Надо уходить! — заходясь от надрывного кашля, крикнула Кикимора. Её вечно встрёпанные зелёные волосы сильно падпалило огнём. Лицо, чёрное от копоти, искажал испуг. На весёленьком сарафанчике в горошек виднелись прожжённые в нескольких местах дыры.

Агафья упрямо замотала головой, шагнула с очередным ведром к дубу, и в это мгновение толстая ветка, с треском обломившись, рухнула ей прямо под ноги, а спустя мгновение следом за ней последовала и вторая.

«Не спасти!» — в ужасе подумала Агафья, глядя на то, как огромный ствол старого дерева лопается прямо посередине.

Дым пробирался Агафье в лёгкие, въедался в глаза, душил, забирая остатки сил. Марфа отчаянно дергала её за рукав, пыталась утащить из-под огня, а та всё смотрела и смотрела, как, медленно разваливаясь на две неравные части, падает набок огромная крона древнего дерева.

«Вот и всё!» — в отчаянии подумала Агафья.

А затем, подчиняясь какому-то странному позыву, она подняла голову вверх и увидела, как высоко в небе, в багряных всполохах разгорающегося пожарища летит огромный дирижабль.

— Мы здесь! — размахивая руками, закричала полудница.

Дирижабль начал снижаться, с плетёной гондолы спустили тяжёлый толстый канат, а спустя мгновение на канате появился человек. Высокая фигура легко заскользила вниз, знакомый чёрный кожаный плащ захлопал на ветру.

Кощей спускался всё ниже и ниже, канат раскачивался из стороны в стороны, пламя едва не лизало ему сапоги.

— Сгорит же! — испуганно ахнула полевница.

— Этот не сгорит, — уверенно возразила Кикимора.

Агафья смотрела на знакомую фигуру в кожаном плаще, зависшую над пламенеющим лесом, и от страха не помнила, как дышать.

А затем Кощей поднял руку вверх, и мощная, искрящаяся голубым светом волна магии, словно разбегающиеся по воде круги, хлынула от него во все стороны, с оглушительным хлопком накрывая собой и горящий лес, и их всех.