Иное (джен)

Беспорядочные струи символов. Бесконечности, кусающие себя за хвост. Вечности, насмехающиеся в лицо. Вихри смыслов. Переливы эмоций. Звёзды идей из далёкого далёка. Ты плыл сквозь это, тебя нёс вперёд Поток, и не было сил, не было желания сопротивляться. Ты сделал то, что должен. Ты так устал!

За эти дни ты пережил больше, чем за десяток жизней! Встреча со Светлейшим и его пророчество. С дядей и Алисой — вдаль от Моря по загадочной тропе! Встреча с бабочкой, названной Алфэа. Ты ей — имя, она тебе — завершённость. Рывок с витязями, их гибель и Тюрьма — Темница, пленяющая Исказителя, чьё имя произносить не стоит. Инфуцор смотрел на тебя — тот, что стоит над божествами, над именами и над символами, один из великих смыслов — воплощённая идея. Безумный бой с его слугами, приоткрытая Печать…

Ключ, что станет бабочкой, — в твоих руках. Рука другой, рука маленького солнышка, греющего, оберегающего от переживаний. Реальность вокруг — реальность, которую он с ней спас. Побережье, оставленное навсегда. Один — ни брата, ни дяди, только эти трое — тёплая Джулия, надёжный Сэм и насмешливая Бета. Другие люди — люди в реальности, не такие, не-такие.

Её взгляд. Символы и смыслы округ. Хранящая Время. Ты видел слишком много! Близость к ней открывала столько сразу! Почти больно. Ты заставлял себя смотреть. Ты должен был! Ты чувствовал её важность — и свою. Она знала, что ты попросишь. Встретиться с братом или дядей и… быть важным? Это то, что ты чувствовал тогда. Быть не в тени у брата, быть настоящим наследником дяди Стига. Ты им стал. С братом встретился. Она была права. Тебя не порадовало исполнение желаний.

Поиск за пределами реальности. Вход в сеанс. Разговоры с братом. И множество — как же много! — ошибок в понимании. Брат лишь кивал да подтверждал. Ты обманывал себя, что понимаешь. То, что понял с Хранящей рядом, — то было верно от начала до конца. Рядом с братом — только ложь. Он не врал, нет! Врало понимание. Врало обретённое чутьё. Позже ты догадался, почему. Нелуна. Он был жрецом Нелуны, и сиянье Силы, просвечивающей сквозь смертный сосуд, заставляло любой поиск сходиться как угодно, тем самым обесценивая результат. Нелуна — Сила, соединяющая разности. Касаясь брата, ты заставлял предельный поиск соскальзывать в смысловую сингулярность, точку, где цепочки соединяются. С точки зрения Нелуны истиной является всё — всё сразу и одновременно.

Ты помнишь своего спрайта, ныне ушедшего к Элле. Помнишь встречу с Маат. Помнишь видения Ивицера, помнишь, как учился иномагии, спасал из ловушки Джинни, Тома, Тёмную Луну. Помнишь картины — картины, символизирующие эпохи жизни погибшего, пожертвованного (жертва должна быть абсолютной?) листа. Разговор с Виолой Смыслопевицей — совсем короткий. Главное было не в словах — в том, что она подарила, передала, практически вырвала из своей души, вложив в твою. Нечто, усилившее твой дар — не предельного поиска, а назывателя, редкий дар, полезный лишь при Сотворении.

Ты помнишь Песню. Помнишь, как вырезал из своей души единственное, что делало тебя по-настоящему полезным (всё остальное легко бы сделал любой другой игрок, а вместо назывателя взяли бы Виолу!). Единственное, чего достиг, не просто в дар получил, а обменял на имя. Без предельного поиска, опустошённый, ты попросил у Эллы, чтобы Песнь вернула смысл. Ты отдал ей (Песне, Хранящей иль Игре?) всё — так пусть хоть капельку вернёт!

Она могла вернуть. Она готова была! Но ты не был готов выбирать. Ты устал. Ты висел в круговороте смыслов. Песня-Поток трепала твою душу. Время не шло. Здесь не было времени. Ты запомнишь эти мгновения, растянутые в минуты и часы, потому что — иномаг (пока ещё). Остальные не запоминают — остаются отголоски, смутные образы, и те расходятся, исчезают, если не запоминать специально… Поток предлагал пути.

«Я верю, что для каждой души есть своя Сила, — говорил Ивицер, ступая рядом по Краю-Варсиэру. — Своя Сила, своя трансценденция, своя свобода. Но так ли это хорошо? Я видел эти Силы и эти свободы — каждая из них отделяет нас друг от друга надёжнее стен и цепей. Абсолютное одиночество, наивысшая таковость. Только Нелуна, Марк, только она способна объединить всё, способна сочетать несочетаемое, способна даровать власть и свободу — но не забрать людей друг от друга».

Перед тобой раскинулись судьбы, раскинулись пути, будь то широкие дороги и петляющие тропы; цели: от ближайшего города до далёких звёзд; идеи, от банального «довольства» до сложных, абстрактных, едва уловимых категорий. Ты мог выбрать любую. Мог попробовать комбинацию пары или тройки. Всё было в твоих руках — кроме понимания, как выбрать. Для выбора нужно было о чём-то мечтать, что-то внутри себя иметь, какую-то склонность, страсть или интерес… У тебя их не было. Была только пустота и тишина внутри, когда спрашиваешь себя, чего же хочешь.

Ты будто бы разучился искать вовсе. Не только предельный поиск. «Вопрос» Песни поставил тебя в тупик. Ты выполнил всё, что должен сделать. Не стал, конечно, наследником, продолжателем дела дяди. Но и Побережья, кажется, уже не существует. Твоего дома больше нет… Дела в сеансе завершены. Может быть, ты хочешь остановить брата? Тоже нет. Тебя не очень привлекают его идеи, но… но ты не чувствуешь себя вправе вмешаться. Это столкновенье разных правд. Каждая из них ценна! Разве ты, без своей собственной правды, можешь решать, какая из чужих — «верней»? Помочь остальным? Они справятся и так. Ты веришь в них. Ты не очень-то им нужен. А если и нет — то победит Ивицер и Инфуцор. Это не ужасно. Это восхитительно-безумно. Нелуна означает не смерть — скорее уж наоборот!

Все направления равны. Все желания исполнены. Ты хочешь просто отдохнуть. Хочешь? Это ведь желание! Похоже, одно желание у тебя есть. И ещё одно! Ты хочешь выбраться из этого мучительного выбора-без-выбора. Больше никогда в него не попадать! Два желания — это уже много, пусть они и маленькие. И… что-то в тебе, что-то не то от брата, не то от редких, да метких разговоров с Владой, толкало сделать желания объёмнее, сильней. Если просишь — то проси побольше. Если хочешь — формулируй просьбу идеально. Как называла это Алиса-Влада? «Перфекционизм». Лучше выбирать. Лучше отдохнуть. Лучше — быть? Быть — важным. Иметь значение. Полезным? Ты не знаешь. Хочешь ты быть полезным или, напротив, «жить для себя», что бы то ни значило?

Инфуцор не предлагает выбора. Только присоединиться к нему или бороться против. Хранящая… на самом деле, она борется за свободу. Её победа значит — неопределённость. Будет возможно выбрать и Нелуну, и что-нибудь другое. Свобода… Свобода — прямо сейчас — болезненна, неопределённость — давит. Но окончательность… Её ты боишься ещё больше. Выбор без выбора! Выбор — это страдание, это удел человеческий, а Инфуцор — он предлагает… Но Хранящая… И — Элла? А ты? Чего ты хочешь? И что будет, если твоё желание довести до абсурда?

Собрав внутри себя все остатки желаний, все мысли, ты бросаешь их вперёд. Бросаешь в Поток, бросаешь в то, что Элла называет интерфейсом. Поток подхватывает твою душу, крутит, несёт вверх. Соединяет и разделяет. Проводит сквозь. Раны закрываются. Бреши зарастают. Чувство неполноценности уходит — то, что давало силу, иномагом делало тебя и, в то же время, добавляло боль. Ты слышишь тысячи звуков, видишь тысячи путей. Затем наступает тишина. И темнота.

С трудом открываешь глаза, морщась от слишком яркого света ламп. Разминаешься — тело затекло, пока лежал. Вновь ощущаешь пустоту. Не такую, как раньше. Не болезненную. Пустоту, которая может быть наполнена. Киваешь самому себе. Извлекаешь сначала Седрика, почти незнакомого, но… надёжного? Как Сэм.

— Добрались? Как ты? — первым делом спрашивает он.

— Не думал, что избавиться от иномагии так долго, — слова, реальные, настоящие звуки выглядят странно-правильно на фоне пережитого. — У Грэма и Элизабет будут такие же проблемы.

— Как я могу помочь? — говорит Седрик.

Ты чувствуешь. Это новое чувство, новая… сила? Седрик овевает тебя смыслом. Его стремление защитить, желание сохранить всё, что ещё осталось, жажда мирного времени, хотение «закончить, мать его, всё это наконец!» — оно расправляется в тебе направленной энергией. Кажется, сам Поток потрескивает, когда ты примеряешь на себя чужой смысл как новую рубашку, а затем уверенно надеваешь. Смысл приятно холодит грудь, искрами проскальзывает по рукам.

— Ты уже помогаешь, — не сдерживаешь улыбку, извлекая Грэма.

Поток моментально закручивается невидимым, неощутимым физически вихрем; трепещет под его порывами — душа? Седрик подставляет руку Грэму, но Грэма здесь нет — он там, вверху. Там, где был и ты, пока не выбрал, пока не открыл глаза. И ты вмешиваешься, дополняя кружение Потока своей волей, ограждая его движение смыслом Седрика. Защитить и сохранить! Ты не направляешь Поток, а, как подсказывает сам Поток, «добавляешь граничное условие». С громким, но беззвучным, разнёсшимся во все стороны, игнорируя стены, но никому не заметным щелчком нечто встаёт на своё место.

— Грэм? — окликаешь ты. Он должен был прийти в себя!

— Подожди, — неожиданно отмахивается он, продолжая опираться на Седрика и не открывая глаз. — Я смотрю лабиринт.

Ты с трудом вспоминаешь, что это такое.

— Он… остался? — иномагия исчезла ведь!

— Не совсем, — Грэм, наконец, выпрямляется. Поток трепещет около него, развеивая… что-то трудноуловимое по ветру. — Я могу заглядывать в отпечаток прошлого и в возможности будущего — теней и эха больше нет. Это похоже, но другое. Непривычно. Спасибо за помощь, Марк. Значит, Песня — это и есть Поток? Достаём Бет и связываемся с Эллой.

— С Элизабет…

— С ней всё будет хорошо, — твёрдо говорит Грэм. — Я посмотрел. Давай.