Союзник поневоле (гет)

— Может, наденешь спортивную форму и мигнёшь ко мне в комнату? Мы сможем вместе позаниматься, и папе понравится, если ты присоединишься, — предложила Гермиона, когда они проснулись.

Но Гарри её почти не слушал. Ночью, в темноте, он едва мог её разглядеть. А утром, при ярком свете, не мог отвести глаз от её обнажённого тела. Гермионе льстила такая реакция, но, переспросив Гарри дважды и не получив ответа, она потеряла терпение. Она щёлкнула пальцами у него перед лицом.

— Гарри! Ты вообще меня слушаешь?

Он наконец-то смог переключить внимание.

— Прости, — смущённо пробормотал он, — я слишком засмотрелся. Ты такая красивая!

Она улыбнулась.

— Мне нравится, как ты на меня смотришь, но твоему мозгу не следует отключаться. Так что скажешь?

Ей пришлось ещё раз повторить свой вопрос, прежде чем Гарри наконец смог ответить.

— Конечно, я присоединюсь к вам через десять минут. Только тёте скажу.

— Отлично! — Гермиона чмокнула его в щёку, схватила халатик и мигнула, всё ещё обнажённая. Гарри ещё немного посидел ошарашенный, а потом оделся и пошёл на кухню, где его уже ждала тётя с тёплым стаканом молока.

— Я собираюсь на утреннюю тренировку с Гермионой и её отцом. Вернусь меньше чем через час, — сообщил он тёте.

— Хорошо, передай ей, что я хочу поговорить с ней, когда она в следующий раз придёт. Для разговора можно не наряжаться, пусть остаётся в халате, — ответила Петуния.

Гарри кивнул, гадая, догадывается ли тётя, что́ надето (а точнее, не надето) на Гермионе, или просто думает об одежде, которую прилично носить юной леди перед сном.

Дейва нисколько не удивило, что Гарри присоединился к их утренним тренировкам. Он только поинтересовался:

— Ты планируешь заниматься с нами каждое утро?

Гарри ещё не думал об этом, но Гермиона ответила за него.

— Мы будем заниматься вместе до нашей поездки к Бродяге. Не уверена, как там всё обернётся, и сможем ли мы к тебе присоединиться. Кроме того, вы с мамой собираетесь в отпуск этим летом?

Дейв улыбнулся.

— Ну разумеется собираемся. Я подумал, Гарри, не хочешь ли ты поехать с нами? Может, твои родственники тоже захотят присоединиться.

— А куда вы едете? — полюбопытствовал Гарри.

— Мы ещё не решили окончательно. Скорее всего, на какой-нибудь средиземноморский курорт, погреться на солнышке. Море там гораздо теплее, чем у британских берегов.

Гарри задумался.

— Я бы с удовольствием, но не знаю, как насчёт моих родственников. Мой дядя, кажется, терпеть не может всё небританское. Они всегда отдыхали только на британских курортах и едят только британскую еду, — он заметил гримасу Дейва. — Но я спрошу.

Как и следовало ожидать, дядя Вернон отверг предложение не раздумывая, хотя тётя, казалось, была не прочь поехать.

— Ты можешь поехать, раз уж тебя так тянет к этой девчонке. Тебе ещё паспорт понадобится. Надо будет узнать, как его оформлять, — сказал Вернон. — Я займусь этим через пару дней. А теперь собирайся в дорогу. Сегодня забираем Дадли домой.

Когда они вместе с тётей и дядей поехали на машине, Гарри впервые почувствовал себя полноценным членом семьи. Всю дорогу тётя рассказывала Гарри о том, что Дадли писал из школы, хотя большую часть новостей она уже сообщала ему в письмах. Остаток пути они слушали радио. Вернон припарковал машину, и они вошли на территорию Смелтингской школы-пансиона.

Все ученики толпились во дворе возле своих чемоданов, разделённые по классам. Гарри без труда нашёл Дадли среди первокурсников — тот был заметно крупнее остальных. Его обрадовало, что Дадли оживлённо беседует с кем-то из ребят, — значит, у него появились новые друзья. Дадли был так увлечён разговором, что не замечал приближающихся родственников, пока Гарри не коснулся его плеча.

— Привет, Большой Дэ.

Дадли обернулся, и его лицо расплылось в широкой улыбке.

— О, привет, мелкий кузен. Не ожидал тебя здесь увидеть. Как так получилось?

— Я вчера вернулся домой. Как успехи в школе?

Улыбка Дадли стала ещё шире.

— Отлично, и всё благодаря тебе. Я постоянно напоминал себе, что должен сделать так, чтобы ты мной гордился. Как у тебя дела?

— Тоже неплохо. Только Гермиона учится чуть лучше.

Дадли рассмеялся.

— Не удивлён. Она же у нас зубрилка.

Петуния, хотя и была рада видеть, как сблизились кузены, не могла долго сдерживаться. Она крепко обняла Дадли, не обращая внимания на его слабые протесты, а затем передала его Вернону, который обнял сына ещё крепче. Освободившись от родительских объятий, Дадли взял Гарри за руку и повернулся к своим новым друзьям.

— Познакомьтесь, это мой кузен Гарри. Он очень талантливый и учится в специальной школе, где его таланты развивают. И при этом он очень хороший ученик и сильный. Не смотрите, что такой щуплый.

Приятели Дадли приняли Гарри в свою компанию. Он сделал вид, что у него талант к искусствам, и никто из ребят не проявил особого интереса к этой теме. Их немного заинтересовала школа, в которой мальчики учатся вместе девочками, но девочки так таковые их пока не интересовали. К счастью для Гарри, разговор был коротким — родители забирали детей и разъезжались по домам, так что Гарри не пришлось много врать.

Всю дорогу домой Дадли без умолку рассказывал о своём учебном годе, стараясь упомянуть то, что, по его мнению, могло заинтересовать Гарри, который то и дело подбрасывал ему новые темы для разговора. Оба знали, что Вернону эти истории нравятся гораздо больше, чем рассказы о школе Гарри. Хотя Вернон уже перестал злиться при виде Гарри, от разговоров про магию он по-прежнему моментально закипал.

Вскоре после приезда домой Дадли заглянул в комнату к Гарри.

— Ну, и как всё было на самом деле в твоей школе? Мама немного рассказывала в письмах, но уверен, что не всё.

Гарри ободряюще улыбнулся.

— Было не всегда весело, но в целом всё прошло отлично.

И он начал рассказывать Дадли обо всём, что произошло с момента их последней встречи. Дадли сидел, внимательно слушая, и едва верил услышанному. Не знай он Гарри, он бы решил, что это просто детские фантазии, но он-то знал, что это не так.

— Ничего себе, братан! Ты помог освободить своего несправедливо осуждённого крёстного и спас бесценный артефакт от злого волшебника! По сравнению с этим мои школьные приключения — просто скукотища.

Гарри пожал плечами.

— Мне повезло, что у меня есть такая близкая подруга, как Гермиона. Её советы очень помогли. И ещё зимой я завёл новых друзей, я тебе уже рассказывал.

Дадли ухмыльнулся.

— Да, помню. И все девчонки. Гарем решил завести?

— Конечно, нет! — Гарри даже обиделся. — Они все очень милые и приличные, между прочим. И потом, не думаю, что мне нужно больше одной.

— И эта одна — Гермиона, — поддразнил его Дадли.

Гарри, казалось, не заметил подколки.

— Мне кажется, с тех пор, как мы поступили в Хогвартс, мы стали гораздо ближе.

— И это никак не связано с тем, что вы каждую ночь в одной постели проводите? — продолжал дразниться Дадли.

— Ну, наверное, это тоже помогает, но мы стали сближаться задолго до того, как начали спать в одной кровати. Думаю, я её люблю, — серьёзно ответил Гарри.

Дадли перестал подкалывать.

— А вы не слишком молоды для этого? Ну, типа, нам вообще-то девочки начинать нравиться должны не раньше двенадцати, а то и тринадцати лет.

Гарри на мгновение задумался.

— Ну, сражения на политической и юридической арене — это тоже не совсем то, чего ожидают от нас в нашем возрасте. Не говоря уже о схватках с тёмными волшебниками. Возможно, это и сделало нас более взрослыми.

Дадли задумчиво посмотрел на него.

— А ты и правда выглядишь взрослее, чем на зимних каникулах, — он улыбнулся, и неожиданно мудро добавил: — Хотя, конечно, мы все становимся взрослее с возрастом. Просто каждый растёт немного по-своему. Я, например, совсем не горю желанием так рано становиться взрослым. Мне нравится, что я пока ни за что не отвечаю и могу дурачиться и веселиться. Повзрослеть всегда успеем.

Гарри улыбнулся в ответ.

— Не знаю… Видишь ли, Бродяга, мой крёстный, совсем не такой серьёзный, каким кажется. В школьные годы он был тем ещё шутником и хулиганом, как и Сохатый, мой отец, и он прямо заявил, что хочет научить меня кое-каким розыгрышам, хотя он всего на пару лет младше твоих родителей.

Дадли ахнул.

— Правда?! Вот бы он и меня кое-чему научил. — Затем он немного подумал. — А может, и нет. Мне ведь надо сосредоточиться на учёбе, она мне не так легко даётся, как тебе. Постоянные розыгрыши — не лучшая идея, хоть и звучит весело.

Гарри положил руку на плечо Дадли.

— Видишь, ты тоже становишься взрослее, думаешь не только о сиюминутной забаве. Я горжусь тем, что могу назвать тебя своим кузеном.

— Ну, а я горжусь тобой. Кстати, что планируешь делать этим летом?

Гарри пожал плечами.

— Ничего особенного не планировал, но, похоже, я поеду с Гермионой и её родителями на какой-нибудь средиземноморский курорт. Они пригласили и тебя с родителями, но твой отец отказался. Ты же знаешь, как он не любит всё небританское.

Дадли поморщился.

— Знаю, и считаю, что он ошибается. Я в школе пробовал азиатскую, французскую и итальянскую еду, и мне понравилось, хотя азиатская была немного острой, чтобы есть каждый день.

— Вот-вот! У нас в школе иногда подают иностранные блюда, и они в основном очень вкусные. Уверен, что и их обычаи, и культура могут быть интересными.

Дадли рассмеялся.

— Вижу-вижу, как Гермиона на тебя влияет.

— Ну, мы проводим так много времени вместе, что это естественно, — не стал возражать Гарри. — Уверен, что и я на неё как-то влияю.

— Например, в плане тренировок по утрам, — поддразнил его Дадли.

Гарри стал серьёзным.

— Кстати, насчёт этого: тебе надо знать, что я каждое утро хожу туда заниматься с ней и её отцом. Возвращаюсь вовремя к завтраку.

Дадли слегка усмехнулся.

— Как же тебе повезло, что у тебя есть волшебный способ туда и обратно в мгновение ока! — Ответа он не ждал и продолжил уже серьёзнее: — Мне, наверное, это без разницы, потому что собираюсь спать гораздо дольше. А ты будешь заниматься со мной по вечерам?

— Конечно, пока я здесь. И кроме поездки с Гермионой, я ещё немного погощу у Бродяги, теперь, когда он на свободе.

— Рад за тебя. А меня, скорее всего, папаша потащит в гости к тёте Мардж. Думаю, у тебя будет больше развлечений.

Оба усмехнулись. Гарри терпеть не мог эту вздорную женщину, но Дадли, когда был помладше, ей нравился. Повзрослев, Дадли смог взглянуть на тётю непредвзято, и то, что он увидел, ему не понравилось, но он продолжал ездить к ней вместе с родителями, просто чтобы сохранить мир в семье.

* * *

Бродяга заглянул к ним на следующий день. Гарри крепко обнял его. Сириус не удержался, и с серьезным видом приложился к пальчикам Петунии в формальном поцелуе. Тётя ухмыльнулась, но ладонь вырывать не стала. Дадли пожал ему руку, не вполне понимая, что от него ожидается. Только Вернону не нужно было оказывать знаки внимания гостю, поскольку его не было дома, чему все присутствующие были только рады.

Зная, как Гарри жаждет узнать что-нибудь о своих родителях, Бродяга большую часть своего визита посвятил рассказам о них. Петуния и Дадли слушали с не меньшим интересом. Дадли до этого почти ничего не слышал о своих тёте и дяде, а Петуния знала очень мало о жизни сестры после её отъезда в Хогвартс. Бродяга, правда, не стал рассказывать про большинство проделок Мародёров. Оглядываясь назад, он понимал, что это больше походило на травлю, чем на невинные розыгрыши, и нечем было гордиться. Гораздо приятнее было вспоминать о том, как Сохатый и Лили прошли путь от равнодушия до соперничества, а затем и до любви.

— Твоя мама, когда мы впервые её увидели, казалась настоящей зубрилкой, всезнайкой и очень правильной девочкой. Никто не понимал, что её связывает с её неприятным другом, которого мы прозвали Сопливусом. Это был худой, мрачный мальчик с сальными волосами и слишком большой одеждой, который, казалось, постоянно хмурился. К тому же он совершил самое страшное преступление, какое только можно было представить в наших глазах, — попал на Слизерин. Твоя мама, с её знаниями, быстрой реакцией и вспыльчивым характером, казалась нам слишком грозной, чтобы над ней подшучивать, а вот Сопливус — другое дело, даже если нам и приходилось иногда терпеть месть Лили. И всё же, несмотря на явную вражду между ними, Сохатый начал испытывать симпатию к твоей матери. Не последнюю роль сыграла её красота, хотя мы заметили это только на четвёртом курсе. Может, раньше мы были просто слишком детьми, чтобы это разглядеть.

Задумчивое выражение на лице Бродяги казалось немного неуместным для проказника. Он тряхнул головой, словно отгоняя навязчивую мысль.

— В общем, когда мы подросли, Лили превратилась в настоящую красавицу и почти в стихийное бедствие. Если она что-то задумала, никто не смел встать у неё на пути, даже учителя. И вот она решила взяться за наше воспитание, а особенно за Сохатого. Её старый друг был не в восторге. Сопливус не мог смириться с её сближением с Сохатым, его соперником, пусть она и пыталась приструнить Сохатого и заставить его вести себя прилично. А потом, когда она попыталась помочь ему после одной из наших выходок, он сорвался и обозвал её грязнокровкой. Она рассердилась на него за это слово, но он не извинился. На этом их дружбе пришёл конец.

— А как звали этого мальчика на самом деле? — спросил Гарри, и в его голове зародилось некое подозрение.

— Северус Снейп, — ответил Бродяга, и Гарри вдруг осознал причины той неприязни, которую постоянно чувствовал со стороны Снейпа. — А ты почему спрашиваешь? — Бродяга был заинтригован.

— Он наш профессор зельеварения, — только и сказал Гарри.