Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

«Как у них тут… неуютно!» — транслировала Лили, в последний момент заменив слово «скудно» на другое, опасаясь обидеть Сева цепью неизбежных ассоциаций.

Но, видимо, изначальный посыл наложил-таки свою эмоциональную окраску на спешно подрихтованную мыслеформу, потому что ответил Сев именно на него, к счастью, ничуть не обидевшись.

«Да нет, нормально, вполне сносно, — откликнулся он, окидывая беглым взглядом тесноватый и темноватый холл. — Я ожидал худшего. Вон даже телевизор подвесили — видать, попечители расщедрились»

Из стены на кронштейне и правда торчал телевизор, бубнивший какую-то новостную сводку. Лили поморщилась — на экране опять что-то горело и дымило. По её ощущениям, маленький хрипатый телевизор не прибавлял ни грамма к «нормальности» обстановки, а может, и играл в минус. Всё здесь свидетельствовало о безрадостности, бедности и несвободе. Не так, как в Паучьем, хотя от навязчивых ассоциаций Лили отделаться так и не смогла, но ощущение отсутствия счастья пронизывало здесь, как и там, до того, как свершилось летнее переобустройство, каждый дюйм.

Голые, на две трети крашеные в болотно-зеленый стены, пришпиленные абы как к побелке аляповатые картинки с зубастыми солнышками, долженствующие презентовать творческие порывы воспитанников, полудохлый фикус в кадке под окном, продавленные плюшевые кресла, знававшие лучшие времена, и насест вахтера: стол со столом, обклеенным выцветшими открытками и фотографиями. Нет, смотря с чем сравнивать, конечно. Но думать о том, на фоне чего же для Сева «сносно» вот это — было тяжело. Хорошо, что теперь — и, эта мысль грела Лили особенно, не без её помощи — у него, у них всё иначе!..

Сам вахтер, а точнее — бабка-привратница обнаружилась не на своем законном месте, а в одном из кресел, откуда, задрав седую и не очень чистую голову под потолок, наблюдала за разворачивающимися на экране пожаротушительными работами.

В принципе, мимо нее можно было пройти и так — без всяких магических ухищрений, заклинаний и, тем паче, браслетов, настолько её вниманием завладел телевизор. Браслетов и не было — не в Малфой-мэнор же лезть собирались, а всего лишь прогуляться к маглам. В принципе, ничего страшного, если бы их застали и увидели, не случилось бы — у Лили было заготовлено несколько достаточно правдоподобных легенд на разные случаи. Но, раз уж бабка не среагировала на них изначально, они почли за лучшее оставить всё, как есть, и прошли мимо неё, упрочив свою незаметность Конфундусом.

Маглы для Сева были — как открытая книга. И если бы в приюте нашелся хоть кто-то, обладавший необходимой им информацией, она стала бы достоянием юного менталиста в первые же полчаса. Другое дело, что за минувшие четыре десятилетия здесь изменилось много что и помимо телевизора. Ни одного представителя администрации, заставшего Тома Реддла, не осталось на посту. Директор сменился дважды, попечительский совет тоже полностью поменял свой состав. Учителя, кураторы, воспитатели, медсестры — все сорок лет назад если и существовали в природе, то ходили ещё пешком под стол или, как максимум, учились выводить прописные буквы.

В общем-то, рейвенкловцам и нужды не было искать именно тех, кто помнил странного и уже тогда небезопасного для окружающих, замкнутого высокомерного мальчишку. Достаточно оказалось бы выяснить, куда, на какую часть побережья отправлялся на лето детский дом. Но со сменой попечителей сменились и декорации каникул — и при нынешнем директоре ученики ездили оздоровляться на ферму у реки, а отнюдь не к морю. Ничего о расположении предыдущей локации летнего отдыха в памяти нынешнего директора не нашлось.

Отчаявшись бродить никем не замечаемыми призраками среди обитателей приюта, самих куда больше походивших на призраков своими бледными унылыми лицами и жадно-безнадежными, будто вечно ждущими чего-то несбыточного глазами, из которых при малейшем неосторожном мысленном движении одна за другой выскакивали такие же унылые, безнадежные и полные лишений истории; устав перебирать кадр за кадром скучные, а порой и стыдные, и противные воспоминания, Лили и Северус решили было повторить свой давнишний фокус с просмотром каталогов, журналов учета и прочей приютской документации. Дело предстояло небыстрое, несмотря на внешнюю, в отличие от прошлого раза, простоту — что-то подсказывало, что здешняя бухгалтерия окажется в куда меньшем порядке, чем у педантичного Флитвика, но они готовы были погрузиться в эти бюрократические пучины, если бы не…

Память усатого и лысоватого завхоза услужливо показала, что весь приютский архив подчистую сгорел вместе с кабинетом главного бухгалтера. Аккурат в новогоднюю ночь наступающего сорок четвертого года. Сам завхоз тогда ещё не работал, но местную легенду, обросшую за это время порядочным мистическим налетом, помнил накрепко, переданную ему из уст в уста его предшественником.

«Смекаешь, да? — Мгновенно произвел нехитрые расчеты Северус. — Как раз Том наш Марволо справил свое совершеннолетие. Небось прямо из-за праздничного стола подорвался, торт Слагхорнов не доел, бедняга»

«Думаешь, он так уничтожал память о себе? О своем магловском прошлом? Это как у нового, модного сейчас Кастанеды — помнишь, я тебе его в книжном показывала? — «стирание личной истории» или что-то вроде?»

«Шарлатан этот твой Кастанеда, тогда говорил и сейчас повторю. Но готов спорить на свой серебряный котел, чем-то подобным юный Реддл и руководствовался»

«Но какой в этом смысл? В Хогвартсе же все и без того знали, что он наполовину магл и вдобавок сирота?»

«А ты много смысла можешь отыскать в прочих его поступках? Во всём этом терроре вместо нормальной политической борьбы, в смертях чистокровных, которых стоило бы напротив беречь, как зеницу ока? Логика сдвинутой кукушки неисповедима, и я уж точно буду последним, кто попытается откопать в этом навозе бриллиант. Но согласись, в общую канву его безумия такой жест укладывается просто идеально?»

«Тут не поспоришь. Вечная театральщина и спецэффекты. А ещё зацикленность на символах и красивых датах. Мог бы просто втихаря изъять свое личное дело, зайдя сюда в любой день незамеченным, как мы сейчас, но спалить всю документацию подчистую вместе с её вместилищами ему показалось милее. Но что же тогда получается — мы ничего не найдем? Все ниточки оборваны, а некоторые даже сожжены? Выходит — ничего не остается, кроме как начинать изображать чаек?»

«Погоди, с чайками всегда успеем. Давай-ка вернемся к той старушенции при входе и хорошенько пошерудим у неё в мозгах! Я-то тогда мимо прошел, надеясь на добычу поинтереснее, но, видимо, придется брать, что дают. В конце концов, она единственная, кто подходит по возрасту, чтобы застать хоть что-то»

Сторожиха обнаружилась в точности там, где они её оставили. Теперь под потолком транслировали какой-то художественный фильм, которому бабка внимала с тем же сосредоточением и энтузиазмом.

«Подержи её под Отвлечением, пока я копну» — попросил Сев, ныряя в глубины траченого склерозом, как молью — шуба, сознания.

Несмотря на поблекшую с возрастом память, выудить удалось неожиданно много. Старуха застала и Реддла, и его художества. Будучи тогда нянечкой, она на всю жизнь запомнила, какой шорох поднялся в приюте, когда с морских каникул не вернулся один из учеников. Беленький, как одуванчик, пятнадцатилетний Рой Белбин. Живший в соседней комнате от шестнадцатилетнего на ту пору Тома. Видимо, свой пещерный схрон начинающий маньяк начал готовить уже тогда, потихоньку населяя подземное озеро инферналами. Официальная версия была, что Рой сорвался со скалы, когда полез купаться в неположенном месте. Тело так и не нашли, двоюродная тетка Роя — его единственная родственница, изредка навещавшая его в приюте, не стала предъявлять претензий, попечители грозили карами за неё, за себя и за того парня, в общем — утихло всё очень и очень нескоро. Тихоню Тома, как и следовало ожидать, ни словом, ни даже намеком не увязали с произошедшим.

Всё это было любопытно и познавательно, но никоим образом не приближало наших детективов к желанной цели. В самой летней резиденции старуха ни разу не была (персонал туда брали по-минимуму, чтобы сэкономить скупо выделяемые средства, отчего и выходило, что воспитанники зачастую были предоставлены сами себе), где она находилась — не помнила, а точнее — никогда этим не интересовалась, а следовательно, не способна была продвинуть расследование ни на йоту.

«Пустышка» — разочарованно вздохнул Сев, закончив транслировать Лили репортаж из чужой памяти практически в прямом эфире.

«Стой! — мысленный окрик Лили остановил его от того, чтобы прервать контакт — он замер, буквально «одной ногой» в бабкиных мыслях, вязких и мутных, как ежевичный кисель. — Если она знает Реддла, знает того погибшего мальчика, то может помнить и другие имена учившихся с ним в одно время! Уж они-то должны знать, куда ездили каждое лето!»

«И что это нам даст? — удивился Северус. — Они же давно выросли, обзавелись семьями, детьми и внуками и живут стихии знают где, рассеянные по всей стране!»

«А ты ещё не хотел признавать заслуги маглов! — беззлобно подколола его девушка. — Это волшебника нельзя найти, если он сам того не хочет, а у простецов существует справка! Можно обратиться в справочное бюро и попросить разыскать для нас нынешние адреса конкретных людей. Не забесплатно, конечно, но с этим мы как-нибудь справимся»

«Хм…» — только и ответил Сев, снова шагая в бабкину память и второй ногой.

Спустя четверть часа изматерившийся от столкновения с замшелым и насквозь пропитанным телевизором сознанием менталист стал обладателем целых пяти имен — больше прогрессирующая деменция для потомков не сохранила. Но и это было что-то.

Весь воскресный день Лили составляла письма, а Сев варил зелье Убеждения, коим перед отправлением решено было хорошенько пропитать бумагу. Как говорится, добрым словом можно сделать многое, добрым словом, приправленным звонкой монетой — ещё больше, а добрым, хорошо оплаченным словом, сбрызнутым для верности магией — если не свернуть горы, то расшевелить человеческие руки и языки точно.

Отправлять корреспонденцию решено было на будущей неделе из Лондона, с магловского почтамта в бумажных конвертах с марками и всеми прочими атрибутами нормальной почтовой службы. Потому что никакие деньги и никакие зелья не смогли бы перебить сокрушительного для рядового клерка эффекта от приземлившейся на его рабочем столе совы с пергаментым свитком в лапе.

Лед тронулся — по крайней мере, так в радостном предвкушении думалось Лили. Между тем, настоящий лед медленно, но верно упаковывал школьное Озеро в хрустящий искрящийся панцирь.

_______________________________

Примечание

Том Реддл-старшекурсник:

https://postimg.cc/t7WcsrnB

Тут вокруг какая-то Франция, но пусть это будет приют) От Patricia:

https://postimg.cc/m11B97MQ

Юный менталист:

https://postimg.cc/ZW77G2X5

Такая вот Лили, кажется, от Patilda:

https://postimg.cc/zyX2P8tQ

Понятно, что по сюжету картинки письмо тут явно не в справочное бюро, но картинка хорошая:

https://postimg.cc/kByhcBc8