Настоящий мужчина должен... (гет)

— Сделать тебя счастливой? — спросил Артур, подмигнул Молли, потянулся к прикроватной тумбочке, тут же охнул от прострела в пояснице и так и завис на полпути.

— Да уж пожалуйста, — усмехнулась Молли, оборачиваясь от верхнего ящика комода, в котором наводила порядок.

Артур кое-как выпрямился, потёр спину, потом достал из-под вороха журналов на тумбочке очки и протянул Молли.

— Сколько раз тебе говорить, купи себе вторые очки! — назидательно сказала та. — Ну почему надо всегда непременно брать мои?

— Потому, что я забываю свои в мастерской, — честно ответил Артур.

— Горе ты моё, — вздохнула Молли, забрала у Артура очки, водрузила их на переносицу и занялась счетами и письмами, скопившимися за последнее время.

— Я тоже тебя люблю, — послал Артур Молли воздушный поцелуй и растянулся на кровати, с удовольствием выпрямляя спину, в последнее время всё чаще напоминавшую об истинности слов о том, что старость — не радость.

Он взял один из журналов — Фред работал в маггловском автосервисе и приносил деду печатные новинки мирового рынка автомобилестроения — и с головой углубился в чтение.

Некоторое время в спальне слышались лишь тихое перелистывание страниц и шуршание бумаг да изредка бормотание Молли, когда она комментировала содержание тех или иных справок или счетов.

В последнее время Нора всё чаще дремала, наполняясь вот такими тихими звуками по вечерам. Она просыпалась и оживала, когда в гости наведывались дети и внуки с правнуками, но с видимым облегчением впадала в сонное оцепенение после того, как лестницы пустели, а этажи стряхивали с себя суету и гам молодости.

Старушка-Нора всё так же любила запах гренков по утрам, постукивание спиц в глубоком кресле и булькание дождя по разномастным резиновым сапогам на заднем крылечке. Правда, спицы сейчас стучали реже, а сапоги подолгу стояли без надобности, но было в этом всём что-то неизменное и жизнеутверждающее.

Нора прожила со своими хозяевами долгую, удивительную жизнь. И продолжала, конечно же, жить, наслаждаясь каждым новым подаренным днём.

Артур перелистнул очередную страницу, а Молли достала из нижнего ящика железную коробку, протёрла несуществующую пыль рукавом и бережно поставила на кровать, возле ног Артура.

— Наши сокровища? — улыбнулся Артур и отложил журнал.

Молли кивнула, открыла коробку, достала сверху несколько свёрнутых конвертиков. Открыла наудачу один.

— Это Билла, — с нежностью в голосе сказала она и протянула Артуру локон почти русых волос, с лёгким морковным оттенком.

Пока Артур держал на вытянутой ладони бесценное сокровище, Молли открыла следующий конверт.

— А это — Перси, — произнесла она, показывая более тёмный локон каштанового оттенка. — Джинни… — улыбнулась Молли третьему конвертику, обнаружив в нём мягкую прядку медно-золотистого оттенка.

— Как ты их различаешь? — спросил Артур, перебираясь поближе к Молли на край кровати.

Он взял из коробки конвертик, открыл.

— Джордж? — спросил он.

— Это же Рон. Помнишь, мы всё говорили, что он похож на солнышко.

— И всё же. Через столько лет. Как ты не путаешь?

— Но Артур, они же все совершенно разные! Как я могу их перепутать?

— Ты можешь различить пятьдесят оттенков рыжего, — потянулся Артур к Молли, пытаясь поцеловать её в щёку.

— Не подлизывайся, — с деланной суровостью сказала та и забрала у Артура конвертик с локоном.

Она сложила детские локоны в сторонку, выуживая из коробки пачку пергаментов, лежащих ниже.

«Дарагие мамочка и пачка! Я вас лублю!» — так был подписан детский рисунок с изображением диковинного цветка.

— Помнишь, это Чарли подарил, когда мы его на выходные отправили к Мюриэль, — улыбнулась Молли.

— А это служебный самолётик, который принёс Перси, когда в первый раз попал со мной на работу. Он тогда пришёл и сказал, что обязательно будет работать в Министерстве, — заразившись настроением Молли, Артур давно позабыл про журнал.

— «Всевозможные Волшебные Вредилки», — вздохнула Молли и помахала в воздухе купонами. — Ох, сколько тогда споров было. Неугомонные.

Она и сейчас, спустя столько лет, часто считала Фреда и Джорджа одним целым.

— Валентинка от Джинни, — хихикнул Артур, рассматривая несимметричное сердечко, сделанное кособоко, но зато с большой любовью.

— А это что? — спросила Молли и развернула свиток с сургучной печатью.

— Да это же наш договор на покупку кровати! — Артур отобрал у неё из рук пергамент. — Мы же тогда его оставили на счастье, помнишь?

— Помню, — Молли взяла у Артура свиток, пробежала его глазами. — Боже мой, шестьдесят лет прошло. Неужели?

— Ну, это всего лишь цифры, — философски заметил Артур. — Славная же была покупка, правда?

— Да уж, — усмехнулась Молли. — Помнишь, как однажды ты повалил меня на кровать, а из-под неё вылез Перси. Он, видите ли, спрятался от братьев, потому что они мешали ему читать. Я думала, со стыда сгорю! Хорошо, что ты не успел… В общем…

— Что не успел? — промурлыкал Артур и попытался поцеловать Молли в шею.

Она дёрнулась от щекотки, заправила за ухо совершенно седую прядь с лёгким мареновым налётом и потянулась к нижнему ящику, чтобы закончить наведение порядка, оставив пока и коробку, и пергаменты на кровати, решив их положить сверху.

— А помнишь, как однажды вечером, когда мы вместе вышли из душа и хотели лечь, обнаружили в кровати Рона? Он испугался паука у себя на потолке и пришёл к нам, — подхватил Артур воспоминания Молли.

— И замечательно, что он уже спал! — с запалом сказала Молли, живо вспоминая свой ступор в тот раз, ведь Артур начал свои поползновения ещё в душе и до кровати они добрались уже достаточно разгорячёнными.

— А как я пошёл уложить близнецов, пришёл и нашёл тебя спящую? И это повторялось подряд несколько недель? — с особенным теплом произнёс Артур.

— Ну да. Или как в самый ответственный момент на меня накатил такой приступ тошноты, что я еле успела добежать до туалета. С Джинни у меня был жуткий токсикоз.

— А помнишь тот раз, когда мы забыли закрыть дверь утром, я был… сверху, и тут ворвался Рон и закричал, что петух во дворе обижает курицу, залез на неё и не отпускает.

Они ещё немного повспоминали, затем Молли вновь наклонилась к ящику, складывая стопки полотенец. Артур же вернулся к журналу, но вскоре понял, что не автомобили стоят перед глазами, а совсем другие картинки.

Вот он прижимает Молли к стене возле входной двери, а она податливо подставляется под его требовательные руки и губы.

Вот он долго и нежно целует её в свете лунной дорожки, а она, сонная, никак не желает проснуться окончательно, но всё же выгибается ему навстречу, легонечко стонет, не открывая глаз.

Вот он держит её за зад, а она стоит перед ним, подрагивая от нетерпения. И он впечатывается с глухим стоном, и привычно кружится голова от хмельного счастья.

— Я сейчас укушу тебя за задницу, — сказал Артур вслух.

Молли обернулась, хмыкнула и продолжила наводить порядок.

Артур поднялся на четвереньки, потянулся к Молли, и тут новый приступ боли в спине буквально парализовал его на месте.

— Ну-ну… — сказала Молли. — Лежи уж, укуситель. Надо будет намазать потом мазью.

Вот же она. Коварная женщина. Повернулась задом и копается в нижнем ящике. Артур почти дотянулся до желанного места, но понял, что наклониться не получится.

Тогда он… вынул изо рта вставную челюсть — спасибо Грейнджерам в своё время, — взял её в правую руку и цапнул Молли за мягкое место.

Она так и подскочила от неожиданности.

— Шказал же, что укушу, — беззубо обрадовался Артур.

А потом оба хохотали до колик. Артур, кое-как из положения карачек приняв вновь горизонтальное положение, обнял Молли, обвившую его шею руками и упавшую с ним рядом.

Они смеялись и смеялись.

Пока не раздался подозрительный хруст.

Артур в недоумении посмотрел на раскрасневшуюся Молли. И в этот момент одна из ножек кровати подкосилась, заставив монументальную кровать из соснового массива жалобно скрипнуть и завалиться на один бок.