Только после тебя (гет)

Да, я действительно на это согласилась. Вечером мы были у меня дома, и он с одобрением рылся в моем шкафу.

— Отличное платье! — довольно кивал Малфой, доставая из шкафа короткое темно-синее платье-футляр с глухим декольте.

— У тебя хороший вкус, — говорил, вынимая зеленое платье из тонкого шелка.

— Должно прекрасно на тебе смотреться, — это о классическом маленьком черном платье с квадратным вырезом и широкими бретелями.

— Померяй-ка, — решительно заявил, держа в руках прозрачный чехол с платьем, которое я купила на отдыхе в этом году и еще ни разу не надела.

С трудом подавив в очередной раз поднимающуюся волну раздражения, вызванную повелительным тоном, я забрала из его рук вешалку и сухо заметила:

— Если бы ты сказал: «Пожалуйста, надень это платье», мне было бы гораздо приятнее, да и от тебя бы наверняка не убыло.

Он не ответил, и я ушла переодеваться в ванную комнату.

Повесив вешалку на крючок в ванной, я аккуратно расстегнула футляр и расправила складки. Платье было из сливочно-белого стрейч-атласа, прекрасно на мне сидело и красиво оттеняло еще не сошедший загар. Я порадовалась, что молния находится сбоку и я могу застегнуть ее сама, не прибегая к помощи Малфоя. «Драко», — мысленно поправила я себя и усмехнулась.

Осмотрев себя со всех сторон, насколько это было возможно в небольшом зеркале над раковиной, я сделала глубокий вдох и, улыбнувшись, открыла дверь. Ему не могло не понравиться это платье. Уж насколько я скептически относилась к своей внешности, но даже я сейчас понимала, что оно мне очень идет.

Когда я вступила (иначе не скажешь) в комнату, он смотрел в окно, сложив руки за спиной, и перекатывался с мыска на пятку. Я неловко кашлянула, и он обернулся. Да, это платье стоило купить хотя бы для того, чтобы увидеть неподдельное восхищение в глазах такого ценителя женской красоты, как Малфой.

— Покрутись, — скомандовал он, и я послушно обернулась вокруг своей оси. Струящаяся юбка при этом деликатно очертила все достоинства моей фигуры. — Хорошо, с платьем определились.

Уделив внимание обуви, украшениям и прическе (он точно мужчина?), Малфой аппарировал, напоследок напомнив распорядок завтрашнего дня. По его же настоянию я его повторила, удостоилась благодушного кивка и наконец-то осталась одна. Наверное, стоило рассказать о моем решении Гарри, Джинни и Джорджу, чтобы они не были шокированы на завтрашнем приеме, но сил, честно говоря, не осталось, и я перенесла сложный разговор на завтра.

Я представила, как сообщаю новость Гарри, он передает ее Джинни, та — Джорджу... И через полчаса все трое стоят в моем кабинете, заботливо интересуются моим психическим здоровьем, кивают и улыбаются. Потом понимают, что я в своем уме и абсолютно здорова, Джордж закатывает глаза, Джинни досадливо машет рукой, а Гарри пожимает плечами, мол, что с нее взять, пускай делает, что хочет. Да, денек завтра будет не из легких.

* * *

После прошедшего аккурат по моему сценарию разговора я закончила копошиться в свитках и подошла к зеркалу. Синяки под глазами после бессонной ночи, проведенной в раздумьях над правильностью решения, замаскировать было несложно, а лихорадочный блеск в глазах легко можно было выдать за предвкушение приятного вечера. Малфой, зашедший за мной в кабинет, наверняка так и подумал.

Одет он был просто, но элегантно: черный смокинг, черная рубашка. И гладко зачесанные платиновые волосы. Я в своем белом платье и с собранными в ракушку темными волосами выглядела его полной противоположностью. Пожалуй, со стороны мы смахивали на символ Инь и Ян.

Он предложил мне локоть, я мило улыбнулась, и мы вместе вышли на сцену под свет софитов. Представление началось.

Сотрудники Министерства беззастенчиво провожали нас долгими подозрительными взглядами и понимающими усмешками. Меня жалели, считая его очередной игрушкой, а его не понимали, ожидая чистокровной спутницы. Как же, он ведь Малфой! А эта семья — главный радетель за чистоту крови. И рядом с ним идет Гермиона Грейнджер? Ведь она же... Она же... Ну, вы понимаете.

Я прощалась с коллегами и желала им приятных выходных, а Малфой безэмоционально кивал и к концу коридора ускорил шаг до такой степени, что я еле за ним поспевала на высоких шпильках.

— Драко, пожалуйста, иди чуть помедленнее, — ласково пропела я, попутно улыбнувшись очередной ведьме.

— Прости, дорогая, задумался. — Он послал мне обворожительную улыбку и действительно притормозил.

На приеме мы произвели настоящий фурор. С самого момента нашего появления разговоры во всех углах были только о нас, я ничуть в этом не сомневалась. На нас косились, о нас шептались, нам улыбались. Ни секунды мы не были одни — к нам постоянно кто-то подходил, делал комплименты моей красоте и вкусу Малфоя, нас поздравляли, одобряли и интересовались мнением по любому вопросу.

— О, прекрасно выглядите! Кстати, что скажете о последних поправках к Статуту о секретности?

— Да, верно говорят, что противоположности притягиваются. А знаете, ведь Трелони предсказывает массовое бегство из Азкабана! Ох, бедняжка, совсем выжила из ума...

— Прекрасно смотритесь вместе. Слышали, обнаружили новую породу драконов?

— Малфой, ваша спутница очаровательна. Мисс Грейнджер, что вы думаете об открытии филиала Гринготтса в Ирландии?

— Мисс Грейнджер, какое очаровательное платье! Представляете, моя сова, бедняжка, постарела и доставляет письма неделями, мы подтвердили свое присутствие буквально в последний момент! Как думаете, стоит приобрести для отправки корреспонденции новую?

Последним вопросом меня огорошила очаровательная полная женщина из отдела магического транспорта. Едва удержавшись от того, чтобы закатить глаза, я порекомендовала ей обратить внимание на неясытей и, извинившись, отошла в дамскую комнату.

Разумеется, меня не оставили в покое и там. Пока я мыла руки, успела ответить на вопросы о том, где приобрела такое восхитительное платье, как мне удается поддерживать идеальную фигуру, зачем я вернулась в школу и как меня угораздило стать девушкой Малфоя. Конечно, последний вопрос был задан в деликатной форме (что-то вроде: «Гермиона, вы же, кажется, не ладили в школе? Когда вы поняли, что хотите быть вместе?»), но между строк явственно звучал подтекст. Искренне надеюсь, что испытание я выдержала с честью.

Едва я вернулась в гостиную, как ко мне подошел Малфой.

— Милая, я хочу представить тебя министру.

— Это необходимо? Мы отлично знакомы, — шепотом удивилась я.

— Поверь мне, — так же тихо ответил он и подвел меня к Кингсли.

— Добрый вечер, министр, — поприветствовал Малфой.

— Здравствуйте, Драко, здравствуйте! — Я машинально отметила, что Кингсли ответил с искренним участием, и испытала что-то вроде гордости за то, что Малфой действительно смог приспособиться к новым правилам.

— Позвольте представить вам Гермиону Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, рад снова вас видеть! — Его лицо осветила улыбка, когда он протянул мне руку. — Как поживаете?

— Спасибо, прекрасно! Благодарю вас за приглашение на прием, это большая честь для меня. Поначалу мне было несколько неудобно идти на такое высокое мероприятие, но Драко смог меня убедить. — Я послала упомянутому Драко нежную улыбку и увидела одобрение в глазах.

В лице министра мелькнуло понимание, и он повернулся к Малфою:

— Что ж, я очень рад, что вам удалось убедить вашу спутницу, мистер Малфой.

Мы проговорили еще несколько минут, после чего вежливо распрощались с Кингсли и снова вернулись к остальным гостям.

— Гермиона, ты была очаровательна.

— Спасибо, Драко, я старалась для тебя.

Спустя час гости стали расходиться, и мы с Малфоем аппарировали к воротам его дома: договор вступал в силу с сегодняшнего вечера.

Драко

Когда мы оказались у ворот моего дома, я с интонациями гида, за плечами которого десятилетия работы с группами, начал:

— Итак, Гермиона, это мой дом. Антиаппарационный барьер очерчивает тридцатиметровый радиус вокруг дома, так что ближе ты не окажешься. Будешь аппарировать — стремись попасть именно на этот небольшой пятачок, он защищен Сальвио гексиа.*

— Поняла, — кивнула она, зябко поежившись, — легкая накидка ничуть не спасала ее от осеннего холода. Ворота раскрылись, и я пропустил ее вперед. К входной двери по гравийной дорожке мы шли молча, а Гермиона как-то умудрялась даже на настолько неудобной поверхности сохранять царственную осанку. Я в очередной раз за вечер убедился, что мой выбор не стал ошибкой. Она отлично держится в обществе, может до бесконечности отвечать на глупые вопросы и без малейших колебаний сумела построить разговор с министром. Помимо этого, она отказалась сплетничать о личной жизни сотрудников Министерства, ограничившись вежливой улыбкой (готов поспорить, теперь главной темой для обсуждения станет наш мнимый союз), и умудрилась так деликатно высказать свое мнение об ограничении применения легилименции к преступникам, что никто не понял, что оно не совпадает с мнением остальных.

Оказавшись в холле, она с любопытством огляделась.

— Кто помогает тебе поддерживать порядок?

— У меня есть домовик.

— Ну разумеется, — язвительно проговорила она. — Могу я с ним познакомиться?

— Как хочешь, — пожал плечами я и позвал: — Айлин!

Раздался громкий хлопок, и желание Гермионы исполнилось.

— Да, мистер Малфой?

— Это мисс Грейнджер, она будет жить в моем доме.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — Айлин склонилась в почтительном поклоне.

— Здравствуйте, — приветливо улыбнувшись, Гермиона опустилась на корточки. Перед домовиком. В моем доме! Я закатил глаза и, не желая выслушивать взаимные любезности, смешавшиеся с опасением со стороны Айлин (весьма справедливым, стоит заметить), поднялся наверх, услышав за спиной: — Пожалуйста, называйте меня просто Гермионой.

Конечно, как я мог забыть. Она ведь работает в Отделе регулирования и контроля за магическими существами и с четвертого курса яростно защищает права эльфов-домовиков.

Оставив дверь спальни открытой, чтобы она не заблудилась, я с удовольствием вытянулся на кровати. Ненавижу приемы. Ненавижу лицемерие, которое сочится тут и там, и непременные разговоры о работе. Почему нельзя о работе поговорить на работе? Стоит ли собираться пару раз в месяц, чтобы продлить свой рабочий день до глубокой ночи?

Из коридора раздался приглушенный ковровой дорожкой стук каблуков, и в комнату влетела Гермиона. Глаза сверкают, щеки раскраснелись. Ох, не к добру. Я глубоко вздохнул и встал с кровати.

— Что случилось, Гермиона?

— Сколько у тебя домовиков?

— Конечно, один! Будь их больше, они бы бездельничали большую часть времени.

— Малфой, я составлю закон, запрещающий магам ограничивать свободу домовых эльфов! — Она сжала руки в кулаки.

— Поговорим об этом, когда его утвердят. — Демонстрация злости на меня должного впечатления не произвела, и Гермиона слегка сникла, но топор войны не зарыла. Подозреваю, сейчас она с удовольствием зарыла бы его в моей голове. А потом еще раз. И еще...

— Где мои чемоданы?

— Стоят за твоей спиной, — миролюбиво ответил я.

— Отлично. Я иду в душ! — оповестила она и, схватив чемодан поменьше, вышла в коридор. Я проводил ее взглядом, но через пару секунд она вернулась. — И где у тебя душ?

— Вход прямо из спальни. — Я подошел к двери в ванную комнату и церемонно открыл ее перед ней. — Пожалуйста.

— Благодарю. — Кончики ее ушей забавно покраснели, когда она закрывалась в ванной.

— Гермиона, я умею пользоваться Алохоморой! — Вообще-то я не собирался этого делать, но уж больно забавно она злилась.

«Анигиларе!»** — раздалось из-за двери одновременно с моим замечанием, и я расхохотался. Великий Мерлин, да она параноичка, каких поискать, если идет принимать душ с волшебной палочкой в руках! Хотя, конечно, излишняя осторожность еще никому не помешала.

Из ванной она вышла в облаке пара минут через двадцать и явно была смущена. Короткая пижамка не скрывала красоты стройных ног, но я взял себя в руки.

— Прекрасно выглядишь, — одобрил я, проходя мимо нее в ванную.

— Спасибо, Малфой, — она покраснела еще больше и быстрым шагом направилась к постели, виновато заметив: — Я очень устала сегодня и хочу спать.

— Я тоже мечтаю только о сне, — заверил ее я, немного погрешив против истины. Спать хотелось, но я бы не отказался и от более приятного времяпрепровождения.

— Замечательно, — просияла она и забралась под одеяло.

__________

* Сальвио гексиа — защитное заклинание, делает местность невидимой.

** Анигиларе — запирающее заклинание; дверь невозможно открыть Алохоморой.

Гермиона

Я лежала в большой постели и с благодарностью думала о том, что Малфой не пытался заставить меня спать с ним с первого же дня. Во-первых, я все еще испытывала чувство неловкости, во-вторых, — действительно очень устала. За тот год, что я провела в Хогвартсе, Малфой построил неплохую карьеру, так что его присутствие на многих мероприятиях было обязательным, и моя фамилия в списке напротив него действительно открывала мне многие двери. Зная себя, я была уверена, что скоро привыкну к этой ситуации, но произойдет это не раньше чем через неделю. А пока мы просто попытаемся притереться друг к другу.

Чуть позже я, лежа на боку к нему спиной и вырисовывая круги пальцем на тумбочке, задумчиво протянула:

— Знаешь, я, наверное, довольна, что все вышло именно так.

— Наверное? — усмехнулся он, и в воздухе запахло сладким дымом: он закурил.

— Чувство противоречия внутри, — искренне ответила я. — Оно ведь пройдет, да? Конечно, пройдет, — ответила я сама себе, повернувшись к Малфою лицом.

— Конечно, — повторил он, тоже поворачиваясь на бок. — Хочешь? — Он протянул мне сигарету.

— Я не курю.

— Не курю. Не люблю. Строю карьеру.

— Именно так, — улыбнулась я. — А ты? Куришь, не любишь, с головой в работе.

— Думаю, нам стоит как-то отметить наш договор.

— Ты хотел сказать, обмыть? — лукаво уточнила я.

— Опять твой сленг? — Он улыбнулся и затушил сигарету в хрустальной пепельнице.

— Почти двенадцать лет жизни среди маглов, — напомнила я.

— И они явно не пошли тебе на пользу. — Я укоряюще посмотрела на него, и он продолжил: — Ладно-ладно, прости. Обожаю маглов, они самые прекрасные существа на планете.

— Слышал бы тебя отец, — съязвила я.

— И эти слова стали бы последними. — Он легко рассмеялся. Я не знаю, как у него это получалось? В его понимании все было так легко, в жизни не было ни одной сложности. Нет, я тоже никогда не привязывала лишний балласт к жизненным ситуациям, но было странно услышать нечто подобное со стороны.

Он поднялся с постели, и я невольно залюбовалась его красивой спиной. В полумраке спальни его аристократическая бледность выглядела интригующей, и я в который раз подумала, что быть его девушкой, пускай даже номинально, может быть довольно приятно.

Он подошел к бару, достал оттуда два бокала, налил в них огневиски и вернулся к постели.

— Я думала, это будет шампанское.

Огневиски я не любила: этот напиток был крайне неприятен на вкус и ассоциировался у меня со смертью. Впервые я попробовала его, когда мы узнали о гибели Грюма.

— Шампанское в доме не держу. — Малфой протянул мне стакан и, отсалютовав своим, произнес: — За удачное сотрудничество!

— За удачное сотрудничество, — повторила я и одним глотком осушила бокал.