Барышня и Мародёры (гет)

Наконец, Лили Эванс отстранилась от Вероники Моул, вытерла глаза и посмотрела на неё. Хоть лицо и оставалось заплаканным, изумрудно-зелёные глаза Лил засияли решимостью.

— Ты ведь бросишь его? — робко спросила Лес. — Я понимаю, тебе это больно и трудно. Но так будет лучше… Для всех, а особенно для тебя самой, Лили. Нам же рассказывали на уроках Защиты от Тёмных сил, оборотни крайне опасны, в зверином облике они не контролируют себя. Даже если всё остальное время он милейший человек — в полнолуние он становится смертельно опасным чудовищем…

Лили пожала её руки и грустно улыбнулась:

— Спасибо тебе за заботу, Лес. Я понимаю, ты всегда хочешь как лучше. И сейчас тоже пытаешься позаботиться обо мне. Я очень это ценю, подруга, — она ещё раз провела рукой по глазам. — И я всё решила, Вероника. Я поговорю с Ремусом, как только он вернётся. Но, даже если это и правда, даже если он сам скажет, что нам надо расстаться… Я не брошу его.

— Лили! — она испуганно отшатнулась.

— Ты же была права, когда растолковала мне третью ноту Амортенции. Ремус — мой идеальный возлюбленный. Он очень хороший. Мне никогда не найти кого-то ещё, кто бы любил меня так сильно, как он.

— Но, Лили! Северус сказал…

— …Северус может говорить всё, что угодно, — небрежно отмахнулась Эванс. — Я решила, Ремуса я не брошу. Я сделаю всё, чтобы помочь ему. Я выясню всё про оборотней. Наверняка, сейчас уже существуют какие-то способы вылечить их. Или хотя бы облегчить это их состояние. Я буду рядом с ним, буду поддерживать его. Всегда.

…Вечером, после уроков, Вероника снова встретилась с Северусом и рассказала о решении Лили.

— Она не отказалась от Люпина. Сначала да, она ужасно испугалась, даже была в шоке. А потом на неё словно нашло что-то.

— Приступ самопожертвования, — сам себе прошептал Северус, и лицо его исказилось, словно от боли.

— Что?

— Лили всегда была склонна жертвовать собой. Во времена становления христианства из таких как она получались фанатики. Как с одной, так и с другой стороны. Одни истово сжигали инакомыслящих, другие так же истово всходили на костёр. Вообще-то, зная её, я мог бы предвидеть такую реакцию. …Но я хотя бы попытался.

— Попытался — что сделать?

— Уже не важно, — махнул рукой Северус.

Они сидели на ступеньке лестницы в совятню и молчали, думая каждый о своём. И у парня, и у девушки мысли эти были нерадостными. Наконец Вероника прервала молчание.

— Вообще-то, я хотела ещё раз поблагодарить тебя, Северус.

— Да за что опять? — скривился он.

— За тот утренний разговор. Когда я рыдала из-за Джеймса, а ты успокоил меня.

— Успокоил, скажешь тоже, — и опять кривая усмешка скользнула по его губам. — Твоё отношение к Поттеру не изменилось ни на…

— Я вот подумала… Ведь у Джеймса тоже нет ни братьев, ни сестёр. Мне наверное надо рассказать ему про мою семью, чтобы он захотел присоединиться к нам… Может, погостить его пригласить…

Вероника рассуждала сама с собой, и совсем не замечала, как потемнело лицо Северуса.

— Да что ж за напасть такая?! — вдруг он вскочил и заорал. — Что за шоры у тебя на глазах, Вероника? Или ты ослепла, оглохла и разум потеряла? Ничего и никого не замечаешь вокруг, кроме Поттера своего драгоценного!

— Это ты сейчас к чему, Северус? Ты же сам никого не видишь, кроме Лили Эванс.

— Я же твой друг, — сразу сбавил тон Снейп.

— И я твой друг, — отозвалась, как эхо, Моул и тоже встала.

— Просто друг? — внезапно выдохнули оба одновременно. И так же одновременно заткнулись и уставились глаза в глаза.

— Я поняла… — вдруг Вероника резко побледнела и даже пошатнулась. — Ты ведь использовал меня!

— Ну, да, использовал, — пробурчал Северус, отводя взгляд. — Ровно так же, как ты меня.

— Нет, не так же! Ты-то по крайней мере знал, что я тебя использую, более того, ты же сам это и предложил. А я ничего не знала.

— У маглов это называется «использовать втёмную»…

— Да как бы ни называлось! Почему ты так поступил, а? — Веронику захлестнула обида.

— Ну, если бы я сказал тебе правду, ты бы сразу отказалась…

— Конечно, отказалась бы! Так с друзьями не поступают, Северус Снейп! Я же искренне думала, что… Что мы — друзья. Что ты просто хочешь мне помочь, как другу.

Северус глубоко вздохнул — и поник, снова сел на ступеньку, закрыв руками лицо.

— Я не мог тебе сказать, — глухо и горько заговорил он. — Сначала я действительно просто хотел помочь тебе. Только потом мне пришла в голову эта идея… Когда я убедился, как отчаянно ты любишь этого… Поттера. У него ведь и так всё есть… Всё, о чём я могу только мечтать. А в любви, например, он просто-таки купается. Вот я и подумал, что если смогу перенести хоть каплю этой любви на себя…

— Говори уж прямо: украсть!

Снейп резко вскочил, посмотрел на девушку, сжал кулаки, и глаза его заполыхали.

— Да, да! Украсть! Хотя, какая же это кража? Я возмечтал взять себе то, что ему вообще не нужно. Ему не нужна твоя любовь! Ты же права, он совсем её не замечает. И если её вдруг не станет — он тоже не заметит.

Вероника дрожала, её душе было так больно, что она совсем не замечала, как слёзы градом катятся по щекам. Северус отвёл взгляд и обхватил себя руками.

— Я надеялся, что изображая отношения со мной, ты постепенно поймёшь, что я лучше него. Перестанешь любить его и — полюбишь меня. Конечно, Поттер этой перемены даже не заметил бы. Но я бы знал, что я сильнее его, что я лучше, раз сумел сделать так, чтобы девушка, которая любила Поттера, полюбила бы меня. Это была бы для меня настоящая победа над ним. И пусть бы об этой победе никто никогда не узнал — мне было бы этого достаточно.

— Ну, а потом? — глотая слёзы, прошептала Вероника. — Что было бы потом, Северус, если бы у тебя все получилось?

— В смысле?

— Ну, что бы было со мной, а? Вот представь, если бы так и случилось: я действительно разлюбила Джеймса и полюбила тебя. С той же силой, с тем же отчаянием. На самом деле, признаюсь, это не было так уж невероятно. Но ведь ты любишь Лили Эванс. И я тебе на самом деле не нужна. Моя любовь тебе не нужна. Тебе нужна победа над Поттером. Любым способом, любой ценой. Ты мечтаешь только о трофее, о символе этой победы. Но я не трофей, Северус. Я живой человек! Как же ты мог…

— Ну, я как-то не думал… Я не думал так далеко, — хмуро, нехотя признался он.

— Конечно, — вымучила усмешку Вероника, — кто думает о чувствах трофея? У тебя была моя дружба. Не такая уж великая ценность, правда? Особенно, по сравнению со стремлением «победить Поттера». Что ж, Северус Снейп, ты не смог победить Поттера. Ты не отнял у него мою любовь. Но мою дружбу ты отнял. У себя отнял. Прощай, Северус.

Вероника Моул развернулась и бросилась прочь. Снейп смотрел ей вслед. Он хмурил брови и сжимал зубы до скрежета, но против его воли по щекам бежали слёзы.

…Не замечая ничего вокруг, Вероника очень скоро оказалась возле портрета Полной Дамы.

— Пароль? — строго спросила та.

Девушка замерла от неожиданности и заморгала, возвращаясь в реальный мир.

— Погоди, девочка, не говори мне ничего, — с явным сочувствием сказал портрет. — Я бы на твоём месте сначала успокоилась или хотя бы умылась. Не подобает храброй гриффиндорке являться в гостиную такой заплаканной. И кстати, — тут нарисованная дама подмигнула, — тебя кое-кто разыскивал. Вот уж ему-то, как мне кажется, ты и вовсе не хочешь показаться вся в слезах.

— К-кто меня искал? — изумилась Вероника.

— Ну, как же! Тот улыбчивый вечно взъерошенный мальчик. Который поклялся исполнить твоё желание. Я же была свидетелем вашей, такой пылкой, клятвы. Ах, я помню, однажды, лет триста назад, возле меня клялась ещё одна пара школьников. Она была такая…

Но Вероника покраснела и её не слушала.

— Клятва? Желание?! — она снова отчаянно заморгала. — А! Джеймс! Он искал меня? О Мерлин… Зачем?!

— Ну, а я-то откуда знаю? — обидевшись, что её не слушают, надула губки Полная Дама. — Иди-ка умойся, девочка. Потом придёшь с видом достойной молодой леди — всё и узнаешь.

Крайне удивлённая Вероника повиновалась и ушла умываться. Ей пришлось немного задержаться, пока она приводила себя в порядок. Относительный порядок. Как внешний, так и душевный. Поэтому, когда она опять вошла в гриффиндорский коридор, она почти сразу увидела, что возле портрета прохаживается Джеймс. И на его руке сидела птица с привязанным к лапе свитком. Но это была не сова, а ворона. Заметив Веронику, он сразу же подошёл к ней и протянул руку с птицей.

— Вот! Она к тебе прилетела. Никому не отдаёт письмо. Даже на руку ко мне пошла только после того, как я сказал, что найду тебя. Она же из Дурмштранга, верно? Принесла письмо от твоего брата?

Девушка кивнула и протянула руку к вороне. Та наклонила голову набок, изучая её руку, потом замахала крыльями, удерживаясь на одной лапе, а другую протянула Веронике. Девушка быстро отвязала письмо.

— Отпустить её? — пробормотал Джеймс, вертя головой, чтобы ворона не попала ему крылом по лицу. — Или пусть ждёт ответ?

Вероника отошла поближе к факелу. Поттер последовал за ней.

— Пусть подождёт, — сказала она, утыкаясь в развёрнутый свиток, лишь бы не глазеть на любимого. — Может, ты захочешь написать Сириусу…

— Да, точно! — улыбнулся он и погладил птицу, которая, наконец, успокоилась.

Вероника погрузилась в чтение, но буквы расплывались перед её глазами, потому что Джеймс встал сзади, очень близко, и стал тоже читать из-за её плеча.

«Дорогая Вероника! — написано было чётким, с наклоном вправо, почерком Миллидора. — Я очень обрадовался твоему письму. У меня всё прекрасно, почти все итоговые оценки мне уже выставили досрочно. Директор сказал, что Финальное Испытание не составит для меня большого труда, и предложил пару книг из своей личной библиотеки! Представляешь? Личная библиотека фон Шварцштейнов! У нас среди старшеклассников легенды ходят об этой библиотеке. Вернусь и расскажу. Протеус обзавидуется! Будешь писать родителям — передавай от меня поклон.

Теперь о нашем троюродном кузене.

Я был очень удивлён, когда ты сообщила, что его перевели к нам из Хогвартса. Обычно такое не практикуется. Даже гадать не берусь, что такого он мог натворить, чтобы тётя Вальбурга пошла на это. Но более меня удивило, что наш директор согласился. Сириус сейчас в пятом классе. Его куратор — один парень из русских, я с ним лично не знаком, но слышал, что с головой он дружит. Я передал Сириусу то, что ты просила. Кроме пинка, разумеется. Он написал письмо, передай его.

Передавай привет Протеусу и Фрэнку. Целую, М. Моул».

В оставшийся кусок листа был завёрнут ещё один лист, на котором было написано: «Джеймсу Поттеру, лично в руки!»

Вероника так резко обернулась к Джеймсу, что запуталась в подоле мантии и едва не упала. Он с улыбкой подхватил её под локти, но вороне это не понравилось: она опять забила крыльями, хрипло каркнула и вспорхнула… девушке на голову. Лес взвизгнула, Джеймс расхохотался. Так они и замерли под факелом: Джеймс крепко и надёжно поддерживал Веронику под локти, она сжимала в руках два свитка, а ворона, хитро блестя глазами, расположилась на её макушке, как шляпа. Парень перестал смеяться и просто тепло улыбался девушке, а она смотрела на него снизу вверх. И любовь в её взгляде не мог заметить разве что слепой.