Заветное желание Снейпа (джен)

― Пап, ты целый день сегодня глупо улыбаешься. Что с тобой такое?

Снейп быстро смотрит на Гарри и отворачивается.

― И ничего не глупо! Я вообще не улыбаюсь… с чего ты взял?

Он пытается придать лицу самое серьезное выражение, но не уверен, что получилось.

― Ну, ты же себя со стороны не видишь, ― замечает тот. Снейп только глаза закатывает.

― Наверное, я безумно рад, что скоро стану зельеваром, ― с сарказмом протягивает он, вспоминая первый «урок», если можно так назвать, с Горацием Слизнортом. На удивление занятие ему понравилось: профессор толково объяснял ему азы преподавания этой волшебной науки и самое главное ― не лез в душу. Про таких говорят ― легкий человек. Снейп посчитал, что ему крупно повезло. А еще он, конечно, прочел за ночь учебник по зельеварению за первый курс, чтобы не показаться совсем уж чайником и не навлечь ненужные подозрения, так что беседа у них вышла… приемлемая, как бы он ее охарактеризовал.

Снейп даже подумал, что стать ассистентом Слизнорта и впрямь не такая уж плохая идея.

И что это поможет ему лучше освоиться в магическом мире и даже получить профессию, которая здесь актуальна, противовес его художественным навыкам. Пусть пока специалистом его назвать сложно, но для начала сойдет. Слизнорт просто рассыпался в комплиментах, называя его талантищем, а Снейп прятал ироничную ухмылку: видимо, старику так не терпелось на пенсию, что он рад был свалить все свои обязанности на кого угодно, хоть на домового эльфа.

― Ну что ж… ладно. ― Гарри скептически смотрит на него ― видно, что ни капли не поверил. ― А я вот помирился с Роном и мы снова друзья, ― сообщает он с неопределенными интонациями.

Снейп внимательно смотрит на него. Он своими глазами видел, как рыжий приятель его сына, заметив его издалека, тут же бросился к нему и от всей души обнял. При этом он заметил на его лице не только радость, но и неподдельное удивление, даже… беспокойство. Но потом это все скрасилось искренними восторженными эмоциями, на которые только способны дети.

Снейп снисходительно улыбается, кивая сыну, и тут же прячет улыбку: не хватало еще, чтобы Гарри продолжил ковырять тему его беспричинного веселья.

А веселиться, собственно, и не о чем. То, что случилось сегодня утром, как раз перед завтраком, когда Снейп, обойдя свои «владения» и пожучив некоторых слизеринцев для острастки, задумчиво прохаживался по коридору этажом выше, нельзя назвать счастливым совпадением или замечательным событием.

А если взять отдельные нюансы, то скорее ― наоборот.

Снейп невольно погружается в воспоминания. Этой ночью он поспал от силы час или два, не расставаясь с учебником по зельеварения, который сжимал в руках и теперь. Он не хотел ударить в грязь лицом перед Слизнортом, вызвать ненужные расспросы и вообще ― чувствовал себя второгодкой, которого вновь посадили за парту и заставили учиться, аннулируя все предыдущие заслуги.

Он нервничал и старался это скрыть. Обычно бесцельное хождение помогало успокоить мысли.

Он так сильно задумался, что почти весь ушел в себя. Учебник выскользнул из рук. Снейп наклонился, чтобы поднять, и когда выпрямлялся, нечто на большой скорости врезалось в него, и он едва удержался на ногах.

Но даже если б он упал, это было мелочью: основной удар пришелся по его многострадальному носу, который ломали многочисленное количество раз во время детдомовских стычек со старшими ребятами, да и со сверстниками тоже случалось. Боль оказалась так сильна, что на какое-то мгновение он потерял сознание и очнулся, стоя у окна и держась за подоконник, куда, его, по всей видимости, отвели.

― Простите… простите меня… я не хотела! ― всхлипывал кто-то рядом, по всей видимости, девушка. Снейп какое-то время пытался прийти в себя, и когда в глазах немного прояснилось, он увидел перед собой девушку в светло-фиолетовой мантии, с черными растрепанными, как у Гарри, волосами. Через секунду ее волосы посерели. Снейп моргнул несколько раз, невольно морщась: любое, даже малое движение на лице причиняло адскую боль. Волосы, будто насмехаясь над ним, тут же стали седыми, почти белыми. «Чего только не померещится», ― подумал он, когда боль немного поутихла, и он смог думать о чем-то другом, кроме нее.

― Разрешите… я все исправлю! ― Это странное создание потянулось к его лицу, и Снейп невольно отшатнулся, согнув руку в локте и выставив для защиты, а второй по-прежнему закрывал нос. Он заметил, что и рука, и мантия у него были залиты кровью, после чего ему снова стало дурно, аж до тошноты.

Но нарушительница его покоя не сдавалась.

― Пожалуйста, не шевелитесь! Я знаю, что делать.

Несмотря на то, что она была расстроена, почти в панике, в ее голосе зазвучало что-то твердое, вселяющее уверенность. Снейп невольно повиновался и замер. Девушка мягко прикоснулась к его руке, закрывающей лицо, как бы прося убрать ее. Снейп не без страха, помедлив, опустил ее, гоня мысли о том, как сейчас выглядело ее лицо. Девушка, быстро взглянув на него, негромко произнесла какие-то слова на латыни и провела палочкой возле его носа, из-за чего Снейп буквально силой заставил себя удержаться на месте и не дернуться, повинуясь инстинктам.

Удивительно, но боль тут же исчезла.

Девушка взмахнула палочкой еще раз, очищая его руки и мантию от крови.

Снейп вытаращил глаза: у нее были РОЗОВЫЕ волосы. Все такие же растрепанные, немного короче, чем у него, но теперь уже ― цвета жвачки, которая так нравилась ему в детстве.

Он был готов поклясться, что до этого они были черными, серыми и белыми. Не сразу, а по очереди, словно она незаметно меняла парики. Не сошел же он с ума, в конце концов!

А еще он осторожно потрогал нос. Тот был в порядке, такой же формы, как обычно. И он больше не болел, хотя удар был знатный ― просто искры из глаз.

И скорее всего ― теми самыми книгами, которые теперь вразброс валялись на полу у них под ногами. Среди них лежал и его учебник для первокурсников. Снейп даже не пошевелился, чтобы его поднять, разглядывая ту, которая все еще стояла перед ним, неловко перетаптываясь с ноги на ногу и виновато закусив губу.

Первое, что он отметил: она не студентка. Она была явно взрослее, о чем говорили изящные женские формы, хотя в ней оставалось что-то юношески-очаровательное ― наверное, та самая светло-фиолетовая мантия и огонек в глазах, который зажегся сразу, когда она чудесным образом вылечила его. Но и на профессора не была похожа ― во всяком случае, Снейп не видел ее за общим столом в Большом зале. В ней удивительным образом сочетались сила и нежность, и этот завораживающий взгляд огромных глаз, в которых плескались непролитые слезы, и которые постоянно меняли цвет ― с голубого на темно-синий, с синего на серый… Она была исконной жительницей этого мира ― нестабильного, яркого, но вместе с тем, по-своему прекрасного.

Последнее он до конца не хотел признавать, все еще храня остатки обиды в душе ― на мать, на ужасное детство, на Дамблдора... Но если смотреть объективно ― от правды не скроешься.

Кто она? Откуда здесь появилась? Первый шок прошел, и мысли быстрым потоком побежали в привычное русло, проверяя каждую ситуацию и человека на безопасность, прежде всего ― для Гарри.

Может, она из Министерства? Нет, наверное, там работают люди постарше и посолиднее. И одеваются неброско.

Снейп перевел сбившееся дыхание и приказал себе не пялиться на нее столь неприличным образом.

Он надеялся, что она, хоть и умеет мастерски исцелять, но при этом не умеет читать мысли.

Молодая женщина продолжала тревожно смотреть на него, шумно дыша, словно пробежала до этого длинную дистанцию.

― И это первый день в школе… Я так надеялась, что все будет хорошо… ну почему я такая неуклюжая!

Последние слова она произнесла с неподдельным отчаянием, по-детски сжав руки в кулаки.

Снейп снова проверил свой нос, в который раз поразившись, как быстро ему вылечили перелом.

― Вы в порядке? ― откашлявшись, поинтересовался он. Перед глазами появилась картинка обессиленного Гарри, который додумался вылечить его мигрень, из-за чего сам едва не лишился магии.

― Я? ― растерянно пробормотала та, сердитым мальчишеским жестом вытерев глаза. ― Я-то да, а вот вы… простите меня, ― в который раз очень искренне произнесла она.

― Со мной тоже все хорошо… теперь. ― Он смешался, чувствуя курьезность ситуации ― еще и студенты, проходящие мимо, слишком уж глазели в их сторону. ― Не стоит беспокоиться, с каждым может случиться…

― У меня так каждый раз, ― смутившись, покраснела она, а Снейп отметил, что у нее была такая же бледная кожа, как и у него. А розовые волосы… они невольно напомнили ту ситуацию с палочкой Гарри, которую он хотел бы забыть.

― Каждый раз вы разбиваете мужчинам носы?

Та вдруг рассмеялась ― так громко и ребячливо, что у Снейпа отлегло на душе.

― Нет, что вы… ― начала она и замолкла.

К ним подошел тот самый помятый мужчина ― профессор Люпин, кажется. У женщины появилось странно задумчивое, даже какое-то виноватое выражение лица.

― А это мой муж, познакомьтесь… профессор Люпин. ― Она подошла к тому и взяла его под руку. Это выглядело так, словно она захотела доказать этим действием, что говорила правду.

― Мы уже знакомы, ― спокойно произнес тот, глядя на Снейпа пристальным немигающим взглядом.

Да что они все, сговорились так смотреть?

― Извините. ― Снейп наклонился, чтобы поднять книги. Ни капли желания любезничать с этим подозрительным, бомжеватого вида типом у него не оказалось. Странное непонятное чувство потерянности охватило его от мысли, что эта яркая искренняя девушка-женщина почему-то выбрала такого человека.

Что ж, наверное, он мало что понимал в этой жизни.

Неожиданно он увидел ее рядом с собой. Она не смотрела на него сверху вниз, как Люпин, а помогала собирать книги.

― А меня зовут… Нимфадора, ― немного подумав, будто не сразу вспомнила свое имя, сказала она, когда они оба поднялись с корточек. ― Но я… просто ненавижу свое имя, для своих я Дора или Тонкс, ― она смущенно пожала плечами. ― Вы можете называть меня так.

― Тонкс? ― не понял Снейп.

― Я не поменяла девичью фамилию. ― Снова ему показалось, что она ужасно стеснялась любых своих проявлений и вообще саму себя ― именно сейчас, когда подошел Люпин. Ведь до этого она так себя не вела и даже громко смеялась. Интересно, почему так?

― Ремус обижается на меня за это до сих пор… ― Она слегка повернулась в его сторону. ― А я хотела тем самым почтить родителей, они у меня живы, если что, ― нервно добавила она. ― Просто я их очень люблю.

― Не вижу проблемы, ― успокоил ее Снейп. ― Я буду звать вас Дорой, если позволите.

― Профессор Снейп… ― начал Люпин.

― Северус, ― перебил его он. ― Для своих, ― добавил он, глядя на Дору.

Люпин еще больше помрачнел.

― Не стоит называть первого встречного ― своим, ― отчеканил он.

― Мой муж слегка зануда, не обращайте внимания! ― Дора рассмеялась, но более сдержанно, и шутливо пнула в бок Люпина, с лица которого так и не сошла тень. ― Для меня все коллеги ― свои. Приятно познакомиться, Северус. ― Она произнесла его имя так сладко, что Снейп не сразу отреагировал на протянутую ему руку. Он судорожно схватился за нее, как ему показалось, в последний момент, и в ответ получил крепкое, совсем не женское рукопожатие.

― Ко мне можно на ты, ― брякнул он зачем-то. Наверное, чтобы досадить Люпину и не показывать собственной глупой досады на… кого-то.

На саму жизнь, наверное, в которой ему никогда не доставалось самое лучшее.

За исключением Гарри, разумеется.

― Замечательно. ― Дора в который раз рассмеялась своим заразительным смехом и как будто расслабилась. Снейп отметил, что рад видеть ее такой, хотя они были знакомы всего ничего. ― Знаешь, я просто мечтаю приступить к работе как можно скорее, ― проговорила она с энтузиазмом, отбросив смущение. ― Я очень люблю детей, а после Министерства эта работа кажется мне той, к которой я стремилась всю свою жизнь…

Снейп на этом моменте выпал в осадок. Что? Он не ослышался? Выходит, все его мысли о Министерстве были не пустыми страхами, а вполне реальным предчувствием?

― …и буду ассистировать у мужа, ― услышал он конец фразы и осознал, что пропустил какую-то часть ее слов.

― Я тоже ассистент Горация Слизнорта, ― сказал он, чтобы не молчать, мучительно пытаясь понять, насколько Дора опасна... для маглов.

― Что… правда? ― Она схватила его за руки, отчего он весь замер. Ее взгляд заискрился, и он в который раз поразился, как легко у нее сменяется настроение, так же, как и волосы и глаза… ― Надо же, как мы похожи! Но что я тебе скажу: наступит то время, когда мы с уверенностью начнем преподавать самостоятельно, без чьей-либо помощи. ― Она подмигнула ему.

― Вот что… нам пора за завтрак, думаю вам тоже, профессор Снейп. ― Люпин взял Дору под руку, делая акцент на слове «вам».

Дора тут же высвободилась.

― Книги… я забыла свои книги, ― пробормотала она, подходя к окну, где на подоконнике ровной стопочкой лежали ее пособия. Она быстро собрала их, прижала к груди и собралась уходить, но задержалась, замерев в пол оборота.

― Северус… мне кажется, я знала тебя раньше, ― тихо сказала она, не глядя на него, после чего ушла, не оборачиваясь и немного сгорбившись.

Снейп какое-то время просто стоял, глядя им вслед.

Больше всего ему показалось странным не то, что сказала Дора, хотя это прозвучало так волшебно, что он не сразу смог до конца осознать смысл ее слов, а то, как поникли ее плечи, когда Люпин во второй раз ― как ему показалось ― заставил ее взять себя под руку и силой увел ее, хотя она вроде как никуда не торопилась.

Люпин был обычного среднего мужского роста, а Дора ― чуть ниже его. Но она так скукожилась, идя рядом с ним… зачем? Чтобы казаться пониже?

«Какая негармоничная пара, ― не без мстительного удовольствия подумал Снейп. ― А еще… он даже не помог ей нести книги, индюк напыщенный», ― отметил про себя он, ставя очередной минус Люпину в его личное дело, и немного погодя тоже отправился в Большой зал.

* * *

― Папа, ну ты меня совсем не слушаешь!

― Извини, я и правда задумался. ― Снейп трет лоб, выныривая из воспоминаний о Доре и всем, что с ней связано. ―А что ты говорил?

― О том, что Рон обо всем знает.

― О чем? ― настороженно переспрашивает он.

― Что мы маглы, ― подтверждает Гарри худшее из его опасений. ― Он и раньше знал, так что нет смысла больше скрывать…

Голова начинает нестерпимо кружиться. Превосходно. Уизли все знает. Гарри не при чем, а даже если при чем, ругать он его не станет. Ребенок и так настрадался из-за опекунов-садистов, потом смерть Мариуса сильно его подкосила, что тот теперь видит его везде… и принимает видения за истину. Гарри цепляется за любую возможность иметь друзей, и кто его осудит? Снейп не вправе запрещать ему дружить с этим рыжим мальчишкой. Только вот… что делать с этим раскрытием?

Пригласить Уизли на чай и поговорить с ним по душам?

Снейп тут же отметает эту мысль. Он не уверен, что этот разговор приведет к хорошему. Он не умеет общаться с детьми так, чтобы быть милым, харизматичным и располагающим к себе. Он, в отличие от Доры, никогда не мечтал преподавать. Он любит только своего ребенка и был бы рад никогда в жизни не сталкиваться с другими детьми.

Так что нет, никаких разговоров «по душам».

― Папа Рона работает в Министерстве, ― доносится до него.

Час от часу не легче. Сколько времени нужно, чтобы этот папа выведал у сыночка о маглах и где они находятся? Наверняка каждый работник этого проклятого места спит и видит, как бы поймать хотя бы одного. Возможно, за это дают особую награду…

― …и он ― только Рон мне по секрету сказал, об этом никому нельзя говорить! ― с тревогой в глазах дергает Гарри его за рукав. Снейп со вздохом наклоняется, не особо желая слушать какие-то там секреты рыжего доносчика. ― Он… защищает маглов и помогает им, чем может, ― бормочет Гарри ему на ухо. ― Понимаешь… мы, оказывается, здесь не одни.

Снейп быстро отклоняется ― так быстро, что в спине что-то щелкает. Морщась от боли, он пытается осознать то, что услышал. В смысле, не одни? Это значит, Волдеморт может захватить любого из них, чтобы добыть себе чашечку крови или сколько там ему нужно, этому вампиру?

И это значит, что Пророчество может быть о каждом отверженном магле, попавшем поневоле в этот распрекрасный волшебный мир?

Что-то Снейпу подсказывает, что это не так.

― Так что Рон меня заверил, что он и вся его семья нас не оставят в беде, если что, ― с надеждой смотрит на него Гарри.

О Мерлин… вся семья Уизли! И эти безбашенные близнецы…

А Гарри… он, кажется, ждет, пока ему дадут добро на дружбу с его рыжеволосым приятелем. В нем сквозит неуверенность и даже страх, что Снейп не одобрит, заставит его закончить это и больше никогда…

― Ты можешь общаться, с кем пожелаешь, ― вносит ясность он. ― Но… я надеюсь на твое благоразумие. По возможности старайся не поддерживать тему о маглах. Уизли могут быть самыми приятными людьми, но мы до конца не знаем, что у них на уме…

― Хорошо, я понял, пап, ― немного нервно отвечает Гарри.

― Я не сержусь на тебя. У нас все хорошо, ― на всякий случай добавляет Снейп.

Перед глазами в который раз появляются ярко-розовые волосы Доры, этой жизнерадостной женщины, которая пришла учительствовать в Хогвартс прямиком из Министерства. Какие у нее там связи? Она тоже приятная, спору нет, но… это внешне. Кто знает, о чем она думает и к чему стремится на самом деле?

И эти розовые волосы ― они либо предвестник беды, ведь с ними связано одно очень неприятное событие, либо…

Снейп не уверен, что это так, но та самая розовая, даже малиновая прядь волос, что Гарри ему нечаянно наколдовал, могла быть пророческой, предвосхищая эту встречу. Но он, конечно, тогда ни во что такое не верил и только обозлился на ребенка напрасно.

А Люпин, тот еще психолог. Смотрит так, словно видит его насквозь, тонко считывает его настроение. Ох, как же это напрягает!

Ясно одно: расслабляться рано. Дора могла нарочно очаровать его своим дружелюбием, преследуя цель, известную только ей одной, так что он вестись на это не будет. Нужно слушать слова, смотреть на поступки и не доверять эмоциям.

«Мне кажется, я знала тебя раньше».

Снейп сердито трясет головой. Никого она не знала. Они не могли встретиться нигде. Разве что ― во снах.