Сезон безответственности (гет)

Передо мной, прошуршав крыльями, упала здоровенная зелёная саранча, а через кусты уже ломился незадачливый охотник на насекомых. Не дожидаясь, когда её схватят, шистоцерка взмыла в воздух и была такова, а на площадку вприпрыжку выскочила девочка лет двенадцати-четырнадцати в бежевых шортах и длинной красной футболке с жёлтой надписью «СССР» на груди. Перехваченные лентами два пучка растрёпанных огненно-рыжих волос, веснушки и густой загар отлично рифмовались с цветом одежды и бойким темпераментом ребёнка.

— Вот растяпа! — досадливо воскликнула девочка, топнув ножкой.

— И тебе привет, чудо.

— О, я тебя знаю, ты сегодня на автобусе хотел уехать, пока я тут жуков ловила, — она изобразила едкую лыбу, давая понять, что видела не только угон автобуса, но и моё героическое десантирование моськой об дверь и прямиком в объятья Слави.

— Зачем тебе жуки? — осведомился с самым невозмутимым видом, чтобы перевести тему с моего конфуза.

— Как зачем, это же весело! — девочка удивлённо поглядела, не понимая, как можно не разделять её энтомологическую страсть. — Я сегодня Ленку такой же саранчой напугала, она так визжала, закачаешься! А потом меня отругали и заставили выпустить всех жуков. Теперь надо новых ловить, — малявка обиженно надула губки, но уже через секунду на её лицо вернулось прежнее восторженное выражение.

Она метнулась в кусты, и вскоре прибежала обратно, держа руку за спиной.

— Гляди, что нашла! — хвастливо выдала девочка, сунув мне прямо под нос банку с копошащейся среди дохлых саранчей и стригунов внушительной, сантиметров десяти в длину, тёмно-коричневой сколопендрой.

От неожиданности я резко отпрянул: видеть эту гадину раньше доводилось только на картинках, вживую же она оказалась куда более неприятной.

— Похоже, она пообедала твоими «жуками».

Девочка с удивлением заглянула в банку и охнула.

— Выбросила бы ты её, они, по-моему, ядовитые…

— Врёшь!

— А смысл? Ну засунь к ней палец и проверь.

Помялась в нерешительности, однако тронуть сколопендру не осмелилась.

— Эх, а я хотела её подкинуть кому-нибудь. С такой тварюги даже Лиска, наверное, из тапок бы выпрыгнула, — она расстроенно скривилась. — Ну и зануда.

— Здрасьте приехали. Я-то чего?

— Теперь ты должен помочь мне наловить новых! — начисто проигнорировав моё возмущение, заявила девочка.

— Держи карман шире.

— Вот! Я же говорю — зануда, — смолкла, прищурилась на меня, потом взглянула на свою банку и улыбнулась.

Да уж, её намерения читаются как открытая книга. Наивная простота. Надо себе зарубку поставить: быть начеку, когда эта мелкая трётся рядом.

— Ульяна, тебе кто разрешил за ворота выходить?

Девочка вздрогнула и развернулась, отходя в сторону. К гипсовому пионеру подошла Славя.

— Ну я ведь тут со старшими, — невозмутимо отпарировала Ульяна, будто всё так и было запланировано.

— Ничего не знаю, марш обратно, — Славя упрямо наклонила голову и указала в сторону лагеря. — Так, стой. Что это у тебя? Ты опять за старое?

— Ну-у-у, — затянула мелкая.

Вместо ответа Славя подбоченилась характерным манером вожатой и стала совсем похожа на светловолосую уменьшенную версию Ольги Дмитриевны. Ульяна вздохнула и, недовольно зыркнув на меня, вывалила содержимое банки в кусты. Получив молчаливое одобрение старпома, быстро скрылась за воротами.

— У нас нельзя без разрешения покидать территорию лагеря, — смягчившись в голосе, обратилась ко мне Славя.

— Теперь меня накажут? Я не против, чтобы выгнали домой.

— Какой же ты, всё-таки… — она замолчала, подбирая слово.

— Урод? — закончил за неё. — Людям со мной тяжело, но я и не напрашиваюсь, как ты могла заметить.

— В моём случае мог бы хоть изображать дружелюбие — в благодарность, что не позволила наделать глупостей.

— Я разве просил? И потом, это же твои обязанности, — ткнул пальцем в ключи на поясе Слави, намекая на её местный статус.

— Нет! — отрезала она со звоном в голосе. — В мои обязанности не входит оберегать твою шею от неприятностей, которые ты собирался нажить себе с автобусом.

Я отвернулся, продолжив свои увлекательные наблюдения. Не сказать, что там стало происходить нечто особенное, просто чтобы спрятать глаза. Меня коробит от её присутствия, и никак не могу взять в толк, зачем она возится со мной. За каким хреном ей моё дружелюбие? Вроде у помощницы вожатой должны быть дела поважнее. Точнее, у таких птичек всегда есть дела поважнее, чем общение с типами вроде меня. На мне же поперёк лица крупными буквами диагноз: «Неудачник».

Подобные девушки, в принципе, существуют строго параллельно моей жизни, они не замечают и никогда не замечали меня, а я, получив однажды свою долю жизненного опыта, давным-давно убедился, что их самооценка мне совершенно не по карману. И переполучать заново этот бесценный опыт не горю желанием. Так и живём. Но эта же, чтоб ей…

Славя села рядом на бордюр.

«А ты упорная, девочка. Ну чего тебе ещё надо?»

— Объясни, почему ты так на меня взъелся? Я что-то не то сделала?

«Ктулху Всемилостивый, ниспошли мне терпения…»

— Всё. Нормально. Не забивай голову ерундой, — я продолжил пялиться в землю, гоняя травинкой бегающих под ногами букашек.

— Тебя кто-то обидел — родители или девушка — и теперь ты срываешь злость на окружающих. Может, лучше пустить эту энергию на что-то хорошее? Здесь тебе никто не желает ничего дурного, попробуй воспринимать поездку сюда не как наказание, а как возможность что-то поменять к лучшему.

— Вот тебе оно надо, вникать в мои проблемы? Что ты вообще можешь о них знать? — этот разговор уже начал раздражать. — У тебя целый лагерь пионеров, пойди залезь в головы к ним, если так хочется поиграть в мозговеда.

В ответ на мою тираду она только еле заметно улыбнулась.

— Других таких подопытных тут больше нет, — Славя подавила смешок. — Я видела! Ты почти улыбнулся.

— Тебе показалось, это просто нервный тик.

— Ладно, будь по-твоему, — она поднялась. — Пойду, у меня ещё куча дел. Оставляю тебя тут с твоими муравьями, только постарайся больше не угонять автобусов.

— Как скажешь. Тем более, их тут и не осталось.

— Ну теперь-то точно улыбнулся, даже не пытайся отнекиваться, — не дожидаясь ответа, Славя исчезла за воротами.

* * *

Позднее, шатаясь без цели по округе, я набрёл на пристань — небольшой одноэтажный дебаркадер, выкрашенный по классике жанра: в голубой и белый. С сушей его соединяет пара узеньких деревянных пирсов. Похоже, лагерь находится на судоходной реке, в одном из её заливов, и может принимать гостей, в том числе по воде. Также здесь обнаружилось несколько лодок, но без вёсел — очевидно, чтобы пионерам не взбрендило самовольно покататься. Судя по состоянию здешнего маломерного флота, следят за ним тщательно — все лодочки чистенькие и сверкают опрятными свежевыкрашенными белыми бортами.

Прошёл по пирсу, разулся и сел, свесив ноги. Вода оказалась очень тёплой и, что необычно для такой тихой заводи, не очень мутной: даже можно разглядеть небольших черноспинных рыбок, снующих у пёстрого галечно-каменистого дна. Упершись грудью в поручень, я принялся рассматривать близлежащий пейзаж. Что-то около полукилометра от берега расположены два небольших протянувшихся с востока на запад острова, а правее и чуть дальше, на расстоянии с километр, железнодорожный мост, перекинутый через узкое устье залива.

Кто бы там, наверху, ни рулил обстоятельствами моего попадания сюда, меня, похоже, не сильно-то держат. Будь я чуть более упорен в попытках сбежать… Хотя с чего я решил, что эти силы вообще разумны? Может, это нечто стихийное, как гравитационные волны или чёрные дыры. Что-то ведь там было такое у Эйнштейна про червоточины.

«Голова пухнет уже», — я закрыл глаза, прислонившись виском к столбику поручня.

Может, Славя и права. Что если попытаться мыслить позитивно и просто наслаждаться внезапно выпавшими мне летними каникулами в далеко не самом плохом месте и, как мне кажется, в отнюдь не самой скверной компании. Посмотрим, кто от кого быстрее устанет.

Собственно, что мне ещё остаётся? Искать причины пребывания здесь, докапываться до истины? Даже если это возможно в моём положении, не уверен, хочу ли знать правду. А забиться под плинтус в очередном приступе жалости к себе всегда успею, к этой дисциплине у меня талант врождённый.

Моё внимание привлёк шорох справа. В тени под стеной пристани, обращённой к заливу, спиной ко мне сидит Ульяна. Она настолько увлеклась каким-то своим занятием, что даже не заметила моего прихода. Я нарочито шумно поболтал ногами в воде. Мелкая быстрым движением глянула из-за плеча, засуетилась и проворно поднялась, пряча что-то в карман шорт.

— Ты чего это тут делаешь? — последовал возмущённый возглас, будто только ей дозволено здесь находиться.

— Тебя забыл спросить, — беззлобно отмахнулся я.

— Вот, в следующий раз чтоб спросил! — Ульяна повеселела и заспешила на берег.

У дальнего края дебаркадера она остановилась, подбоченившись, и поглядела на меня.

— Пойдёшь с нами в карты играть?

— Мне мама не разрешает с такими, как ты, водиться.

— Ну и пажалста! — фыркнула мелкая. — Не очень-то хотелось.

С этими словами она, гордо задрав нос, исчезла за углом. А мне пришла в голову мысль искупаться. После того как я полдня обливался по́том и валялся в пыли, всё тело зудит и отчаянно просится в душ, да и немного охладиться, освежить голову тоже будет не лишне. Недолго думая, разделся до трусов и, пройдя назад, аккуратно полез в воду. Убедившись, что подо мной неглубоко, отцепился от пирса и неуклюже поплыл вдоль берега. Такое себе, конечно, мытьё без мыла, ну да ладно.

Жаль, что в моих краях нет таких прозрачных и тёплых водоёмов, тогда бы я наверняка больше любил это дело. Не привилась мне тяга к воде. Потому что меня с детства водили на одну и ту же холодную речку, заплывы в которой не приносили ни малейшего удовольствия. Я искренне недоумевал, и недоумеваю по сей день, как такой досуг может кому-то нравиться. Но родители, с неизменным: «Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья», стабильно раз в две недели на протяжении каждого купального сезона вытаскивали упирающегося нерадивого отпрыска на природу.

Тёплые же озёра в окрестностях своего города я не люблю ещё больше, в силу брезгливости: мутная вода, противное илистое дно, водоросли, пиявки, а главное, обильно разбросанные всюду следы пребывания людей отваживают от таких мест раз и навсегда.

Лишь однажды мне довелось побывать на совершенно волшебном озере — Байкале. Хоть сам по себе он довольно холодный, тамошние многочисленные заливы к середине-концу лета прогреваются достаточно, чтобы в них могло купаться такое теплолюбивое растение, как я. Сейчас это место здорово напомнило мне Байкал — вода почти такая же чистая, но гораздо более тёплая. Блаженство.

Идиллию единения с природой грубым образом нарушило какое-то движение на берегу, замеченное краем глаза. Я повернулся, но успел увидеть лишь мелькнувшую белую рубашку с уголком красного галстука. Невольная роль объекта вуайеризма меня нисколько не греет, поэтому я решил сворачивать свои спонтанные помывочные процедуры. Дрожа от холода и разбрасывая вокруг капли воды, на цыпочках вприпрыжку поспешил к горке одежды, лежащей на пирсе.

Дальнейшие скитания по лагерю в конце концов привели меня домой. Заправив постель, улёгся в ожидании ужина. Должны же здесь кормить чем-то, кроме сдобы — более основательным.

* * *

За дверью послышалась возня и приглушённый неразборчивый разговор. Ступени скрипнули под шагами, и в комнату без предупреждения ворвалась та рыжая пионерка с характером. Я подскочил с кровати и резонно возмутился:

— Тебя не учили стучать? А если бы я тут переодевался?

Она недоумённо уставилась на меня.

— Да ладно, там разве есть на что смотреть?

Оставив при себе дежурную похабщину в духе: «Показать?», сдержанно осведомился:

— Чего хотела-то?

Рыжая оглянулась на всё ещё раскрытую дверь и шагнула ближе.

— Значит, слушай сюда, новичок, предупреждаю сразу: будешь распускать руки — получишь по соплям. Усёк?

— Ты приболела, что ли? Медпункт дальше по дороге.

Пионерка серьёзно посмотрела на меня, словно это как раз мне сейчас требуется помощь медицинского специалиста.

— Усёк или нет, тебя спрашиваю? — переминаясь с ноги на ногу, повторила девчонка.

— Ну, допустим, усёк.

Она подошла ближе и сложила руки на груди.

— Стой смирно.

Мне даже стало интересно, чего от меня добиваются, поэтому послушно замер, сунув руки в карманы. Пионерка заколебалась.

— Глаза закрой.

— Ага, нашла дурака. Иди над малышнёй прикалывайся.

— Да никаких приколов, — она насупилась. — Просто закрой глаза на секунду и всё.

— Обойдёшься, — я скопировал её позу, сложив руки перед собой.

Пионерка снова обернулась назад и сконфузилась.

— Ну так что?

— Что «что»?

— Не закроешь?

— Конечно, нет.

— Вот придурок, — рыжая вздохнула и несколько смущённо скосила взгляд.

— Эй, полегче с выраж…

Не дав договорить, девка схватила меня двумя руками за воротник, подтянула и быстро поцеловала. Собственно, это и не поцелуй даже, а мимолётное касание куда-то в уголок губ, практически невесомое. От такого поворота событий я немного ошалел. С другой стороны, чего бы и нет? Сама же первая полезла. Подчиняясь посетившему меня юношескому задору, быстро сделал шаг к ней… всё это заняло не больше полсекунды; прижал к себе и поцеловал в ответ. Она плотно сжала губы, отвернулась, замычала и заметалась, пытаясь вырваться, да не тут-то было. Хорошенько насладившись моментом, отпустил её, и девка по инерции с размаху уселась на кровать.

— Уже в койку? Хоть бы представилась для начала, как звать тебя.

Наверное, тут я уже хватил лишка. Рыжая побагровела, сделавшись в тон с галстуком, и медленно поднялась на ноги. Буравя меня лютым взглядом из-под чёлки, крепко сжала кулаки.

— Ну смотри, я тебя предупреждала, дрыщ, что худо будет, — процедила пионерка. — Готовься, теперь ты у меня ходить рывками будешь, гадя где попало.

Со стороны двери грянул хохот — на пороге появилась упивающаяся весельем Ульяна.

— А ты его тормозом называла!

Девчонка шумно выдохнула и свирепо глянула на Ульяну. Похоже, подошло самое время, чтобы поскорее унести ноги. В два прыжка я оказался у двери, отстранил мелкую и рванул вон из домика в первом попавшемся направлении, поскользнувшись на щебне и едва не украсив собой местный экстерьер. Следом донёсся безудержный хохот малявки и топот мчащейся по пятам разъярённой рыжей фурии.

Скоро мы уже бежали по тропе через рощу, расположенную где-то на периферии лагеря. Догнать меня у неё не получилось, но и отставать она явно не собирается: стоит мне замедлиться, как минуты мои будут сочтены. Так что приходится лететь вперёд. Мчась в неизвестном направлении, не разбирая дороги, то сворачивая в заросли, то снова возвращаясь на тропу, в какой-то момент заметил, что рыжую позади уже не видать.

Убегать дальше нет смысла, да и лёгких с ногами уже откровенно не хватает. Остановился, тяжело дыша, согнулся и упёр руки в колени. Вокруг совершенно незнакомый лес, сильно отличающийся от того, что видел в лагере. Здесь сосны сменились криволапыми ясенями. Через их густые кроны солнце почти не пробивается, и подлесок в основном состоит из папоротников. То и дело на глаза попадаются поваленные трухлявые мшистые стволы деревьев. Воздух тут вязкий, влажный, пахнет сыростью и грибами. Где-то поблизости, скрытый от глаз, мерзко скрипит сыч, пытаясь таким образом прогнать меня со своей территории. Впрочем, я и так не против покинуть это место.

С грехом пополам найдя тропу, двинул в ту сторону, где, как мне кажется, должен быть лагерь. Через десяток-другой шагов обнаружилась и моя преследовательница, сидящая на обочине под кустами. Шипя и морщась от боли, она ощупывает заметно припухшую лодыжку, а на колене другой ноги темнеет продолговатая красно-бурая ссадина. Похоже, рыжая аварийно сошла с трассы, а я уж подумал, что устала и решила устроить засаду. Ну, как бы там ни было, не оставлять же её вот так.

— Пошли к врачу.

— Не лезь, без тебя доберусь, — мрачно ответила пионерка.

— Да больно ты нужна, я просто один дорогу не найду.

Она метнула в меня злобный взгляд, попыталась вскочить на ноги, но тут же осела и всхлипнула.

— Ну, теперь идём? — я подошёл к ней и протянул руку.

Бормоча что-то недоброе, она схватилась за предплечье, демонстративно проигнорировав ладонь, и, пошатываясь, встала на относительно здоровую ногу. Оттолкнула меня и поковыляла своим ходом. Но гордый её поход продлился недолго: пытаясь перебраться через высоко торчащие из-под земли корни, рыжая не устояла и снова плюхнулась в траву на обочине.

— Как хочешь, ползи сама в медпункт.

Не успел я сделать даже пяток шагов по тропе, как девка подала голос:

— Эй! Бросишь меня тут — я тебе это припомню.

— Боюсь-боюсь, — я развернулся к ней и остановился.

Та, громко сопя и цепляясь за дерево, снова попыталась подняться на ноги.

— Вот и стоило ерепениться, — я взял рыжую под локоть. — Не хочешь рассказать, что это там было?

— Не твоё дело! И лапы свои убери, сама пойду, — огрызнулась она, отдёргивая руку.

Остаток пути прошли молча, если не считать редких всхлипов и цыканья, издаваемых моей спутницей, когда та слишком сильно опиралась на больную ногу. Пошатываясь, она осторожно ступала по тропинке и периодически, теряя равновесие, толкалась мне в бок острым локтем, чтобы не упасть. Угрюмо косилась, но никаких попыток отмщения за поруганную честь не предпринимала.

* * *

— Ну что ж ты, мальчик, не успел приехать, а уже так укатал бедную пионерку, — крутя двумя пальцами головку стетоскопа, Виолетта окинула ленивым взглядом ноги рыжей.

Не знаю, что под этим подразумевает медсестра, но мне фраза показалась уж очень двусмысленной. И не мне одному, рыжая тоже смутилась.

— Ладно, можешь идти, дальше я тут сама, — Виолетта сделала паузу и резко прекратила вертеть стетоскоп. — Или ты тоже желаешь поучаствовать?

— В чём? — хрипло выдавил я, лихорадочно пытаясь сообразить, что происходит и почему она так двояко выражается.

Или, может, это просто у меня всякая пошлость лезет в голову при взгляде на неё.

— Как в чём, конечно же в лечении, — с нажимом на последнее слово ответила медсестра, изящно повернувшись ко мне всем телом.

Ну нет, хватит, умываю руки, она точно издевается надо мной.

— Воздержусь, — бросил я, вываливаясь из медпункта.

Проходя через площадь к домикам, увидел спешащую навстречу Ульяну, а в репродукторе тем временем снова заиграла уже слышанная ранее дудка.

— Ты куда? — спросила мелкая. — «Бери ложку, бери хлеб!» горнит.

— Чо делает?

— Ну балда-а, — она покачала головой. — Горн на ужин зовёт!

— Раз зовёт, не стану заставлять себя ждать.

Я пошёл рядом.

— Убежал-таки от Алиски? — Ульяна ехидно заулыбалась.

— Типа того.

Ничего не ответив, она подмигнула мне и припустила вперёд.

На веранде столовой, важная, как генеральный секретарь ЦК КПСС, во весь свой солидный рост возвышается Ольга Дмитриевна. Я пристроился в хвост длинной колонны пионеров, медленно заползающей внутрь. Как бы не так: из всех проходящих мимо вожатая решила прицепиться именно ко мне.

— Семён, руки мыл?

Это было произнесено с таким придыханием, словно от моих вымытых рук сейчас зависит благополучие человечества на всей планете, не меньше.

— А как же, — важно ответил я и показал вожатой раскрытые ладони.

«Ага, попробуй доказать обратное».

Вот только доказывать она ничего не собиралась. Не тот случай, да и нравы не те, презумпция невиновности тут явно отвергается, как вредный элемент буржуазной юриспруденции.

— Я даже отсюда вижу, что не мыл! — Ольга Дмитриевна заступила дорогу. — Хочешь, чтоб червяки в животе завелись? Давай-ка, никуда твоя котлета не убежит.

У неё синдром вахтёра, что ли? Но спорить глупо, эта тётенька при желании легко превратит мои летние каникулы в каторгу. Такой типаж мне отлично знаком, стоит только проигнорировать какую-нибудь мимолётную блажь подобного существа, как на тебе начнут в отместку натурально ездить, пользуясь положением начальника. И хрен что возразишь.

Я вернулся на площадь, где видел несколько питьевых фонтанчиков. Ну а что, чем это хуже умывальника? Уже через пару минут, гордо продемонстрировав вожатой мокрые розовые ладошки, был допущен к ужину сдержанным кивком.

Столовая напомнила торговый центр в «чёрную пятницу»: десятки пионеров сидят за столами, снуют по залу с подносами, переговариваются, смеются, кричат, звенят ложками, стучат стаканами и тарелками, дребезжат двигаемыми стульями. Меня слегка покоробило от такого количества народу и производимого ими шума, я растерянно заозирался по сторонам, пытаясь понять, что делать.

— Семён! Иди сюда, я на тебя ужин взяла.

Справа за одним из столов нашлась Славя, она махнула рукой, приглашая на свободный стул напротив неё. А рядом с ней уже сидит виденный ранее на дежурстве парнишка. Ну, хоть какая-то польза от активистки. Я смущённо пробубнил:

— Спасибо, не стоило, — и занял предлагаемое место.

— Не помешаю? — рядом возник Электроник с подносом и, не дожидаясь ответа, уселся как бы во главе нашего длинного стола — слева от меня. — Приятного аппетита всем!

— Спасибо, и тебе, Серёж, — прощебетала Славя.

Я же просто кивнул и наконец-то уделил внимание долгожданному ужину: котлете с картофельным пюре и зелёным горошком.

— Как первый день проходит? — спросила Славя. — Со всеми из отряда уже познакомился?

— Ни с кем, — честно признался я.

«Почти».

— Ой, как я могла забыть, ты же у нас сертифицированный бука, — она тихо засмеялась. — Это Серёжка, наш…

— …Электроник, — подхватил я.

Парнишка широко улыбнулся и кивнул, а Славя продолжила:

— Я хотела сказать светило математики, но и так тоже можно. А это Саша, — она похлопала очкарика по плечу, от чего тот легонько вздрогнул.

— Шурик? — спросил я, внезапно поняв, что он чем-то неуловимо похож на этого героя фильмов Гайдая.

— Будем знакомы, — ответил тот негромким грубоватым голосом.

— Там дальше, — Славя указала взглядом на виденных ранее пионерок, сидящих на другом конце стола, — темноволосая девочка с хвостиками — Лена.

Стесняша, встретившись со мной глазами, вспыхнула и, ссутулившись, уткнулась в тарелку.

— А вторая, с длинными бирюзовыми волосами — Мику. Она из Японии.

— Колоритная, — резюмировал я.

— И не говори, — Славя прыснула. — Успеешь поближе познакомиться. Если захочешь. Ещё в отряде есть Женя — Евгения — она уже поужинала и убежала куда-то по делам…

В столовую, сверкая лейкопластырем на колене, стремительно вошла рыжая. На лодыжке под гольфом бросилось в глаза небольшое утолщение от эластичного бинта или бандажа. Слегка припадая на забинтованную ногу, она удалилась в направлении буфета.

— Тоже из нашего отряда? — спросил у Слави, мотнув головой в сторону прибывшей.

— Двачевская, — активистка потускнела.

— Это Алиска, — горячо зашептал Электроник, толкнув меня локтем. — Будь с ней осторожен и ни за что не называй её… — он быстро огляделся по сторонам и ещё сильнее понизил голос, — Два-Че.

— Тебе мало было на той неделе с бланшем щеголять? — нахмурившись, осадила его Славя.

— Да ладно, она же не услышит оттуда, — Электроник хитро подмигнул ей. — Так-то, Два-Че нормальная…

— М-да, нормальная, — выдохнула Славя, опустив глаза.

— Просто ты с ней впервые попала, а я раньше уже ездил с Двачевской в одну смену, и тогда она не была настолько… — он зашевелил пальцами, подбирая слово, но, похоже, так ничего и не придумал, потому что перешёл к другой мысли: — Мы даже когда-то общались немного.

Я с интересом посмотрел на Электроника.

— А ты никак…

Тут, засмеявшись, вклинилась Славя:

— Ой, что ты, Серёжа у нас…

— Славка! — Электроник насупился и быстро глянул на активистку.

— Молчу-молчу, — она показала жест «рот на замок», забавно надула щёчки и невинно захлопала ресницами.

А я, засмотревшись, невольно улыбнулся этой милой ужимке. Но сразу мысленно одёрнул себя, нацепив на физиономию самую серьёзную мину, нашедшуюся в арсенале, и поспешил вернуться к ужину, глядя мимо лиц присутствующих в окно.

За спиной Слави прошествовала Алиса. Она наградила меня пронзительным недобрым взглядом и беззвучно сказала что-то одними губами. И это совсем не похоже на благодарность за проводы до медпункта. Поперхнувшись хлебом, я закашлялся и отхлебнул из стакана холодный чай.

«Блестяще, полдня на новом месте и уже влип в историю. Дёрнул же чёрт!»

— Похоже, я опоздал с предупреждением? — Электроник улыбнулся, перехватив адресованный мне взгляд Алисы.

Славя непонимающе посмотрела на него, потом на меня.

— Спасибо за компанию, — пробубнил я и, споткнувшись о ножку стула, неуклюже выскочил из-за стола.

* * *

В лагерь понемногу начала проникать вечерняя прохлада. Солнце уже почти нырнуло в плотный строй деревьев на западе. По такой погоде захотелось даже прогуляться. Но вряд ли виной тому погода, просто здесь мне особо нечего больше делать. Теперь, для разнообразия, я повернул от дверей столовой налево и неспешно пошагал, уплетая яблоко с ужина.

Дорога вывела к спортивным площадкам, стадиону и крытому спортзалу. Из-за кустов, со стороны неприметной асфальтированной дорожки то и дело долетают звуки ударов по мячу, перемежаемые редкими разноголосыми восклицаниями.

На небольшой площадке Ульяна играет в «Квадрат» с мальчишками примерно её возраста. Надо сказать, получается у неё очень ловко, она ничуть не уступает им в физической форме и скорости. Я присел на скамейку, наблюдая за игрой.

Ульяна вылетела первой. Вся в пыли и следах от мяча на одежде, она упала на лавку рядом со мной. Тяжело дыша, девочка старательно убрала прилипшие к вспотевшему лбу волосы и стала приводить в порядок причёску, собирая под ленты растрепавшиеся мокрые пряди.

Переведя дух, она повернулась ко мне.

— Опять ты?

— Опять я.

— Небось, от Лиски прячешься? — Ульяна с озорством прищурила глаз и улыбнулась.

— Даже и не думал, просто гуляю.

— Ладно, — она подскочила со скамейки, — пойду скажу ей, что ты тут.

Я пожал плечами и продолжил смотреть игру.

— Скучно с тобой, — бросила Ульяна и убежала по дорожке.

* * *

Пионеры разошлись, только когда совсем стемнело. Обещанная мне Ульяной злобная Алиса так и не пришла. А я обратил внимание на небо. Покопавшись в памяти, припомнил кое-что из наблюдательной астрономии — одного из неудавшихся увлечений прошлого. Правда, с ним у меня не задалось по вполне прозаическим причинам: для серьёзных наблюдений нужно на ночь глядя ехать подальше за город, где нет засветки, а для этого требуется машина или хотя бы друг, готовый одолжить свою. А с тем и другим у меня проблемы. Особенно со вторым. Это не считая достойного телескопа, который, при моих доходах, мне даже не снится. Поэтому все знания по этой теме остались на уровне полустёршихся в памяти картинок со звёздными картами и мечтательных ночных бдений у пыльного окна моей однушки.

Довольно долго не мог сообразить, где Полярная, пока не понял, что её надо искать ближе к горизонту. Моё местоположение и вправду много южнее, это стало ясно по возвышению звезды. Ради интереса попытался отыскать созвездия из моего мира: сразу нашёлся ковш Большой Медведицы, а от него по линии Мицар-Полярная — зигзаг Кассиопеи. Пока всё на месте. Практически над головой Вега и Денеб, а на юго-востоке — Альтаир. Больше ничего вспомнить не смог, а в остальном картина звёздного неба ничем не отличается от той, что известна. Ну, южнее только, вот и всё.

Я опустил голову и собрался уходить, когда увидел неподалёку девочку, читающую книгу в неярком свете фонаря. Она же не обратила на меня никакого внимания. Рядом с ней на скамейке ракетка и воланчик для бадминтона. Это же та стесняша из столовой — Лена, кажется. Решив не мешать ей, тихонько удалился. Да и о чём с ней говорить, если она даже от моего взгляда смущается.

Всплывшая на горизонте столовая напомнила, что я со вчерашнего вечера практически ничего не ел. Неплохо было бы сейчас навернуть с полкило пельмешек перед сном. Желудок выразил полное согласие с этими мыслями протяжным утробным ворчанием. Как ни крути, а котлета с картошкой за целые сутки — это катастрофически мало для растущего организма. Да вот только где их взять, пельмешки? Тут вне распорядка, походу, и стакана чаю не допросишься. Видимо, придётся ложиться голодным.

Гоняя эти пасмурные мысли по пути мимо столовой, я услышал на крыльце голоса Слави и Алисы, спорящих о чём-то на повышенных тонах.