Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Алая молния просвистела где-то справа. В ответ ринулись сразу две: синяя, несущая с собой взрывную волну, и ониксово-зеленая, ударившая, по счастью, в стену позади, никого не задев.

Чувство дежа-вю нарастало, двоилось, троилось, напластовывалось, как слоеный пирог. Одна реальность, другая реальность — сны о сражениях и настоящие сражения. Только во всех них где-то у её плеча стоял (а точнее, не стоял, а скакал, крутился, отмахивался и яростно скалился, потому что в магическом бою, особенно таком, не постоишь) Поттер, а теперь…

Поттер тут тоже был. Как и Сириус, и Марлин, и Алиса с Френком, и прекрасная в гневе, как богиня Афина, Доркас, и живые (ещё живые! и, может быть, если всё получится, проживущие ещё долгие годы), шумные близнецы Пруэтты.

Как и наряд авроров — таких же молодых, как большинство орденцев, если не моложе, растянувшихся цепью за спинами передовых: их задачей было стягивать над полем боя антиаппарационный купол, пока остальные машут палочками, отвлекая огонь на себя. С куполом дело шло медленно и печально, порой с откатами почти к начальной точке. Наведение барьера требует сосредоточения и немалых магических сил, а ни того, ни другого у усталых и не шибко опытных стражей порядка не имелось в достатке. Нет-нет да и приходилось кому-то из них отпрыгивать в сторону, уворачиваясь от смертоносного проклятия, наобум прорвавшегося сквозь ряды — тогда в такими трудами возводимом куполе образовывалась быстро ширящаяся брешь, расползающаяся скорее, чем её латали оставшиеся, и всё приходилось начинать заново.

Мало-помалу заграждение росло, поднималось от протянутых к небу палочек и стремилось ввысь, чтобы там, перевалив через зенит, рухнуть за спины нападающих челюстью захлопнувшегося капкана, но очень натужно и небыстро. И никто не имел возможности им помочь — даже многоопытный Муди, который и собрал нынче ночью здесь всех этих «граций».

Палочка Шизоглаза была занята тем, чтобы как можно меньше из них убили, пока и если свершится задуманное. Палочка плясала в его крепких, узловатых, совсем не музыкальных пальцах, подобно дирижерской, отражая, посылая и снова отражая заклинания.

Потому что сегодня им противостояли не просто Упивающиеся смертью, которые и сами в большинстве своем были бойцами что надо, а сам Волдеморт, «дирижировавший» оркестром с той стороны условной черты, разделявшей «своих» и «чужих». Такое случалось и раньше, на памяти обеих Лили — четыре не то пять раз, но обычно, завидев предводителя Упивающихся, как сновиденные, так и здешние орденцы довольно быстро отступали, понимая, что этот орешек им не по зубам и стремясь сохранить жизни своих товарищей. В этот же раз необходимо было продержаться как можно дольше, чтобы дать шанс успеть. Дать шанс им. Им с Севом.

Ибо в этот раз плечом к плечу с ней стоял перед стеной врагов Северус Снейп, её лучший друг, её любимый, её свет и её судьба. Пока невидимый, он чуть касался её невидимой руки — и от этого всё её существо пронизывало тепло. Или это её бросило в жар на пороге решающего момента.

И от того, что он стоял рядом, всё было совсем иначе в эту ночь, хоть дежа-вю и слоились одно на другое, перекрывая и перебивая друг друга.

В тот первый раз, когда она во сне увидела настоящую битву, когда у неё на глазах погибла Мэри, и Поттер блестел очками, оскалом и кольцом, и качался, как припадочный, фонарь… В тот раз, когда она почти не была Лили Эванс, но больше — той, другой, новоиспеченной миссис Поттер, ей удалось услышать отголосок эмоций своего двойника. Смазанных, смешанных с её собственными, поделенных на сонное состояние, но оставивших по пробуждении смутную тревогу и затаенный страх. Родившиеся не тогда, когда в неё саму летели проклятия, и даже не тогда, когда, притворившись тряпичной куклой, осела на землю Мэри.

Безотчетный, задавленный и на ту пору не понятый страх взвихрился в ней в миг, когда один из Упивающихся упал, сраженный рукой какого-то орденца. Тогда она ещё не знала, что этот страх будет преследовать Лили Поттер в каждом бою до самого конца: страх увидеть однажды под скатившейся маской остановившиеся черные глаза на белом мертвом лице.

Больше Лили не чувствовала единения со своим двойником, ведь все последующие сны, когда она шаг за шагом проходилась по её следам, были осознанными, оставлявшими место в голове лишь для одного сознания. Но, просмотрев всю свою альтернативную жизнь, она поняла, просто логически додумалась, чего боялась её другая версия — и, боясь, каждый раз боялась ещё и своего страха, ибо не положено примерной гриффиндорке, орденке и жене жалеть врага, пусть и бывшего некогда лучшим другом.

Нынче она готова была клясться, что Лили Поттер не рассталась с этим кошмаром до последней минуты своей короткой жизни. Даже перестав ходить в патрули и безвылазно засев в Годриковой Лощине в ожидании мужа — особенно тогда.

Вернувшийся из очередной заварушки муж, случись ему столкнуться с поверженным дважды-врагом, вряд ли уведомил бы супругу об этом инциденте и вряд ли расценил бы слишком предметные расспросы как безобидный ностальгический курьез. Даже если это на самом деле было так — всего лишь тенью прошлого, призрачным отзвуком былого, а не раскаянием или сожалением, Лили Поттер ни разу не спросила Джеймса ни о чем подобном. И страх неведения множился надвое — не знать и не видеть хуже, чем хотя бы видеть, пусть и не знать.

Лили не завидовала той, другой себе, но и не сочувствовала ей никогда. А теперь внезапно ощутила нечто, похожее на жалость. Ей некого высматривать по ту сторону, нечего вздрагивать от каждого нашедшего свою цель орденского заклинания. Всё, что ей дорого в этой жизни, стоит сейчас с ней плечом к плечу, грея своим теплом. Ей повезло. А её двойнику — нет. Или это как-то иначе называется?

Впрочем, думать больше было некогда. И эти-то мысли гуляли по её голове, как ветер сквозь распахнутые окна — сами по себе, пока руки и ноги делали то, что от них требуется. Шли, колдовали, возводили Щит, занимали позицию — действовали. А теперь пришла пора захлопнуть окна и прекратить отвлекающий и не нужный сейчас сквозняк.

Ибо теплое плечо рядом сдвинулось ещё на шаг вперед, а в сознании зарокотали слова — тем самым, истинным, нутряным, сводящим с ума голосом Сева, который слышала только она.

«Начинай перекачивать силу на мою сторону. На раз-два-три я снимаю браслет»

* * *

Надо признать, дрался этот сукин сын неплохо. Да что уж там — просто отлично он дрался, если быть честным!

И это речь не про Волдеморта — с ним и без того всё понятно, ожидать от него меньшего было бы попросту глупо: держатся фениксовцы-авроры с грехом пополам и ладушки, большего от них и не требуется. Нет, сукин сын, что с балетной ловкостью уворачивается от заклинаний и со спортивной точностью гвоздит в ответ — это Джеймс, снитч ему в задницу, Поттер! Не думал, что когда-нибудь это скажу.

Хоть я и сейчас ничего не говорю, а только думаю, но и, что когда-нибудь это подумаю, не думал тоже. Но отдавать должное союзникам, пусть и случайным и временным, не менее важно, чем трезво оценивать противника, поэтому что уж тут. Хорош, стервец! Его кульбиты на метле я оценить никогда не был способен, а с боевкой…

Надо б ему подумать о карьере аврора, а не воздушного фигляра — если выживет. Если мы все здесь сегодня выживем, ага.

Муди оказался мужик что надо — не подвел и всё организовал в лучшем виде, как и обещал. Выманил-таки зверя из берлоги, уж не знаю, как и чем.

Не исключено, что и просто совпало — Лилс говорила, что пару раз Реддл соизволил почтить своим лордским присутствием уличные стычки Дамблдоровой молоди и УПСов, но если и так, то совпало на редкость удачно, а в такие совпадения я не верю. Так что пусть способ загонной охоты останется на совести Муди — всё равно его некогда об этом расспрашивать, даже если он и пожелал бы открыть перед нами карты.

Главное — результат, а результат — вот он, и никакие Поттеры, ясен пень, с ним и рядом не стояли. Так небрежно отмахиваться от доброго десятка боевых заклятий, не давая и краешком себя коснуться — это вам не вчерашние школьники и даже не Шизоглаз, хоть и он вояка не промах.

Держу пари, если бы он хотел положить здесь всех до единого, то сделал бы это в два прихлопа, только отскребать от брусчатки бы потом осталось, но он этого почему-то не делает, в основном предпочитая играючи отбиваться. Возможно, потому, что жалеет проливать «чистую кровь», которой немало собралось тут сегодня против него.

Ещё и какой качественной — аж голубой местами! Вон как Блэк вытанцовывает, так и не скажешь, что кретин каких мало! До Поттера с его квиддичной выучкой ему, конечно, далеко, но он берет напором и магической силой — и за что, скажите, такому остолопу такой талант?!

Чем Мордред не шутит, глядишь, старина Волди надеется заиметь их всех на свою сторону, когда окончательно победит — хоть добровольно, хоть принудительно, хоть в произвольном соотношении того и другого: не так-то много водится в Британии по-настоящему родовитых волшебников. А сейчас просто отбрехивается, чтоб отвязались и по минимуму мешали ему зачищать маглов и маглокровок, в ожидании, пока сумеет захватить Министерство и всю полноту власти.

Одного он не понимает и никогда не поймёт: это же гриффиндорцы, их проще убить, чем переубедить, да и заставить не очень-то получается. Я бы и то, уж насколько не гриффиндорец даже и близко, на такое не повелся и ни одному из его посулов не поверил! Хотя, что уж там, поучиться у него есть чему, этого не отнять. Но не такой ценой и не из подобных рук!

Лилс, правда, говорила что-то такое, что, вроде бы, я в этой её сновиденной истории имел к нему какое-то касательство, но подробностей я от неё так и не добился, кроме того, что был там двойным шпионом или около того. Ума не приложу, как тамошний я умудрился вляпаться одной ногой в Дамблдора, а второй в Реддла, но всё равно это другое, не сравнить.

Вон с теми не сравнить, которые вокруг него роятся. Тоже техничные, сволочи, пусть до главаря им — как гному до луны. И ведь все как один чистопородные богатенькие мордовороты, жить бы да радоваться по своим замкам да мэнорам, детей растить, а туда же! Не живется людям, пока по одной планете с ними бродят всякие, кто оскорбляет их высокородное достоинство!

Одна Беллатриса чего стоит — это же чистой воды Мунго, этаж для хроников, вон как сверкает зенками, только что бешеной слюной пополам с помадой не капает. После Реддла она — самый сильный противник, нельзя выпускать её из виду ни на минуту, пусть Муди и гарантировал, что все, кроме собственно Волдеморта — не наша забота.

Эх, дорого бы я дал, чтобы убрать отсюда Лили куда подальше, но что уж тут мечтать о несбыточном, её и на аркане сейчас не утащишь, да и обещал… А обещал — так держись! И давай уже делай, что должен, по-быстрому, пока у этих задохликов с куполом на заднем плане окончательно не иссякли силы!

От Лили идет тепло, даже жар, но я и без того знаю, что она здесь. Чувствую каждой клеточкой, каждым нервом, каждым синапсом: она здесь, она рядом и она ждёт. И боится — при этом, не за себя.

А что тут бояться — тут или со Щитом, или на щите, других вариантов у меня нет. Да и второго варианта тоже нет, не имею права себе позволить сложиться кучкой и оставить всё это разгребать без себя. Тем более, когда она рядом. Так что…

«Лилс! Начинай перекачивать силу на мою сторону. На раз-два-три я снимаю браслет»

* * *

Они договаривались с Аластором, что он пришлет им Патронуса, едва только искомый «зверь» появится на аврорском волшебноглазом горизонте. Патронус скажет квартал и точку, куда аппарировать, большинство из которых Лили прекрасно знала, обойдя их все с орденскими патрулями не по одному разу и выучив почти весь Лондон на зубок. На случай же, если его лордейшество соизволит заявиться в новую локацию, где девушке бывать не доводилось — география рейдов неуклонно расширялась, постепенно захватывая всё новые районы — шизоглазов тигр произнесет кодовое слово «штаб», и тогда нужно действовать по плану «бэ».

Лили очень надеялась, что без этого обойдется, потому что:

— А как же вы? Пока мы до штаба, пока до вас — с Волдемортом драться не шутки!..

— Не кипишуй, девочка! Вы ребята шустрые, уверен — долго ждать нам вас не придется: одна нога здесь, другая там! А мы уж продержимся сколько нужно, будь спокойна!

Но Лили не была спокойна, представляя, какой ценой, возможно, доведется держаться бывшим товарищам, ожидая их с Севом. Поэтому последние две недели они спали одетыми, чтоб максимально сократить сборы, когда бы ни поступил сигнал — хорошо хоть ботинки Северус отстоял возможность снимать!

Почему-то оба не сомневались, что тревога случится ночью, как и все прошлые столкновения с УПСами — потому что, ну а когда же ещё нападать на мирные спящие кварталы, да и метка на черном небе смотрится куда выигрышней, а Волдеморт сотоварищи был не чужд некоторой извращенной эстетики.

И всё равно серебристый тигр умудрился застать их врасплох — прискакав в глухой предутренний час, когда темнее всего и сладко спится даже воришкам и медвежатникам.

Прискакал и сорванно прокаркал, будто был не тигром, а метисом простуженной вороны и пьяного докера, битый час горланившего похабные песни на весь порт: «Штаб!!!»

Значит, план «бэ», будь он неладен, и от их скорости напрямую зависят чужие жизни. Драккл.

Лили выпрыгнула из-под полога первая — она всегда спала на краю — нагнулась приманить ускакавший ботинок и печально привычным жестом прижала руку ко рту в попытке удержать спазм.

Увидев это, Северус вылетел из кровати — в буквальном смысле, по воздуху, через её голову и сорвав по дороге полог, обмотавший его, как тога или парадная мантия в стиле ретро. Метнулся к столу, на котором всегда стояла припасенная кружка воды и всякие заготовки на подобный случай. Из успевшего подсохнуть апельсина сотворил кусочек лимонного пирожного — от кислого тошнота обычно уходила быстрее, сунулся обратно к девушке.

— На, попей и съешь это!

— Некогда, Сев, — промычала сквозь зубы Лили, уже почти справившаяся как с дурнотой, так и с ботинком. — Бежим скорей! Уже всё!

— Съешь, это одна минута! — продолжал настаивать Сев, стоя против неё босиком, в бархатной тоге и с протянутыми к ней чашкой и пирогом. — У тебя же всегда это на голодный желудок! Закинь хоть что-то — кому будет лучше, если тебя начнет выворачивать в самый неподходящий момент?!

Лили коротко рыкнула, но, признав его правоту, бросила второй ботинок и приняла из его рук еду и воду. Желудок и правда тут же успокоился, получив подношение — теперь до следующего утра эксцессов можно было не опасаться.

Прочие сборы свелись к завершению обувания и поспешному сдиранию с Северуса незапланированной мантии поверх запланированной. Сумки — даже неразлучную севову — решено было не брать, чтоб ничего не стесняло движений. Всё нужное — трижды отобранное и доведенное до минимума — в уменьшенном виде было давно рассовано по карманам.

Дверь они не закрыли — к чему возиться с замком, если к дому и без того не подойти никому чужому!

* * *

«Штабом» предсказуемо был назначен приснопамятный коттедж в Годриковой лощине, пустой и гулкий в ночи. Его хозяин, как и прочие орденцы, скорее всего, обретался сейчас там же, где Муди, а, стало быть, и Волдеморт.

Когда запыхавшиеся рейвенкловцы ворвались в гостиную, там нашлась только встрепанная Мэри с глазами по галеону, похожая на испуганную сову. Вступая под своды Поттеровского жилища, каждый из них поймал себя на мысли, что будет, если внутри им придется столкнуться с очкастым домовладельцем, но, как и все прочие посторонние мысли, эта была отставлена почти сразу, как появилась. И то сказать — не до разборок сейчас, слишком многое на кону, а Поттер нынче, как ни крути, с ними по одну сторону баррикад. Но обоим сразу ощутимо полегчало, когда они увидели лишь одинокую Макдональд, которой Муди в этой операции отвел роль связного.

— Наконец-то вы прибыли! — затараторила она, сбрасывая напряжение. — Там жуть что творится — дракклова прорва УПСов и сам! — Мэри суеверно поёжилась, не в силах произнести запретное имя. — Я уже целую вечность тут торчу, а вас всё нет!..

— Не вечность, а всего семь минут, если считать от Патронуса, — педантично поправил взбудораженную гриффиндорку Северус, ввинчиваясь глазами в её распахнутые голубые блюдца. Читать Мэри было всё равно что детскую азбуку с дюймовыми буквами и аляпистыми броскими картинками на весь лист — ни тени ментальной защиты или хотя бы рефлекторного сопротивления вторжению, которое, в спешке, Северус и не постарался смягчить. Впрочем, сейчас это играло только на руку. — Всё, есть! — обернулся он к Лили, выловив с поверхности нервически бурлящего сознания картинку окраинной улицы — миленького предместья с уличным кафе на углу, чьи плетеные стулья теперь под натиском двух схлестнувшихся отрядов разлетелись по сторонам, как осенние листья. — Давай руку!

— Ты с нами? — поспешно протягивая и руку, и неназванный, но подразумевавшийся фестралий браслет, через плечо спросила у гриффиндорки Лили. — Возвращаешься тоже?

— Ей не велено, — оторвав взгляд от лилиного запястья, на котором защелкивал артефакт, парень покосился на Мэри, растерянно вылупившуюся на то место, где ещё долю секунды назад стояла её бывшая товарка.

— Почему? — удивилась пустота лилиным голосом. — Каждая палочка сейчас важна!

— Джейми сказал мне оставаться тут, — отмерла наконец Макдональд, но в том, что её успели услышать, так и не утвердилась, потому что второй из воронов тоже исчез — и почему-то показалось, что с концами, хотя звука аппарации так и не раздалось ни из комнаты, с которой ради такого случая были сняты все ограничения, ни с крыльца.

«Она беременна, — за миг до отправления навстречу судьбе мысленно пояснил спутнице Северус. — Тоже. Поттер потому и выдвинул её кандидатуру на роль гонца, чтобы убрать её оттуда»

И, прежде, чем Лили успела ответить хотя бы телепатически, утянул её за собой в парную аппарацию.

* * *

Стулья и правда оказались разбросаны в беспорядке, беспомощно топорща ротанговые ножки, словно перевернутые жуки. Где-то вокруг должны были, по идее, обретаться и столики, но в темноте, кутерьме и хаосе было не разобрать, то ли их снесли ударами заклинаний из зоны видимости, то ли они и вовсе уже рассыпались в щепки или вовсе разложились на атомы в горячке боя.

Под стеной кафе цепью стояли авроры, безуспешно пытаясь сомкнуть над импровизированной ареной антиаппарационный купол, а перед ними, закрывая и прикрывая их, сражался весь цвет Ордена феникса, за исключением Макгонагалл, Дингла и прочих великовозрастных колдунов, не участвовавших в патрулировании.

Муди явно созвал сюда все группы, ещё и подтянул авроров — и как ему удалось провернуть это всё так быстро (ведь явно же заранее он никого не предупреждал, чтобы не раскрывать план и не провоцировать Дамблдора, аврально собрав всех уже по факту появления Волдеморта) — одним стихиям известно. Вернее всего — просто намекнул молодежи, что намечается большая веселуха и что надо быть наготове, если они не хотят её пропустить — и юные гриффиндорцы, конечно же, не пропустили, дождем просыпавшись в это сонное захолустье по первому зову. Приходить на помощь соседним группам им было не впервой, а пропускать хорошую драку с УПСами — не в их характере.

Драка была хорошей, ничего не скажешь — на месте столов любой бы отполз подальше и притаился в тени, надеясь, что пронесет. Любой, но не Поттер, не Блэк, не братья Пруэтты, не Лонгботтомы, не Марлин — одним словом, не гриффы.

С первого взгляда на это всё было ясно, что долго им, несмотря на весь их молодой задор и уже набитые руки, не продержаться. Но долго и не понадобится — в ближайшие минуты всё так или иначе должно было решиться.

Плечом к плечу, чувствуя телом, душой и мыслью один другого, невидимая пара воронов двинулась вперед, к первой линии, состоящей из неразлучной парочки Поттер-Блэк, Доркас и разноглазого предводителя всей этой львиной банды. Выставив Щит, пока ещё обычный, не перенасыщенный энергией, перед собой, чтобы вслепую прилетевшее шальное заклятие не прервало всю операцию в зародыше. То и дело пригибаясь от мельтешащих в воздухе локтей и палочек, обходя одного за другим скачущих и мечущихся бойцов и всё ближе придвигаясь к той невидимой черте, что отделяла «своих» от «чужих», по другую сторону которой точно так же метались и размахивали палочками до жути одинаковые фигуры в одинаковых балахонах с одинаковыми масками на лицах. Только рост и комплекция у них были разные да разнился цвет слетающих с палочек проклятий, превращая поле битвы в инфернальное подобие рождественской иллюминации.

Среди них — то ли грозной Гекатой, то ли безумной медузой Горгоной — выделялась Беллатриса, и с её палочки молнии срывались куда чаще, чем с прочих по ту сторону черты.

Не считая Волдеморта. Не будь его, силы противников, наверное, были бы примерно равны — неукротимую Беллу уравновесил бы матерый Муди. С ним расклад становился совсем иным — и только его прихоть или другие соображения, неизвестные присутствующим, не давали столкновению перерасти в бойню.

Раненые были уже с обеих сторон: двое УПСов расцветили свои балахоны кровью, один лежал позади, за ногами и спинами впередистоящих, и что с ним — один Мерлин весть. Оба Пруэтта тоже словили по режущему заклятию — в такие крупные мишени не захочешь, а попадешь, но оба по-прежнему были в строю, казалось, лишь раззадоренные ранениями. Марлин дралась левой — правая висела бессильной плетью, то ли сломанная, то ли вовсе напрочь лишенная костей. Любая минута промедления грозила новыми жертвами.

Но все минуты уже вышли.

Вклинившись между Блэком, сопровождающим лающим смехом каждое запущенное заклинание (в эти мгновения он как никогда походил на двоюродную сестру), и Поттером, вертящимся волчком, держащиеся за руки, чтобы не разделиться и не разрушить Щит, Северус и Лили выступили вперед. По текучей, совершенно незаметной в таком освещении поверхности тут же расплескались несколько клякс, предназначавшихся не им, а кому-то сзади. Пока этого никто не заметил — и момент нельзя было упускать.

«Раз… Два… Три!» — по внутренней связи отсчитал Снейп и полоснул замок браслета Диффиндо, разом проявившись и вызвав секундное замешательство с обеих сторон.

— Том! — во внезапном затишье имя, которым когда-то звали бедного полукровного сироту, прозвучало неожиданно громко.