Одно целое (джен)

Как вы думаете, каково это — находиться в могиле глубоко под землей? Наверняка, в голову сразу приходит что-то вроде «темно, холодно, страшно» — и это действительно так. Хорошо ещё, что в могиле лежат только мёртвые, которым неведом страх. Мёртвым вообще ничего неведомо, они ничего не чувствуют.

Давайте же посмотрим, что происходит с ними после того, как могилу закопали и оставили умерших в вечном покое. Ведь наверняка все хоть раз задумывались об этом, всем интересно узнать тайны уже ушедших в небытие.

Вот лежат в широкой и достаточно глубокой яме два тела. Дракон и человек, бывшие совсем недавно, при жизни, лучшими друзьями. Вроде бы ничего необычного — но это пока. Нужно набраться терпения и внимательно наблюдать. Если приглядеться получше, то можно заметить, что тела, которые, по логике вещей не должны двигаться, ибо принадлежат мёртвым, миллиметр за миллиметром, очень медленно, начинают приближаться друг к другу. Процесс, как можно догадаться, займет не один день, но рано или поздно настанет тот момент, когда они будут максимально близко расположены, буквально соприкасаясь. Что, думаете, это всё? Нет, вы ошибаетесь. Дальше будет еще кое-что, более интересное и даже, можно сказать, пугающее. Тела начали «сливаться» воедино, воссоединяться, превращаться в одно целое. Да, слабонервным лучше подобное зрелище не представлять — но оно было именно так. Что же получится по итогу сего действа, спрашиваете? А вот что…

* * *

Прошло полгода после тех печальных событий на острове Олух, с момента похорон. К тому месту, где была расположена человеческо-драконья могила, мало кто ходил — никто не хотел тревожить покой ушедших и вспоминать прошлое. И это даже хорошо — никто не видел (и не слышал за дальностью расстояния от деревни), что случилось однажды ночью, и не пострадал случайно при этом.

А случилось вот что: внезапно из места захоронения послышались странные звуки, будто бы кто-то пытался оттуда вылезти. Да не просто вылезти, а с о-очень большим упорством. Но так как земли сверху было навалено чересчур много, это никак не удавалось. Кажется, неведомое существо из мира подземного это тоже поняло — и организовало небольшой взрыв изнутри могилы, сопровождаемый вспышкой странного светло-фиолетового света. Комья земли так и полетели во все стороны, и на свет лунный из образовавшейся ямы начало выбираться очень странное создание: оно с виду напоминало человека, но за спиной у него возвышались распахнутые кожистые крылья, напоминающие драконьи, а по земле волочился длинный хвост, разметающий по сторонам остатки земли.

Полудракон, пошатываясь, кое-как вылез на ровное пространство земли — движения у него были как будто в замедленной съемке, а расфокусированный взгляд, покрытый туманной дымкой, говорил о том, что его обладатель пребывает в состоянии непонимания той ситуации, в которой оказался.

«Что происходит?» — стоя в полнейшей темноте без возможности хотя бы банально пошевелиться, Иккинг пытался осознать, где он, кто он и что вообще случилось. Мысли хаотично метались в голове, не давая сосредоточиться, а последним воспоминанием был кинжал в руке, резкий замах, всепоглощающая боль и темнота. Такая же, как и сейчас. Это что, и есть Вальхалла? Да нет, вроде не похоже — в Вальхалле должно быть светло и спокойно, а тут темно и как-то даже страшно… Будто бы душа раскололась на части и тщетно ищет недостающую половинку.

Но мало-помалу темнота начала рассеиваться, и Карасик ощутил, что незримые тиски, сдавившие всё тело, исчезли. Он нерешительно сделал пару шагов вперед. Нужно разобраться, что это за место, и как отсюда выбраться. Хотя, что бы это ни было, вряд ли будет хуже — он ведь уже мёртв.

«Иккинг!»

Мальчик аж подскочил на месте, услышав где-то впереди чей-то зовущий его по имени голос. Можно было поклясться, что ранее, при жизни, он такого голоса ни разу не слышал — а память у Иккинга была хорошая, — но, тем не менее, в нем отчетливо слышались какие-то слишком знакомые, слишком родные сердцу, нотки. Кто же это? Нужно выяснить. И Иккинг двинулся вперед, навстречу неизвестному.

Зов повторился еще несколько раз, причем с разных сторон — как будто зовущий его метался в темноте, как сам Карасик недавно, тоже что-то (а точнее, кого-то) ища. И чем ближе Иккинг приближался к незнакомцу — а голос определенно принадлежал мальчишке, судя по всему, его примерному ровеснику, — тем сильнее чувствовал, что знает его, но никак не мог понять, откуда. Но и до боли знакомые интонации, и то и дело проскальзывающее в словах легкое шипение не давали покоя — разгадка была совсем рядом, но никак не удавалось её поймать.

Мало-помалу расстояние сокращалось, чужой голос становился всё ближе и всё чётче. С каждым новым шагом Иккинг ловил себя на мысли, что, кто бы там, во тьме, ни был — он не враг, а совсем наоборот. Недаром же ему казалось, что он вот-вот найдет то, чего ему так остро не хватало. Душа так и тянулась вперед, к неизвестному, скрытому плотной пеленой.

И вот, наконец, буквально в десятке, не больше, шагов, впереди показался чей-то размытый силуэт. Не человеческий, это было понятно и так. Драконий. Иккинг замер на месте, не решаясь идти дальше — неужели он и правда нашел потерянного тогда, на арене, друга?

— Беззубик?.. — вырвалось у Карасика непроизвольно, и спустя секунду его тут же сбили с ног тяжелой, довольно рычащей, драконьей тушкой. Это и правда был Беззубик.

«Нашел!» — послышался со стороны фурии все тот же голос, в котором теперь звучала чистейшее счастье. Так, секундочку, что?! Но ведь драконы не могут разговаривать! Ошарашенный Иккинг, с трудом выбравшись из-под друга (что, надо сказать, выходило не очень), уставился на него круглыми глазами.

— Это… ты говоришь? — вопрос, конечно, звучал очень глупо, но это было единственное, что можно спросить в данной ситуации. Беззубик, услышав вопрос, резко перестал скакать вокруг всадника и замер с такими же, как и у друга, шокированными глазищами.

«Ты меня понимаешь?» — и некоторое время вокруг стояла полнейшая тишина, они оба осмысливали всё, что только что узнали друг о друге, и пытались понять, как такое вообще возможно. Понять никак не удавалось — да оно даже в голове не укладывалось! Но в итоге Иккинг решил, что на то, что отныне он понимает дракона, повлияла их смерть — ведь недаром же загробная жизнь полна тайн и сюрпризов. Наверное, это даже нормально…

— Понимаю, — наконец, ответил викинг, смотря на Беззубика и легко улыбаясь. Ведь раз уж ситуация повернулась так интересно, у него есть отличный шанс узнать о друге побольше — и, что самое главное, от него самого непосредственно, а не из какой-то сторонней (и неполной, что уж там) Книги Драконов. — Прекрасно понимаю, — улыбка стала шире, и всадник крепко обнял своего дракона. Снова вместе, даже в посмертии — это ли не счастье? — Я так рад, что ты со мной, брат.

«Я тоже очень рад этому, Иккинг», — радостно проурчал (тоже решив ничему не удивляться) фурия у него над головой, ласково облизав викинга и обхватывая его крыльями. Оберегать и защищать, всегда и везде, как твердят инстинкты — это ли не искренние проявления настоящей и бескорыстной дружбы?

Сколько они так стояли, наслаждаясь моментом долгожданной встречи и забыв обо всем, никто впоследствии сказать не смог бы. Но вот только пришлось оторваться друг от друга — ибо проигнорировать изменения в пространстве, происходящие буквально на глазах, было невозможно. Бывшая ранее в буквальном смысле непроглядой тьма сменилась сумерками, которые то и дело пронзали возникшие из ниоткуда яркие лучи лунного света. Появились и звуки: тихий шелест листвы на деревьях, перекликивания ночных птиц, далёкий шум морских волн, разбивающихся о прибрежные скалы, и множество других. В нос резко ударили и запахи живущего полной жизнью леса, что ошеломляло. Раньше Иккинг и подумать не мог, что может чувствовать всё настолько чутко и точно.

Мальчик отстранился от Беззубика, заглянул ему в глаза — мол, ты тоже чувствуешь? Но ответа и не понадобилось, ибо взгляд дракона был слишком уж выразительным. Иккинг даже готов был поклясться, что сейчас он видит все происходящее глазами дракона — настолько все чувства были обострены, что это даже несколько пугало. Ни один человек ведь не может так…

Он на миг закрыл глаза, ушёл в себя, чтобы избавиться от ощущения нахождения в чужом сознании — а когда открыл, то крайне неожиданно обнаружил вместо уже ставшего привычным пустого пространства, расположенного невесть где, вполне себе реальный и знакомый с самого детства лес. Карасик недоуменно моргнул, осмотрелся — Беззубика нигде в обозримой близости не было.

— Беззубик?! — нет, это не могло быть просто видением или наваждением, ведь дракон буквально только что был рядом, вполне материальный. Не мог же он просто взять и исчезнуть, бросив Иккинга одного!

«Я здесь, не паникуй», — раздался прямиком в голове и вправду запаниковавшего викинга знакомый голос. Всего одна простая фраза — но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что дракон никуда не пропал. Незримая, но очень крепкая, нить будто бы связала их, Иккинг чувствовал фурию, даже не видя его. — «Как я понимаю, нас с тобой теперь вообще нельзя разделить», — добавил дракон с какой-то усмешкой в словах.

— Что ты имеешь в виду? — озадачился Карасик, пытаясь понять, почему вдруг его, мёртвого, вдруг выбросило в мир живых. Что за насмешка Судьбы?

«А ты попробуй прислушаться к своему состоянию», — посоветовал Беззубик таким тоном, будто уже все давно понял и теперь лишь потешается над всадником. Хотя кто его, крылатое загадочное создание, разберёт?

Иккинг решил прислушаться к совету — мало ли, вдруг с ним что-то не так, кто знает, как такие совершенно непонятные перемещения отразятся на нём? Вроде бы все в порядке… так, стоп! В районе лопаток и копчика явственно чувствовалось что-то конкретно постороннее для людского организма. И это «что-то» навевало какие-то подозрительные ассоциации с некими существами, один из которых сейчас «сидит» у него в голове. Неужели это…?

Неуверенно протянув себе за спину руку, Иккинг с огромным удивлением (если не сказать — шоком) обнаружил, что догадка оказалась верна. Даже не видя, чисто на ощупь, он мог с уверенностью сказать, что у него на спине каким-то мистическим образом выросли крылья с хвостом. Он что, превращается в дракона? Тогда это объясняет очень чуткий слух, поистине звериное обоняние и превосходное зрение.

«Мы с тобой теперь одно целое, дорогой мой всадник», — насмешливо заметил дракон, выбивая этими словами Наездника из колеи окончательно. И пока Иккинг пытался осознать, что и как, добавил: — «И да — мы, судя по всему, живы. Снова».

Живы. Снова. Вместе. Боги подарили им такой прекрасный шанс начать все заново, прожить новую жизнь так, как они захотят. Просто невозможно в это поверить — до того фантастично и невероятно звучало. Но поверить пришлось — ведь не могло же все происходящее быть сном! Слишком уж реалистично все было для сна или видения.

— Это здорово… — наконец-то отмер Карасик, осматривая получившуюся смесь себя и Беззубика. Результаты, надо сказать, крайне радовали. Лучшего подарка и придумать было нельзя. Неизвестно, правда, кого стоило бы поблагодарить за такой подарок — но огромнейшее спасибо ему!

Осматриваясь, Всадник вдруг заметил неподалеку от разоренной могилы камень с высеченным на оном гербом. Дом Хэддоков, серьезно? Иккингу теперь ясно вспомнились те слова, сказанные его отцом. Да, те самые, про предательство. И с чего же ради, спрашивается, на могиле предателя установили гербовой знак его бывшей семьи? Нет, Иккинга одолело вовсе не любопытство — скорее новая порция злости на Стоика. Перед глазами поплыло, в где-то внутри закипел огонь, который так и хотелось выплеснуть на тех, кто их с Беззубиком убил…

Секунда — и ночной лес озарила яркая вспышка, попавшая точнехонько в ни в чем не повинный камешек, а мгновение спустя раздался взрыв, отразившийся эхом в ушах. Как только дым от взрыва рассеялся ветром, Иккинг увидел, что камня больше нет — от него осталась лишь небольшая кучка обломков.

«Эй, спокойнее, не стоит крушить тут все подряд», — заворчал Беззубик укоризненно, вновь появляясь рядом и недовольно толкая Наездника носом в спину. Тот аж покачнулся от неожиданности. Иккинг уже успел понять, что все способности, бывшие у дракона до момента смерти, сохранились в полном объёме — и они могут ими преспокойно пользоваться. Например, для того, чтобы улететь отсюда — ведь они всё ещё на Олухе находятся, ненавистном ныне всей душой острове.

— Полетели отсюда, а, — рассматривая со стороны, будто бы за прозрачной стенкой находящийся, результат соединения их тел, попросил Карасик. — Только сначала надо забрать кое-откуда новый элерон для хвоста — с этим-то, — кивок на валявшийся неподалёку старый протез, — мы далеко не улетим.

И, не дожидаясь вопросов со стороны дракона, он мысленно вернулся в тело и, стараясь не шуметь, направился в сторону мирно спящей деревни. Там, рядышком с кузницей, Иккинг давно устроил личный тайный уголок, где можно было спрятать некоторые изобретения, которые явно бы не одобрили старшие. Туда же был незадолго до того судьбоносного испытания был убран автоматический хвостовой элерон для Беззубика — ибо Иккинг понимал, что постоянно летать с фурией он не сможет, а лишить друга неба и не дать ему, так скажем, свободу было бы слишком жестоко и бесчеловечно.

Так, крадучись, мысленно переговариваясь и обсуждая план дальнейших действий, друзья достигли места назначения. Было, на счастье, тихо, даже часовых на случай непредвиденного нападения драконов они не встретили. И то хорошо, лишние проблемы им ни к чему.

Тайник тоже был не тронут, и Карасик быстро отыскал в куче другого хлама аккуратно завернутый в ткань механизм, накрепко, чтобы случайно не слетел, закрепил его на хвост. Отлично, можно теперь отправляться.

«Ну что же, в путь?» — Беззубик, как контролирующий (они это выяснили ещё на пути к деревне) всю драконью часть их тела, занял место Иккинга и расправил крылья, поднимаясь в воздух. Элерон встал как влитой, прямо от настоящего не отличить, и работал так же исправно — по крайней мере, хоть с этим проблем не будет.

Остров Олух, место, где прошла вся жизнь Иккинга Хэддока (ныне Иккинга Карасика) и где она же оборвалась, с каждым взмахом могучих драконьих крыльев становился все меньше и меньше, удалялся все дальше и дальше, пока окончательно не исчез из поля зрения за скалами и облаками. Нет, юный викинг не чувствовал ни грусти, ни сожаления, что покинул родной край — у них с Беззубиком началась новая жизнь, а значит стоит забыть о старой. Но он все еще чувствовал жгущую нутро какую-то детскую обиду оттого, что все так сложилось, и почти погасшую ненависть к своим же соотечественникам. И это не давало покоя.

* * *

Медленно разгоралась заря, звёздная ночь начала сдавать позиции, уступая место яркому солнечному утру. Просыпалась природа, зазвучали звонкие голоса утренних пташек, выползли из укромных нор звери. Наступал новый день, а уставшие за время долгого перелета с Олуха на самый дальний от него остров друзья устроились на привал в темной, но довольно-таки уютной пещерке, украшенной под потолком сталактитами. Полудракон натаскал в уголок травы, быстро устроив себе спальное место, перекусил наловленной еще по пути сюда рыбой и улегся, свернувшись, аки представитель семейства кошачьих, в клубочек. Нужно было хоть немножко поспать, ведь дел теперь было довольно много: отыскать себе подходящее место для постоянного жилья и обустроить его так, чтобы было комфортно и дракону, и человеку.

— Слушай, Беззубик… — привычно (ибо они и раньше иногда так спали) устроившись в теплом кольце драконьих крыльев, начал Иккинг своеобразный допрос. До него дошло, что то имя, что дал фурии он — наверняка не его настоящее. Неизвестно ведь, как называют драконы своих детенышей. — А как тебя на самом деле зовут? Какое имя тебе дали твои родители?

Вопросов, если говорить совсем уж честно, у Карасика было много, очень много — они так и рвались с языка. Но спешить не стоит, у них впереди еще полно времени, чтобы обо всем подробно расспросить друга. Но первым делом стоит выяснить настоящее имя… Задрав голову вверх, мальчик вопросительно уставился на дракона, ожидая ответа. Но такой реакции он явно не мог предугадать: Беззубик издал звук, подозрительно похожий на смех — и что только его насмешило так?

«Это хороший вопрос, ты знаешь», — успокоившись, таки отозвался фурия. — «И очень забавный… Давай-ка я тебе лучше покажу, так будет гораздо нагляднее, чем на словах».

Не успел Иккинг поинтересоваться, что значит «покажу», как почувствовал, что его будто бы затягивает в сознание друга. Сначала ничего не было видно, одна темнота, как тогда, при воскрешении, но через несколько мгновений она рассеялась, и…

Огромная пещера, заливаемая откуда-то сверху, через дыру в потолке, серебристым лунным светом. Молодая самка ночной фурии бережно перекладывала в гнездо, сделанное из сухой травы и листьев, одно за другим темные, почти черные, с сероватыми пятнышками на них яйца. Вот-вот должны были вылупиться малыши, и фурия слегка волновалась — все же, это была её первая кладка, мало ли что пойдет не так.

Но вот час пробил, и первый нетерпеливый дракончик выбрался из-под скорлупок взорвавшегося яйца. За ним скопом последовали и остальные, и вскоре четверо маленьких черненьких малышей сгрудились в кучку около мамы, что тут же принялась их аккуратненько вылизывать и подталкивать к ним заранее принесенную к гнезду еду.

«Ты будешь Капелькой», — проурчала драконша одной из малышек — у неё на мордочке был узор из серых пятнышек, формой напоминающий каплю воды. — «А ты — Толстопузиком», — второй дракончик уродился и правда чересчур пухленьким, имя ему явно соответствовало. Третье чадо фурия назвала Пятнашкой за обилие беленьких отметок на ее черной чешуе. А вот четвертого…

«Беззубик…» — у последнего малыша и взаправду отсутствовали зубки, что было странно. Дело в том, что у новорожденных ночных фурий острые клыки появлялись сразу, и лишь позднее дракончики учились их убирать и вновь выставлять по мере необходимости. Но у этого малыша зубы отсутствовали по непонятной причине. Но, внимательнее осмотрев его, мама убедилась, что всё в порядке — зубки у детеныша есть, просто они были спрятаны в деснах, и позднее Беззубик научится их вытягивать, когда это понадобится.

— Так ты… Беззубик, — Иккинг невольно, едва его выкинуло прочь из чужого сознания, процитировал свои же слова, которые произнес при первом знакомстве с драконом. — И правда — забавно вышло, я и не думал, что дам тебе твоё же имя, — викинг весело засмеялся, когда осознал всю абсурдность ситуации.

«Но зато тебе перепривыкать к какому-то другому имени не придется», — поддержал веселье друга фурия, опрокидывая его наземь и укрывая, как одеялом, крылом. Карасик намёк понял и устроился поудобнее, обнимая по старой привычке дракона — так было теплее и гораздо уютнее, чем одному. Вскоре они оба мирно заснули — ведь для новой жизни понадобится много сил и энергии. Да здравствует свобода!

Примечание к части

Для тех, кто запутался: та темнота — это так называемый астрал, там находятся их души (да, материальные, ибо хочу так). И Иккинг, и Беззубик могут по очереди вселяться в тело, но контролируют его оба, каждый свою часть. Контролировать его можно и из астрала, но это гораздо сложнее, чем находясь в теле. Когда ребята находятся в астрале, то видят своё тело со стороны, за эдакой прозрачной стенкой, как будто по ТV.