Заветное желание Гарри (джен)

Проснувшись на следующий день, Гарри первым делом думает, что вчерашний день ему приснился.

Такой яркий, наполненный эмоциями, местами грустный и в то же время счастливый сон. Он помнит все до мельчайших деталей и то, как Снейп, придя в себя от сыворотки, поднял его на руки и перенес в апартаменты с помощью каминной сети, не дождавшись Дамблдора. А потом долго сидел с ним на диване, пока Гарри окончательно не успокоился.

Гарри пришлось признаться, чего он так испугался вначале. Снейп, кажется, немного обиделся, услышав его искренний ответ. Он сказал, что никогда в жизни не стал бы принуждать его насильственным способом говорить правду или делать что-либо другое.

А еще Гарри извинился за некоторые вопросы. Он просто не знал, какой ответ за ними последует, и то, что казалось безобидным, вынудило профессора раскрыть очень личное. Снейп считал же, что Гарри наоборот его слишком щадил. Он ожидал совсем других вопросов. Каких именно ― не сказал, заметил только, что насчет Мариуса ему давно следовало бы рассказать самому, да он все не решался.

В общем, это был прекрасный день. Или сон. Или то и другое одновременно.

Гарри выходит в гостиную и сталкивается взглядом со Снейпом, который сидит на диване и пьет кофе. Значит, он вызывал эльфа. Снова. И у него получилось.

― Ты почему босиком? ― слышит он и понимает: это не сон, а правда.

Гарри подходит и останавливается в нескольких шагах от него.

― Все, что было вчера... ― начинает он неловко, ― теперь так будет всегда?

Снейп протягивает руку. Он будто понял его с полуслова. Гарри несмело садится рядом. Снейп обнимает его за плечи, а Гарри прижимается к его теплому боку и замирает.

Может, если Гарри сделает что-то плохое, профессор больше не будет к нему так добр?

― К слову, ― Снейп откашливается, немного отстраняя его от себя, ― я должен тебя наказать.

― За что? ― Гарри удивленно вскидывает на него глаза.

― Ах, ты уже не помнишь? ― Уголок рта его приподнимается. ― А что ты вчера учинил в библиотеке?

― Да, точно. ― Гарри нервно вытирает руки о штаны. Он и правда забыл.

Как-то странно слышать о наказании после таких теплых объятий, да и вообще после всего.

― Вообще я не знаю, как тебя наказать, ― продолжает Снейп. ― Я никогда… ну, я не знаю, как еще наказывать ребенка, кроме отработок.

Гарри весь сжимается внутри. Это означает, что он не наказывал Мариуса. Вообще. Что их ссоры проходили, они мирились и все. Что Мариус не был таким ужасным, как Гарри. Не лез во всякие опасные штуки, не убегал ― не считая того самого единственного раза, ― не был настолько непослушным…

Он никогда не сможет стать таким же.

― Пожалуй… ты проведешь три дня в своей комнате, начиная с завтрашнего, ― слышит он. ― Без магии ― палочку оставишь у меня. За это время тебе стоит подумать о том, как себя вести, даже если тебя провоцируют.

― Но Малфой… он говорил мне всякие гадости! ― выпаливает Гарри.

― Это не имеет значения, ― спокойно говорит Снейп. ― Он вышел сухим из воды, а у тебя проблемы. Мне кажется, есть о чем задуматься.

Гарри вспоминает, что у него уже начались февральские каникулы. Интересно, если б не они, какое наказание бы ему назначили?

Он тут же присекает фантазии на эту тему, ведь насущная проблема не лучше.

― Значит, я не должен выходить вообще-вообще? ― уточняет он.

― Ну… да. ― Снейп смотрит на него так, будто это странный вопрос.

― То есть, мне теперь нельзя будет есть и ходить в туалет? ― на всякий случай спрашивает он.

― Не говори глупостей, ― морщится Снейп. ― Ты будешь заниматься чем-то спокойным у себя в комнате, при этом Милли обеспечит тебя завтраком, обедом и ужином ― я сам за этим прослежу. Туалет и душ ― в твоем распоряжении в любое время суток. Но из апартаментов ― никуда.

― О… ну ладно, ― с сомнением произносит Гарри. Как-то это слабо похоже на наказание. Снейп просто не знает, как его наказывали Дурсли. Наверное, не стоит об этом говорить. И стоит притвориться обиженнным. Он надувает щеки и делает недовольное лицо. Кажется, вот так, должно все выглядеть правильно. Тут же он с шумом выпускает воздух.

― Ой, совсем забыл, ко мне Рон должен приехать! Получается, его вчера вечером забрали, а завтра привезут на один день, мы как раз договорились и…

Гарри сникает под внимательным взглядом Снейпа.

― Все твои встречи с друзьями отменяются на эти три дня, ― говорит он через паузу.

― Но… ― Гарри беспомощно разводит руками. ― Получается, он приедет, а я не смогу к нему даже выйти?

― Мне жаль, Гарри, но наказание есть наказание, ― тихо говорит Снейп. ― Отправь Уизли сову, чтобы он не приезжал зря, и, если хочешь, договорись с ним на другой день.

Гарри кивает. Ему немного грустно, что не увидится с другом, но в глубине души он благодарен, что Снейп даже в наказании относился к нему по-человечески и разрешил отправить письмо.

А еще у него сегодня индивидуальные, независимо от каникул. Гарри быстро пишет Рону, отпрашивается в совятню и со спокойной душой возвращается. Несмотря на назначенное наказание и то, что он не проведет завтрашний день с Роном, как собирался, он совсем не чувствует себя несчастным. Наоборот. Ему хорошо. Очень. Так хорошо, что даже страшно становится от все той же неизменной предательской мысли: а что если завтра все изменится?

Что если Снейпу он слишком надоест или ошибется так сильно, что тот откажется от него?

Сможет ли он быть хорошим, послушным ― таким, каким его хотят видеть? И не один день, а все время?

Гарри старается об этом не думать, но тягостные мысли все равно лезут в голову. Подошло время ужина, а после него ― небольшое занятие по рисованию. Надо думать о хорошем, о том, как они с профессором классно проведут время. Ведь его отношение полностью изменилось, и Гарри теперь ищет его общения, ловит его взгляд, а когда его нет рядом ― скучает и больше не скрывает это от себя.

Вот и сейчас он ловит себя на том, что с нетерпением ждет, когда вернется Снейп, который пошел к директору часа два назад обсудить какие-то рабочие моменты и надолго пропал. Жаль, что ужинать, кажется, придется без него.

После ужина Снейп возвращается. Он выглядит усталым, но занятия никто не отменял. Гарри слушает объяснения его к новой теме, замечая, что интонации его голоса звучат намного мягче, чем обычно. А еще Снейп не стоит от него на отдаленности и не смотрит сверху вниз надменным холодным взглядом, а сидит рядом, что-то показывая на бумаге. От избытка чувств, которые его переполняют, Гарри нежно проводит ладонью по его руке, не зная, как по-другому выразить благодарность, и тут же слышит внезапно резкое:

― Не надо так делать.

Гарри вздрагивает, отдернув руку. Живот тут же схватывает болезненным спазмом тревоги.

Что он сделал такого?

Повисает тяжелая пауза. Гарри до боли в пальцах сжимает карандаш, пытаясь дышать ровно. Кажется, он успел придумать себе всякого, чего на самом деле нет.

― Начинай выполнять задание. ― Снейп встает и отходит от него.

Гарри не может начать. Против его воли по щекам у него текут слезы. Стоило один раз разреветься, и все ― превратился в размазню. Жаль, он не может встать и уйти так, чтобы Снейп не заметил.

А он уже заметил. Заметил его состояние и уже стоит рядом.

― Гарри, в чем дело…

Он кладет руки ему на плечи, но Гарри не может этого вынести. Он сбрасывает их, бежит в ванную и запирается на щеколду.

Он прижимает полотенце ко рту и садится на пол, прижимаясь спиной к холодной поверхности ванной. Полотенце немного заглушает всхлипы, но это не мешает Снейпу ломиться к нему.

― Гарри! Открой! Открой сейчас же!

Гарри затыкает уши, опуская голову на колени.

Один стук, второй, третий…

Гарри не откроет. Пусть выбивает дверь, если ему так хочется.

Наконец, стуки прекращаются, наступает тишина. Та тишина, в которой хочется раствориться. Просто перестать существовать. Ведь так было всегда. Просто он почему-то решил, что теперь кому-то нужен.

Очередная ложь. Глупые иллюзии, как в зеркале, которое не исполнит ни одного желания, а только растравит душу.

― Гарри… ― раздается тихое по ту сторону дверей. ― Я пойму, если ты не откроешь… я волнуюсь за тебя. Я просто хочу знать, что с тобой все в порядке.

Гарри думает недолго, после чего достает палочку из кармана штанов. Один короткий взмах ― и защелка отъезжает, дверь открывается.

Снейп тут же входит, наклоняется к нему, поднимает его с пола и включает воду в рукомойнике. Он помогает ему умыться, что-то тихо приговаривая, какие-то бессмысленные слова, которые мало-помалу успокаивают.

Гарри долго трет лицо полотенцем, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале.

― Я никогда не смогу заменить вам Мариуса, ― выдавливает он. И тут же жалеет, что сказал: рука Снейпа, лежащая на его плече, напрягается.

― Конечно, не сможешь, ― подтверждает тот отрывисто и сухо. ― Потому что от тебя этого никто и не ждет.

― Я так не думаю…

― Что ― не думаешь? ― Его тон становится раздражительным. ― Тебе не нужно быть кем-то. Я взял ответственность за тебя и я…

У Гарри в голове что-то щелкает, и он делает шаг назад. Одного слова оказалось достаточно, чтобы сорвать тормоза, которые хоть как-то держали его в норме.

― Вы только и знаете, что говорить про эту дурацкую ответственность! ― кричит он. ― А на самом деле вам на меня плевать!

Гарри с последним словом бросает в него полотенцем и выбегает из ванны.

В своей комнате он падает на кровать, зарываясь лицом в подушку.

Он не хочет ни о чем думать. Например, о последствиях его поступка. Как он вообще осмелился бросить чем-то в Снейпа ― грозу пансиона, а теперь ― грозу подземелий? Все его боятся ― но не он. Ему неважно, что с ним теперь будет. Он и так наказан. Может, его накажут как-то еще и намного серьезнее. Пусть.

И, кажется, зря он умылся.

Вчерашний день, подаривший такую надежду… лучше бы его никогда не было. Просто теперь все стало только хуже. В разы хуже.

* * *

Немного позже, выключив свет и лежа в кровати, Гарри слышит, как открывается дверь его комнаты. Он ждал этого весь вечер, и эти осторожные шаги кажутся ему лучшими звуками. Но в то же время он не знает, что сейчас будет. Может, Снейп пришел наказать его за хамство?

Гарри весь замирает, когда тот садится рядом.

― Я знаю, что ты не спишь, ― хрипло выдыхает тот и осторожно прикасается к его плечу. Совсем не так, как когда хотят наказать.

Снова предательские слезы ползут и скатываются на подушку. Гарри не может их даже вытереть, он не хочет показывать, что слышит его, в то же время не хочет, чтобы Снейп уходил.

― Может, ты думаешь, что мне все равно... это не так.

Снейп наклоняется к нему и гладит по голове. Большим пальцем проводит по щеке, и его рука замирает.

― Гарри... прости меня. Пожалуйста.

И это после того, как Гарри наорал и бросил в него мокрым полотенцем.

― Это... это все потому... ну ты знаешь, я тебе говорил, ― сбивчиво пытается пояснить что-то Снейп, а Гарри почти не дышит. ― У меня часто такое случается, когда что-то напоминает мне... Я хочу казаться сильным. Чтобы ты думал, что я такой. А на самом деле...

Он замолкает. Гарри очень хочется прижать к себе его руку, которой тот продолжает мягко гладить по его щеке, стирая слезы, но не знает, как тот отреагирует на этот раз.

Он очень боится все это потерять. Этот миг и вообще… этого человека. Это кажется ему ненастоящим, ведь Снейпу когда-нибудь надоест возиться с сопляком, который все время ревет, хамит, убегает и делает прочие плохие вещи. Мариус так не делал. А он ― не Мариус. Стоит постоянно об этом помнить и не забывать.

― Я не знаю, как долго можно это терпеть, ― продолжает Снейп. ― Рано или поздно тебе надоест, и… если я снова ошибусь так сильно, ты, может, не захочешь вообще видеть меня... И если ты захочешь жить с кем-то... ну, более нормальным, я пойму.

Больше нет смысла притворяться. Гарри садится, крепко обхватывает его, зарываясь лицом в мягкую ткань его пижамы, пахнущую чем-то приятным и таким родным. Снейп на мгновение замирает, а потом прижимает к себе так порывисто, будто боится, что Гарри исчезнет. Теплая волна счастья прокатывает по его телу. Гарри не хочет сейчас думать о том, что будет завтра. Он все теснее прижимается к человеку, который сейчас всем своим существом показывает, что ему не все равно.

* * *

Наутро Гарри выходит в гостиную и останавливается на полпути, услышав подозрительный шорох. Что-то происходит в камине, словно там кто-то летает внутри. Летает ― и никак не может найти выход.

Миг ― из камина выпархивает маленькая взъерошенная птичка, похожая то ли на сову, то ли на синицу. Она вся испачкана в саже, подлетает к Гарри и падает у его ног, посадив на ковер серое пятно.

Гарри не уверен, что это в порядке вещей. Вообще-то он просто шел в туалет и не был готов к таким сюрпризам. Что ему теперь делать с этой птичкой? Наверное, нужно выпустить на волю. Но здесь нет окон, надо выйти наружу, преодолеть множество лестничных пролетов…

Он наказан. Ему нельзя выходить. Несмотря на то, что Снейп уехал на целый день покупать новые материалы для рисования и решать какие-то вопросы с Министерством по поводу опекунства, Гарри не хочет его обманывать. Если его кто-то заметит и скажет Снейпу, что он разгуливал по коридорам, это будет выглядеть, словно Гарри совсем его не уважает и игнорирует его слова. Но ведь это совсем не так.

Птичка обессиленно подползает к его ногам. Гарри, вздохнув, берет ее в руки. К ее лапке что-то привязано. Что это? Какая-то записка.

Присев на диван, Гарри разворачивает мини-послание и читает следующее:

«Дорогой Гарри! Я получил твое письмо слишком поздно. Меня привезли сюда родители, потому что у них свои планы, и они не знали, куда меня деть. Я хотел прийти к тебе, но в подземельях Малфой с дружками поймали меня и заставили написать эту записку. Они меня не выпустят, пока ты не придешь. Драко говорит, что у него к тебе есть дело. Твой Рон».

Гарри несколько раз перечитывает записку, поглядывая на пернатого друга, который обосновался у него на коленях и даже придремал. Кажется, у Рона вообще не было совы, да и сова ли это? Может, это птица его родителей или одного из братьев?

Гарри перечитывает записку. От нее веет ложью, но одна мысль, что Рон сейчас связанный сидит где-то в слизеринской спальне в углу и над ним издеваются, заставляет его кулаки сжиматься сами собой.

В голове проносятся картины: Рон упрашивает родителей привести его Хогвартс на каникулы, хотя бы на один день, потому что там ― его друг.

Мариус упрашивает своего отца привезти его в пансион на каникулы, хотя бы на один день, потому что там…

Он очень сильно этого хочет. А потом ― случается необратимое.

Гарри вскакивает. Он не может просто сидеть, ждать у моря погоды и бездействовать. Решительно он подходит к камину и берет с полки свою палочку, которой ему запрещено пользоваться целых три дня.

Он не оставит Рона. Он не позволит, чтобы с ним случилось что-то плохое.

Стараясь не думать о том, как будет оправдываться перед Снейпом, Гарри выскакивает за дверь. Он знает, где расположен вход в гостиную Слизерина, и держит путь именно туда.

Не успевает Гарри завернуть за угол, как ноги подкашиваются сами собой. Он падает назад. Его лодыжки словно опутаны невидимыми веревками, руки обездвижены, а сам он не может издать ни звука.