Черти (джен)

Ксанаэль был нахал. Это установлено всеми имеющимися в наличии фактами и сомнению не подлежит. И черти в аду решили наставить Ксанаэля на путь истинный. Одним из сторонников обращения Ксанаэля был Остороп. Остороп был серьёзным чёртом, шуток не понимал и во всём придерживался закона. Никто и никогда не видел, чтобы Остороп хохотал.

Во всём содействовал Осторопу жлобоватый чёрт по имени Люсифен. В человеческой модификации он имел утончёную внешность и вечно полировал ногти. Когда-то он вылез на землю, закрутил роман с девушкой, обещал жениться, но исчез, да ещё украл у неё фен. Девушку звали Люся. Так Люсифен получил своё имя. Но рассказ не о Люсифене, а о Ксанаэле.

Черти собрали конгресс у Дардарота во дворце и обсуждали Ксанаэля полторы недели, а потом Остороп, сидящий во главе стола, встал, хряснул по столу лапой и сказал голосом, от которого у соседних сосен отвалились верхушки:

— Поймать нахала!

И только черти собрались погрузиться в раздумье, как же им поймать Ксанаэля — а поймать его было трудновато! — как то тут, то там по всему дворцу стало доноситься хихиканье. Одна и та же догадка пришла чертям в головы, и эта догадка не замедлила подтвердиться.

— Ой, га-га-га, ой, гы-гы-гы, ой, я сейчас помру от смеха! — раздалось со всех сторон.

И черти, узнав голос Ксанаэля, взревели от ярости.

— Где ты, негодяй? — грозно спросил Остороп.

— Поищи, может быть, найдёшь, — насмешливо отвечал Ксанаэль. Голос его раздавался из-за портьеры.

Черти ринулись туда и оборвали портьеру, и в суматохе, кажется, даже задушили кого-то из мелких, но ничего под портьерой не нашли. Только мутноватое мокрое пятно с дурным запахом.

— Не там смотрели, — хихикнул Ксанаэль, и на сей раз голос его прозвучал из противоположного угла, где стоял шкаф.

Черти табуном промчались по залу, опрокинули шкаф, но опять там никого не было. Было только такое же мокрое пятнышко.

— Ай, какая неудача, — сокрушался Ксанаэль. — Поищите за камином, может, я там прячусь.

Как вы догадались, голос раздавался из-за камина. Не нужно и говорить, что и там никакого Ксанаэля не было, зато блестело такое же пятнышко.

— Бесполезно искать, его здесь нет, — сказал Остороп. — Этот гад наплевал по всем углам, и теперь с нами разговаривают его слюни.

Раздался громкий хохот.

— Ай да Остороп! Догадался с третьего раза!

— Он так и будет над нами издеваться, пока они не высохнут, — сказал Люсифен, подпиливая ноготь.

— Ну, это дело мы быстро исправим, — пробурчал Дардарот и хлопнул в ладоши. От этого звука свалилось семь картин, две этажерки и одна тумбочка.

Тут же пришла уборщица со шваброй. И пока она не стёрла последнюю слюну, голос Ксанаэля давал ей всяческие полезные советы, как правильно держать швабру и при этом её не уронить. Наконец уборщица окунула швабру в ведро и вышла из тронной залы. Из ведра доносились вопли. Естественно, после этой выходки черти разозлились на Ксанаэля ещё сильнее.

— Надо взять его в ежовые рукавицы! — кричали черти. — Устроить ему баню по первое число! Показать где раки зимуют! Согнуть его в бараний рог!

Таким образом они выражали свои чувства в течение недели, а когда примолкли, переводя дыхание, то слово взял Люсифен. За эту неделю он успел дважды покрыть свои ногти лаком и теперь его отколупывал.

— Можно, конечно, попытаться согнуть его в бараний рог, — ленивым и гнусавым голосом начал Люсифен, — но вряд ли из этого выйдет что-нибудь путное. Подумайте сами: разве не пытались мы его обуздать? Разве не изгоняли его из ада? Разве не отправляли его в Искажённый мир?

Черти призадумались. Люсифен, выждав эффектную паузу, продолжил:

— Мы должны применить хитрость. Можно сделать так, что он сам приползёт в этот дворец и будет отбивать поклоны.

По аудитории прошёл шум и гам. Люсифен усмехнулся, видя, какой успех имеет его речь. Затем, сдув со своего фрака воображаемую пылинку, он продолжил своё выступление.

— Давайте пригласим его на торжественный приём и окружим его почётом и славой, а потом напоим его настойкой из дур-грибов. У него отшибёт мозги, и уж тут-то мы позабавимся.

Идея Люсифена была принята единодушно, и черти принялись готовиться к банкету. Глупые летали за продуктами, а умные сочиняли письмо. Но ничего сочинить они не смогли, потому что тоже были глупые, и потому послали к Ксанаэлю курьера. Курьером был Глупоморд.

— Что надо? — спросил Ксанаэль.

Тупой Глупоморд не смог связать и двух слов и, потоптавшись перед Ксанаэлевым домом, ушёл. Тогда прислали Свинорыла. Свинорыл позвонил в дверь, и Ксанаэль вышел на балкон.

— Чего тебе? — спросил он.

Свинорыл хотел пригласить его на банкет, но внезапно так чихнул, что улетел обратно спиной вперёд.

— Дармоеды, — сказал Люсифен и пошёл сам.

Когда в дверь Ксанаэлевой квартиры опять раздался стук, то Ксанаэль попросту выбросил из окна горшок с фикусом. Люсифен едва успел отскочить.

— Фу-ты, ну-ты, — пробормотал он и сказал погромче: — Эй, Ксанаэль! Так-то ты встречаешь друзей?

— А как их ещё встречать? — отозвался Ксанаэль и бросил второй горшок.

— Послушай! — завопил Люсифен, уворачиваясь от третьего горшка. — Мы приглашаем тебя на банкет! Будем праздновать возвращение Уховёрта из страны снов!

— Никакой банкет меня не интересует, — сказал Ксанаэль, кидая четвёртый горшок. — И на Уховёрта мне начхать.

И с этими словами он подтащил к окну ящик с пальмой.

— Мы признаём свои ошибки! — крикнул Люсифен. — Мы не оценили в должной мере твоих талантов! Ты заслуживаешь всеобщего уважения!

Люсифен замолчал, чтобы набрать воздуха, и так как Ксанаэль больше не кидался горшками, более уверенно продолжал:

— В знак примирения прими наше приглашение. Будет сушёная рыба!

— Хорошо. Уговорил, — согласился Ксанаэль и оттащил пальму от окна.

А Люсифен, из которого радость так и пёрла, сообщил ему дату и время приёма и полетел обратно. Боясь, что Ксанаэля не удастся уговорить, Люсифен сболтнул лишнее, и теперь черти вынуждены были вернуть Уховёрта из страны снов. А для этого, само собой, его надо было туда сначала отправить.

Уховёрт дрых в подвале среди пивных бочек. Его растолкали, посадили в ракету и отправили в страну снов. А едва он её достиг, его потащили обратно за верёвку, привязанную к ракете, чтобы торжественно отпраздновать его возвращение. Бедняга Уховёрт так ничего и не понял.

Черти так умаялись с подготовкой приёма, что к тому времени, как Ксанаэль постучался рогами в двери, все черти от усталости вдоль и поперёк лежали в тронной зале, вывалив языки. Открывать пошёл сам Дардарот — он, как владыка ада, не принимал участия в работе и потому не устал.

— Прывет, — буркнул он. Здороваться он не любил, как и все черти.

— Честь имею, — поклонился Ксанаэль, чиркнув рогами по полу, отчего высеклась искра.

Черти к тому времени уже кое-как повставали с пола и теперь кланялись Ксанаэлю. Некоторые из них так и оставались согнутыми.

— Как мы рады тебя видеть! — сказал Люсифен.

Остороп, который не умел врать, только щёлкнул копытами и слегка поклонился.

— Какие-то вы сегодня странные, — сказал Ксанаэль.

— Нет, что ты, мы всегда такие! — поспешил разуверить его Люсифен.

Тут Остороп решил, что пора и ему начать врать, и вступил в беседу.

— Ты, Ксанаэль, смотри чего не заподозри, — произнес он. — Мы совсем не хотим подлить тебе в вино настойку из дур-грибов.

Люсифен сунул Осторопу в рот дохлую лягушку и провозгласил:

— Мы празднуем возвращение Уховёрта из страны снов! Эй, Уховёрт, скажи что-нибудь торжественное.

Уховёрт оторвался от тарелки и рыгнул. Видя, что больше ему ничего не придёт в голову, Люсифен поднял бокал и крикнул:

— Выпьем за возвращение Уховёрта!

Черти стали чокаться, и Ксанаэль так сильно стукнул своим бокалом о бокал Осторопа, что оба бокала разбились. Тогда Люсифен, не давая времени закусить, перешёл ко второму тосту.

— Выпьем за Ксанаэля!

На этот раз бокалы были железные. Хитрый Ксанаэль сделал вид, что пьёт, а сам вылил вино под стол. И тут же упал на пол, искрошив рогами кафель.

— Готов, — сказал Люсифен. — Теперь он безволен.

Тут же все хвалебные речи сменились проклятиями: чертям не терпелось отомстить Ксанаэлю за всё.

— Давайте заставим его извиниться перед ведьмой У-у, — предложил Остороп.

— Давайте! — захлопала в ладоши ведьма. — Сейчас же извинись передо мной за то, что заставил меня говорить: «Да, мой господин!»

— Чего говорить? — переспросил Ксанаэль, плавно поднимаясь в воздух кверх ногами.

— Да, мой господин!

— Чего-чего-чего?

— Да, мой господин! Да, мой господин! Да, мой господин!

Ведьма затопала ногами, и её пришлось окунуть в холодную воду. Вода тут же закипела.

— Давайте сделаем что-нибудь попроще, — сказал Остороп, — например, заставим его кувыркаться.

Но кувыркаться Ксанаэль не умел, и черти стали показывать ему, как это делается. Они кувыркались целый час и не заметили, что Ксанаэль давно удрал. Он наблюдал за ними с высокого дерева в подзорную трубу и так хохотал, что, в конце концов, и трубу уронил, и сам упал. Но он этого даже не понял, до того ему было весело.

А черти, наверно, кувыркались бы до сих пор, но вдруг раздался ужасный грохот, и земля дрогнула у них под ногами. Это упала воображаемая пылинка, которую смахнул с себя Люсифен.