В лабиринте тьмы (гет)

𝘾𝙤𝙢𝙞𝙣𝙜 𝙤𝙣 𝙩𝙤 𝙩𝙝𝙚 𝙡𝙞𝙜𝙝𝙩 𝙤𝙛 𝙙𝙖𝙮

𝙒𝙚 𝙜𝙤𝙩 𝙢𝙖𝙣𝙮 𝙢𝙤𝙤𝙣𝙨 𝙩𝙝𝙖𝙩 𝙖𝙧𝙚 𝙙𝙚𝙚𝙥 𝙖𝙩 𝙥𝙡𝙖𝙮

𝙎𝙤 𝙄 𝙠𝙚𝙚𝙥 𝙖𝙣 𝙚𝙮𝙚 𝙤𝙣 𝙩𝙝𝙚 𝙨𝙝𝙖𝙙𝙤𝙬 𝙨𝙢𝙞𝙡𝙚

𝙏𝙤 𝙨𝙚𝙚 𝙬𝙝𝙖𝙩 𝙞𝙩 𝙝𝙖𝙨 𝙩𝙤 𝙨𝙖𝙮

ʀᴇᴅ ʜᴏᴛ ᴄʜɪʟʟɪ ᴘᴇᴘᴘᴇʀꜱ

ᴅᴀʀᴋ ɴᴇᴄᴇꜱꜱɪᴛɪᴇꜱ

От лица Мелиссы:

Странное чувство грусти охватывало меня, когда я начинала проверять, ничего ли не забыла из тех вещей, которые приготовила для переезда. Коробки с книгами одеждой, посудой постепенно заполняли гостиную. Хорошо, что во внедорожнике Рэя достаточно места, так хотелось взять побольше из этого дома, который стал таким родным.

Документы готовы. Интересно, где Рэй встретится с тем человеком? Может, это будет какое-то тайное место, как в кино? Заброшенный склад, темный переулок, старая кофейня на окраине города? Или все будет проще? Обычная встреча в людном месте, где никто не обратит на них внимания.

Я испытываю противоречивые чувства: жду переезда в цивилизацию с каким-то странным волнением. С одной стороны, я рада, что мы наконец-то выбираемся из этой глуши. Зимой тут нелегко, хочу снова почувствовать себя частью большого мира. С другой стороны, я волнуюсь. Что нас ждет в городе? Сможем ли мы там освоиться? И где это будет? В Канаде? Или мы снова переедем в другой штат? Если мы останемся в США, я бы хотела попасть в Нью-Йорк. Не знаю, правда, насколько это безопасно в нашем положении.

И еще этот человек, который передаст нам документы. Кто он? Почему Рэй так ему доверяет? Что, если это ловушка? Что, если нас кто-то выследил и теперь пытается нас поймать? Но Рэй обмолвился, что это его друг, я так понимаю, ещё с тех времен.

Рэй не стал бы рисковать, если бы не был уверен в успехе. Но тревога все равно даёт о себе знать. Я чувствую себя как перед прыжком в неизвестность. Первые дни я мечтала сбежать отсюда, а теперь... теперь мне жаль покидать этот дом. Наш дом. Хотя, наверное, правильнее сказать, дом Рэя. Но для меня он уже стал нашим.

Я огляделась по сторонам, пытаясь запомнить каждую деталь.

Рэй прав, конечно. Зима только началась, а мы уже просидели здесь практически неделю, безвылазно. Машиной нереально было куда-то добраться. Хорошо, что он уже не первый год проводит здесь какое-то время, и умеет охотиться. Он такой смелый. Иногда даже слишком, не боится ничего. Ни зимнего леса, ни метели, ни диких зверей.

Я смотрю на него и думаю, откуда у него столько храбрости? Как он может быть таким уверенным в себе? Я бы, наверное, умерла от страха, оказавшись одна в лесу, когда вокруг бушует метель. А он... он словно чувствует себя там как дома.

Что есть такое в его душе, что делает его таким бесстрашным?

Иногда мне кажется, что он не человек, а дикий зверь. Сильный, независимый, готовый на все ради своей цели. И это одновременно пугает и восхищает меня.

Я вспомнила, как впервые вошла сюда. Тогда это было просто укрытие, временное пристанище. Рэй так и сказал в тот день: Это твой дом. Пока что.

А теперь... теперь это часть меня. Часть нас. Я поискала взглядом Рэя, он был в другом углу гостинной, и что-то проверял на книжных полках, видимо, тоже выбирал книги, которые возьмёт с собой. Он казался таким сосредоточенным, таким сильным. Я не знаю, что бы я делала без него.

Я чувствую себя так, будто оставляю позади не просто дом, а часть себя. Я представляю, как мы возвращаемся сюда весной, где-то в мае, как мы открываем дверь и видим знакомые стены, залитые солнечным светом. Когда я спросила Рэя, приедем ли мы сюда опять, он посмотрел на меня и сказал:

"Если у нас все получится с документами, и нас не будут искать, то почему бы и нет? Пока нас здесь не ищут, мы в безопасности".

В этом весь Рэй. Казалось, ничто не могло выбить его из колеи. Предпочитает не накручивать себя и действовать по ситуации.

Недавно я читала книгу, о периоде золотой лихорадке на Клондайке. Эта история о безумном стремлении к богатству, о том, как люди бросали все, чтобы отправиться в дикие, холодные земли в поисках золота. И о том, как лишь единицы добились успеха. Вот я просто уверена, если бы Рэй жил в те времена, он бы ообязательно отправился в этот холодный, суровый край, покорять Чилкут, бросать вызов Юкону. И я знаю, что он не остался бы в проигрыше.

Кстати, у меня теперь будет новое имя. Когда я его выбирала, Рэй посоветовал опираться на собственные ощущения. Некоторые люди берут себе имя, которое никоим образом не вызывает у них никаких ассоциаций, привязок, и это может дать ощущение полной свободы и нового начала. Другие же наоборот, подбирают имя, с кокоторым связаны определённые воспоминания, и это может помочь быстрее адаптироваться к новой личности.

Нередко люди могут использовать имена, дающие отсылки к каким-то приятным моментам из детства, любимым фильмам или книгам.

И тогда я вспомнила Миранду. Она была моей любимой куклой, принцессой, повелительницей моего собственного сказочного мира. Я улыбнулась, вспоминая, как мы с Мирандой устраивали чайные церемонии для плюшевых мишек и строили замки из подушек. Она была смелой, отважной и всегда приходила мне на помощь.

— Миранда, — сказала я Рэю. — Мне близко это имя.

Рэй поднял бровь.

— Миранда? Красиво, мне тоже нравится.

— Да, — ответила я, — Это имя главной героини моих игр, принцессы.

— Миранда... звучит хорошо. Сильно, но в то же время не слишком броско. И тебе отлично подходит.

Я посмотрела на него и улыбнулась. Миранда... это было странно, но в то же время как-то правильно. Как будто я возвращалась к чему-то забытому, к частичке своего детства.

— А ты уже выбрал себе имя для новых документов? — спросила я в свою очередь.

— Да вот есть несколько вариантов, как думаешь, какой лучше? Дагнар, Магне, Мортен? — услышав, как он нарочито протяжно произносит норвежские имена, я не могла удержаться от смеха, его энтузиазм сразу же передавался и мне.

Ладно, его знание испанского понятно; в Орегоне этот язык используется в различных сферах жизни, включая образование, здравоохранение, бизнес и правительство. Многие школы и больницы предлагают услуги на испанском языке, и многие предприятия нанимают двуязычных сотрудников.

И я ещё могла понять то, что Рэй хорошо знал ирландский, он всегда так увлеченно, с восхищением рассказывал о своём прадеде, ирландце. Рэй буквально гордился своим происхождением, так что знание ирландского языка вполне объяснимо Но норвежский? Зачем он его учит? Когда я спросила об этом Рэя,он пожал плечами, улыбаясь:

"А почему бы и нет? Мне нравится этот язык. И знаешь, я собираюсь когда-нибудь поехать в Норвегию. Может, даже останусь там жить".

Я посмотрела на него с ещё большим удивлением:

"Жить в Норвегии? Ты серьёзно?"

"Абсолютно. Там красиво, спокойно. И люди, говорят, замечательные"

"С твоей неуемной жаждой риска? Спокойная жизнь?"

Рэй — сплошная загадка, обернутая в технический код, если можно так выразиться. Откуда у него такие глубокие познания в технике, инженерии? Каждый раз, когда я пытаюсь вытянуть из него хоть какую-то информацию, он лишь отшучивается, словно хранит государственную тайну.

"Просто увлечение," — иногда говорит он, улыбаясь своей озорной улыбкой. Но я-то вижу, что это не просто увлечение.Это уровень.

Я попробовала вспомнить: если он учился в своем штате, то, возможно, закончил один из местных университетов или колледжей. В Орегоне есть несколько известных учебных заведений с сильными техническими программами: Орегонский университет в Юджине, Портлендский государственный университет в Портленде, Технологический институт Орегона в Кламат-Фолс.

Может быть, он учился в одном из этих мест? А почему тогда не говорит мне? Я задавала этот вопрос, но он ушёл от ответа в своей привычной шутливой манере. Ладно, думаю, со временем, он расскажет. Я ведь тоже не все ещё открыла ему про свою прошлую жизнь.

От лица Рэя

Мелисса права. Золотая лихорадка, азарт, риск, возможность сорвать куш. Это во мне отзывается. Я всегда чувствовал, что создан для чего-то большего, чем обычная жизнь. И дело не только в деньгах. Дело в адреналине, в ощущении, что ты играешь с судьбой. И насчет моего образования она все верно просчитала. Орегон... да, я учился там в техническом вузе. И там же я впервые почувствовал вкус запретного, к чему меня всегда влекло. Группа старшекурсников, они занимались контрабандой компьютерных комплектующих. Нелегально, конечно. Но это было так... захватывающе. Они жили на грани, зарабатывали огромные деньги, и им плевать было на правила. Я быстро влился в их компанию. Я был умным, сообразительным, умел быстро учиться. И у меня не было угрызений совести. Правила существуют для тех, кто не умеет их обходить.

Мы проворачивали довольно крупные сделки. Компьютерные чипы, материнские платы, всякое такое. То, что было нужно на черном рынке. Мы работали быстро, четко, без лишнего шума. И зарабатывали приличные деньги.

Мелисса... она видит во мне эту искру. Она чувствует, что я не такой, как все. И она права. Я не такой. Я всегда ищу возможность, лазейку, способ обойти систему.

А сегодня случилось нечто странное. Сначала мы разговаривали про красоту побережья Тихого океана, я увлеченно описывал Мелиссе то, что так часто наблюдал сам, своими глазами, старался передать словами это ощущение, когда ты стоишь на берегу, а перед тобой — бесконечный океан. Волны такие мощные, бьются о скалы, аж дух захватывает. Ветер солёный, свежий, пахнет водорослями. Мой родной Орегон не просто штат, это целый мир. Господи, я могу говорить о нём часами. А если шторм... Скалы, врезающиеся в бушующий океан. Волны разбиваются о них с такой силой, что брызги летят на десятки метров. А ветер... он там такой, словно сам Ньёрд дышит тебе в лицо. Это воздух свободы. А наши леса, вечнозеленые, густые, секвойи такие высокие, что это кажется фантастикой, а закаты, когда небо горит всеми оттенками красного, оранжевого, фиолетового. И все это отражается в океане, словно в огромном зеркале. Ты стоишь на берегу, и у тебя перехватывает дыхание. Кажется, что ты попал в другой мир.

Можно сесть в машину и ехать вдоль побережья. Останавливаться в маленьких рыбацких городках, пробовать свежайшие морепродукты, местное пиво.

Я помню, как мы забрались на одну из скал, и я смотрел на океан, на бескрайние просторы, и чувствовал себя частью этой стихии.

Пляжи там — это отдельная тема. Песок мягкий, мелкий, а на берегу — куча всяких ракушек и камушков. Можно часами гулять и рассматривать. А ещё там есть дюны, такие высокие, что кажется, будто ты в пустыне.

Мелли внимательно слушала меня, глаза её горели живым интересом, а затем она начала увлеченно рассказывать о своём штате:

— У нас в Мичигане тоже очень красиво, только по другому! Это, знаешь, как огромный аквариум под открытым небом. Озера такие, что горизонт теряется, большие волны, закаты тоже очень красивые. К нам постоянно едут туристы, прсмотреть на озёра.

Мелли так увлеченно говорила, но что-то не сходилось. Я остановил ее, перебив:

— Погоди, ты сказала, Мичиган? Разве ты не из Южной Дакоты?

Мелисса осеклась, замолчала, и в ее глазах мелькнуло замешательство. Словно она случайно коснулась информациии, которую не собиралась раскрывать. На ее лице появилось смущение, и она отвела взгляд.

— Я ... из Мичигана, а в Дакоту переехала, не очень давно, — пробормотала она. Что-то такое было в её голосе, неуверенность, будто ей не хотелось говорить об этом.

Я смотрел на нее, пытаясь понять, что происходит, она ведь явно смутилась, проговорившись про Мичиган. Она никогда раньше об этом не говорила, я не мог бы пропустить такой момент. И было видно, что это её встревожило. Я осторожно притянул Мелиссу к себе, усадил на колени. Я сидел в кресле, обнимая ее за талию.

— Ну, милая, мой маленький олененок, расскажи, что там произошло. — я осторожно поправил прядь ее волос, нежно касаясь пальцами шеи, сообщая через свой жест мою готовность выслушать. Может, моя маленькая Мелли тоже не так проста? Какие тайны остались в её прошлом? Почему она так реагирует?