Гарри Поттер и Кружка бедняка (джен)

В начале апреля Гарри вызвал к себе министр магии, Кингсли Бруствер.

— Здравствуй, Гарри! Проходи! — сказал Кингсли, широко улыбаясь. — Очень рад тебя видеть. Робардс рассказывал мне о ваших успехах в академии. Знаешь, я очень рад, что рискнул тогда взять вас всех, несмотря на возраст. Вы просто большие молодцы!

— Спасибо, министр, — смущенно улыбаясь, отвечал Гарри.

— Для тебя просто Кингсли, хорошо? Так утомляет временами этот официоз, описать тебе не могу...

— Это точно.

— Хотя как раз из-за официоза я тебя и позвал, если честно, — вздохнул Кингсли. — Садись, нам надо обсудить кое-что.

Гарри был заинтригован. Он никак не мог понять, что он может обсуждать с министром магии. Дело Джейкоба? Но его ведет старший аврорат, юниоры сейчас полностью поглощены учебой...

— Через месяц первая годовщина, если помнишь, — осторожно начал Кингсли.

— А, вот в чем дело!

У Гарри перехватило дыхание, будто его внезапно накрыло огромной волной. Уже почти год прошел, надо же. Как летит время...

— Министерство уже вовсю ведет подготовку разных мероприятий по этому поводу. Будет поминальная служба в Хогсмиде, на аллее Пятидесяти Павших. Будет официальное награждение. Министерство магии Франции уже прислало уведомление о том, что планирует наградить Флёр Делакур-Уизли за участие в битве за Хогвартс. А министерство Британии хочет вручить награду тебе.

— НЕТ!

Гарри закричал так громко, так отчаянно, что Кингсли отпрянул.

— Но...

— Нет! Пожалуйста! Кингсли, все что угодно, но не это!

— Но почему? Гарри, это самое справедливое решение! Все единогласно голосовали за тебя! Орден Мерлина...

Гарри вскочил и начал метаться по комнате, как раненый леопард.

— Вы не понимаете, вы ничего не понимаете! Нет. Нет! И еще раз нет!

Он рухнул на стул, закрыв лицо руками. Очки соскользнули на пол.

Кингсли, совершенно опешивший от неожиданности, молча и растерянно ждал. Наконец, Гарри овладел собой. Пошарив взглядом, нашел на полу очки, подобрал и начал протирать подолом серой мантии.

— Что бы вы ни предложили, я не приму, — сказал он глухо. — Будете настаивать — просто уеду из страны. Сбегу. Пожалуйста. Я не могу. Не могу, поймите. Не заставляйте меня, умоляю!

Кингсли осторожно сел рядом.

— Но кому же, если не тебе, Гарри? Ведь именно ты убил его, этому были сотни свидетелей. Нас не поймут. Ты вообрази, какой будет скандал, если министерство проигнорирует твои заслуги! Все знают, что ты совершил. Да нас тут живьем съедят.

Они замолчали. Гарри смотрел в пол и пытался загнать поглубже бешено бьющееся сердце. Он боялся, что если сейчас откроет рот, то на его крик сбежится половина министерства.

— Если хотите наградить кого-то Орденом Мерлина, — наконец тихо произнес он, — то пусть это будет Римус Люпин. Мой друг. Мой лучший учитель по защите от темных искусств. О нем никогда никто не вспомнит, а он заслуживает этого больше меня. А тем, кто будет задавать вопросы, можете сказать, что это была моя личная просьба.

Кингсли с печалью смотрел на Гарри.

— Если ты так хочешь. Будет дикий скандал, конечно же. Все эти высокородные семьи будут клевать нас, как гиппогрифы. Но плевать. А почему именно Люпин? Хотя я, кажется, понимаю, о чем ты... Римус всю жизнь был изгоем и перенес много страданий... Он был удивительным человеком.

— Да. Пусть это будет Римус.

— Но я очень прошу тебя, Гарри, — осторожно добавил Кингсли. — Ты обязательно должен быть на поминальной церемонии. Будь молодцом, хорошо? Обещай мне, что будешь с нами. Это важно для тех, кто приедет в Хогсмид 2 мая. Знаешь, в жизни так часто бывает. И то, чего нельзя избежать, нужно просто выдержать.

— Хорошо. Я буду. Обязательно буду. Только не заставляйте меня говорить.

Тут Гарри опять сделал паузу. Да, кажется, теперь он почти спокоен.

Вспомнив кое-что, он озорно улыбнулся:

— Кажется, я знаю, какую награду у вас попросить, министр!