Грязная бюрократия (джен)

Я была неспособна отказаться. Мало того, что это возможность получить новый опыт, это также маленькая щёлочка в тайную жизнь пони. С тех пор, как меня... повысили, добиться искренности и отношения, как к равной, сложнее и я чувствую, как простые бытовые неприятности, делающие нашу жизнь насыщенной, обтекают меня. Этой принцессе всего меньше года, а она уже плохо представляет, сколько сейчас битсов нужно на покупку чайника! С улучшенным магическим потенциалом мне проще наколдовать новый, чем купить...

— Целестия, о чём я думаю? — проговорила я в подушку.

Перед глазами потолок моей спальни, на котором лунный свет играл искрами. Крылья расслабились и раскрылись, распластались по кровати... и вытолкнули моё одеяло на пол. Вздохнула и начала вспоминать сегодняшнюю встречу. Я, надеюсь, правильно поступила, что установила некоторые границы сразу. Он больше не угрожает моим друзьям, я слежу, чтобы они не вмешивались. Он рассказывает всё, что поможет, я не задаю лишних вопросов. Меня одно только беспокоит: Лиф сказал собрать вещи на двое суток, самое необходимое, и ожидать. Он может появиться в любой момент и я должна быть готова выступить.

Подтянутое магией одеяло вернулось ко мне и я завалилась на бок. В этот раз быстро захрапела и даже не заметила.

— Спишь? — раздалось в ночи.

— Сплю, — сквозь сон ответила я.

— Прекращай. Времени не так много.

— А?

Я усилием расцепила глаза и размытым зрением обнаружила нового ментора, держащего собранную мной седельную сумку за ремень.

— Это правда необходимо? — прокомментировал он мой выбор. Как он нашёл её? Да как вообще попал сюда?! — «Выживание в дикой природе. Том I»? О, мы не будем выживать, Твайлайт. К рассвету доберёмся, к закату со всем разберёмся, а там и домой можно. Чего лежите, ваше высочество? Нам пора.

Когда он сказал, что может прийти за мной в любое время в течение недели, я в последнюю очередь ожидала, что вытащит он меня в первую же ночь. Окончательно я проснулась, только когда умылась прохладной родниковой водой. До этого — всё как в тумане, но, похоже, мы двигались сначала к Вечнодикому лесу, затем на север. В итоге, спасительный родник стал ещё и нашей тропинкой. Задавать вопросы мне нельзя, а Лиф говорить не сподобился до этого момента, потому шли мы в тишине.

— Магией не пользуйся, — неожиданно затребовал он. — Магия оставляет следы.

— Копыта тоже оставляют.

— Этот ручей является таковым только ночью, с рассветом ледяные глыбы далеко на севере подтаивают и струйка превращается в речушку. К обеду следов не будет.

— Я могла телепортировать нас.

— Нет, не могла. Теперь по объекту интереса. Ты помнишь, что все документы проходят через меня?

— Да. Не понимаю, как это возможно, но да.

— Недавно мне пришла интересная находка. Свидетельство о смерти.

— Кто-то умер, — я едва сдержала очевидный вопрос «что с того?».

— Я проверил архив мэрии, говорил с мэром, с владельцем местной типографии. Никто ничего не слышал.

— Это правда необычно. Чтобы кто-то умер и об этом нигде не написали.. В нашем-то маленьком городке.

— Более того. Умер не случайный пони, а старшина местного клана лесорубов. Весь Понивилль построен из срубленной ими древесины, а уж сколько они поставляют... Иными словами, у важного участника экономической жизни всей Эквестрии сменился хозяин, а знаю об этом только я.

— Словно кто-то просто заявил: «этого пони больше не существует, не обращайте внимания».

— Да. Юридически достаточно одного документа — свидетельства о смерти — но чтобы эта бумага не повлекла за собой другие... Ни сертификата о захоронении, ни завещания, ни некролога в газете... Кто-то приложил к этому определённые усилия и надо разобраться, почему.

Это будет намного интереснее, чем я ожидала! Пришлось стиснуть зубы, чтобы не завизжать вслух. Я-то боялась, Лиф за неуплаченными налогами явился, а здесь... здесь интриги какие-то. Над нами пронеслась падающая звезда, приковав мой взгляд к небу в неровном обрамлении древесных крон. Засмотрелась и едва ли не свалилась на гальку, споткнувшись о корень.

— Осторожнее. Старайся не смотреть в небо, так глаза быстрее привыкнут к темноте.

— Серьёзно? Э-э-это если что был не вопрос.

— Мы договаривались о «лишних» вопросах, Твайлайт. Да, это удивительно, но разные виды пони с разной скоростью привыкают к темноте. Хуже всего пегасам. К слову, потому они при своём энергичном темпераменте почти не устраивают празднеств в ночное время. И потому я не беспокоюсь, что Рэйнбоу Дэш за нами следит.

— Я убедилась, что девочки за мной не последуют, — серьёзно ответила я, подозревая, на что он намекает.

— Я и не сомневаюсь непосредственно в вас, принцесса. Но будем честны: все они нарушали обещания, кроме Элемента Честности. И даже ей это иногда выходило боком.

Дело говорит. Нет-нет, кто-то из друзей да пытается обмануть. Часто у этого есть причины и я всегда могу их понять, простить, но просить постороннего пони доверится на слово — это слишком нагло. К тому же, видно, что профессия способствует выработке здоровой паранойи.

Пусть мне и дали карт-бланш на вопросы, я решила им не злоупотреблять и насладиться звуками спящего леса. Нечасто получается застать дикую природу в часы ночной прохлады, а в последнее время и подавно. Любопытно, если Флаттершай когда-нибудь видела лес в фате из блестящей от полуночной росы паутины?

С первыми лучами солнца, толстые стволы деревьев вокруг нас начали редеть, затем вовсе превратились в россыпь пней. Признаться, упомянутый дом клана лесорубов выглядел абсолютно не так, как я себе представляла. На огромное водяное колесо с отвесной скалы бросается горная река, разбиваясь на десятки ручейков, по одному из которых мы и шли. Вращение передаётся с помощью системы валов и шестерней в гроздья домов разного размера и уюта, занявшие возвышенность по обе стороны колеса, как грибы на мшистом бревне. Скрип нагруженных досок, лязг пил и топот копыт слышен уже отсюда и в такую рань — работа кипит.

— Добро пожаловать в Тимберторн, принцесса, — заявил он, остановившись чуть поодаль от меня. — Основанный около двухсот пятидесяти лет назад он не перестаёт вгрызаться в буйную растительность Вечнодикого леса ни на день. Если, когда-нибудь, Эквестрии объявят войну, отсюда выйдет полк, чьи топоры и клевцы не остановят ни один доспех.

— Ва-а-ау... Погоди, но ведь одной силы мало, нужна ещё выучка.

— Ты же сама не единожды была в Вечнодиком лесу и знаешь, что порождает он далеко не только гигантские сорняки.

— То есть, эти пони...

— Поколениями днём рубят лес, а ночью несут дозор от всяких чудищ. Народец здесь обученный, за это не беспокойся, и при этом нервный. Потому мы и стоим здесь, на видном месте, ждём приглашения. Иначе можно и с головой расстаться. Я-то не боюсь, но вам, принцесса, голова ещё пригодится.

Хотела я высказать, что это, вообще-то, важная деталь, которую надо было упомянуть намного раньше, но он этого ожидал и показал копытом придержать свои мысли. Проследив за его взглядом, я тоже увидела, что к нам уже идёт пони. Судя по походке от бедра и затянутой в тугой хвост рыжей гриве, кобылка. Но я рано обрадовалась, посчитав, что с девушкой я договорюсь быстрее, ведь с Эй-джей же опыт есть... Она намного выше, чем я ожидала, и гораздо *кхм* рельефней. «Большой» Мак рядом с ней выглядит «Среднестатистическим» Маком. Если бы она поклонилась Целестии, принцессе всё равно пришлось бы смотреть на неё снизу вверх. Если бы Дискорд сглупил и попытался разыграть её, мне кажется она бы его скрутила в баранку, замочила в кофе и съела. Если бы... Прошу прощения, меня занесло. Просто её физическая форма впечатляет даже после гигантских драконов, древних волшебников и страшных монстров. Впечатляет и вызывает зависть...

Она встала на почтительном расстоянии, но в пределе слышимости громкого разговора. Я почувствовала момент и хотела представиться, но не выдавила из себя ни одного звука. Глаза сами пускались в пляс, перетягивая мои когнитивные мощности на визуальный анализ, а не составление когерентных предложений. Её мой пристальный взгляд не беспокоил, она меня даже не замечала, потому я пялилась дальше. Из одежды на ней была только кепка с меховым подбоем и козырьком, от тени которого я не могла рассмотреть её глаза, и жилет с каркасом из плетёных молодых прутиков и ножнами на спине. В ножнах хороший такой, пудов на шесть, топор с торчащей на уровне головы рукояткой. Прям вижу, как она хватает его этой мощной челюстью и, от нервов дёрнув накачанной шеей, сносит мне голову.

— Здравствуй, — голос Лифа заставил меня подпрыгнуть, ведь я ждала первое слово от неё. — Ты дочь Рокки? Внучка! Точно, внучка.

Лиф на удивление легкомысленно приблизился к этой пони-скале. Возможно, мне показалось, но она старательно смотрела в сторону...

— Хм, тебе надо выпить. Готов поспорить, ты после сидра тоже будешь сиять во все зубы, прямо как дедушка, — он вытянул вперёд копыто. — Давай, как оговаривалось.

— Да не, не надо, верю, — я не поверила ушам, когда она начала отнекиваться.

— Я настаиваю.

— Да вы прямо как описывали.

— Договор надо соблюдать.

— По вам же всё видно.

— Хорош на дыбы́ становиться, — неожиданно резко он переключился на «просторечный». — Кобыла здоровенная вымахала, под крупом скоро земля проваливаться будет, а ломается, как соплежуйка глазастая.

Не знаю, что случилось дальше, но... Она издала крайне удручённый вздох с надрывным рёвом, что обычно рисует воображение при чтении приключенческих романов на моменте появления вдалеке древнего чудовища. Протянула своё копыто к его и вместе они простучали какую-то мелодию. Тук-туки-тук-тук-тук... Непростой мотив, без предварительной договорённости такой ритм не установить и, тем более, не продержать.

— М-да, правду дед говорил, что проще вилкой дерево свалить, чем с вами договор не соблюсти, — она в задумчивости почесала шею, чем растрепала и вытащила пару прядей из общего пучка. — Теперь вот думаю, много ли его россказней оказались правдивы...

— Он их рассказывал будучи пьяным?

— Почти усё время.

— Я бы сказал, процент алкоголя в его крови эквивалентен степени правдивости его историй.

— Ни чё не поняла, — она помотала головой из стороны в сторону. — Так а-а-а... чё собсно надо сделать?

— Во-первых, расслабиться. Мы здесь не чтобы чинить неудобства. А во-вторых, представиться. Я же не могу обращаться к главе клана уничижительным прозвищем, иначе авторитет будет подорван.

— Я -Хуфи.

— Хуфи?

Пока Лиф пытался вытянуть из, как оказывается, довольно простой и застенчивой кобылы хоть какие-то детали у меня сами начали образовываться связки «Хуфи-Флаттершай» и «Хуфи-Пин... Нет! Я запрещаю думать себе об этом! Не представлять, как Хуфи пробует батут впервые! А-а-а, это же конец нашей тектонической плите... или спутнику. Я потёрла слегка заплывшие от недосыпа глаза и предприняла попытку обойти эту парочку и рассмотреть её Метку. Наверняка, что-то ожидаемо связанное с лесом, топорами или строительством.

Это была моя ошибка. Раздался писк и перед глазами потемнело от недостатка кислорода и вырваться из западни способа нет...

— И-и-и-и! Такая кроха! Это ваша или бродяжка? Такая худенькая, пойдём, покормим...

— Хуфи, отпусти принцессу, пожалуйста, — попросил Лиф за мою зажатую в каменных объятиях тушку.

Стоило почувствовать немного свободы рёбрами, инстинкты перезапустили механизм дыхания и я глубоко вздохнула.

— Мне двадцать пять! — вот так я использовала свой выдох. — И меня устраивает моё телосложение!

Наконец, мы оба теперь в её поле зрения и обоим достаётся внимание. Познакомившись, она позвала нас в черту города. При этом Хуфи не переставала посматривать на мои крылья и рог и скоро я поняла почему. Среди населения Тимберторна практически не встречаются пегасы и единороги. Нет, где-то вверху всё же пронеслись два крылатых пони, но за этим исключением все жители — земные. Причём, как на подбор, все телосложением похожи на Хуфи и расцветка исключительно земельных и щелочно-земельных металлов. А между самой приглушённо-бурой старостой и серым ме́нтором я так вообще цветной кляксой выгляжу, при своём-то скромном окрасе...

— Чай не жён укладываете! — свесилась Хуфи через деревянную перекладину и крикнула в лес. Я удивилась прочности и гибкости местной древесины, а также тому, как смело может вести себя староста со своими. — Активнее, активнее! Скоро второй завтрак!

Какой-какой завтрак?! А, погодите. Интенсивная работа круглые сутки и шесть — если есть второй завтрак, разумно предположить, что остальные приёмы пищи также продублированы — приёмов пищи. Теперь понятно, почему здесь все выглядят так, словно только в спортзал ходят. Пока Хуфи поскакала дальше, рассказывая об окрестностях и заставляя подмостки и доски жалобно скрипеть, Лиф придержал меня.

— Ничего здесь не ешь, — влажным холодным шёпотом осело мне на ушко.

Он двинулся дальше, а я ещё пару секунд не могла понять, о чём он.

— Я не думаю, что нас тут могут отравить. Выглядят здесь пони дружелюбно... Во всяком случае, видела я приём намного холоднее.

Лиф остановился, встал вполоборота и одарил меня таким выражением, что я почувствовала себя жеребёнком после «неприятности».

— Твайлайт, — снисходительно начал он, — внимательно подумай, где здесь добывают еду. Если бы сюда подвозили фураж в ТАКОМ количестве, — он махнул на толстые точки, мелькающие среди растений вдалеке, — образовалась бы стихийная дорога и именно по ней мы в таком случае и двигались бы. Не хочешь проблем с желудком, ничего не ешь. И не пей.

Я решила не спорить, не думать и не задерживаться, поспеша́ нагнать Хуфи, привёдшую нас в подобие столовой. Это прекрасный вытянутый зал из срубной древесины. Словно его пони-викинги с севера сюда привезли! Высокий потолок, как перевёрнутый драккар, у которого бойницы и отверстия для вёсел теперь играют роль окон, играющих на ламинарном полу солнечными зайчиками. Перекладины какие угодно, но не простые брёвна. Тут и озорной морской конёк свод держит своим хвостом, и стайка хладных василисков стерегут большой камин и... Ох, какие фестончики здесь на внутренней стороне. Листья de cépages — винограда — двускатной крышей спускаются на дверные проёмы. И ни капли литого металла, только дерево.

За всей этой прелестью, я отрешённо села на табурет мне явно не по размеру у основания одной из колонн. Когда вернулась Хуфи, то заняла место напротив меня:

— А это место для смелых! — ткнула она в мою сторону кружкой с чем-то пенистым, а я, довольно улыбнувшись, приосанилась. — Уважаю, Лайт.

— А улыбка-то, улыбка, — по-кошачьи промурчал Лиф и сел рядом с ней. — Твайлайт, а ты знаешь, почему это место для смелых?

Не дождавшись, пока я начну выдавать создаваемые догадки, он стрельнул глазами вверх по колонне за мной. Задрав голову, я видела два скрещенных топора, держащихся на слишком слабо выраженных элементах резьбы... Да нет, вряд ли они часто падают.

Как на зло, на глазах они затряслись. Я посмотрела в сторону, пробежало двое местных, у одного из которых в макушке застряла головка топора, судя по рубцеватой ткани, он там давно. Моментально произошла переоценка местной техники безопасности. Я без лишних движений отсела поодаль.

— Да, — Хуфи поставила уже пустой графин для нормальных пони, — на самом деле падают они чаще, чем можно прикинуть. Насмерть редко бьют, но всего почивших так родственичков я уже и не упомню.

— Кстати о родственниках и почивших. Хуфи, ты можешь рассказать как закончил твой предшественник?

— Особо ничего... Я матушку редко видела, вся в делах бегла, да в заботах. Со мной больше отец был, приезжий он, вот в Лес особо не ходил.

— Погоди-погоди, — загорелась я, — то есть у вас власть наследуется по материнской линии? Матриархат, своего рода. Тогда ты тоже своего рода принцесса! Довольно прогрессивненько...

Я была так довольна своими наблюдениями, что решила их записать в тетрадь. Весьма удивительно, что даже изолированное общество пони стремится к матрилинейной монархии, стремиться избрать мудрого лидера из рядом кобы...

— Она имела ввиду, авторитет старосты села у вас по крови перекидывается, — говорил Лиф, вернее растолковывал, для Хуфи. — Причём от матери к дочке. Твайлайт находит это «прогрессивным». Что бы это не значило...

— Чего? Нет! У нас в каждом выводке проводятся игры, выбирается самый достойный, он становится будущим старостой. Ну, когда место освобождается, то есть.

— О, — я немного огорчилась и спрятала письменные принадлежности. — А что значит «выводок»?

— Одногодки, — Лиф ответил за неё. — Плюс-минус пару лет. Ещё, я так понимаю, отсюда убираются те, кто слишком мал для этих ваших «игр». Но ты не те вопросы задаёшь.

— Верно-верно. Хуфи, а ты не могла бы быть... — я какое-то время думала, как сказать это помягче, но потом вспомнила, как здесь относятся к безопасности и что они были не очень близки. — Ты можешь рассказать, как твоя мама погибла?

— Не. Вообще не в курсе. Это надо отца спросить, эт он гроб из Леса тащил.

Пока я задавала уточняющие вопросы, Лиф поднялся и оставил нас одних. Едва улыбнулась оказанному доверию и продолжила интервьюировать Хуфи. Но не долго, всего через два маловажных для дела вопроса, кто-то позвал старосту:

— Хуфочка моя медовая, ты уже поела?

Очевидно, скакавший мимо земной пони с густыми бакенбардами, был родственником. То есть ближе, чем большинство остальных.

— Па-а-а-ап, мне уже пятнадцать, не надо каждый раз спрашивать.

— О, — вскочила я с места и обошла массивный стол, — вас как раз нам и не хватало. Вы не могли бы рассказать о безвременно почившей матери Хуфи?

— Что? Каво? Ты кто такая, чтобы такие вопросы задавать?

Неожиданно похолодело, а казавшийся добродушным дядюшкой завис надо мной безжалостным сталактитом, что вот-вот на меня сорвётся. Пару лет назад я бы сломилась, но только не после одержанных побед. Крылья в своём полном размахе и королевская выправка не сделали меня выше него, но сильно сгладили разницу, а то и заставили его самого засомневаться в себе.

— Принцесса Твайлайт Спаркл, — представилась я самым серьёзным и торжественным голосом, на который способна, во всеуслышание. — И я расследую подозрительную смерть вашей жены. Будьте любезны объяснить, почему об этом никто не знает подробностей, кроме вас? Может... это вы убили её!?

— Ч-что?! К-как... Ко-кого...

Вот так! Попятился на шаг, начал озираться, забегали глаза. У меня получилось заставить его эго пошатнуться.

— А ну шаг назад, оба, — встала между нами молодая староста. — Такие обвинения без доказательств вслух не произносят, тем паче в лицо. Но принцесса тож дело говорит, па. Если уж подробно говорить не хочешь, хоть на могилу её своди, уж на пятую годовщину можно.

Отец Хуфи — к слову, имеет рост между мной и ей — прыснул и резко отвернулся, а затем и вовсе с хмурым лицом ушёл из столовой. Минутку! Вот этот вот рыжий носорог с топором за пазухой — всего на пару лет старше Меткоискателей?! И какая, лягать её, пятая годовщина?! Лиф же говорил, она недавно умерла. Так. Надо задать ему пару вопросов.

Но для начала неплохо бы его найти. Староста не завтракал, второй раз, то есть, и потому мы остались в банкетном зале и ожидали моего ментора. Я, конечно, не просто сидела и слюни глотала, а взяла и хлеб и зрелища. Хм, перекус и журнальчик с новостями.

Просидели мы до обеда и даже чуть больше. Нет, это просто некрасиво, так исчезать, ни слова не сказав! Пора брать дело в свои копыта. Я убрала затёртый до дыр журнал в седельную сумку и позвала Хуфи опросить жителей. Немного повитав в облаках, она с кряхтением поднялась и задвинула за собой стул. Теперь деревенщиной чувствовала себя я... на всякий случай тоже задвину за собой сидение.

Мы опрашивали одного пони за другим. Но никто ничего не знает наверняка о судьбе матери Хуфи. Всё на уровне слухов и домыслов, которые сама староста знает уже наизусть. А как иначе в небольшом и в целом изолированном городке? А задним числом любопытствовали, не видел ли кто Лифа. Солнце к закату катилось, когда мы увидели на мосту под колесом — очевидно, место исключительной влажности, что, впрочем, местных не беспокоит — отец Хуфи тащил гружённую телегу. Осторожно так, плавно, непринуждённо и без спешки. Словно обычными делами занимается. Но как-то подозрительно он озирается, всё вверх смотрит, птиц шугается. Мы обменялись взглядами с напарницей, с которой мы довольно-таки быстро нашли общий язык после того недопонимания, и решили последовать.

Шпионы из нас конечно... Уже через пять минут, он, судя по всему, заметил нас и значительно ускорился. Петлял и путал нас в сети навесных скрипучих мостов и узких улочек. Городок-то маленький, но очень гибкий в плане застройки. Вверх-вниз, вверх-вниз, скакали то по одной улице, то другой. То доски под нашими копытами пружинят, то галька набережная трещит. Мне сложно было даже бегать, не говоря уже о полётах в таких условиях. Того гляди крыло зажмёт меж шестерней... Дэш бы справилась играючи, но не я. А Хуфи было и того хуже, с её-то габаритами, бедняжке просто не хватало кислорода. Мы остановились, более не в силах продолжать. Когда пятна перед глазами перестали мельтешить, а бока — болеть, мы наугад стали волочиться дальше. Какого же было моё удивление, когда мы нашли его...

Вокруг весьма ветхого складского помещения вдали от оживлённых перекрёстков хлопотал отец Хуфи. Он нервно разгружал свою тележку и со знанием дела укладывал обломки, доски и старую мебель мозайкой в импровизированную баррикаду, преграждая вход на склад и судорожно что-то бормоча себе под нос. Честно сказать, если бы я увидела это место сейчас, а не пару минут назад, то даже и не подумала, что там вообще есть дверь, настолько оно теперь сливается с общим древесно-досочным окружением. Мы вышли к нему. Обернулся, но во взгляде только ненависть. Мы втроём стояли в тишине, но затем над нам скрипнула доска. Знакомая голубоглазая тень, как лис в курятник, нырнула в окошко на втором этаже, а вся злость пони перед нами перетекла в животный страх и он кинулся разбирать свои нагромождения.

Последняя доска, скрип дверных петель... но на пороге уже стоит Лиф. Отец Хуфи замер прямо перед ним, беспомощно смотря на мешочек в его копыте. Небольшой холщовый мешочек, зацепленный узелком за выемку его копыта, с вышивкой тонких узоров. Судя по гладкому рельефу, там не деньги... и не кости. Ментор с любопытством рассматривал его, потом убрал под плащ и коснулся плеча жеребца напротив.

— Вот и всё, — сказал он равнодушно, с лишь едва уловимой тенью сострадания. Прошёл дальше, поклонился старосте и двинулся... — Твайлайт, мы здесь закончили.

В процессе обработки произошедшего я не сразу поняла, что обращаются вообще-то ко мне. Бросила напоследок взгляд назад, на осевшего на землю пони, его дочь в полном смятении, на блестящий открытый и совершенно пустой гроб, видневшийся в дверном проёме. Я засеменила за Лифом и нагнала аж у границы леса, солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев.

— Так а... объяснения какие-нибудь будут? — я вкрадчиво поинтересовалась.

— Не заслужила, — ответил он, не удостоив меня взгляда.

— Что?! — едва не сорвалось на крик. Я чувствовала, как щёки начинают загораться, а сердце — стучать в висках.

Вместо того, чтобы хоть предложить мне успокоиться, он остановился, вздохнул и уставился на какой-то камень.

— Давай по пунктам. Я просил не пользоваться магией?

— Я и не пользо...

— Я следил за тобой в столовой. Ты и лист перевернуть не можешь без своего рога.

— Это даже не заклинание!

— Это магия. А магия — это след. Там, где указания есть, ты их нарушаешь, а где нет — инициатива резко засыпает, как я посмотрю. Я же не просил меня дожидаться, ты просто теряла время.

— Да как я могла знать?!

— Там, где нужна осторожность, ты проявляешь любопытство. Вот все украшения изучила, но всё равно села под чёртовой гильотиной. Делаешь выводы без очевидных доказательств, спугнула единственного свидетеля. Ты знаешь, что он ВСЁ то время бегал к тому месту? А когда нужно было выжать из своей тушки всё и догнать... ты сдалась.

— Но всё ведь закончилось успехом, так?

— Там внутри помещение шесть на шесть метров, и даже так пришлось перекрыть три — три, Твайлайт! — пути к отступлению перед тем, как проникнуть. Закончилось-то успехом, но не благодаря твоему вкладу.

— Я всё поняла.

Уши закладывало от злости, но внешне я прикладывала все усилия, чтобы сохранить фасад хладнокровия. Попыталась сделать несколько рванных вдохов и выдохов, чтобы успокоится.

— Раз всё кончилось, что бы это не было, магией пользоваться можно. Я телепортирую нас обратно в Понивилль.

— Иди сама. Я смогу добраться и сам.

Сама не ожидая, я закричала в процессе телепортации, а затем упёрлась прямо в свою подушку уже в замке. Не в силах что-либо делать, затопленная нахлынувшей усталостью, я просто так и осталась лежать со своими седельными сумками, постепенно засыпая. Даже не знаю, что меня раздражало сильнее. Мой абсолютно нулевой коэффициент полезного действия? Бездарно прожитый день? Или то, что его отсчитывания задели мой не изжитый до конца синдром отличницы? Его мерзкий по-профессорски холодный тон, даже аргументов для спора не нашлось... Вот так я и захрапела.