Мир тебе, Воин (джен)

Саймон Триггви стоял, опустив плечи. Железные прутья решётки оставляли на его лице тонкие тени.

— Как ты там оказался? — воскликнул Кайт. — Нам же нельзя выходить!

Мальчик смотрел на него глазами, полными печали и вины.

— Подожди, я открою, — Кайт начал возиться с засовом, но за спиной послышались шаги.

— Кто здесь? — раздался хриплый со сна голос куратора. — Сорнэй, что вы тут делаете? Ещё ночь!

Кайт замер, раскинув руки в тщетной попытке заслонить стоявшего за воротами товарища.

— Триггви, а вы чего поднялись в такую рань? — проворчал Экейн и вдруг понял, что их разделяет металлическая решётка.

— Триггви, — медленно повторил Экейн, а глаза уже заливал страх. Куратор, проспавший побег ребёнка! Он думал, Сорнэй — его камень, но это Триггви — спица в самое сердце!

— Сорнэй, возвращайтесь в общежитие, — глухо проговорил он.

— Можно мне подождать с Саймоном? — взмолился Кайт.

— Я сказал, возвращайтесь в общежитие! Немедленно! — голос сорвался на визг. Он тяжело дышал, голову сжимали обручи тупой боли.

Кайт побрёл назад, беспрестанно оглядываясь. Саймон провожал его глазами, полными печали и вины.

Дойдя до маленького флигеля, он пробрался в комнату и споткнулся о чьи-то вытянувшиеся, словно шлагбаум, ноги.

— Смотри, куда наступаешь, лунатик чёртов! — проворчал разбуженный Биджой.

— Вы чего шумите? — выглянувшая из-за своей ширмы Вирджи сонно потирала глаза.

— Саймон ушёл из Храма, — потерянно произнёс Кайт.

— Что ты сказал? — Найджел сел на постели.

— Как ушёл? — Вирджи вскочила. — Он же собирался в госпиталь. Ох, я совсем забыла зайти проверить, как у него там дела!

— И я забыл… — горестно проговорил Кайт. — Взял книгу и уснул. А когда проснулся, постель Саймона была пуста. Я пошёл его искать и нашёл возле южных ворот. За воротами.

Проснулись уже все, и все молча слушали его.

— Я хотел отпереть калитку, но тут появился куратор. Он велел мне возвращаться.

— Подожди, ты хотел впустить Саймона? Тайком? — спросил Эрстон. — Это против правил.

— Саймон наш друг! — поддержал Магги.

— Как бы ты поступил, если бы за воротами стоял твой брат? — Кайт с горечью посмотрел на свои бессильные руки.

Эрстон сказал тихо:

— Мой брат никогда бы не оказался за воротами.

Твид кивнул, самого себя пытаясь убедить, что перед ответом Эрстона не было паузы.

— Саймон не мог уйти! — воскликнула Вирджи. — Мы же с Кайтом только вечером видели, как он возвращался с поля. Штаны все в земле.

— Вот и ответ, — пожал плечами Биджой. — Сайми с самого начала боялся Небесных Кораблей. Видно, решил, что не справится.

— Он говорил, что нужно всегда всё делать до конца, — с тоской вспомнил Кайт.

— Не мог Саймон бросить всё сейчас, когда до начала фестиваля осталось два дня! — Вирджи сжала кулаки.

— Но он это сделал, — Биджой улёгся на постели.

— А тебя совершенно не волнует, что вы с Кайтом останетесь вдвоём, если Саймона исключат? — навис над ним Магги.

Биджой сделал вид, что задумался, потом ответил:

— Нет, — а потом буркнул, отворачиваясь. — Я бы и без Сорни прекрасно справился — если бы мог остаться без него.

На пороге комнаты показался Экейн.

— Соберите вещи Триггви, — коротко приказал он.

— Саймона исключают? — спросил Найджел.

— Да.

— Господин куратор, позвольте мне поговорить с Альраи! — воскликнул Кайт.

— Альраи сам придёт к вам, — хмуро ответил Экейн. — Когда проводит Триггви.

— Но Саймон почти закончил подготовку!

— Он должен был думать об этом прежде, чем выкидывать такое! Собирайте его вещи. Я вернусь через десять минут, — Экейн уже собирался уйти, когда его окликнул спокойный голос Марка Тирса.

— Куратор, а Кайт пытался впустить Саймона. Он сам нам признался.

Стинэй Биджой вскочил на своей постели, сжимая белые простыни.

— Меньше болтайте, Сорнэй, если не хотите оказаться там же, где и Триггви, — прошипел Экейн и вышел, хлопнув дверью.

— Не старайся, Марк, — сказал Найджел. — Хватит с него Саймона.

— Да, не в тот март он решил стать куратором, — покачала головой Эрстон.

Биджой продолжал пристально смотреть на Марка. Только что бывший друг легко и беззаботно пытался столкнуть его с корабля.

— Укладывай его вещи, — прикрикнул он на Кайта.

Кайт продолжал потерянно стоять посреди комнаты. Магги положил ему руку на плечо.

— Он сам ушёл, тут ничего не поделаешь.

— Я помогу, — подошла к ним Вирджи.

Через несколько минут нехитрый багаж Саймона переехал из тумбочки в рюкзак. Полки были пусты, но Кайт продолжал что-то искать.

— Что вы копаетесь? — раздражённо проговорил вернувшийся куратор.

— Платок, который мы расписывали у госпожи Амалтэйи, — объяснил он. — Саймон так старался над ним.

— Сейчас не до платков! Давайте сюда, — он забрал рюкзак и быстро вышел.

— Так неправильно, — пробормотал Кайт, глядя на выпотрошенную тумбочку. — Нам не дали даже поговорить с ним.

— Сайми теперь чумной, — напомнил Тирс. — С ним нельзя разговаривать.

— Нам с этим чумным в одной школе учиться, — вздохнул Эрстон.

— Саймон не имел права так поступать, — перешла от сострадания к обвинениям Вирджи. — Он подвёл не только тебя, Кайт, он бросил тень на нас всех!

— Скажут, что ты виновата, — усмехнулся Тирс.

— Я?

— Женщина на корабле к несчастью. И отменят эту глупую поправку.

— Нет, это я виноват, — пробормотал Кайт.

— Теперь в наказание будешь сам влачить свой шлейф, — откликнулся Биджой. — А вообще тебе повезло, что я не сбежал от такого бога. Тогда бы пришлось ещё и самому тащить меч.

— Всё, отбой! — скомандовал Тирс. — Не будем упускать последний шанс выспаться.

Но спать никто не стал. Даже Биджой, давно греющий головой подушку, даже сам Тирс. Пустая постель Саймона, словно чёрная дыра, высасывала сны.

Когда лунные рисунки на потолке стали бледнеть, в коридоре послышались шаркающие шаги Альраи. Не выспавшийся, уставший он снова напомнил Вирджи обыкновенного старика.

— Я решил не дожидаться утра. Думаю, сейчас вам не до сна, — он тяжело опустился на табурет.

— Саймон ушёл? — спросил Найджел.

— Да.

— Может, Саймон и поддался слабости, но он вернулся, — с тоской глядя на тающую за окном ночь, проговорил Кайт. — Я видел его глаза, он хотел остаться.

— Увы, я предупреждал, для покинувшего Храм нет обратного пути.

— Но меня вы приняли назад.

— Ты заблудился в горах, он ушёл сам, — покачал головой Альраи. — Не упрекай меня, Кайтос, я больше чем кто-либо желал, чтобы вы все, все девять, поднялись на Небесные Корабли.

— Вы даже не дали нам попрощаться.

— До начала фестиваля два дня. Формально ваша подготовка ещё не закончена. Вам не следует лишний раз говорить с человеком, которого могла коснуться тень.

— А если нам нужен этот человек со всеми его тенями?

— Не слышишь разве, что тебе говорит Альраи? — прикрикнул Биджой, испугавшись, что настоятель рассердится и выгонит упрямого мальчишку вслед за своим сателлитом. — Правила есть правила — и Сайми о них знал. Раз он решил уйти, значит, Небесный Корабль не для него. И точка.

Кайт печально склонил голову.

— Мне жаль, что всё так сложилось, — настоятель нервно сплёл пальцы. — Особенно накануне фестиваля. Уход одного из сателлитов опечалит людей, мы все должны стараться, чтобы вернуть им утраченную надежду. В сегодняшнем распорядке дня изменений не будет. Отдохните, пока ещё есть немного времени.

Проводив старика взглядом, Марк Тирс проговорил задумчиво:

— Надо было рассказать Альраи, что Сорнэй пытался впустить чумного.

— Бесполезно, — проговорил Найджел. — Альраи не отпустит своего Мелкона.

Все снова разбрелись по постелям, но уснуть в краткие минуты перед рассветом не получалось.

— Я была права, — глухо проговорила из-за своей ширмы Вирджи. — Столбы победили Саймона.

— Он сражался каждый день, — с нажимом произнёс Кайт. — Со столбами, высотой кораблей, параграфами учебников, знаками праязыка, заданиями и формулами. Каждый день он сражался с тем, чего боялся.

— Воин не знает страха, — раздался тяжёлый голос Найджела.

Все другие голоса замолкли. В наступившей тишине из-за гор медленно поднималось солнце. Освещённый его лучами брёл по улицам Гелиадора Саймон Триггви.

* * *

А потом начался дождь. Словно какие-то заблудшие тучи, не успевшие пролиться в начале июля, добрались, наконец, до старой столицы и теперь сочились душным серым маревом. Обитатели Храма совсем приуныли.

— Небо гневается, — качал головой Аран Дипэк. Все истории были уже рассказаны, но профессор всё равно проводил почти каждый день в Храме. Возможно, ему больше некуда было идти.

Кайт то брался повторять древние знаки и тексты, то бродил под зонтом по размокшим тропам. Гармония последних недель исчезла, унесённая на плечах его маленького сателлита. Хотелось поговорить с кем-то, но Вирджи, борясь со страхом, продолжала сыпать обвинениями, Магги, в котором грусть никогда не прорастала глубоко, не слышал его печали. А куратор, казалось, был готов надеть на своего подопечного колодки, лишь бы быть уверенным, что он не предаст наставника за считанные минуты до начала фестиваля.

В последний день Кайт снова отправился к пруду. Мокрые камни служили плохими скамьями, но он опустился на них, засмотревшись, как дождь с шумом пронзает водную гладь. Откуда-то появился Сепий, пропадавший несколько дней. Спрятавшись под зонтом Кайта, он начал вылизывать мокрую шерсть.

— Где же ты был всё это время? Я уже начал волноваться, — спросил мальчик.

Оторвавшись от своего занятия, кот посмотрел на него бездонными янтарными глазами: «Тебе следует волноваться о себе».

В воде показалось пронзаемое дождём отражение Вирджи.

— Март велел напомнить, что через полчаса придёт Джендэйи для последней примерки.

— Хорошо, — послушно кивнул Кайт.

— Нашёл, где сидеть. Вымокнешь и простудишься.

— Разве можно заболеть в такую жару?

— Ещё как можно. А лежать в горячке летом — так себе удовольствие. И без того, кажется, что кровь скоро вскипит.

— В Кленверте уже появляются первые жёлтые листья, — с едва уловимой тоской проговорил Кайт.

— Город, где ты родился?

Он покачал головой:

— Мы переехали туда после смерти папы. О месте, где я родился, у меня сохранилось мало воспоминаний.

Вирджи поёжилась, словно в этот душный день на неё повеяло холодом. Захотелось уйти. Она попробовала быть внимательной и спросила о прошлом, которое его тяготило. Но не могла шагнуть дальше. «Чтобы сострадать, нужно не бояться страдания…» — мелькнула в памяти одна из бесед с бабушкой Сарией.

— А что если с нами будет то же, что и с Саймоном? — прошептала она. — Будем стараться, прыгать по этим столбам — а потом всё равно окажемся по ту сторону врат.

Кайт смотрел на заливаемый дождём пруд. Он вдруг подумал, что это первая суббота, когда не надо идти на урок профессора Войда.

Сепий, решив, что стал достаточно умытым, бесцеремонно забрался на колени мальчика, собираясь устроить себе постель.

— Этот беспризорник к тебе привязался, — усмехнулась Вирджи. — Остальным он и погладить себя не даёт.

— Мне тоже не даёт, — Кайт поднёс ладонь к рыжей спине. Шерсть сразу встала дыбом, послышалось предостерегающее шипение. — Вот видишь! Но он снится мне иногда. Во снах мы ходим с ним по пепелищу.

— Какие страшные сны!

— Здесь всё как будто оживает. И тот дракон, что когда-то указывал направление на север, говорит со мной. Только ворон всегда молчит. А какие сны снятся тебе?

— Я сплю сном праведника, — вскинула голову Вирджи, — и не вижу снов.

Она ушла, гордо унося свою ложь. Ей давно уже снились сны, в которых дракон с человеческим лицом ступал по солнечным цветам.

* * *

Кайт смотрел на гаснущие лунные рисунки на потолке, слушал голос Экейна, приказывающего вставать, и никак не мог поверить, что сегодня начинается фестиваль. Казалось, их будят, чтобы повезти на очередную экскурсию. Он пойдёт к южным воротам, где возле автобуса будут снова ждать профессор Огон или Джендэйи.

Но в это воскресенье сирота в шуршащих юбках пришла не для того, чтобы учить их расписывать запястья. Серьёзная, торжественная, она держала свои кисти, словно мечи, готовые к бою.

Началось всё, как в казавшемся таким далёким мае: сателлиты чертили священные символы на запястьях богов. Но у Бога Войны осталась теперь только одна Рука.

Джендэйи сказала печально:

— Сателлитов нельзя заменить так же, как и Богов. Все трое связаны друг с другом. Если один уходит, треугольник превращается в линию.

Сначала Биджой нарисовал знаки на правом запястье Кайта, потом Кайт — на его правом запястье.

— Ты так ничему и не научился, Сорняк, — усмехнулся, махая рукой, Биджой. — Кому способны помочь твои каракули?

Теперь, когда до начала фестиваля оставались часы, староста больше не боялся, что Кайт сбежит, и его шутки стали приобретать привычную остроту транспортира.

— Вы с Сайми — два сапога пара. У него тоже получались кривобокие закорючки. Я готов был поспорить, что у тебя первого сдадут нервы.

— Жаль, что мы не нашли платок, — отозвался Кайт, вспоминая, как тщательно Саймон вписывал в розовый квадрат белые цветы.

Биджой пристально посмотрел на Кайта. Он сидел перед ним в легкой тунике, открывающей тонкие руки. Ни оружия, ни доспехов. Но транспортир будто резал воздух, не в силах дотянуться до кожи.

— Я тоже ставил на тебя! — Марк Тирс, решивший, что если Стинэй уже способен шутить над исключением своего бога, то можно снова смеяться вместе. — Но Сайми пришёл к финишу первым! А ты вроде как подкачал. Он должен нам пару монеток, как считаешь, Стинни?

— Однозначно! — Биджой улыбнулся сквозь зубы. Пусть Марк думает, что всё забыто. Потом он отплатит и фальшивому другу, и этому убогому богу.

— Стинэй Биджой! — раздался строгий голос Джендэйи. — Вы с Кайтом однокрылые. Учитесь держаться вместе, иначе упадёте.

Биджой беззвучно выругался в сторону.

— Теперь займёмся лицами, — проговорила художница, делая вид, что не умеет читать по губам. — Кайт, ты первый.

Он сел на стул перед ней и покорно закрыл глаза.

— Не слушай их! — прошептала Джендэйи. — Я нарисую на твоём лице такого Мелкона, что даже скупые сердцем уверуют. Ты будешь смелостью, силой, судьбой! Ярким светочем, рассекающим тьму своим клинком!

За окнами во влажном знойном воздухе цикады пытались перекричать дождь. И Кайт чувствовал, как выбирается из своего укрытия тень. Словно огромная чёрная змея, она распутывала кольца и шипела глухим голосом: «Станешь светочем… Пройдёшь по улицам городов, пронзая тьму своим светом… И не останется ничего, что не покорится тебе!»

— Чудесно получилось! — улыбнулась Джендэйи, рассматривая свою работу.

— Спасибо, — опустив голову, произнёс Кайт.

Его облачили в расшитые золотом одежды и тяжёлую парадную мантию, шлейф которой заполнил почти всю тесную комнату. Змея спряталась в складках чёрного бархата.

Теперь Кайт точно знал, что с тех гор вернулся не один. Какая-то трава оплела его, или насекомое забралось под кожу. А может, наоборот, что-то выползло из его собственного сердца и теперь следует за ним неотступно.

В комнату вошёл Альраи. Вместо венца из сомкнутого в обруч меча, который Кайт надевал в День Детей, в руках настоятеля была древняя корона из скрещённых мечей.

— Да пребудут с нами боги! — произнёс Альраи и опустил мечи на склонённую голову.

Коронованный очищающим огнём встал рядом Найджел.

— Да пребудут с нами боги! — в третий раз произнёс настоятель, и Вирджи приняла венец из тянущихся к небу белоснежных крыльев.

В ожидании мастера мечей она тоже смотрела в окно.

— Сезон дождей уже закончился. Почему же этот дождь всё идёт и идёт? — она не так представляла себе свой первый день в роли богини.

— Девчонка на фестивале, сателлит самого Мелкона подал в отставку — у солнца просто не было шансов! — тихо рассмеялся Тирс.

Появился Акус Лестер, несущий священные клинки.

— Беспокойся, чтобы в такую погоду меч не выскользнул из твоих рук, — прошипела Вирджи на ухо Тирсу.

Лестер передал мечи Биджою, Эрстону и Тирсу, которые приняли их осторожно, не касаясь рукоятей.

— Можно начинать, — сказал мастер настоятелю.

Альраи кивнул.

Они вышли под дождь. Сначала Кайт, по правую руку от которого на пару шагов позади ступал Стинэй Биджой. За ними — Найджел с сателлитами. Последней шла Вирджи.

Процессия направилась к южным вратам, чтобы, выйдя из них, зайти в Храм через главную арку. От калитки, где два дня назад прощался со своим будущим Саймон Триггви, вдоль всей дороги теснились люди, старающиеся сквозь прозрачность зонтов разглядеть и сфотографировать идущих богов. Сотрудники городской полиции в светоотражающих жилетах и дождевиках следили за порядком, сдерживая самых рьяных фотографов.

Богам зонтов не полагалось. Мантия медленно впитывала дождь. Кайту казалось, что он тянет за собой огромный камень. Рядом пружинящей походкой шагал Биджой. Улыбаясь стреляющему в него дождю, он, казалось, почти не ощущал веса меча.

«У Стинэя хорошо получается. Надо и мне приободриться».

Обогнув территорию Храма, они оказались у подножия мраморной лестницы, на вершине которой, охраняемая каменными стражами, возвышалась разомкнутая арка. Кайт вспомнил, как стоял здесь в первый день мая, ещё не зная, куда его приведут эти ступени. Приподняв промокший подол одеяния, он стал медленно взбираться наверх. Дойдя до последней ступени, он невольно оглянулся назад. Вся лестница была затянута чёрным бархатом. Перед этой ковровой дорогой стоял в огненной короне Бог Исцеления.

Повернувшись, Кайт продолжил свой путь по усыпанной белым гравием дороге к одному из павильонов. Там, между двумя каменными фонарями, ограждённая железной решёткой возвышалась насыпь. Сегодня калитка была отперта.

Повинуясь удару колокола, Кайт вышел вперёд и встал перед распахнутыми дверями. Соблюдая почтительную дистанцию, подошёл Биджой и, склонив голову, протянул меч. Мысленно вспоминая долгие часы тренировок, Кайт взялся за рукоять и достал клинок из ножен. Потом, пройдя меж фонарями, взошёл на насыпь и, подняв меч, с размаху вонзил его в землю.

Снова раздался гулкий удар колокола. Кайт повернулся и понял, что весь узкий проход устлан шлейфом его мантии. Они много раз репетировали этот момент: Саймон входит вслед за ним в калитку, собирая чёрный бархат и открывая ему дорогу. Но Саймон ушёл, и они не успели отрепетировать этот его одинокий путь. «Бог не поднимает лежащего на земле», — вспомнил он наставление из церемониальной книги. Кайт поискал глазами Альраи, словно пытаясь спросить совета, но тот стоял слишком далеко. Тогда он наступил сапогом на собственную мантию и пошёл по бархату туда, где ждали остальные боги.

* * *

Церемония длилась один краткий час, но, когда дети вернулись в маленький флигель, им показалось, будто уже минул день. Так стрелка преодолевает сантиметр циферблата, а у тебя за это время проходит целая жизнь. Теперь время текло вспять. С них сняли короны, облачение, грим. Бабочка запахнула крылья, обросла коконом, из кокона выползла гусеница и сжалась в крошечное яйцо.

Магги протянул Вирджи полотенце.

— Боги — а никто не подаст зонта, — с лёгкой печалью улыбнулся он.

— Спасибо, — она выжала длинные волосы.

— Обрезала бы ты свои кудри, — посоветовал Тирс. — Может, больше на мальчика стала бы похожа.

— Я не мальчик! — гордо воскликнула Вирджи. — Я Бог Милосердия.

— Стинэй, — подошёл к своему сателлиту Кайт, — ты был сегодня очень… вдохновляющим.

— Хоть кто-то из нас двоих должен соответствовать роли, — усмехнулся Биджой.

На пороге появился Альраи.

— Благодарю вас! Вы хорошо постарались сегодня, — мягко проговорил он. — Отдохните, завтра предстоит долгий день.

Переживший десятки подобных церемоний, он научился не терять в них силы. Да и дождь уже давно не ранил его, и всё же в уголках глаз настоятеля застыло едва уловимое разочарование.

Проходя мимо Кайта, Альраи задержался и сказал тихо:

— Ты молодец, Кайтос. Только не оборачивайся, когда идёшь вперёд.

— Я запомню, — наклонил голову мальчик.