Иное (джен)

Чёрные щупальца столкнулись с острозубыми пастями змеиных тел. Переплелись. Вцепились друга в друг. Три заражённые станции, окончательно избавившись от станционного облика, соединились в одно целое — очень злое целое, стремительно адаптирующееся к уничтожению существа по имени Гидра. Чёрные пасти откусывали громадные куски Гидры, чтобы тут же превратить их в плоть бездны. Варсиэр стремительно рос, норовя подгрести Гидру под собой раньше, чем та опомнится.

Не получилось. На месте сожранной сотни голов вырастала тысяча. И каждая из этих тысяч выдохнула в Варсиэра кислоту. Легко приспосабливающийся к жару и холоду, к вакууму и чудовищному давлению, к попыткам разрезать, взорвать, даже трансфигурировать или убить Смертельным заклинанием, Варсиэр ничего не смог противопоставить этой кислоте. Она не давала шанса измениться. Точно антиматерия, целиком исчезала, обращая плоть бездны в ничто. Никакого полудействия, никаких полумер — не к чему было адаптироваться — не к исчезновению же как таковому?

Варсиэр не мог приспособиться к Гидре. Но и Гидра не могла противопоставить поглощению Варсиэра какой-то защитной способности. Она умела лишь расти, а Варсиэр мог только пожирать. Пожирание против регенерации и кислоты. Это был бой двух чудовищ, чудовищный бой, и если сначала казалось, что Варсиэр побеждает, то далее стало понятно — Гидра росла быстрее, чем компенсировалась испарённая плоть бездны.

Ослепительно-белый луч вонзился в противоположную часть Гидры, заставляя её отвлечься. Пронзительное шипение ярости — головы выплёвывают струи кислоты в направлении «Зари Айура». Вот только там, где плоть бездны исчезала, у излучателя пустоты просели щиты — не более того. Просели, чтобы восстановиться усилиями множества неразимов и генераторов на борту. «Заре Айура» приходилось иметь дело с жутчайшими НЭ-кислотами зергов, если и уступающими по эффективности Гидровым плевкам, то немного. Ну а стремительные «фениксы» и «оракулы» терзали Гидру безнаказанно — чудовищу никак не удавалось по ним попасть.

Гидра имела дело и с такими противниками. Она бывала в схватках более серьёзных — побеждала врагов сильнее, многочисленнее. Как? Шипя и плюясь ядом, чудище продолжало расти — всё быстрее, быстрее и быстрее! В конце концов, она вырастет настолько, что от кислотных облаков нельзя будет уклоняться — только отступать. Никакие щиты не выдержат — как не выдерживают залпа десятка разорителей зергов. В конце концов, противники, сбегут, умрут или будут пожраны живьём.

Пульсирующий зелёный поток вонзился в Гидру. Ярящиеся головы, будто отражение Гидры в огненно-волшебном зеркале, испаряли её не хуже, чем она испаряла Варсиэра. Это было Адское Пламя, но изменённое, переработанное, усиленное не один, а три раза. Роберт Бойл создавал и контролировал изначальные чары, закрыв глаза, положившись на иновосприятие. Минерва Слизерин, воздев руку с розовым кольцом, оживляла, даровала силу, умножала размер и скорость колдовского Огня. Томас Слизерин, воздев руку с зелёным кольцом, вкладывал в Огонь сам Рок, усиливая смертоносность сверх предела. Дракон же Хогвартса, повинуясь воле директора и наследника, раздувал жар элементом, сотни лет назад вложенным Годриком Гриффиндором.

Это было действительно болезненно, особенно вкупе с тысячами замораживающих, останавливающих и взрывных чар от обычных волшебников. Многим в этот момент казалось, что они побеждают. Что Гидра, мифический монстр, закусывающий планетами на завтрак, погибнет быстро и бесславно. Многим — да не Гидре. Она, ощутив лёгкое раздражение после атаки протоссов, впала в ярость от Адского Огня. Не ту, безумную ярость загнанной в угол крысы. В холодную ярость могущественного существа, которому бросил вызов рой комаров, уклоняющихся от дихлофоса. Гидра прекратила поддаваться и начала серьёзный бой.

Как Гидра затормозила на пути к улетающему Дерсу, замедлилась и каменная стая Медузы. Ей навстречу выстроились две тысячи боевых платформ, основное свойство которых — усиливать заклятья мага-оператора. И этих операторов, закалённых годами, а порой и десятилетиями войны против Строителей, — десятки на платформу. Когда-то эта армия действительно потрясала — миллионы платформ с операторами и столько же — автономных. Выжили, прошли сквозь огонь и кровь операции «Рагнарёк» — лучшие из лучших. И эти волшебники сейчас деловито поправляли чехлы с запасными палочками, заканчивали калибровать щиты и усилители. Разделённый на малые стаи, умеющий моментально менять формацию в трёхмерности и действовать как единое целое, точно головы Гидры, рой платформ представлял собой более чем грозную силу.

Геллерт Гриндельвальд, летящий впереди всех на личной, собственноручно заколдованной платформе, едва ли не с верхом заваленной трофейными кристаллами Рока и Жизни, бесстрашно встретился взглядом с самой Медузой. Щит платформы принял на себя окаменяющий импульс. Один из тысяч кристаллов рассыпался пылью. Геллерт ухмыльнулся. Воздел палочку, точно дирижёр. Взмахнул.

Сверкающие лучи ударили в горгулий. Многие покрылись трещинами. Парочка взорвалась. Луч самого Геллерта едва коснулся Медузы, но та успела взглянуть на него, обращая заклинание в безвредный камушек. Нахмурилась. Вчувствовалась в свою каменную армию. Спустя мгновение каменные твари рванули вперёд, издавая отвратительное скрежещущее рычание.

Вновь ударили тысячи лучей. Медуза охватила их одним взглядом, в камни обращая. Геллерт направил войска в лоб, ускорившись в ответ. Две армии смешались. Горгульи десантировали каменных зверей на их спинах, и стоило самой горгулье или зверю коснуться щита платформы, как когти раздирали магию на части. Неминуемая смерть. С другой стороны, в ближнем бою волшебники перешли на Смертельные заклятья и трансфигурацию, с лёгкостью изничтожающие горгулий.

Геллерт думал, что добился преимущества. Да, путём жертв, но каменные твари будут убиты, а затем Медузу можно расстрелять с разных сторон. Как бы быстра она ни была… Медуза, пусть не ожидавшая от врага такой прыти, в свою очередь считала, что получила преимущество. Древняя фейри, она разделилась на аватары по числу своих горгулий. Более слабые, они не могли остановить много чар за раз, зато поединок один на один с платформами превратили в избиение.

Платформы, будучи быстрее горгулий, хотя и не манёвренней, рывком назад вышли из ближнего боя. Синхронно выставили перед собой трансфигурированные каменные же щиты, защищаясь от Медузьих взглядов. Геллерт вздохнул про себя. Тысячи горгулий в обмен на две сотни платформ. По числам — пропорционально равный размен. Фактически — потеря десятой части армии на ровном месте. Бой с неизвестным противником…

Медуза вновь соединилась в одно тело. Вновь встретилась взглядом с Геллертом — минус один кристалл. В следующий миг трансфигурированные щиты превратились в импровизированные снаряды, моментально разогнанные до скорости звука, а сам Гриндельвальд послал в Медузу трансфигурационный импульс такой силы, что проигнорировать его было нельзя.

Древняя фейри мыслила быстрее полёта каменных снарядов. Она разделилась. Её дракон превратился в воздух. Тела Медузы применили нечто, похожее по механике на капчалог: забрали в пространство личного домена горгулий, а затем отправили туда же и снаряды. Эскадрильи истребителей от Ирен ударили «сверху» в медуз лазерными лучами. Волшебники добавили своих заклятий, преимущественно замораживающих, без луча, в надежде, что обратить невидимое в камень чуточку сложней. Они ошибались.

Лазерные лучи испарили большую часть тел Медузы. Часть оставшихся развоплотилась, избегая града чар. А затем Медуза ударила в ответ. Один взгляд — щиты истребителей пробиты насквозь. Окаменевшие, разучившиеся стрелять, они не потеряли в скорости — резко развернулись в сторону роя платформ. Медуза вновь «размножилась», выпустила уцелевших горгулий, но не только — живые, каменные, технические, даже нежить — всевозможные летуны вырвались из её домена! Каждый, кто умел стрелять, выстрелил чем-то своим. Кто-то — кислотой не слабее Гидровой. Кто-то — пламенем. Кто-то — окаменением, как сама Медуза. Пули, лазеры, шаровые молнии, струи воды, раскалённого пара, горы разогнанного до второй космической щебня, загадочные живые снаряды…

Гриндельвальд нахмурился. Сотня кристаллов Рока и десяток Жизни обратились в прах. Пространство разорвалось перед платформами, и половина странной армии Медузы вместе с хаотичной атакой буквально выпала из сеанса. Пространственная щель сошлась обратно так же быстро, как явилась — я не мог позволить этому продолжаться. Ткань реальности сеанса и так дышала на ладан. Остаток своей армии Медуза спокойно забрала в домен.

Вновь она встретилась глазами с Геллертом, на сей раз не пробуя окаменить. Они кивнули друг другу — достойные противники. В следующий миг Медуза распалась на сотню тысяч копий, ринувшихся в разные стороны, петляя и атакуя, а Геллерт, в свою очередь, скомандовал тактическое отступление, чтобы в его процессе залить тела фейри таким числом заклятий, какое только успеют сколдовать.

Лиа встречала приближающуюся Морриган, деликатно облетевшую битву между Медузой и Гриндельвальдом, привычно равнодушным взглядом. Рядом с ней зависла напряжённая Марья, усталый Крауч и улыбающаяся с предвкушеньем Гвен. Четверо уже сталкивались с Морриган, но не напрямую. В каком-то смысле, они не особо и вмешивались в противостояние Морриган и Алисы — как в тот раз, когда Стиг вмешался в противостояние Ивицера с силой Великого Тёмного и Кристо с силой Великого Светлого, — скорее подталкивали, стали острием наточенного Алисой клинка. Сейчас же им выпала судьба сразиться с Морриган лицом к лицу, без дополнительной поддержки, и каждый понимал, что бой этот может стать последним.

Морриган неприятно улыбнулась, встретившись с Гвен взглядом. Облик её дрогнул, вновь изменился на облик… Криса! Образ Хладо попросту пропал, а Крис, продавливая своим присутствием ткань существования, устремился к Краку, демонстративно игнорируя четвёрку защитников. Лиа махнула рукой. Крис резко остановился, с недоумением прикоснулся к щеке. Кровь. Лиа оставила порез — порез на теле существа, обладающего предельным бытием, существа, уверившегося если не в уязвимости, то в том, что противостоять ему может только Хранящая да сущности того же ранга, вроде Морриган.

Его взгляд буквально ударил её. Удар, способный расплющить простого смертного, был для Лиа пощёчиной — не более того.

— Ваша помощь нужна там, — сказала она друзьям. — Я справлюсь.

— Это твой бой, — согласился Крауч. Гвен хмуро кивнула и позволила Марье схватить их с Барти и ретранслировать в другое место.

— Что ты такое? — прищурился Крис, медленно приближаясь. В руке его — меч, даже Меч Рока, определённо модифицированный — но вот кем и как? Суть модификации назойливо ускользает от меня! Чернота капала с будто бы вытягивающего сам свет клинка — не знаю, на что он способен, но интуиция подсказывает: гасить звёзды — базовый минимум для таких вещей.

— Зови меня Лиа, — уголками губ улыбнулась ему. — Я разрезаю. Я отталкиваю. Я воплощаю. Я защищаю то, что дорого моим друзьям.

— Очередное оружие Хранящей, — ухмыльнулся он. — Говоришь, защищаешь? Посмотрим, что будет с её планами, когда взорву эту миленькую станцию.

Он размахнулся и ударил, проецируя атаку так, как это делают лучерождённые. Морриган не могла научить его всему, на что способны предельно сущие. Но кое-чему, доступному и плюс-бытийным перворождённым, — с лёгкостью.

Лиа сместилась, его удар ловя и разделяя. Затем ударила в ответ — изо всех сил, стремясь закончить схватку моментально. Вместе с Крисом — и до того, как с ним столкнуться, — её выпад разрезал реальность и то, что за ней, оставляя за собой исчерна-зелёный, нехотя срастающийся от усилий моей предельной воли шрам. Крис исчез. Удар угас, прочертив сеанс насквозь.

Крис появился с другой стороны Крака. Вновь ударил. Не в Крак — в последний момент изменил направление удара в ближайшую СТБС. Удар разбился о ладонь Лиа. Она встретила его яростный взгляд (рассеяв полуосознанную попытку разорвать на мелкие кусочки) с прежней невозмутимостью. Четыре ярких линии соединили СТБС — если Крис хотел их уничтожить, времени у него оставалось совсем немного.

— Ты не пройдёшь, — констатировала Лиа. — Я разделяю. Я — граница между ними и тобой.

— Неужели? — прорычал Крис.

Аспект Ярости охватил одну его руку. Аспект Пустоты — другую. Каждое мгновенье он ожидал атаку и подготовил ловушку. Лиа молча наблюдала. Тем хуже для неё! Обе руки сведены. Аспекты соединены и усилены его природой. А затем он выпустил смесь, целясь в Крак. И ухмыльнулся про себя. Победа?

Багровая волна взвихрила многострадальное пространство-время. Лиа прикрыла глаза и подняла перед собою обе ладони, создавая проекцию. Подхватила волну, сжала её и отправила обратно исчерна-красным лучом. Открыла глаза. Крис подставил под луч лезвие меча под углом, и руки его чуть дрогнули. Луч отразился, мельком распылив в ничто мимопролетающие метеорит и крейсер Элис.

— Не тот, кто знает магии-шмагии, выиграет наш поединок, — сделал он шаг к ней, покрыв полсотни метров. — А лучший мечник этого сеанса.

— Мечник? — насмешливо склонила Лиа голову. — Я — это меч.

Две сотни копий Криса окружили Дерс. Одновременно ринулись вперёд. Десятки сестёр — версий Хранящей устремились им навстречу. Крисы взорвались. Сёстры сгинули в кроваво-красном пламени. Морриган рассмеялась.

— Такая банальность, а поверили. Время умирать! — размахнулась и метнула веер чёрных клинков с ладони.

На сей раз сёстры среагировали адекватно. Поток событий исказился, движение снарядов, множащихся в полёте, замедлилось, изменило направление… Взрыв! Абсолютно чёрные, беззвучные взрывы хлестнули в пустоту, не достав до Дерса. Морриган мелькнула прямо сквозь взрывы стальным копьём. Вонзилась в ближайшую сестру, пробив временной щит. Ошмётки, кровь — Морриган отряхнулась и оскалилась, взмахом перекручивая пространство. Десятки заклятий бессильно проскользнули мимо.

— Вы мне не интересны, — облизнулась Морриган, смакуя чужую кровь. — Ступайте прочь, сестрички, пока я убиваю вашу прародительницу.

Конечно, она не могла не знать, какой эффект произведут слова. Целая туча заклятий, иномагических атак… Морриган была уже внутри, пробив внешний щит над Дерсом, походя разрезая фиолетовые башни. Огонь дерситов, выстрелы и магия сестёр, дисциплинированная оборона космической пехоты… Морриган отмахивалась от этого всего. И каждая её отмашка сеяла опустошение и гибель. Тем не менее, она не позволяла ни одному заклятью, ни одному снаряду коснуться своей кожи, что оставляло надежду. Морриган не была неуязвимой. Она — не Гидра и не Хастур. Действительно серьёзные попадания пусть не убьют, но изгонят обратно в Авалон, откуда до развязки вернуться не успеет.

Волной огня проносится Морриган по Дерсу. Она ищет. Ищет — и не находит. Хранящая где-то здесь — но где? Морриган ударяет по площади, разрывая всякую твёрдую материю, но удар этот гаснет на щитах Времени, щитах магии, щитах иномагии. Раздражённо фыркает:

— Нет времени на мошек. Хладо, разбей-ка эти станции. Они им, кажется, важны.

Её паж, незримо следующий за госпожой, струёю абсолютного растворителя взвивается в небо, испаряет парочку неосторожных сестёр, испепеляет взглядом десяток космопехотинцев, не успевших выстрелить по новой цели, снова пробивает самовосстанавливающийся Дерсов щит, летит с огромной скоростью к ближайшей СТБС.

Прямо сейчас станция максимально уязвима. Да, рой перехватчиков, да, космопехота на джетпаках, да, целых три тяжёлых крейсера и два эсминца… Хладо не замечает сопротивления. Крейсера обломками падают на Скайю. Космопехотинцы разлетаются со всей своею магией, как пешки от взмаха шахматиста. Десяток игроков, верных Алисе, а теперь Хранящей, применяют свои аспекты на пустое место — паж Морриган знает толк в обмане. Внутренности игроков падают следом за обломками.

Две сотни сестёр устремляются Хладо в спину. Прибывают дополнительные корабли. Хладо парирует выпад выскользнувшего из Пустоты ревенанта, невыразимо быстрым движением вспарывает ему глотку, равнодушно оглядывает прибывающих врагов. Изрекает:

— Тишина в библиотеке.

Становится тихо. Веское слово обходит грубые магические щиты, сминает слабые иномагические, игнорирует физическую защиту. Останавливаются механизмы. Замирают человеческие сердца. Безмолвно умирают сёстры. Поле боя перед станцией превращается в большое кладбище.

— Я тут слышал, — Хладо резко оборачивается, взмахивая голубым клинком, — Эжак выгнал тебя из библиотекарей за плохое поведение, — Эшер ловит лезвие меж пальцев. — Неужели не соврали?

— Тихо! — с ненавистью шипит Хладо.

— Нет-нет-нет, так не пойдёт, — весело улыбается Эшер, замысловатым жестом разламывая меч на причудливые льдинки. — Мы не в Библиотеке, помнишь? Твои слова здесь не имеют силы. А я ещё и тугоухий, — уворачивается от быстрых ударов вновь и вновь создаваемых мечей, не забывая разносить их на кусочки. — В одно ухо влетело — в другое вылетело. Ну так что, мой дорогой? Оставишь в покое эту замечательную станцию? Она мне целой больше нравится.

Хладо обращается белым облаком, обволакивает Эшера, замораживая всякую материю почти до абсолютного нуля.

— Буду считать это категорическим отказом, — Эшер сворачивает облако и превращает. Хладо превращается в ответ.

Два древних иномага сталкиваются друг с другом, как ранее сталкивались Тёмная Луна и Модрон — сталкиваются в поединке алхимий, в борьбе взаимных превращений, когда реальность перетекает в нереальность и обратно, попутно распадаясь и пересобираясь из мельчайших элементов. Художник и антипод художников вступают в творческую и, одновременно, антитворческую дуэль. Две души переплетаются в смертельной схватке, из которой вырвется (если вырвется) живым — один.

А там, высоко над ними, Морриган находит цель. К сердцу, к центру Дерса! Стены, перекрытия, чужие кости и волшебства рушатся пред ней. Тысяча сестёр тянет за Время сзади, запутывает Морриган в незримо-алую паутину, и разрушительный полёт замедляется, сам воздух сопротивляется движениям, оборачиваясь уже не камнем, а отдалённым подобием Тверди, Солнцем не согретой…

С раздражением Морриган оборачивается. Взглядом сдирает кожу с ближайших из сестёр. Отправляет в Авалон поток вражеских заклятий. Морщится от непрерывных иномагических атак.

— Хорошо, — кивает им. — Вы сами захотели. Я буду посерьёзней. Для начала — умрите-ка сейчас же.

Они послушно умирают.