Гробовая тишина в классе №24 (гет)

Мама тоже устала от всего этого.

Джине стало это понятно, как только та проводила тоскливым взглядом школьный автобус, терпеливо ожидая, когда машина полностью заправится. Впрочем, то, что сегодня она очередной раз проспала, тоже показывало один простой факт. Элиза Холлидей чертовски устала быть тюремщиком собственной дочери.

— Я тут подумала, — аккуратно заговорила Джина. — Может… может, тебе не обязательно меня возить каждый день? Я имею в виду, автобус проезжает прямо рядом с нашим домом, верно?

— Нет.

Сухой короткий ответ должен был остановить Джину, но он только раззадорил ее.

— И как долго будет длиться твое «нет»? Ты же в курсе, что мне в следующем году уже восемнадцать?

— В курсе. А до тех пор ты без моего внимания даже в кусты не сходишь.

Элиза нервным движением закинула в рот жевательную резинку и завела машину. Она бросила курить пару месяцев назад, что не очень позитивно отражалось на ее настроении.

Джина не отступала:

— Я же не про какие-то поездки за город говорю, мам. Это просто школьный автобус. Я могу на нем уезжать и приезжать домой и не ждать тебя в пустой школе по вечерам. Все мои одноклассники так делают.

— Дело не в твоих одноклассниках и не в автобусе. Дело в тебе, Джина. После твоей последней выходки я тебе не доверяю.

— Но…

— Разговор окончен.

Джина уставилась в окно, стараясь проглотить комок обиды. Однако она не могла не признать, что мама была совершенно права.

Была причина, почему ни один из ее родителей больше не верил в ее здравомыслие.

Несмотря на то, что они довольно поздно выехали из дома, в школу они добрались за добрых двадцать минут до начала занятий. Джина не стала прощаться с мамой, выскочив из машины как ошпаренная, и та, в свою очередь дав по газам, поспешно покинула территорию школы.

Джина сверилась с расписанием и уже двинулась в сторону нужного кабинета, как кто-то схватил ее за плечо. Вивьен с удивительной для своего хрупкого телосложения силой мгновенно затащила Джину в пустующий кабинет.

— Поговори… Ай!

Вивьен изумленно схватилась за щеку, вскрикнув скорее от неожиданности, чем от боли. Джина же удовлетворенно встряхнула зудящей ладонью — ей со вчерашнего дня ужасно хотелось отвесить этой девице пощечину.

— Ты заслужила, — холодно бросила она и совсем уже собиралась выйти, как услышала за спиной:

— Ты права.

Не веря своим ушам, Джина повернулась обратно.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что ты права. Я вчера переборщила. Довольна?

Джина подозрительно посмотрела на Вивьен.

— Не довольна. Какого черта?

— Я не ушла же на самом деле! — взволнованно заговорила Вивьен. — Я стояла неподалеку, хотела просто припугнуть тебя. Я бы вернулась через минуту. Но профессор Спенсер напугал меня, он услышал твои крики и пришел первым. Клянусь, я и не собиралась надолго тебя там оставлять.

— Все понятно. Ты услышала, что сказал профессор, и перепугалась, что я тебя сдам? Боишься вылететь из школы? — Джина покачала головой. Вид абсолютно разбитой неприятельницы почему-то не приносил ни капли удовлетворения. — Ты идиотка, Вивьен. И знаешь, в чем твоя главная проблема? Знаешь, почему Рори в тебе не заинтересован? Потому что ты пустышка. Ты никакая. Будь мы в компьютерной игре, ты была бы НПС, которая умерла бы первой.

Выпалив это, Джина стремительно покинула кабинет, не дожидаясь ответа.

Впрочем, до кабинета ей дойти не было суждено. На полпути ее перехватил Рори.

— Доброе утро! Ты вчера так быстро убежала, я не успел даже… Есть минутка?

Джина раздраженно взглянула на часы — до начала занятий оставалось не более десяти минут.

Рори отвел ее в сторону от основного потока людей, и через минуту они оказались за дверью, ведущей к пожарной лестнице.

— Ты что-то хотел?

— Ну… — внезапно Рори засмущался и отвел взгляд, будто собираясь с духом. — Ты слышала про День памяти?

— День памяти?

— Да. Много лет назад, накануне осеннего бала, в этой школе случилась трагедия. И, чтобы не забывать, что тогда произошло, в школе ввели ежегодный День памяти.

— А что за трагедия?

— Это вообще неважно, — Рори глубоко вдохнул. — Важно то, что в этот день устраивают танцы, вроде осеннего бала. Я один из членов команды по подготовке самого мероприятия, так что я хотел спросить, ты не хочешь? Ну, не хочешь ли…

— Присоединиться к подготовке?

Разумеется, Джина понимала, что он собирался попросить ее не об этом, но на приглашение на танцы она ответила бы отказом. А расстраивать Рори ей не хотелось, несмотря на все неудобства, что причинила ей его симпатия. Своим же вопросом она дала ему шанс избежать неловкой ситуации.

И, к ее радости, он этим шансом воспользовался.

— Эээ… Да, именно это. К подготовке. У нас рук не хватает.

— Прости, я не могу, — Джина покачала головой. — Помнишь про мое наказание? Меня и на танцах-то не будет.

— Тебя что, даже на один вечер не отпустят?

— У нас с этим все строго. Прости. И мне пора бежать на занятие. Но спасибо, что предложил.

Она уже направилась было к двери, но внезапно остановилась. Ей ужасно не хотелось, чтобы кто-то видел, что они с Рори вдвоем выходят отсюда — а учитывая то, насколько был переполнен коридор, свидетелей было не избежать.

— Эээ… Я, наверно, по этим ступенькам и поднимусь. Кажется, так до моего кабинета ближе.

— Я провож…

— Не надо, Рори. Правда, не надо. Если моя мама услышит, что я стою с каким-то парнем наедине… Сам знаешь, — она печально улыбнулась. — Ты выходи отсюда, а я — со второго этажа. Увидимся!

Не оборачиваясь, она пошла вверх по ступенькам и с облегчением услышала, как Рори вернулся обратно в коридор. Но стоило ей повернуть за очередной пролет, как ее сердце сделало испуганный кульбит.

Недалеко от дверей, в темном углу, стоял Дезмонд. Он смотрел прямо на нее, провожая взглядом каждое ее движение.

Джина, не позволяя себе чувствовать волнение, нарочито спокойно продолжила подниматься.

— Мне начинает казаться, что ты меня преследуешь.

— Мне тоже, — согласился Дезмонд и внезапно спросил: — Почему ты не хочешь пойти с этим парнем на танцы? Знаешь же, что он хотел позвать.

— Это не твое дело. Хотя, раз ты все равно подслушивал, мог бы и понять, что я наказана, — в этот момент Джина, наконец, поравнялась с ним.

— За что наказана?

— И в очередной раз — это не твое дело.

— Может, ты просто не умеешь танцевать?

Этот вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Джина, уже взявшись за ручку двери, замерла.

— Что?

Она обернулась к Дезмонду. Он медленно оттолкнулся от стены и сделал шаг в ее сторону.

— Я, к слову, очень люблю танцы. Особенно вальс. «Молчаливое признание в любви», — внезапно он протянул ей ладонь. — Хочешь потанцевать?

Джина в смятении посмотрела сперва на его руку, потом на дверь, шум за которой потихоньку угасал.

— Мне надо…

— Всего один танец. Пожалуйста.

Что-то в его голосе не позволяло ей уйти. То ли печаль, то ли…

Острое отчаяние.

Джина так глубоко это прочувствовала, будто это были ее собственные эмоции. Как загипнотизированная, она опустила свою ладонь в его руку.

Она была холодной, будто он только что вернулся с морозной улицы. Дезмонд аккуратно привлек ее к себе.

— Я научу тебя танцевать, может, ты дальше и сама не станешь возражать. Эту руку на плечо партнера, — он направил ее ладонь к своему плечу, — а второй держишься, только не так крепко. Расслабься.

Джина выдохнула, и тут же они начали танцевать.

Дезмонд двигался так мягко, плавно, будто они стояли не на узкой лестничной площадке, а в настоящем бальном зале. Ему не нужна была музыка, чтобы держать идеальный ритм, и Джина, как завороженная, следовала за каждым его движением. Ее накрыло ощущение нереальности, словно не она сейчас управляла своим телом — впрочем, так оно и было.

Магию момента разрушил звук открывшейся двери — кто-то распахнул дверь на два этажа выше. Джина, словно проснувшись, опустила взгляд на часы и охнула — она снова опаздывала!

— Надо бежать! — вскрикнула она, но Дезмонд не двинулся — лишь, немного печально улыбнувшись, привалился обратно к стене. Она, не дожидаясь его, выскользнула в коридор.

Уроки прошли как в тумане. Джине казалось странным, что она ни разу не пересеклась с Дезмондом в классе, но в то же время от этого факта чувствовала облегчение. Она сама не поняла, что на нее нашло, и почему она вдруг остановилась ним потанцевать. Она же ненавидела танцы! Да и сам Дезмонд внушал ей чувство… тревоги. Небезопасности. Так почему вальс?

Когда последний звонок прозвенел, Джина написала маме. Ответ ее не удивил — ее заберут не раньше восемнадцати часов. Она решила не тратить время зря и отправилась в бассейн.

Но и там ее ждала подстава. В этот раз тренер был на месте.

— У меня пока нет документов, подтверждающих ваше право на посещение бассейна, мисс Холлидей, — хмуро проговорил мистер Берк. — Вы уверены, что вам их выписывали?

— Да.

— Хорошо, подождите в моем кабинете. Я скоро вернусь.

Джина зашла в кабинет и села на стул. В комнате было тихо, только тиканье часов на стене нарушало тишину. Ее взгляд скользнул по комнате, остановившись на стеклянном шкафу. Внутри, за стеклом, стояли фотографии, кубки, медали. От скуки Джина встала и подошла ближе, чтобы все рассмотреть.

Одна из фотографий привлекла ее внимание. На ней была запечатлена группа пловцов, стоящих в ряд. Подпись гласила: «Команда школы по плаванию, 1995 год». Джина пригляделась. На фото были знакомые лица — тренер, молодой и стройный, и еще несколько человек, которых она не знала. Но потом ее взгляд упал на девушку, стоящую в углу.

И она узнала ее.

Это была та самая девушка, которую она видела вчера в бассейне. Та самая, которая в слезах убегала от нее по коридорам. Джина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она прижалась ближе к стеклу, пытаясь разглядеть детали.

Внезапно тишину кабинета что-то прервало. Джина не сразу поняла, что именно — настолько тихим был звук, что девушке пришлось задержать дыхание, что понять, что именно она услышала.

За спиной Джины раздались почти невесомые звуки рыдания.

Джина замерла, заметив в отражении стекла движение. За ее спиной клубилась черная дымка, которая спустя мгновение обрело форму, и Джина встретилась взглядом с рыдающей девушкой — той самой, чью фотографию она только что так пристально рассматривала.

Джина резко обернулась. Никого. Комната была пуста. Но на полу, у ее ног, остались мокрые следы.

Она почувствовала, как сердце заколотилось в груди. Что это? Галлюцинация? Черная магия?

Сильнейшее чувство опасности заставило ее броситься вон из кабинета, и, врезавшись в кого-то, Джина едва сдержала крик.

— Какого черта?

Тренер, перепуганный не меньше ее самой, выронил все бумаги, что нес.

— Вы в порядке? Боже, ну что же вы так… Давайте воды вам налью… Чего испугались-то? И не темно тут вроде…

Суетливый тренер промчался мимо нее к графину с водой. Она автоматически взяла стакан в руки, не отрывая взгляда от пола.

Совершенно сухого.

— Сэр, — чуть расплескав воду, она вернулась к шкафу с трофеями. — Вы знаете, что это за фото? Кто эти люди?

— Конечно. Это был золотой состав нашей сборной по плаванию — мы заняли первое место во всем штате! Первый и последний раз, к моему сожалению…

— А эта девушка? Как ее звали?

Лицо тренера помрачнело.

— Ах, это… Анита. Анита Мэй. Хорошо ее помню. Такой талант, такая сила…

— А что с ней стало?

— Ты не знаешь про эту историю? — тренер печально покачал головой. — В 1995 году в школе произошла страшная трагедия. Вечером, прямо перед осенним балом, по школе прошелся стрелок. Погибло одиннадцать человек — ученики и одна учительница. Аниту застрелили прямо в бассейне.