Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Примечания:

Мне всегда было удивительно, чтО же Сев целый год рассказывал Лили о Хогвартсе, если факультеты и поступление они начали обсуждать чуть ли не в последний момент. И так толком ничего и не обсудили. Моя параллельная реальность не допустит такой неправильности)

— Стоп машина! — кричал Снейп, поправляя съехавшую на ухо треуголку.

— Есть, стоп машина! — звонко отвечала Лили, дёргая за короткий сучок, торчащий из пологого ствола.

— Пополнить запасы воздуха! Задраить люки! Начать погружение! — Северус, как и положено командиру судна, последним покидал палубу, окидывая напоследок горизонт пристальным взглядом. За зиму он сильно вытянулся, однозначно обогнав девочку на пяток сантиметров, так, что специально взятые подругой «на вырост» брюки оказались теперь едва-едва в пору, а любимый черно-синий свитер стал коротковат в рукавах, открывая косточки на запястьях. Спасало то, что в горизонтальной плоскости его фигура по-прежнему практически не претерпела изменений.

— Есть, капитан! — Лили бурный рост тоже не обошёл стороной, превратив из очаровательного ребёнка в длинно-руко-ногого лемурёнка с огромными яркими глазищами на изросшемся похудевшем лице.

— Держим курс на Северный Полюс!.. — мордашка Снейпа за этот год ещё больше заострилась и утратила все следы детской округлости. На ней всё более явственно доминировал нос, хотя глаза изо всех сил стремились составить ему конкуренцию. Больше на узком пространстве лица словно бы ничего и не помещалось.

Май выдался хоть и прохладным из-за постоянных северных ветров, но солнечным. «Наутилус», сбросивший с себя оковы морозов и безвременья, жизнерадостно зеленел, в рубке было тепло и сухо, а, стараниями лилиной мамы, ещё и сытно — в дальнее плавание детям передали с собой пакет со свежим овсяным печеньем. Поджав под себя ноги, друзья восседали на подушках, облаченных в выстиранные наперники, и хрустели упоительно вкусной сдобой.

— А почему письма в июле приходят? — не унималась Лили даже сквозь печенье. Чем ближе подходил момент Х, тем меньше она могла говорить о чём-то другом.

— А когда ж ещё? — спешно сглотнул Северус, чтоб нормально ответить. Его тема предстоящего поступления тоже весьма волновала, но Лили необходимо было видеть в нём опору, некий незыблемый столп в стремительно меняющемся мире, и он старался вовсю. — Половину июня у старшекурсников экзамены, с результатами которых потом разбираются вторую половину. Не до новичков однозначно. А август нужен, чтобы подготовиться к учебному году: профессорам в замке, а ученикам и родителям — дома. Кучу ж всего покупать придётся! — озвучил-таки свое потаенное беспокойство мальчишка.

— Это же ещё два месяца!.. — забавно всплеснула руками Лили, а Северус откровенно залюбовался малахитово мерцающими в полутьме глазами. Для него никакой подростковой нескладности попросту не существовало: Лили была идеальна всегда, просто потому, что она Лили.

— Опять сомневаться вздумала? — раскусил он подругу. — Придёт письмо, обязательно придёт. Чем хочешь могу поклясться — хоть змеей Слизерина, хоть мечом Гриффиндора, хоть бородой Дамблдора!

— А на какой факультет ты хотел бы попасть?

— Смысл гадать — ты ж читала, там всё от Шляпы зависит. Она заглядывает в душу каждого и распределяет, кто куда подходит.

— Я вот так и не поняла — она разумная всё-таки, или как?

— А дракклы её знают! Может, и разумная — за тысячу-то лет! А может, просто очень крутой артефакт.

— И что, она никогда не ошибается?

— Считается, что нет. По крайней мере, о переводах после распределения я не читал.

— Странно, вообще-то… В моей обычной школе сколько раз бывало, что ученики переводились из класса в класс, а тут, получается, нельзя? Один раз решил — и то не сам, а за тебя — и всё, до конца? Люди же меняются, особенно, когда не взрослые. Петунья вон за два года четыре раза передумывала, кем хочет быть.

— Шляпа-то не с потолка решает, она в глубь человека зрит. И, наверное, знает, куда тебе надо, лучше тебя самого.

— Всё равно странно. И неправильно как-то… — нахмурилась Лили, позабыв о зажатом в руке печенье.

— Да не беспокойся — куда бы мы ни попали — это же Хогвартс!..

— Ты не понимаешь? А если она распределит нас на разные факультеты?! — залпом выдала своей затаённый страх Лили.

Северус чуть не подавился:

— Быть такого не может! Если она читает в душах, то должна увидеть, что я без тебя никуда!

— Мало ли, что она там увидит… Потому и спрашиваю, куда бы ты хотел.

— Вообще, самый лучший факультет, конечно, Слизерин!

— Это где самые хитрые и ушлые? — с сомнением прищурилась Лили.

— Ага! А ещё — умные, гордые и амбициозные! Мы же хотели с тобой стать великими учёными?!

— Сев, я три раза прочитала «Историю Хогвартса»… Как ты себе представляешь меня на Слизерине?

— А что такого? Ты же такая хитруля — настоящая… эммм… лиса!

— А ещё маглорожденная! — почти с отчаянием втолковывала другу Лили.

— Ну и что! Они все обалдеют, какая ты талантливая, и сразу тебя зауважают, вот увидишь! — по излишней горячности Сева даже менее проницательная собеседница догадалась бы, что убеждает он сейчас в том, в чём сам не до конца уверен.

— Нет, Сев. Я не сильно много знаю о Хогвартсе, да и о жизни в целом, но чутьё у меня хорошее. Я его «барометром» зову — оно всегда срабатывает, когда мне врут. Ты сам не веришь в то, что говоришь. И прекрасно знаешь, что таким, как я, на Слизерине не место. Там все думают так же, как ты, когда мы только познакомились.

— Мы бы их переубедили… — упрямо, но куда менее твердо, чем ему самому бы хотелось, гнул свое Северус. — И в любом случае, я б тебя в обиду не дал бы!

— А ты-то сам почему туда так рвёшься? — внимательно взглянула на него Лили.

— Там моя мама училась — она столько всего рассказывала! И какая гостиная у них красивая, и спальни все в зелёном бархате, и все ученики — как на подбор, умные, воспитанные, желающие найти своё место в жизни…

— Только это место у них готово уже, от рождения. Они ещё и чистокровные там все, и богатые, ты об этом упомянуть забыл. И то, что там было хорошо твоей маме — чистокровной, заметь, колдунье! — совершенно не значит, что эти аристократишки так же отнеслись бы к тебе…

Сева слегка перекосило:

— Всё из-за него! Из-за магловской его поганой крови! Но я бы им всем показал! Доказал!..

— Сев… Дело не в магловской крови, а в том, что твой отец — мудак.

Северус настолько не ожидал устышать от Лили что-либо подобное, что раза три открыл и закрыл рот, прежде, чем продолжить.

— Так я про то и говорю…

— Нет, ты говоришь, что он магл, и ставишь между этими понятиями знак равенства. А это не так. Очень грустно, что мы вечно спотыкаемся об эту тему… — Лили и верно выглядела не сердитой, а расстроенной и печальной.

— Но он же и правда… — Северус неожиданно замялся.

— Да, но не потому что магл, а потому что мудак! Или ты думаешь, что среди магов их нет? Что все они благородные и безупречные? Готова поспорить, что на этом твоём Слизерине хоть парочка, а наберется. Ты почему-то судишь всех маглов по своему отцу, но это же не так! Все же разные! Я, например…

— Ты не магла! — поспешно воскликнул Снейп.

— Но я выросла среди них! — настаивала Лили и, видя, что аргумент недостаточен, продолжала, — Хорошо, а мои родители, которые так тепло к тебе относятся?

— Не, ну они, нет, конечно…

— А Марджори, которая всегда готова помочь? А тетушка, пустившая нас в кино бесплатно? А дед-мороженщик, который всегда так приветливо улыбается, когда мы приходим? Да даже Тунья, наконец, научившая меня вязать — для тебя! Они же все не мудаки?!

На Северуса жалко было смотреть, так он смешался. Впитанная с детства парадигма трещала по швам, но сдаваться не спешила. Память услужливо подкинула образы полудиких мальчишек с его улицы, травивших и гонявших странного заморыша.

— Но среди маглов их больше…

— Да потому что маглов больше самих по себе! Это называется статистика, Сев! — Лемурьи глаза полыхали, и ему страшновато было сейчас в них глядеть. Но и не глядеть он не мог. — Везде есть плохие и хорошие люди, примерно одинаково. Глупо думать, что в магическом мире все сплошь овечки! Просто среди тысячи маглов тебе встретится, допустим, сотня поганцев, а среди — сколько там учеников на каждом курсе? — сотни магов — десяток. Волшебников просто в принципе меньше, вот и всё. — завершила свою мысль Лили и поднялась с подушки, чтобы выбраться наружу.

Уже в проёме она обернулась и добавила:

— Да и скольких волшебников ты знаешь лично, Сев, чтобы судить о большинстве?

Она просидела в одиночестве, угнездившись в высокой развилке, не больше десяти минут. Сверху ей было видно, как из домика, придерживая всё время норовящую сползти шляпу, вылез Северус и стал встревоженно оглядываться. Заметив её почти у верхушки — как ни полого лежало наполовину вывороченное дерево, к концу уклон получался значительным — он облегченно вздохнул — так, что под свитером заходили костлявые плечи, и подлетел к ней, устроившись на той же ветке, только чуть подальше.

Лили молчала, Сев тоже молчал, старательно отколупывая нарост застывшей смолы. Сломал щепку, потом ноготь, матюкнулся и, ещё немного помедлив, спросил:

— А куда бы ты хотела поступить?

Лили больше не стала выдерживать паузу и сразу охотно ответила:

— Мне всё равно, по большому счёту, главное — с тобой. Если мы окажемся порознь — брр! Жуть! Все незнакомые кругом, все в курсе о каких-то элементарных вещах, одна я, как дура… А с тобой мы и видеться почти не сможем!

— Так уж и не сможем, — чисто для проформы заспорил Снейп. Его перспектива оказаться на факультете без подруги тоже, мягко говоря, не радовала. — Есть же и совместные уроки, и перемены, вечера, в конце концов…

— Много ли это — за целый-то день! Плакали тогда все наши исследования. Будем встречаться за обедом, мило здороваться и разбегаться, кто куда. Как Барби и Гейл из моего класса — они с самого начала были не разлей вода, сидели вместе, ходили, как приклеенные, а в этом учебном году Гейл перевели в параллель — недотянула она что-то там по баллам. И сейчас, к концу года, они почти перестали общаться, хотя тоже говорили поначалу, что есть же перемены и прочее…

— У нас так не будет! — воскликнул Северус. — Я так не хочу!

— И я так не хочу… Я вообще не хочу в эту школу, если не вместе с тобой! Что мне там делать — я для них чужая, а они все — для меня. Я попросту не справлюсь без тебя! — добила она друга запрещенным приемом, лишь слегка, впрочем, преувеличив свои эмоции по этому поводу.

— Ты бы справилась, конечно! — Северус верил в Лили едва ли не больше, чем в себя самого, поэтому «эльфья хитрость» чуть не пропала втуне. — Но я тебя не оставлю, клянусь! Что бы ни пришлось сделать!