Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

— Прости, но нет, Северус, — в мягком голосе Регулуса звучала непреклонность.

— Почему «нет»?! — горячился Сев. — Ты ничуть меня не стеснишь! Если что-то не нравится в обстановке — скажи, это можно мигом переделать. И лучшего убежища в Британии тебе не сыскать — дом защищен в три слоя по самую трубу!

Лили вышла из ванной, в которую они ещё прошлым летом переоборудовали небольшую кладовку, примыкавшую к кухне, и голоса спорящих стали слышнее, а ещё к ним добавились жесты, выражения лиц и… скажем так, декорации.

Северус стоял перед распахнутой дверью, демонстрируя другу её убранство, словно стремясь заманить его на постой тёмно-зелеными тканевыми обоями и тяжелым изумрудным бархатом полога. Дверью, когда-то ведшей в комнату его родителей, где доживала потом свои последние коуквортские дни Эйлин Снейп. Дверью, после надежно законопаченной магией и упрятанной от досужих глаз. Дверью, теперь стоящей настеж, открывая за собой старательно воспроизведенный слизеринский антураж.

— Нет, Северус, и не проси. И дело вовсе не в обстановке — ты потрудился на славу, да и я не из тех Блэков, что предпочитают внешнее внутреннему. Мне хватило бы и сарая с матрасом, если бы я был уверен, что через этот сарай мои преследователи ни за что не выйдут на тех, кто мне дорог. Поэтому я не останусь ни здесь, ни у Андромеды — я не прощу себе, если, прячась, поставлю кого-то из вас под удар. Я же тебе уже говорил.

— А я говорил тебе тоже! На тебе же нет метки — а без неё поди найди волшебника, если он того не хочет! И, повторю ещё раз — к этому дому никто не подойдет и близко!

— Не найдут меня — найдут вас. Стены защищают, только пока находишься в них безвылазно, но из дома можно выйти — и вот ты уже уязвим. Мне ничего не стоит стать затворником, залечь на дно в четырех стенах — вряд ли для мира это будет сколь-нибудь значительной утратой. Но я не могу обречь на то же самое и вас! Не тебя, Северус, и не тебя, Лили, — Регулус учтиво наклонил голову в сторону тихо подошедшей к ним мокроволосой девушки. — У вас впереди большое будущее — как научное, значимое для всего волшебного сообщества, так и… хм… личное.

— Да с чего ты взял, что Реддл начнёт гоняться именно за тобой и что вообще начнёт за кем бы то ни было! Может, он и не расспросит Кричера, а если и расспросит, старый шельмец костьми ляжет, а своего любимчика не сдаст! Да, дома тебе жить теперь не стоит да и в школе появляться рискованно — можно упустить момент, когда придется бежать, но совсем уж залегать на дно и не казать никуда носа — к чему это? Мне кажется, ты малость перегибаешь. Предположим даже, что Реддл обнаружит вместо хоркрукса в чаше копию-обманку. Для этого ему придется взять её в руки, так как на расстоянии и сквозь слой зелья он ничего не почует, а внешне они совершенно одинаковые. Если Кричер будет молчать, Реддлу будет сложно однозначно увязать подмену медальона именно с тобой — мало ли кто мог исхитриться натянуть ему нос! К тому же, поняв, что лишился одного, он непременно кинется проверять прочие и наткнется на дулю с маслом — а уж к ним-то ты точно никакого касательства не имеешь и никакой домовик тебе ничего о них не способен был рассказать. Наверняка при таком раскладе он начал бы неслабо лютовать, но тогда в первых рядах досталось бы и Малфою, и Беллатрисе — за то, что проворонили доверенные им сокровища, а уж потом, в какую-нибудь пятую очередь — дело дошло бы до поисков тебя, и то не факт.

Лили мысленно прикинула ветку вариантов, которую явно сейчас держал в голове Сев, и признала, что шанс на разоблачение у Регулуса и правда мизерный. Слишком много если. Если Волдеморт удосужится вспомнить о таком мелком незначительном существе как домовой эльф. Если при посещении Блэк-хауса отличит одного от другого и признает в домовике именно того, кто каким-то чудом выжил после «увеселительной прогулки» в пещеру. Если прочитает Кричера (в том, что эльф-нянька добровольно не выдаст своего воспитанника, Лили была уверена, а вот как работает на этих созданиях легиллименция — большой вопрос). Если не удовлетворится наружным осмотром (чаша полна, значит, медальон на месте, чего ещё?!) и полезет откачивать зелье. Если, без учета Кричера и его данных, просто придет инспектировать пещеру (чего за ним раньше и с другими хоркруксами не наблюдалось), а дальше — смотри предыдущий пункт, превращающийся здесь уже в совершенно фантастический.

Учитывая все эти бесконечные «если» и их маловероятность, наиболее веским свидетельством против Регулуса становилось само его отсутствие в школе или под отчим кровом — вот уж точно «Повинная совесть себя выдает»*! Но, конечно, рисковать, оставаясь в Хогвартсе в неведении относительно домашней обстановки, не стоило.

То, что Сев вскрыл свою потайную комнату, как вскрывают нарыв, чтобы разместить там беглого друга, казалось ей очень важным — и жаль, что Регулус, не представляя всей значимости его поступка, не смог оценить по достоинству этот жест. Конечно, она представляла себе воссоединение с Севом в несколько ином формате — только она и он, а не она, он и беглый слизеринец, но суровая необходимость чаще всего не имеет ничего общего с розовыми мечтами, что же тут поделать. Возразить против нахождения Рега в доме ей бы и в голову не пришло.

С возражениями Регулус прекрасно справлялся и сам. Всё тем же вежливым и немного отстраненным тоном, сводящим на нет все экспрессивные Северусовы попытки.

— Если Лорд… Реддл откроет медальон, первым в очереди на показательную казнь моментально стану я, а заодно — и те, кто окажутся в этот момент рядом.

— Если Реддл что?.. — поначалу не понял Северус. А когда понял, вытаращился на друга, как на забредшего в кухню фестрала. — Что ты туда засунул?! И когда успел?!

— Подписал, можно сказать, чистосердечное признание. И вложил внутрь, пока ты собирал свой арсенал зелий перед выходом.

— Но зачем?!

— Чтобы показать ему, что и среди его ближайшего окружения, лишенного, как он уверен, и тени крамольных мыслей, находятся те, кто желает его поражения. Чтобы открыто взглянуть в лицо врагу, пусть даже и всего лишь буквами на пергаменте. Чтобы хоть чуточку сбить с него спесь и ощущение превосходства надо всеми. Жаль, его лицо в тот миг, когда он будет читать мое послание, увидит только моя подпись, а не я сам. Считай это моим маленьким сумасбродством, если хочешь. Порой я думаю, что Шляпа была не так уж и неправа, отправив моего дорогого братца на Гриффиндор, и что, возможно, хоть малая толика необходимых для этого качеств растворена и в моей крови.

— Мне кажется, настала пора рассказать о вашем приключении с самого начала, — сказала изумленная Лили. — Сев уже выдал краткий синопсис — настолько краткий, что ему бы позавидовал любой телеграфист. Может, хоть от тебя я добьюсь чего-то более развернутого?

Регулус тоже был достаточно краток — он пренебрег всеми описаниями, как окружающей обстановки, так и эмоционального состояния героев, изложив только самую суть этой операции, в реализации которой всячески подчеркивал роль Сева и скромно затушевывал свою. Но и такого изложения хватило на три чашки чая (или, в случае с Севом — кофе), а вот блюдо печенья, спешно наколдованного Лили из позавчерашнего зачерствевшего хлеба, осталось почти нетронутым — когда рассказывают такие вещи, как-то не до того, чтобы жевать.

* * *

Самайновским полднем Кричер явился в слизеринскую спальню в отсутствие хозяина и терпеливо дожидался того с занятий (сокращенных по поводу праздника), а потом и с квиддичной тренировки, клюя носом за задернутым пологом кровати. Старику всё ещё было очень плохо, но долг не позволил ему сначала хорошенько выспаться и прийти в себя, а потом уже нести «молодому лорду» свою весть. Хозяин же сказал: «Кричер, если что-то узнаешь об интересующих меня вещах, сразу же сообщи!» — вот Кричер и явился сообщать, и без того коря себя за то, что его «сразу» так затянулось.

Вернувшись, Регулус очень удивился, когда из темноты полога на него блеснули два огромных печальных глаза — все в красных прожилках полопавшихся сосудов от недосыпа и пережитых страданий. Слизеринец знал, что старик — страшный домосед и старается не выходить из дома без крайней на то нужды, и потому никогда не беспокоил его понапрасну — в отличие от других родовитых однокурсников, гонявших домашних эльфов и в хвост и в гриву: то за забытым при отъезде любимым пером, то за домашними сладостями, то за выпивкой для факультетских пирушек… Едва узнав домового, Регулус понял — что-то стряслось, и важное — раз уж престарелый мизантроп сподобился покинуть родные стены.

И предчувствие его не подвело — выслушав эльфа под уже в который раз пригодившимся позаимствованным у Северуса Муффлиато, Регулус понял, что это — оно. То самое, чего он, страшась и замирая, ждал так долго. Чье наступление они пытались торопить с Северусом всё лето, безуспешно разыскивая следы последнего хоркрукса. Шанс наконец-то совершить хоть что-то значимое и всё изменить.

Как ни жалко было Регу выжимать последние силы из измученного старика, действовать незамедлительно ему показалось важнее. Извиняясь, он попросил Кричера доставить его в Коукворт, чтобы не тратить время на путь до границы аппарации, а заодно — не показываться лишний раз на глаза.

Заливаясь слезами благодарности (никто, кроме молодого мастера, никогда не просил прощения у Кричера, никто даже просто никогда его ни о чем не просил, только приказывали!), эльф переместил слизеринца прямо с его кровати, для всех оставшейся зашторенной и якобы обитаемой.

Сборы были недолгими. Копия медальона, десяток разнокалиберных пузырьков в безразмерной сумке, браслет невидимости, нож, кое-что по мелочи — если всё пойдет по плану, достанет и этого, а если нет — все артефакты Лютного и Косого им не помогут.

Дольше всего готовилась основа для зелья, призванного стать антидотом. Из описанных эльфом симптомов Сев уже прикинул примерно, какого рода состав ему предстоит сварить, а детали уточнятся на месте и, так сказать, по факту — после употребления. И вот тогда-то готовая основа сильно сэкономит время, которое отведавшему волдемортова варева вполне может казаться вечностью. Если им вообще будет суждено вернуться.

Вопрос, кому именно из них предстоит его пить, особо и не стоял. Как поняла Лили, Северус, слава Мерлину, не терзался моральными дилеммами, подобно ей, а сразу согласился с предложением Рега взять это на себя. Так бесспорно было рациональнее. Из них только один умеет летать и беспалочково перемещаться, только один сумеет отпоить другого правильно подобранным и сваренным лекарством, чей рецепт предстоит разгадывать на ходу. Вряд ли Сев так уж безоговорочно согласился с Реговой формулировкой, озвученной тогда и пересказанной сейчас Лили: «Я гораздо менее ценен в этом походе», но суть её была верна, и в целом было как-то не до сантиментов.

К скале посреди моря прибыли уже в кромешной тьме. Погода, пошедшая вразнос со вчерашнего вечера — в полном соответствии с мрачным антуражем миновавшего Дня Силы — не успокоилась до сих пор. Но двое, что стояли сейчас, оскальзываясь, на мокрых камнях, явились сюда не любоваться видами.

В пещеру проникли без особых проблем. Чтобы Регу не пришлось плыть в ледяной бушующей воде, Северус дотащил его по воздуху за руки — и детская забава выглядела совсем иначе над темными катящимися друг за другом валами, разбивающими свои покатые лбы в брызги у береговых утесов.

Дальше пошло проще. Продолжая эксплуатировать всё ту же идею «меньшей ценности», Рег рассадил руку припасенным ножом, и пещера впустила их в свои недра. Лодка, кстати — Лили специально переспросила — нашлась вовсе не в том месте, которое она приметила во время своей разведки. Видимо, Волдеморт, скатавшись туда-обратно, припрятал её по-другому — то ли из предосторожности, то ли просто по прихоти, кто его разберет.

Пока искали лодку, шаря вдоль кромки мертвой страшной воды, обсудили возможность плюнуть на неё и долететь так — но оставили это на крайний случай, ведь островок был неблизко, и нужно было беречь силы на обратный путь. В конце концов лодку обнаружили, и Рег осторожно, стараясь как можно меньше тревожить воду, оттолкнулся от берега.

Вдвоем плыть не вышло, впрочем, они не сильно-то и надеялись — наверное, заколдованное плавсредство и правда считывало магическую сущность пассажиров, а не их реальный размер, потому что даже перекинувшегося барса сочло избыточной ношей, начав быстро проседать всё глубже. Севу пришлось взлетать и сопровождать разом выправившуюся лодку по воздуху.

Благо сбиться с пути им не грозило — островок в центре сиял так, будто все гнилушки со всех болот мира устроили на нем свой слёт. Медальон был там, как и зелье. Он слегка просвечивал сквозь мутную жидкость, как камушек на речном дне, с которого взбаламутили ил. Видно, что что-то есть, но не более того. И то если притерпеться к вроде бы рассеянному, но на деле очень яркому и удивительно неприятному для глаз свечению.

Конечно же, Северус не обошелся без того, чтобы поэкспериментировать с «драккловой жижей», как он немедленно окрестил сожержимое чаши. Попробовал потрогать, вычерпать, осушить палочково и без — но без толку, как, в общем, они и ожидали. Если бы можно было хотя бы взять пробу зелья, чтобы подробнее его изучить, то, вероятно, и был бы какой-то шанс, но зелье не давалось ни в руки, ни во флаконы, ни в магические сферы, не подпуская к себе на целый дюйм. Наколдовал чашку — и чашка, как ни странно, прошла этот невидимый барьер, наполнившись зельем. Но при попытке вылить его на землю или в приготовленную пробирку, зелье исчезло, будто враз испарившись, а уровень его в чаше снова поднялся на изначальный уровень.

— Только не говорите, что он изобрел разумную жижу! — фыркнул Сев, чтобы как-то разрядить обстановку. — Которая отличает чашку от пробирки и понимает, пьют её или выплескивают вон!

— Надо пить, — сказал Регулус, потянувшись за чашкой. — Мы же так и предполагали.

— Надо, — согласился Сев, набрал полную посудину зелья и… выпил.

* * *

— Чтооо?! — прервала рассказчика Лили, возмущенно поглядев на Северуса, который, как ни в чем не бывало, сидел рядом с ней, держал её за руку и ухмылялся себе под нос. — Вы же, вроде, договорились по-другому, Сев!!

— Ну, должен же я был распробовать, что это за дрянь, чтобы точнее определить и её состав, и состав будущего противоядия. Если уж никак иначе изучить её не получилось.

— И как?!!

— Распробовал, — Сев, по своему обыкновению, когда дело касалось не самых приятных вещей, был краток, но выразителен. — Определил.

— Нет, с тобой-то как?! Оно подействовало на тебя?!

— Подействовало, конечно, — не моргнул Северус и глазом. — Отменная дрянь, высококлассная, ещё бы она не подействовала. Но с одной порции меня не посетило непреодолимое желание пойти топиться в озере или биться в конвульсиях, не отходя от чаши. Вполне можно было дальше… работать. А вот Регу немного меньше осталось хлебать — тоже результат.

— Он ещё предложил тогда распить её на двоих, — не выдержал и наябедничал на своевольного напарника Регулус. — Дескать, от половины мы оба вполне способны остаться в строю, и никому — читай, мне — не придется брать на себя эту ношу полностью. Но я не согласился.

— Пригрозил уплыть обратно, ты имеешь в виду, — хмыкнул Сев, «стреляя» в друга бровью. — И обозвал меня бараном, между прочим. Как тебе нравится столь изысканная слизеринская словесность? — адресовал он Лили вторую бровь.

Лили молча (от возмущения у неё перехватило дыхание) погрозила ему кулаком, стиснув второй рукой его ладонь ещё сильнее. Если бы идти за медальоном пришлось ей с Люпином, она бы ни за что не стала отступать от единожды утвержденного плана. Но то она — а то Сев!..

— Извини, но ты способен отбить у собеседника любые манеры, — ему в тон ответствовал Рег — и Лили про себя отметила, что так общаться друг с другом способны только лучшие друзья. — Тем паче, что иная словесность действия не возымела!

* * *

Как жидкость из чаши поэтапно перекочевала в Блэка-младшего, ни один из них подробно описывать не стал.

Первый, скорее всего, и не запомнил никаких подробностей, с головой окунувшись в океан вины и боли, извлеченной зельем из всех самых потаенных закоулков его души. Не стоило сомневаться, что там было, что извлекать. Стыд перед семьей, чаяний которой он не оправдал, вина перед братом, место которого он невольно занял, боль за некогда любимую кузину, ставшую безумной фурией, раскаяние перед друзьями, для которых якобы недостаточно сделал… В любой душе найдется немало того, что способно свести в могилу или, как минимум, с ума, если вытащить это из благодатного забвения на свет божий. В душе потомственного слизеринца, выбравшего иную сторону — этого хватало с лихвой.

Второй — просто не стал бы говорить о таком, чему свидетелем ему выпало быть, без крайней нужды. Сказал он о другом.

— Старина Томми неплохо поработал над этой пещеркой. Вода там и правда не наколдовывается. Но покажите мне того идиота, что ходит в долгое и опасное путешествие без фляжки с собой?!

Лили такого идиота знала, даже двоих — одного молодого и очкастого, второго старого, бородатого и, вроде как, почитаемого мудрым. Похоже, волшебник, привыкнув полагаться в жизни только и исключительно на магию, утрачивает простейшую жизненную смекалку и свойственную большинству маглов запасливость и предусмотрительность. С другой стороны, у неё и Сева были её сны, а что было у директора, какой информацией он располагал, вступая в волдемортову пещеру — одни стихии весть. И то навряд ли.

Из этой самой, припасенной в волшебной суме фляжки, Сев и отпоил Регулуса, приведя того в относительно вменяемое состояние. Потом добавил сверху дозу Укрепляющего и Восстанавливающего, сунул в зубы безоар как неспецифический антидот — и Рег даже смог сам не просто доковылять до лодки, но даже забраться в неё по-нормальному, а не перевалиться через борт, как мешок картошки. Так что нести его над озером на руках, гадая, хватит ли сил дотянуть до неблизкого берега, не пришлось — только подталкивать лодку в корму, самому держась на лету.

Естественно, возясь у чаши с полубеспамятным Регом, ещё и в наступившей с исчезновением зелья темноте, Северус и не подумал проверить обманку на наличие в ней чего-либо постороннего. Да и с чего бы?! Выдернул из опустевшей выемки один медальон, спешно упаковал «конфеткой» в Щит, сунул на его место копию — при соприкосновении её с дном каменная емкость снова стремительно начала заполняться жидким зеленым светом. Влил всё, что возможно, в Рега и попытался отчалить, стремясь поскорее избавить это место от их присутствия.

Но не тут-то было. Как уж там устроил свою потустороннуюю «сигнализацию» Волдеморт — неведомо, но до инферналов, хоть и с опозданием, дошло, что птички, разорившие чужое гнездо, готовы упорхнуть. Никто из них — ни Северус, ни Рег — не прикасался к воде руками, за этим Сев внимательно следил, но предосторожности не помогли.

Видимо, обратный путь с медальоном предполагался возможным только для того, кто знал, как управляться с этими тварями. Для их создателя. А все прочие справедливо автоматом записывались в воры и супостаты, кому место — на озерном дне и по частям.

Слава Мерлину, активизацию инферналов Северус сверху заметил загодя — и к тому моменту, как в лодку через борта полезли похожие на щупальца белесые скользкие руки, та уже была пуста. Находись Рег там один, ослабший, одурманенный — тут бы ему и конец.

Так, сидя за столом, говорил Регулус, расписывая заслуги Сева и склоняя челку в знак благодарности.

— Если бы не он, меня бы здесь не было, — сказал он вроде бы для Лили, но адресуясь к Севу. А потом обратился к нему напрямик. — Ещё раз прошу: прими от меня Долг жизни.

— Ещё раз отвечаю: иди в жопу со своим Долгом! — отмахнулся Северус и потянулся за печенькой, которые перед тем игнорировал битый час. — Если бы не я, тебя бы не было там! Это я тебя в это втянул, как втянул — так и вытянул, какие могут быть долги?

— И вот так уже третий раз, — слегка улыбнулся слизеринец Лили. — Упрямый он у тебя.

— Не то слово, — подтвердила она, с гордой нежностью глядя на нарочито громко хрумкающего печеньем Сева.

— Но и я не из тех, кто привык сдаваться, — махнул ресницами Рег. — Посмотрим, кто кого переупрямит…

— А дальше-то? Что там было дальше? — поторопила девушка отвлекшегося рассказчика, оставляя при себе мнение, что этого упрямца не переупрямит никто.

— А дальше почти что и ничего, — развел руками Регулус. — На обратном пути я отключился. Даже представлять не хочу, каково Северусу было справляться с двойной аппарацией под шквальным ветром и дождем, с безвольной куклой в человеческий рост в охапке. После — только вспышками: шарик Люмоса, кровать, подушка под головой, на лбу — компресс. В зубы тычется стеклянное горлышко. Пил и снова проваливался, так несколько раз. Потом заснул, кажется, а может просто провалился ещё глубже. Пришел в себя уже заполдень, вполне живой и почти здоровый. Северус точно подслушивал под дверью, ловя момент, когда я проснусь, потому что, стоило мне завозиться, пытаясь одеться и встать, он тут же примчался. Со свежим зельем и графином воды. Сказал — мне надо побольше пить. Грозился — пока не выпью, никакой мне еды. А я и не хотел ничего есть, да и сейчас ещё не хочу — до сих пор мерзкий привкус стоит от того пещерного снадобья! Сидел возле меня как на иголках, всё косился вниз, будто у него там котел убежать норовит, потом не выдержал и спросил, не трудно ли мне перебраться вниз. Мне было не трудно, наоборот размяться хотелось, хотя бы немного. Спустился в гостиную — а там ты, — слизеринец тепло и лукаво посмотрел на Лили лучистыми серыми глазами. — Вот и все приключения. Как видишь, моя роль в них была не особо значительной и, на заметную часть, не слишком сознательной.

— Перестань, Рег! — твердо посмотрела на него Лили, а потом обернулась к Севу. Её глаза горели. — Вы совершили почти невозможное. Переиграли Волдеморта на его поле. Сунулись в логово зла и вышли живыми. Вы — герои, оба! Храбрейшие…

— Так что ты там всё-таки написал, в своем любовном послании нашему Томми? — резковато обратился к товарищу Сев, старательно заминая неловкость момента. Ему было жутко приятно слышать такие слова от Лили, но показывать это ему казалось неуместным и нескромным. Как будто он делал то, что делал, в расчете на её похвалу. Как будто стремился в герои и нарочно бравировал, нарываясь на комплименты. Как будто заслужил не по шее за все глупости, что успел наворотить, а вот эти слова. Пусть Рега хвалит, ему полезно, а он… как-нибудь… Но всё равно её восхищение и её сияющий взгляд грели душу. Он уже и забыл, как оттаивает и начинает колоситься душа под таким её взглядом. Ради одного этого стоило жить. Ради этого остро жить хотелось. — Это же главная интрига, без этого твоя повесть будет катастрофически неполна!

— Да я уже так и не вспомню… Под влиянием порыва же писал, — замялся и закрутил в пальцах чайную ложечку Рег. — Думая, что могу ведь и не вернуться.

— Ну пожалуйста, — вступила и Лили. — Что вспомнишь!

— Темному Лорду, — вздохнув, начал Регулус, поняв, что отвертеться не получится. — Хочу, чтобы ты знал — это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий хоркрукс, и теперь он уничтожен. Будущее мое темно и опасно, но я смотрю в него с надеждой, что твое время и твоя власть не вечны. И когда твоя судьба придет за тобой, ты будешь повержен, потому что снова станешь простым смертным. Регулус Арктурус Блэк.

— Нда, — протянул Сев после долгой паузы. — Пожалуй, что первое место в списке тебе обеспечено…

________________________________

Примечание

* Английский вариант пословицы «На воре шапка горит»

Храбрейшие:

https://postimg.cc/ThvctcHZ