Fata viam invenient (гет)

Ну вот, вы видели героя, — заметил он. — А это стоит кое-чего.

Эккерман, Беседы с Гёте

Беллатрикс проснулась от того, что кто-то осторожно дёргал за одеяло, которым она укрылась по самые уши.

— Что за… — невнятно пробормотала она и попыталась повернуться на другой бок, но снова заснуть в это утро ей было уже не суждено.

— Господин директор послал меня, чтобы сообщить, что вам нужно присутствовать на педсовете! — раздался тонкий писклявый голосок.

Белла приоткрыла глаза и увидела, что возле её кровати стоит домовик.

— Ладно, куда идти то? — мрачно спросила она.

— В учительскую, мэм. Господин директор сказал мне, чтобы я дождался вас и проводил.

— Сколько у меня есть времени для того, чтобы привести себя в порядок?

— Полчаса, мэм. Я пытался разбудить вас пораньше, но вы не просыпались… — голос эльфа задрожал и было очевидно, что он вот-вот упадёт и начнёт биться головой об пол.

— Всё, иди отсюда, — махнула рукой Белла. — Сейчас я соберусь.

Она сбросила с себя одеяло, потянулась, потом стала одеваться. Её одолевали совсем нерадостные мысли. Началась жизнь в прошлом, но Белла не могла даже предположить, как скоро она сможет докопаться до истины. А пока ей оставалось только играть свою роль, и делать это надо было хорошо, потому что иначе Дамблдор в два счёта раскроет весь её обман. Мысль о предстоящем педсовете напрягала, но Белла говорила себе, что главное — держаться естественно. Она уже знала своих коллег, и это надо было использовать. Размышляя о том, с кем лучше завязать приятельские отношения, а от кого надо держаться подальше, Белла отправилась в ванную. Там она заметила, что контур Метки на её руке потускнел, хотя ещё вчера был таким же ярким, как обычно. Первое, что пришло Белле в голову — с Лордом что-то случилось. Но, так как проверить это она не могла, пришлось поверить, что во всём виновато перемещение во времени. «Интересно, что сейчас происходит в будущем? — задумалась Беллатрикс. — И существует ли оно? Если да — то ищут ли меня? А если нет, то куда я буду возвращаться? Я ведь не останусь здесь навеки вечные…»

Белла закончила приводить себя в порядок и отправилась в коридор. Эльф ждал её возле двери.

— Пойдёмте, мэм, — пискнул он и торопливо зашагал вперёд. Белла молча подчинилась ему. По дороге в учительскую она разглядывала коридоры замка. Время от времени на глаза попадались эльфы, снующие по замку и приводящие его в порядок перед приездом учеников. Белла задумалась о том, где сейчас находится Том Риддл. Сел ли он уже в Хогвартс-экспресс? А вдруг ему уже всё известно? Ей вдруг показалось, что она не может его обмануть.

— Входите, — голос домовика оторвал Беллатрикс от её страхов.

Учительская уже была полна. Профессора разбились на несколько компаний и тихо переговаривались между собой. Белла хотела бы остаться незамеченной и проскользнуть в какой-нибудь дальний угол, откуда она смогла бы наблюдать за происходящим, но, когда она закрыла за собой дверь, все, словно по команде уставились на неё. Подавив в себе желание послать в коллег какое-нибудь невербальное отвлекающее заклинание, Белла заставила себя улыбнуться.

— Добрый день, — произнесла она. Её взгляд заскользил по преподавателям. Некоторых она видела впервые, но большинство были ей знакомы. Возле камина стоял Альбус Дамблдор, напряжённый и серьёзный. Профессор Бинс, как всегда, невозмутимо парил под потолком. Филиус Флитвик оторвался от газеты, чтобы внимательно разглядеть прибывшую. Возле окна сидел Гораций Слагхорн — декан Слизерина и любимый преподаватель Беллатрикс в своё время. Возле него стоял свободный стул, и Белла решила отправиться туда.

— Можно присесть? — обратилась она к Слагхорну.

— Да, конечно, — он поднялся и протянул вперёд руку. Белла не сразу сообразила, что от неё требуется, и вышла неловкая пауза.

— О, простите, — пробормотала она. — Я пока чувствую себя не очень комфортно.

— Надеюсь, это скоро пройдёт, — улыбнулся Слагхорн и поцеловал руку Беллы. — Меня зовут Гораций Слагхорн, я преподаю зельеварение.

— Очень приятно. Беллатрикс Лонгсборн, ЗОТИ, — ответил Белла. Про себя она подумала, что быть на равных со своим бывшим преподавателем — это очень странно.

— Прекрасный предмет! Мои ученики от него просто в восторге. Дело в том, что я декан Слизерина, и, знаете, слизеринцы всегда отличались успехами в зельеварении и ЗОТИ. Конечно, это сложные и опасные предмет, но я считаю, что не стоит бояться магии, её надо использовать…

— Я совершенно с вами согласна, — внезапно произнесла Белла. — Магия предоставляет столько возможностей, а большинство волшебников не используют и половины.

— Какое смелое мнение, — вступил в разговор молчавший до сей поры Дамблдор. — Но разве вы не убедились, что бесконтрольное использование магии, колдовство ради колдовства, а не ради блага, приводит к огромным бедам? Европа опустошена, запугана, вывернута наизнанку из-за войны с Гриндевальдом.

— Альбус, это же исключение! — воскликнул Слагхорн. — Нельзя запирать магию в чулан из-за того, что один волшебник сошёл с ума!

— Так вы считаете, что те, кто решает выйти за пределы обыденности — сумасшедшие? — спросила Белла. Её раздирало желание сообщить собеседнику, что большинство его будущих учеников станут безумными из-за страсти власти и силы.

— Ну… — замялся он. — Как вам сказать… Одно дело, когда волшебник постигает магию, чтобы использовать её в мирных целях, и совсем другое — использовать её для разрушения и подчинения. Только сумасшедший мог сотворить то, что сделал Гриндевальд!

— Разве вы не сбежали из Европы, профессор Лонгсборн? — глаза Дамблдора светились недоверием. Он внимательно смотрел на Беллу, пытаясь уловить малейшие изменения в выражении её лица.

— Да, конечно, — поспешно согласилась она. — Я не имею в виду, что ученики должны равняться на Гриндевальда. Хотя не могу не восхищаться его смелостью.

— Гриндевальд неразумен, — жёстко произнёс Дамблдор. — Он думает, что сможет покорить весь мир, но не понимает, что на это способна только любовь. Его же не любит никто из покорённых земель.

— Альбус… — Гораций хотел прекратить этот бессмысленный спор. Он разрывался между желаниями поговорить с незнакомкой и поддержать друга. Но Дамблдор не умолкал.

— Гриндевальд оставляет за собой страх. Может быть ему удалось запугать это поколение, но у них появятся дети, внуки, которым будет всё труднее понять, почему надо бояться тирана, и рано или поздно они свергнут его.

— Страх и ненависть не одно и то же, — перебила его Белла. — Мы все чего-то боимся и поэтому не совершаем какие-то поступки. Я считаю, что те, кто громче всех выступает против расширения границ использования магии, очень боятся, что сами не смогут держать себя в руках. Эти ограничения нужны в первую очередь для них. Если их отменить — они первые погибнут. Выживут другие — более сильные и сдержанные.

Дамблдор не ответил. Беллатрикс даже не догадывалсь, что уколола его в самое больное место. Он вспомнил, как несколько десятков лет назад строил вместе с Гриндевальдом, тогда он ещё называл его Геллертом, планы по захвату мира, как бешено колотилось сердце и дрожали колени при мысли о том, что настанет день — и они будут стоять на вершине. Для них не останется магических тайн, они постигнут все тайны мироздания и будут править не то что землёй — вселенной. Дамблдору стоило больших трудов убедить себя в том, что он сумел выбраться из плена этих опасных фантазий, но сейчас, глядя на триумфальное шествие бывшего друга, он не мог не испытывать чувство зависти. Альбус ненавидел и презирал себя за это, но не мог ничего поделать. Единожды захотев абсолютных власти и знаний, он был не в состоянии выбросить это из головы. И вот профессор Лонгсборн, странная, неприятная ему женщина, осмелилась сказать то, в чём он сам боялся себе признаться — границы и правила больше всего нужны были ему самому — для того, чтобы не стать вторым Гриндевальдом, ведь он убедил себя в том, что нет ничего хуже. Или ему только казалось, что убедил? Дамблдор отошёл от Беллы и Горация и задумчиво уставился в пол.

— Это самые революционные речи в стенах Хогвартса, какие я когда-либо слышал! — Гораций не мог определиться, чего в его словах больше — восхищения или страха.

— Можете не волноваться, ученикам я не буду говорить столь крамольные вещи, — улыбнулась Белла.

— О да, им уж точно не следует забивать головы подобными теориями. Школа должна быть косервативной. Хотя, — он заговорщически наклонился к Белле и, понизив голос, сказал:

— Думаю, что у нас есть один ученик, которому пришлись бы по вкусу ваши размышления.

— Да? — по спине Беллатрикс пробежали мурашки. — И кто же он?

— Я покажу вам его сегодня за праздничным ужином. Это по-настоящему выдающийся молодой человек!

— Коллеги! — раздался голос директора Диппета — Попрошу минуточку внимания!

Белле и Горацию пришлось прекратить разговор. Начался педсовет. Среди всех присутствующих только Белла слушала внимательно. Из-за этого она не заметила, что Слагхорн время от времени бросает на неё заинтересованные взгляды, а Дамблдор наблюдает за этим, и его лицо при этом становится всё мрачнее.

* * *

После педсовета оставалось ещё немного свободного времени перед приездом учеников и торжественным ужином, и Гораций Слагхорн решил воспользоваться им для того, чтобы показать Беллатрикс Хогвартс и рассказать о его истории и традициях. Она согласилась прогуляться с ним, тем более, что это спасало её от возможных разговоров с Дамблдором или кем-либо ещё. В качестве профессора Белла чувствовала себя неуютно, ей казалось, что она ведёт себя неестественно и что все понимают, что она второсортная актриса, а не опытный преподаватель. Но Слагхорн предложил помощь так искренно, что Белла ничего не заподозрила.

— Знаете, я ведь давно работаю в Хогвартсе, — говорил Гораций. — Но не могу сказать, что знаю все его тайны. Это вечная загадка, ведь замок обладает собственной мощнейшей магией. Может быть, директора знают об этом что-то больше.

— А ученикам вы рассказываете о магии Хогвартса? — спросила Белла.

— Да нет. То есть… конечно, на уроках истории магии первокурсники проходят и историю Хогвартса, но специального предмета нет. Да и зачем он нужен? Ведь невозможно систематизировать эту магию. Её можно только почувствовать.

— И ученики чувствуют это? Понимают, в каком прекрасном месте им довелось учиться? — Белле было интересно говорить об этом. Она сама увлекалась тайнами Хогвартса, когда была школьницей, но это не заходило дальше посещение отдалённых и заброшенных мест.

— Как вам сказать… — задумался Слагхорн. — Скорее нет. Они привыкли к магии. Но есть один ученик, тот, о котором я говорил вам в учительской, он относится к волшебству несколько по-другому. — губы Горация дрогнули в лёгкой улыбке, когда он вспомнил своего любимого воспитанника.

— И кто же это? — голос Беллы дрогнул, но её собеседник этого не заметил.

— Шестикурсник со Слизерина. Мой ученик! — гордо подчеркнул Слагхорн. — Такой удивительный мальчик… знаете, он ведь не чистокровный, может быть, именно поэтому так тонко чувствует магию. Он не успел привыкнуть к ней до школы. — Слагхорн снова задумался. Через какое-то время он встрепенулся. — Я не сказал, как его зовут? — Белла покачала головой. — Том Риддл.

У Беллы потемнело в глазах. Только что Слагхорн подтвердил самый ужасный, отвратительный миф о Тёмном Лорде. Он сказал, что тот — полукровка. Беллатрикс слышала эти слухи, но всегда относилась к ним с презрением. И вот теперь она должна была поверить в это. «Нет, нет, невозможно!» — мысленно закричала она.

— Что с вами, вы побледнели? — встревожился Гораций.

— Нет… всё в порядке. Просто я несколько удивлена, что в Слизерине учатся полукровки. Я слышала, что главным условием приёма на этот факультет является чистота крови.

— Да, это действительно так. Но, знаете, никакая чистокровность не заменит талант к зельеварению или Тёмным искусствам — главным предметам Слизерина. Я стараюсь не обращать внимания на кровь, хотя, должен признаться — всякий раз, когда вижу способного полукровку или магглорождённого, удивляюсь — ну откуда у них это?

— И много у вас таких? — тихо спросила Белла.

— Не очень. Но почти на каждом курсе есть свой талант. Однако всех на данный момент затмевает Том. Поверьте, однажды он станет великим магом, о нём узнают все! — с большим энтузиазмом в голосе воскликнул Слагхорн.

— Надеюсь, ваши надежды оправдаются, — загадочно улыбнулась Беллатрикс. — Вы так много рассказали мне об этом Томе, что мне не терпится увидеть его своими глазами.

— Я покажу вам его за ужином. Ну, и в любом случае, завтра вы уже будете преподавать ему ЗОТИ. Уверен, он поразит вас своими познаниями.

— Нам не пора возвращаться? — Белла огляделась по сторонам. Они со Слагхорном зашли довольно далеко и она опасалась, что им не удастся вернуться к началу торжественного ужина.

— Да, пожалуй, пора, — кивнул Гораций. — Я проведу вас окольным путём, так мы быстрее доберёмся до Большого зала.

Быстрым шагом они пошли по узкому коридору, вход в который располагался за одной из арок, о существовании которого Беллатрикс в жизни не догадалась бы самостоятельно. Вскоре оба профессора оказались возле бокового входа в Большой Зал. До них доносился многоголосый шум — ученики уже прибыли в Хогвартс.

— Сейчас начнётся церемония распределения, — с энтузиазмом произнёс Слагхорн. — Пойдёмте!

За учительским столом Беллатрикс уселась по левую руку от Слагхорна. Рядом с ней сидел так же профессор Флитвик. Дамблдор, восседавший возле директора Диппета, покосился на Беллу, но вскоре отвёл взгляд.

— Смотрите, ведут первокурсников! — зашептал Слагхорн.

Белла кивнула. Церемония, которую она видела целых семь раз во время своей учёбы в Хогвартсе, ни капельки не интересовала её. Вместо того, чтобы, подобно своему соседу, радоваться каждому новому слизеринцу и вежливо хлопать детям, которых Распределяющая Шляпа отправила на другие факультеты, она напряжённо разглядывала старшекурсников змеиного факультета. Кто-то из этих парней должен был быть Томом Риддлом. Белла переводила взгляд с одного на другого, гадая, как же мог выглядеть Лорд Волдеморт в шестнадцать лет. «Этот? Или тот? А может быть этот, на которого так подобострастно поглядывают?» — размышляла она. От мыслей её оторвал голос Слагхорна.

— Не желаете ли вина? — судя по его интонации, этот вопрос он повторял уже не в первый раз.

— А? — очнулась Белла. — Да, пожалуйста.

Но все дальнейшие попытки Горация поухаживать за профессором Лонгсборн терпели поражение. Белла почти не слушала его. Бокал стоял перед ней практически нетронутый, так же как и тарелка. Вкусности, разложенные на столе, не прельщали её. Наконец, Гораций проследил, что так внимательно изучает Беллатрикс.

— Похоже, вас заинтересовали мои слизеринцы? — с гордостью в голосе произнёс он.

— О да, — кивнула Белла. — Вы сами виноваты в этом — заинтриговали меня своим талантливым учеником, вот я и пытаюсь угадать, кто же из них…

— Я хотел познакомить вас после ужина, — ответил Гораций. — Но Том, как всегда, решил по-своему. Вон он, поднимается из-за стола и, по-видимому, идёт к нашему столу.

Белла сглотнула. Теперь бокал пригодился ей. Она схватил его и быстро выпила почти всё вино. К счастью, Гораций не заметил этого — он был увлечён поеданием жаркого.

Том Риддл подошёл к профессорскому столу и вежливо кивнул декану своего факультета.

— Добрый вечер, профессор, — произнёс он.

Белла почувствовала, что её ладони становятся неприятно потными. Она незаметно обтёрла их о платье. Шестнадцатилетний Том был красивым парнем, и было невозможно представить, что он и тот, кого Беллатрикс знала как Тёмного Лорда — один и тот же человек. Пожалуй, единственное, что у них было общим — это голос. Том говорил так же плавно, медленно и мягко, как и Волдеморт, и только твёрдости в его голосе было чуть меньше.

— Том, я рад снова видеть тебя! — воскликнул Слагхорн. — Доволен результатами по СОВ?

— Ничего другого я не ожидал, — высокомерно произнёс Том, но было видно, что на самом деле он очень рад своим превосходным оценкам.

— Как всегда, гордец! — рассмеялся Слагхорн. — Но тебе это простительно, мой дорогой. Хочу познакомить тебя с новым профессором, — тут он повернулся к Беллатрикс, которая изо всех сил старалась сохранить как можно более естественное выражение лица. — Это Беллатрикс Лонгсборн — новый преподаватель Защиты от тёмных искусств.

— Здравствуйте, — губы Тома дрогнули в лёгкой полуулыбке. — Я очень рад.

— Добрый вечер, — выдержка помогла Белле и её голос не дрогнул. — Я слышала, что вы проявляете большой талант в области Зельеварения. Ваш профессор гордится вами.

— Я многому обязан профессору, — польстил Том самолюбию Слагхорна. — Но помимо зельеварения меня интересуют многие другие предметы. В частности, ЗОТИ.

— Я же говорил вам, — заговорил Гораций. — О, вы будете приятно удивлены способностями Тома.

— Надеюсь, — кивнула Беллатрикс. Ей было трудно говорить с Томом Риддлом, и ещё труднее — выдерживать на себе его пронизывающий взгляд. Хотелось, как обычно, опустить голову и с восторгом шептать что-то вроде «Да, мой Лорд», но делать этого было категорически нельзя. Теперь они поменялись местами и уже Том был подчинённым, а Белла — начальником.

— Рад познакомиться с вами, профессор, — обратился Том к Беллатрикс. — Профессор, — это было обращено уже к Слагхорну. — если позволите, я отправлюсь к себе. Завтра начинается учёба, я хочу как следует выспаться.

— Конечно, конечно! Приятных снов, Том, увидимся завтра. Не забудь, что заседание клуба, как и прежде, в пятницу!

Том кивнул в последний раз, повернулся и зашагал в сторону выхода из Большого Зала. Он ни разу не оглянулся и Белла могла, ни о чём не беспокоясь, глядеть ему вслед. Парень шёл уверенной походкой и многие из учащихся провожали его взглядом. Наконец, он скрылся за дверью. Белла выдохнула. Первая встреча произошла и не случилось ничего ужасного. Начало было положено, вот только начало чему — этого Белла ещё не знала.

— Ну как? — спросил Слагхорн. — Выдающийся мальчик, не так ли?

— Мне пока сложно судить об этом. Надо увидеть его в действии.

— На этот счёт не беспокойтесь — он поразит вас. Знаете, он ведь лучший ученик в школе — получил за СОВ все Превосходно. Если он так же блестяще сдаст ЖАБА, а в этом я не сомневаюсь, то станет первым учеником, добившимся таких результатов после Альбуса Дамблдора.

Белла невольно взглянула в сторону будущего главы Ордена Феникса. Дамблдор невозмутимо беседовал с директором и казалось, что он не обратил никакого внимания на короткую беседу Тома Риддла с преподавателями.

— Знаете, я, наверное, последую примеру вашего лучшего ученика, и отправлюсь спать пораньше, — произнесла Белла. Она улыбнулась и Слагхорн мгновенно вскочил, отодвигая её кресло и помогая встать. Профессор Флитвик неодобрительно покосился на своих беспокойных соседей по столу.

— Проводить вас до апартаментов? — осведомился он.

— Нет, благодарю. Не думаю, что я заблужусь в коридорах Хогвартса, — решительно ответила Белла. Внимание Слагхорна было уж слишком навязчивым.

— О, прошу прощения, — Гораций понял свою ошибку. — Увидимся завтра на завтраке.

— Спокойной ночи, профессор, — ответила Белла и вышла через боковую дверь.

Она быстро добралась до своей комнаты. Наскоро приняла душ, расчесала волосы, переоделась и легла в кровать. Однако заснуть удалось не скоро. Никакого плана на будущее не было, и единственное, что могла делать Белла — учить разношёрстных детей ЗОТИ, тайком пытаясь выведать, что из себя представляет Том Риддл и какую тайну скрывает, если, конечно, она у него есть. Встреча со своим будущим господином была короткой, но запоминающейся. Беллатрикс подумала, что в дальнейшем надо будет закрывать своё сознание. Ей не было известно, когда Лорд стал таким сильным легилиментом, но надеяться на то, что в школе он ещё не освоил эту науку, хотя бы в минимальном объёме, было бы слишком наивно. Завтрашний день обещал быть насыщенным — у Беллы было четыре урока по защите у разных курсов, в том числе сдвоенный у шестикурсников Слизерина и Гриффиндора, значит, вторая встреча с Томом должна была состоять уже завтра. Белла вспомнила, какими ужасными и напряжёнными были похожие уроки во время её школьных дней и поёжилась. Педагог из неё был никудышный, она срывалась даже на относительно талантливого Драко, когда у того не получалось идеально выполнить сложное заклинание. Оставалось надеяться лишь на то, что дети сороковых годов были тише и спокойнее своих ровесников семидесятых.