Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

В этот раз распределение, а следом за ним и другие пункты «обязательной программы» припозднились, потому что все ругали Блэка. Вернее — профессора ругали, Дамблдор улыбался в бороду, а все ученики от мала до велика завидовали всеми цветами зависти, в большинстве своём — готовые до конца года мыть полы под командованием Филча, лишь бы иметь возможность повторить сегодняшний «подвиг» Сириуса.

Потому что он прилетел в школу на мотоцикле. Именно на мотоцикле и именно прилетел, с ревом, грохотом и Поттером на заднем сидении. Эпично приземлился возле теплиц мадам Спраут, заглушил мотор, выключил слепящую, подобно сверхновой, фару и обвёл всю набежавшую толпу взглядом победителя — как будто, как минимум, этот мотоцикл сам только что собрал, а как максимум — родил.

Ругать его принялись сразу, но как-то вяло — на все вменяемые ему нарушения у него находилась отговорка, да не просто так, а с улыбочками и смешками, превращавшими справедливые упреки в притянутые за уши нападки. Да и Поттер не бросал друга в беде, усиленно помогая ему отбрехиваться.

На высказанное сомнение в принадлежности двухколесного монстра малолетнему плуту, последний небрежно обмахивался дарственной от Альфарда Блэка на свое имя. На предположение, что они видом летящего мотоцикла переполошили всех маглов от Лондона до Эдинбурга, он отвечал, что не зря же милейший профессор Флитвик гонял их на пересдачу по маглоотталкавающим чарам. На констатацию, что эти чары не заглушили звуки, которые они со своим транспортным средством издавали в изобилии — что, дескать, августовские грозы в этом году припозднились, и рокот с небес прекрасно сойдёт за гром. Обвинение же в подвергании опасности своего товарища вызвало у вышепоименованного товарища бурное веселье и комментарий, что в воздухе ему нет равных, а держаться на двухдюймовой ширины древке, добывая славу и награды для любимого факультета, куда труднее, чем на удобном кожаном кресле, куда и более объёмистое седалище поместится без проблем. «Попробуйте сами, сэр!» — на голубом глазу предлагали они Слагхорну, сподвигая того на непроизвольное отступление, а окружающую толпу — на весьма произвольный смех.

Короче, поняв, что пристыдить неунывающих наследничков не удастся, педколлектив поклокотал, побурлил, снял полсотни баллов — впрок, ибо колбы часов были ещё девственно пусты, назначил две недели отработок наедине с кубками и медалями, приказал Хагриду запереть нелицензионный летательный аппарат в сарае у своего домика до окончания учебного года — и погнал опоздавших и сочувствующих в зал, так как первокурсники, заждавшиеся встречи со Шляпой, уже извелись, оголодали и изнервничались.

Тем дело и кончилось. Дверцу сарая Флитвик запер самолично своим фирменным заклинанием, Макгонагалл забросала хулиганов странными взглядами, в которых непонятно, чего было больше: осуждения или восхищения, а Блэк наутро проснулся знаменитым. Ещё более знаменитым, чем просыпался четыре года до этого.

В общем, когда наконец вся торжественная часть осталась позади, сонные сытые малыши мирно засопели в своих новых кроватях под синими бархатными пологами, а не менее сонные с дороги и тоже вполне сытые старшие, вдоволь наобсуждавшись сегодняшних происшествий, разбрелись на отдых, полночь уже миновала.

Пропустить поход за жутким дневником, оказавшимся ещё и хранителем души окаянного лорда, никто из членов «ложи» не захотел. Но, если у Люпина и Лили был подаренный префектским статусом иммунитет к школьному распорядку, то у прочих его не было — пришлось наскоро перенастроить один из браслетов под Фиону, чтобы её не заметили в коридорах.

Конечно, трофейная мародерская Карта предупреждала заранее о возможных нежелательных встречах, а даже случись оная, всегда можно отпереться (и, как продемонстрировал сегодня Блэк — весьма успешно!), что при обходе встретили — заблудившуюся ли, сомнамбулу ли — и теперь провожают её до спальни, но всё же лишних глаз и ушей стоило бы избежать. Тех же портретов, например, которые, как поговаривали в школе, обо всём увиденном могут рассказывать напрямую директору. Поэтому, со стыдом поглядывая на одинокую заждавшуюся точку посреди восьмого этажа, подписанную знакомым именем, «заговорщики» уделили ещё пару минут обеспечению невидимости.

Хотя долг старосты обязывал не только пресечь всю эту возмутительную и потенциально опасную ночную активность, но ещё и нажаловаться в вышестоящие инстанции, Лили, без всяких зазрений совести, встала во главе наполовину незримого отряда, рядом с не выпускавшим из рук Карту и её запястье Северусом. Люпин же, пропустив вперёд Фиону, замыкал шествие, четко ступая за ней след в след благодаря безошибочному волчьему нюху.

Регулус встретил их — и их сбивчивые многоголосые извинения — вибрирующим облегчённым вздохом. Ему пришлось проторчать тут в одиночестве, в просматриваемом насквозь коридоре, больше получаса. Но уйти он, разумеется, и не подумал.

И вот теперь Лили бродила вдоль глухой, ничем не примечательной стены с откопанным в памяти мыслеобразом и повторяемой про себя фразой: «Мне нужно место, где всё спрятано!» На третий проход стена привычно раскололась трещинами, обозначившими контур двери.

Лили очень волновалась, что не получится, что тогдашняя удача была случайной, что сейчас перед ними окажется совершенно другое помещение — одно из тысячи «лиц» Выручай-комнаты… Но, не без трепета открыв дверь, она сразу узнала возвышающиеся за ней терриконы и зиккураты.

Стоявшая рядом с ней невидимая Фиона вздохнула и схватила Ремуса за рукав: ткань мантии промялась и скомкалась под её пальцами. Лили страшно захотелось сделать так же, только с рукавом Сева, но она решила, что это несолидно — она сама привела сюда всех остальных, и уж кому-кому, а ей негоже демонстрировать свой страх и неуверенность. Но, стоило ей сделать пару шагов вглубь комнаты, как Северус, избавившись от браслета, поравнялся с ней и сам взял её за руку.

«Ты как?» — в его мысленном голосе звучало беспокойство.

«Пока ничего. А ты?» — задав этот вопрос, Лили сразу подумала, что он не особо внятен, но Сев понял, что она имела в виду.

«Я поставил Заслонку, — успокоил её он. — На всякий случай. Но мы же и не собираемся разговоры с ним разговаривать»

Бродить по «горным тропкам» между «геологических отложений» пришлось довольно долго: Лили в упор не помнила, куда она сворачивала в тот первый раз, только — что старалась не терять из вида вход. Теперь же дверь была закрыта, чтобы не привлекать излишнего внимания Филча, буде ему взбредёт прогуляться по восьмому этажу, или патрулей других префектов, менее халатно относящихся к своим обязанностям. Ремус, конечно, поглядывал в доверенную ему Карту, но основное его внимание было сосредоточено на нынешнем маршруте и на Фионе, которую нужно было оберегать от падений — то и дело поперёк пути оказывалась то сломанная метла, то ножка резного старинного стула, то древко флага или копья — так сразу и не разберёшь. Отсутствие светлого прямоугольника в качестве ориентира сбивало, окончательно превращая все проходы и тропинки в неразличимых близнецов.

Лили становилась всё мрачнее и мрачнее с каждым поворотом. Радовало то, что ребята молчали, не подзуживали и не торопили её — все были сосредоточены и серьёзны, понимая важность этих, на первый взгляд, бессмысленных брожений туда-сюда, признавая за ней право идти сейчас впереди, соглашаясь безропотно следовать в арьергарде — столько, сколько потребуется.

Это радовало, но и смущало тоже, заставляя чувствовать ответственность, куда бОльшую, чем за все обязанности старосты вместе взятые. Что, если она не справится? Не оправдает доверия? Подведёт?..

«Ты всё сможешь, — журчал в голове голос Сева. — Выдохни. Расслабься. Отпусти себя. Как при приёме трансляции — позволь себе поймать поток. Просто иди…»

Она была благодарна ему за эту поддержку, за руку, сжимавшую её пальцы, за непоколебимую веру в неё — благодарна и растрогана до щекотки в носу. Он — с ней, что бы ни случилось. На её стороне. А значит — его она тем более не может позволить себе подвести.

Обойдя несколько закутков, Лили наконец поймала сигнал. Она никогда не думала, что придёт день — и она обрадуется этому муторному ощущению, как родному. Теперь предстояла игра в «горячо-холодно», сильно затрудненная тем обстоятельством, что двигаться по прямой здесь было почти невозможно.

Наконец, после нескольких попыток пробраться к источнику сигнала, они выбрались на одну из «аллей», где Лили вроде бы узнала антикварный обшарпанный буфет. Каждый шаг, приближавший её к этому произведению мастерства краснодеревщиков, будто выпивал по литру сил — в глазах мутнело, в горле застрял и не сглатывался противный тугой комок. Не дожидаясь просьбы, Северус наколдовал воды и подсунул ей под нос, другой рукой не выпуская её ладони. Вода пришлась кстати, но хватило её ненадолго.

- Всё, хватит, постой здесь, — попытался остановить её Сев, заметив, что она покачнулась. — Он явно в том шкафу, лучше места для тайника и не придумать! Я смогу отыскать его уже и без тебя.

- Ещё пара футов, — упрямо пробормотала Лили сквозь стиснутые зубы. — Там вон сколько ящичков — хоть направление задам…

Но направление не задавалось. Изнуряющие вибрации словно шли откуда-то сверху — и будто бы отовсюду. Сев лихорадочно выдергивал ящики один за другим, распахивал перекошенные, вздувшиеся, как от кислоты, дверцы — дневника, маленькой книжицы в неприметном кожаном переплёте, нигде не было.

Лили стояла, опираясь на подставленное Регом плечо, глаза её двигались под полузакрытыми веками, как во сне. В этот раз ей довелось пробыть в непосредственной близости от эпицентра вибраций бардо куда дольше, чем в доме Гонтов — и каждая дополнительная минута давалась ей всё труднее и труднее, грозя вот-вот унести её в беспамятство.

- Рег, да уведи ты её! — рявкнул Северус через плечо, продолжая потрошить буфет, и эти его слова напомнили… напомнили… Она не могла бы точно сказать, что именно, и где она слышала раньше очень похожие слова — тоже относящиеся к ней, с такой же яростно-отчаянной интонацией.

Мысли вязли в бесцветном беспамятном студне, не слушались, произвольно всплывая на поверхность большими плотными пузырями. Одно она знала точно — эти слова уже звучали, и после них было плохо. Не с ней — с теми, кто рядом, а сейчас с ней рядом Сев, и значит… значит, она никуда не уйдёт. Пока и если будут держать ноги.

Лили выкручивается из рук Регулуса, пытающегося развернуть её обратно, чтобы уйти. С упрямым мычанием мотает тяжелой, неподъемной головой. Чуть не падает, потеряв и без того шаткое равновесие.

- Ах ты ж ёбаный ты нахуй! — в сердцах восклицает Сев, обернувшись на это мычание и успев подхватить, подпереть её с другой стороны.

Сбоку к ним ломится Ремус, в прыжке задевает угол буфета, отчего с его верхушки сыплется ворох пыли и мусора, какие-то склянки, огрызки, тряпки, кудлатый нечесаный парик, какой-то блестящий металлический обруч…

Склянки градом проходятся Рему по плечам, парик планирует под ноги Снейпа, обруч рикошетит от пола и подскакивает, касаясь бессильно опущенной бледной Лилиной руки.

В тот же миг обоих парней шатнуло неожиданно изменившейся нагрузкой — тело Лили, обмягшее, безвольное, разом отяжелевшее, сползает им на руки, как ворох хвороста. По алебастрово-белой, совершенно неживого цвета, коже ползёт темно-красная, почти черная струйка крови из левой ноздри.

- Лили! — не своим голосом кричит Северус.

- Держи её! — испуганно кричит Регулус.

- Что с ней? — растерянно кричит Ремус.

Фиона просто кричит.

Отскочивший обруч, мелко крутясь, продолжает дребезжаще звенеть на полу у самого мыска Лилиной черной туфли.

_______________________________

Примечание

Уберите из середины этого «бутерброда» Питера и Рема — и вот вам Поттер с Блэком, неразлучны навек!

https://postimg.cc/xkrchfP6

А вот просто Блэк-байкер:

https://postimg.cc/w7cf7M1m

В душе не знаю, что здесь происходит, но настроение похожее…

https://postimg.cc/qzdDJyvr