Голем (джен)

Это были потрясающие две недели. Конечно, замок все еще пугал непривычной тишиной и странными шорохами, а ночью Гарри долго не мог уснуть, постоянно ожидая появления монстров, но зато это было первое нормальное Рождество за десять лет. Гарри объедался вкусностями на рождественском пиру, любовался на переливающиеся огнями ели, а еще получил самый настоящий подарок.

Гарри был даже немножко рад, что праздновал Рождество в одиночестве, без друзей, потому что иначе пришлось бы очень многое им объяснять. Например, почему он целый час сидел под елкой, крепко прижимая к себе нераспакованный подарок, так еще и чуть не разревелся самым позорным образом. Правда, Гарри все-таки застукала спустившаяся утром в гостиную парочка старшекурсников, но они, кажется, так ничего и не поняли. Наверное, подумали, что Гарри скучает по дому. Или, как это обычно делал Дадли, обижается, что получил слишком мало подарков.

Конечно же, Гарри никогда не стал бы делать ничего такого. Да, подарок у него был всего один, зато самый замечательный на свете. Друзья решили подарить Гарри шерстяной свитер. Он был бы, пожалуй, великоват даже Дадли, а один рукав оказался почему-то короче другого, но это была новая вещь, сделанная специально для Гарри. Не чьи-то обноски и не те несколько «приличных» вещей, купленных тетей в секонд-хенде для торжественных случаев, а абсолютно новый свитер. К свертку с подарком прилагалось длинное письмо, где Эмили подробно расписала, кто какой вклад внес в его создание.

Идея принадлежала Невиллу, хотя ниже корявым почерком Рона была сделана приписка о том, что на самом деле изначально эта мысль появилась из-за обсуждения традиционных рождественских свитеров миссис Уизли. Так или иначе, все ребята, ужасно страдавшие тогда из-за постоянного чихания простуженного Гарри, идею подарить ему что-нибудь теплое посчитали очень удачной. Но сразу возникла куча проблем: у них не было нужных материалов, а еще никто даже примерно не представлял, как вяжут свитера. Получением ниток занялся Рон, который точно помнил, что в Норе есть несколько громадных корзин с разноцветными клубками, а Гермиона зарылась в книги в поисках подходящего заклинания.

Миссис Уизли охотно, хоть и, как написала Эмили, «жуть как удивившись», прислала большую посылку с нитками. В этом месте письма Гарри нашел еще одну приписку, теперь уже аккуратным почерком Гермионы: «Не представляю, как до тебя не дошли слухи о трех школьных совах, сбросивших тяжеленный пакет прямо на головы учеников во время завтрака. Гарри, тебе точно следует обращать больше внимания на окружающих. То, что ты завтракаешь гораздо раньше нас, еще не повод не знать о школьных происшествиях». Нитки, кстати, были почему-то ярко-желтыми, из-за чего Гарри в новом свитере чувствовал себя похожим на цыпленка. Но под мантией все равно было ничего не видно, а со своей главной задачей — согревать Гарри — подарок справлялся отлично.

А вот с самим вязанием все оказалось не так просто. Хоть Гермиона и вызубрила всю книжку «Волшебные спицы: вяжем для всей семьи» наизусть, но ни одно описанное там заклинание не работало. Спицы отказывались подчиняться движениям волшебной палочки, то и дело замирали и теряли петли. Что такое «терять петли», Гарри не знал, но решил, что это что-то ужасное, раз Эмили писала об этом с таким трагизмом. В конце концов ребята решили, что даже если им немного помогут, подарок все равно будет считаться сделанным ими лично. Поэтому следующим их шагом был поход к старшекурсницам.

Гарри ярко представил себе, как Эмили за этот месяц задергала бедных девушек, и очень пожалел, что рискнул обратиться к Сьюзан за светящимися чернилами для своих подарков. Она, наверное, пострадала больше всех и к Рождеству начала Гарри тихо ненавидеть. Тогда он этого, конечно, не знал, но Гарри вообще стоило бы поменьше бегать к другим ученикам за помощью. Чтобы потом вот так не жалеть. Раньше Гарри прекрасно без этого обходился, поэтому и менять ничего не следовало.

Но спицы ребятам все-таки заколдовали, так что оставалось только выучить запускающее и останавливающее заклинания, а потом внимательно следить, чтобы не связалось чего-нибудь лишнего. Следили по очереди, а все остальные в это время отвлекали Гарри, чтобы он ничего не заподозрил. Иногда кто-нибудь отвлекался на книги или игру в плюй-камни, поэтому и свитер получился такой... Дальше шло несколько жирно зачерканных слов, клякса и дописанное округлым почерком Невилла аккуратное «неровный». Гарри это почему-то очень развеселило, хотя он сам обязательно сел бы переписывать письмо заново, если бы посадил такую большую кляксу. Он подумал, что за более длинный рукав свитера наверняка отвечал Рон. Или Гермиона, которая, несмотря на всю свою ответственность, могла настолько увлечься книгой, что не замечала ничего вокруг.

Завершало письмо описание финальной примерки уже готового подарка. Ориентировались на Рона: он был, конечно, выше Гарри, зато не такой пухлый, как Невилл. Свитер получился несколько больше, чем ожидали ребята, но они решили не волноваться. «Мама говорит, что такие вещи нужно обязательно покупать на вырост, — дописала в конце Гермиона. — Даже если не сможешь носить его в этом году, наденешь в следующем».

Но Гарри точно не собирался ждать следующего года. Во-первых, холодно ему было уже сейчас, а теплым вещам взяться было неоткуда. Во-вторых, Гарри не был уверен, переживет ли свитер летние каникулы. Дадли очень любил портить вещи Гарри, а как тетя с дядей отнесутся к волшебному подарку, было страшно даже представить. Нет, носить свитер нужно было этой зимой. Великоват, конечно, но не сильно больше старых рубашек Дадли. Поэтому Гарри надевал его и когда шел в Большой зал на завтрак, и на прогулки вокруг замка, и даже на занятия зельеварением.

Занятия, кстати, тоже оказались чудесными. Сначала Гарри переживал, что придется столкнуться с толпой старшекурсников со всех факультетов, но к профессору Снейпу ходили только он и еще двое слизеринцев. Для остальных студентов зельеварение почему-то было необязательным. Гарри решил, что, наверное, их родители оплатили школе проживание своих детей на каникулах. Поэтому и отрабатывать пришлось только сиротам. На самом деле и вечно недовольная пятикурсница со Слизерина — Джемма Фарли, — тоже каждый день приходившая на занятия, сиротой не была, но Тим, с которым Гарри поставили в пару, уже на третий день не выдержал и рассказал, что Фарли по уши влюблена в профессора Снейпа и специально осталась в школе ради этих отработок.

— Она-то надеялась, что будет тут две недели оставаться с профессором наедине, — шептал Тим Гарри в ухо, успевая одновременно нарезать корни мандрагоры ровными кружочками и зорко следить за тем, чтобы Гарри мешал бурлящее зелье с нужной скоростью. — А тут появились мы с тобой и сорвали все ее планы. Она та еще воображала: думает, что мир только вокруг нее и вращается, даже меня не заметила, хотя я уже второй год на Рождество остаюсь в школе. Ты на Фарли внимания не обращай, она теперь все каникулы на нас фыркать будет. Просто не слушай, договорились?

Гарри кивнул. Несмотря на разговорчивость Тима, работать с ним было легко. Все-таки Тим абсолютно не был похож на других знакомых Гарри слизеринцев, а именно Малфоя с дружками. Он был старше всего лишь на год, поэтому и общаться с Тимом было попроще, чем со старшекурсниками. А еще он не лез к Гарри после занятий, только дружелюбно кивая, когда они пересекались в Большом зале.

— Ты каждый год будешь тут оставаться? — осторожно шепнул Гарри, бросив взгляд в сторону профессора Снейпа, но тот все еще давал Фарли какие-то пояснения по поводу ее зелья. Конечно, Гарри ужасно не любил всю эту болтовню во время уроков, но ситуация оказалась очень подходящей для вопроса, над которым Гарри все время думал.

— Не беспокойся ты так, — Тим критически оглядел нарезанные корни, — мы не на уроке, тут другие правила. Главное за зельем следить и от работы не отвлекаться, а разговоры никто не запрещает. Профессор Снейп, — громко окликнул он, — я закончил с корнями. Что мне делать дальше?

Профессор тут же подошел к их столу, а Фарли так злобно зыркнула на Гарри и Тима, что сразу стало понятно: она действительно их ненавидит.

— Хорошая работа, мистер Стоун. Теперь возьмите в шкафу банку с лягушачьими лапками и разотрите их в порошок. — Потом профессор Снейп повернулся к Гарри: — А вам, мистер Поттер, следует держать черпак за ручку немного выше середины, так будет удобнее. Через шесть минут позовите меня, зелье можно будет снимать с огня.

— Да, сэр, — Гарри послушно перехватил черпак и с удивлением обнаружил, что мешать действительно стало гораздо легче.

— Видишь, — довольно улыбнулся вернувшийся Тим, прижимавший к себе большую банку с засушенными лапками, — вообще не похоже на обычные уроки. Я в прошлом году тоже дергался все время и обижался, что заставляют на каникулах работать, но все не так плохо. А, — он попытался хлопнуть себя по лбу и чуть не рассыпал по столу содержимое банки, — ты же спрашивал о чем-то?

— Мистер Стоун, будьте аккуратнее, — тут же отреагировал профессор Снейп, — не отвлекайтесь.

— Простите, сэр, — ничуть не смутившись, отозвался Тим. А Гарри подумал, что пусть разговоры и разрешены, нужно внимательно следить за каждым словом: профессор Снейп явно в курсе всего, о чем они говорят. — Так вот, — Тим понизил голос, — ты спросил, буду ли я тут еще оставаться. Да, буду. Куда же я денусь? А ты?

Гарри пожал плечами. Он надеялся проводить в Хогвартсе как можно больше времени, но говорить об этом было рискованно: у людей могли возникнуть вопросы, которых Гарри очень надеялся избежать.

— Как получится, — осторожно ответил он. И все-таки рискнул продолжить расспросы: — А ты почему...

— Да ладно тебе, — скривился Тим. — Думаешь, ты первый меня об этом спрашиваешь? Да, я сирота и живу в приюте. И мне не особо хочется возвращаться туда на Рождество. Дай угадаю, следующий вопрос будет: «И как там живется?» Я прав? — Гарри ужасно смутился, опустил взгляд и кивнул. — Как вы мне все надоели. — Тим зло растирал в ступке лягушачьи лапки. — Если так хочешь знать, сам попробуй там пожить. И все вопросы сразу отпадут.

— И-извини, — запнулся Гарри. — Прости, я...

Он уже очень жалел, что спросил. Просто... а вдруг в приюте все же будет лучше, чем у Дурслей? В конце концов, они о стольком врали, могли же и об ужасах сиротских приютов наврать. Гарри все думал и думал об этом. Раньше он привык быть благодарным за то, что тетя с дядей взяли его к себе, хотя могли просто выкинуть на улицу. Тогда Гарри пришлось бы жить в приюте или бродяжничать. Бояться того, что однажды он окончательно выведет из себя дядю Вернона и Гарри выгонят, стало уже привычкой. А может быть, ему не следовало так трястись? Просто наплевать разочек на все россказни тети Петунии и пойти, например, в полицию? Наверное, Гарри, если бы очень постарался, смог бы им доказать, что не все синяки и шрамы у него от падений. И что он совсем не так переборчив в еде, как утверждают Дурсли.

— Да ладно, — отмахнулся Тим. — Забудь.

— Я... — снова проблеял Гарри, а потом ужасно на себя разозлился. Ну что он мямлит, как Невилл? И, ведомый этой злостью, вдруг сказал: — Я понимаю, как все эти вопросы достают. Если хочешь, можешь спросить: «А ты тот самый Гарри Поттер?» Тогда будем квиты.

Тим улыбнулся, и Гарри сразу стало гораздо легче. Потому что он этими своими расспросами чуть не испортил себе все каникулы: целыми днями варить зелья рядом с сердитым Тимом было бы ужасно.

— Не, таких ужасов я у тебя спрашивать не буду. — Тим протянул руку, попытавшись потрепать Гарри по волосам, и это чуть было не привело к самой настоящей катастрофе. Гарри привычно шарахнулся, зацепил котел, и, если бы не профессор Снейп, моментально появившийся рядом, вся заготовка для заживляющего зелья оказалась бы на полу.

— Мистер Стоун, мистер Поттер, объяснитесь, — велел профессор Снейп, прерывая поток бессвязных извинений Гарри.

— Простите, сэр, — вдруг очень спокойно ответил Тим, — я неудачно пошутил, этого больше не повторится. Гарри, ты тоже меня прости. Мне не следовало толкаться.

Гарри замер от удивления: Тим за него заступается? Они же даже не друзья. И вообще с враждующих факультетов. А еще Тиму не было в этом никакой выгоды. Это все было ужасно странно.

— Ничего страшного, — неловко пробормотал Гарри, — все ведь обошлось.

— Пять баллов с каждого за баловство в классе, — постановил профессор Снейп, очень внимательно их оглядев. Гарри подумал, что профессор совсем не поверил Тиму, но выяснять правду почему-то не стал. — Мистер Стоун, мистер Поттер, будьте аккуратнее при выполнении заданий.

— Да, сэр, — хором ответили они.

— В таком случае, мистер Поттер, помогите мистеру Стоуну измельчать лягушачьи лапки. Заготовка для заживляющего зелья готова, следующий этап варки слишком сложен для младшекурсников. Дальше зельем займется мисс Фарли.

— Да, сэр, — повторил Гарри, немного успокоившись. Ситуация, конечно, получилась отвратительной. Он почему-то думал, что за эти месяцы привык к прикосновениям, тем более что Эмили постоянно норовила схватить Гарри за руку или пихнуть локтем в бок. Но, как оказалось, не дергался он, только когда к нему прикасались друзья. Да и привычка беречь голову от ударов засела очень глубоко.

Какое-то время они работали молча, потом Тим не выдержал и снова начал шепотом рассказывать обо всем на свете. Тему приютов больше не затрагивали. Тим явно не хотел об этом говорить, а Гарри боялся спрашивать. Видимо, хоть в этом Дурсли ему не соврали.

Зато каким-то необъяснимым образом за две недели каникул Тим умудрился вытянуть из Гарри кучу всякого о его жизни. Гарри даже сам не понял, как так получилось, что он рассказал о Дадли и его любимой «охоте на Гарри». Просто они говорили о магловской школе, и Тим начал возмущенно рассказывать о придурках, которые постоянно обижали малышей. Гарри вспомнил Дадли и понимающе кивнул.

— Что, тоже с такими сталкивался? — вдруг спросил Тим. — И как боролся? Мне обычно помогало побить их как следует, тогда пару недель не лезут, пока синяки не сойдут. Вот мелким совсем плохо: они даже сдачи дать не могут. А ты вон какой хилый, вряд ли хорошо дерешься. Может, и моим твой совет пригодится?

Гарри неловко пожал плечами:

— Бегать быстро надо. И прятаться уметь. А дерусь я хорошо, — зачем-то добавил он, — даже кузена побить могу, если он один. Но так редко бывает.

— Да, — невозмутимо кивнул Тим, — такие гады поодиночке не ходят. А родственникам пожаловаться на кузена никак? Или он типа у них любимчик?

— Вроде того. А улиток вот так нужно резать? — Гарри понял, что рассказал слишком много и изо всех сил пытался сменить тему. К счастью, Тим не стал настаивать.

— Ага, все правильно делаешь. Ты вообще с ножом хорошо управляешься. Готовить любишь?

Гарри снова пожал плечами:

— Это просто.

— Ну не скажи, — хмыкнул Тим. — Неужели у вас на Гриффиндоре все с первого курса мастера зельеварения, идеально строгающие любые ингредиенты? Или хочешь сказать, что у тебя врожденный талант?

— Так и я не идеально, — буркнул Гарри. Он чувствовал, что уже слишком много рассказал Тиму, поэтому говорить еще и о тете Петунии с ее любовью ко всяким кулинарным изыскам не следовало. За эти месяцы Гарри понял, что далеко не все дети помогают родителям по дому и еще меньше одиннадцатилеток каждое утро готовит завтраки на всю семью.

К счастью, разговор свернул на что-то нейтральное, вроде сравнения свойств улиток и слизняков, которые в учебнике были описаны просто ужасно. Тогда, еще раз доказав Гарри, что за словами нужно следить, в беседу внезапно вмешался профессор Снейп, быстро и понятно объяснивший и про улиток, и про слизней, и, раз уж зашел разговор, про использование в зельеварении разных видов раковин моллюсков. Все-таки профессор Снейп очень любил зельеварение, а еще был хорошим преподавателем.

Раньше Гарри даже не представлял, что такие люди существуют. Он как-то больше привык к тем, кто постоянно притворяется. Учителя притворялись, что любят детей, тетя Петуния притворялась, что уважает своих подруг, дядя Вернон притворялся, что в его семье нет никого ненормального, вроде Гарри. А профессор Снейп был просто профессором Снейпом.

Гарри все пытался понять, что же с ним не так, и наконец-то сформулировал: профессор не пытался показаться лучше, чем он есть на самом деле. Не спрашивал, если ему было неинтересно, не пытался подружиться. Просто делал то, что должен был хороший учитель, и все. Ну, иногда он, конечно, делал гораздо больше. Например, расколдовал миссис Норрис, спас близнецов от цербера или вылечил Гарри тот старый шрам. Но и тогда профессор Снейп не пытался сделать так, чтобы все заметили его хороший поступок. Даже после драки с Малфоем он не поймал Гарри в коридоре или в Большом зале и не стал заботливо расспрашивать, как тот себя чувствует. Это было странно, но очень хорошо. Может быть, все полицейские такие? Тогда Гарри точно зря их боялся. Но все-таки идти и проситься в приют он передумал.

Хотя в последний день каникул Тим все же неожиданно опять заговорил об этом.

— Знаешь, — сказал он, — я там как-то не прижился. Ну, до восьми лет я с папой жил, привык быть любимым ребенком. Мама моя, ну, ты знаешь, как это бывает, нас бросила: ее семья так и не смогла принять мужа-магла. Так что я не грязнокровка, маглорожденный то есть, а полукровка. Поэтому меня на Слизерине и терпят. Вот. Мы с папой вдвоем остались. А потом он умер. Ну и... — Тим внимательно посмотрел на Гарри: — Я просто сказать хотел, что в приюте не так уж ужасно. Смотря с чем сравнивать. Есть ребята, которым нравится, есть те, кто только и мечтает о побеге. У всех по-разному.

Гарри задумался, а потом уточнил:

— Но на Рождество ты возвращаться туда не хочешь?

— Не хочу, — согласился Тим. — Но мне вообще здесь нравится.

— Ага, — улыбнулся Гарри, — мне тоже.

— А вообще, — как-то неловко шепнул Тим, — было бы хорошо иметь место, куда хочется вернуться на каникулы, да?

Гарри кивнул, но подумал, что у него такое место вряд ли будет. Может быть, потом, когда он закончит школу и сможет жить самостоятельно. Наверное, сбегать на необитаемый остров Гарри уже передумал: как-то внезапно оказалось, что у него теперь есть слишком много тех, кого нужно брать туда с собой. Миссис Норрис, Рон, Эмили и Невилл. Эмили еще обязательно не захочет ехать без Гермионы. Рон будет скучать по семье, да и Невилл не расстанется со своей бабушкой. А еще Гарри было бы спокойнее, если бы он мог хоть немного приглядывать за профессором Снейпом. На всякий случай.

Так что Гарри мог бы просто жить где-нибудь в тихом месте, не слишком далеко от Хогвартса, чтобы иметь возможность часто навещать миссис Норрис. Работать спокойно и иногда встречаться с друзьями. Только работу нужно было поискать такую, чтобы с людьми поменьше пересекаться. Может быть, варить зелья для аптек? У Гарри вроде как неплохо это получалось.

Но это все будет очень нескоро. А пока ему придется все-таки жить с Дурслями. Тим был прав: наверняка есть куча детей, которым живется гораздо хуже. Просто Тисовая была местом, куда не хочется возвращаться на каникулы. Так же как и приют, в котором жил Тим. Не самое ужасное на свете место, но назвать его домом все же было нельзя.

— Слушай, — сказал ему на прощание Тим, — мы с тобой, конечно, не друзья, да и вообще гриффиндорцы со слизеринцами враждуют постоянно, но ты можешь, если что, меня найти. Ну, если приставать кто-то будет или типа того. Я с хулиганами объясняться умею. Только из-за каждой мелочи меня дергать не нужно, ладно?

— Да я и сам нормально справляюсь, — ответил Гарри. Вот, например, отстал же от него Малфой после той драки. Ну, почти отстал. По крайней мере, побить больше не пытался. Только обзывался, но на это Гарри просто не обращал внимания. — А вообще спасибо. Давай на следующее Рождество опять вместе работать? — Тут Гарри спохватился, что не должен был так уверенно говорить о следующих каникулах, и поспешно добавил: — Если вдруг тетя с дядей снова соберутся в поездку.

Тим улыбнулся и как-то странно дернул рукой, будто снова хотел потрепать Гарри по волосам, но потом передумал.

— Да, — ответил он. — Обязательно.

Все-таки Рождество в Хогвартсе получилось куда лучше, чем Гарри мог себе представить. И, благодаря Тиму и занятиям зельеварением, совсем не одиноким. Гарри еще не знал, будет ли рассказывать обо всем этом друзьям, но был твердо уверен, что сделает все возможное, чтобы остаться в школе на каникулы и в следующем году. Оказалось, что ему очень нравится такое спокойное и тихое Рождество.