Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Музыка, взвизгнув, замерла на полузвуке, толпа, объединившись в многоголовую тысячеглазую гидру, уставилась на них с плотоядным интересом, повернув все, как одну, свои головы и нацелив взгляды, не хуже палочек…

Если Северус представлял себе их триумфальное появление в зале примерно так, храбрясь и готовясь к худшему, то очень быстро понял, что его опасения напрасны: в большинстве, всем было всё равно. Проскользнувших между дубовыми створками вообще мало кто заметил: в центре зала кружилось всего несколько пар, бал открывали Старосты — факультетов и школы, подавая пример и задавая планку, прочие же толпились пока, в основном, у стен — стоя или сидя за немногочисленными столиками, и обзор их был, по большей части, сильно ограничен. А из тех, кто заметил, почти никто не обратил внимания.

Кроме Аннабэль, конечно, до того извертевшейся ужом в поисках Лили, чтобы продемонстрировать себя рядом с наследником сиятельных Блэков — ну и посмотреть на пресловутого Мистера Инкогнито, разумеется. Увидев же оного, тишком пробирающегося вместе с Лили под колонны на противоположной стороне зала, она толкнула локтем Линь и зашипела ей в ухо, как разбуженный василиск, указывая глазами на парочку:

- Я же говорила! Я же говорила, что это Снейп! А вы мне — «не может, не может»!

- Я давным-давно такого не говорила, — шепотом ответила подруга. — Вот совершенно не удивлена — учитывая, как он на неё смотрит всё это время.

- Да ладно он, но она-то! Умница, красавица, душа компании… Могла бы выбрать любого, а не этого книжного червя!

- А может, ей и не нужен любой, а нужен этот, — рассудительно возразила Линь. — Лили у нас всегда была странной, а Снейп — ей под стать.

- Ну, сегодня он хотя бы вполне прилично выглядит — и даже не ссутуленный, как обычно, — пожала плечами Аннабэль, признавая очевидное. — Но этот его нос!..

- На вкус и цвет, — напомнила прописную истину Линь. — Тем более, она с ним знакома чуть ли не с пелёнок, любой нос уже мог попросту примелькаться.

- Но он же зануда — ужас! С ним же с тоски помереть недолго! — с новой силой зашипела Аннабэль.

- А Лили до сих пор не померла. Зато он у неё хотя бы прошёл проверку на верность и не смоется к какой-нибудь «песочнице» в самый неожиданный момент, — припомнила Линь застарелые обиды, находя взглядом Эдриана за одним из столиков. В сопровождении «снусмумрика», конечно.

- Ха-ха, потому что она и есть его «песочница»! — прыснула Аннабэль и добавила. — Ну, разве что так. С этой точки зрения неплохой вариант, надёжный.

Заметив, что их с Блэком дамы о чём-то оживленно шушукаются, то и дело поглядывая в другой конец зала, Джеймс Поттер, единственный сын и полноправный наследник древнего рода, ведущего свой «побег» от младшей линии Певереллов, проследил один из взглядов, бросаемых девушками, и уткнулся аккурат в Нюниуса, как раз отодвигавшего плетеный стул возле одного из столиков, где торчали ещё какие-то во’роны, помогая своей избраннице сесть.

Избранницей была Эванс, и сияла она почище снитча. Да что там, он готов был прозакладывать свою (или почти свою — ведь когда-то же она таковой станет!) Мантию-невидимку, что никогда ещё Эванс не была хороша так, как сегодня! И Нюниус рядом с ней смотрелся, как кочерга рядом с «Нимбусом», а то и — с «Серебряной стрелой». И эта кочерга сейчас скалила свои зубы и мотала патлами, наклонясь к «Стреле», то есть, к Эванс, и рассказывая ей, наверное, что-то очень занятное. Потому что та, не переставая сиять, улыбается, отвечает, тянется сказать ему что-то на ухо… Очень хотелось завязать эту кочергу узлом и сказать, что так и было. Чтоб неповадно было тянуть свои лапы к гоночным мётлам… то есть, к рыжим строптивым красоткам, достойным лучшего кандидата!

- Эй, Джейми, а там твоя краля с этим упырём! — пихнул его Блэк, привлекая внимание друга.

- Вижу, — сквозь зубы процедил Поттер, косясь на девчонок, как раз закончивших болтовню: не услышали бы!..

- А давай ему морду начистим?! — Блэк так и пузырился инициативой. — Прямо там, за колоннами!

Линь обернулась через плечо и удивлённо посмотрела на них. Поттер поморщился.

- Не сейчас, Сири.

Блэк с огорчением вздохнул и умолк, признавая за товарищем главенство в принятии стратегических решений. Поттер же думал, что надо обставить это дело с минимальным риском для себя. Для этих целей есть Карта и безлюдные закоулки. Чистить же носатую морду на глазах его родного факультета и всего преподавательского состава — недальновидно и небезопасно. Ещё и Эванс, небось, с её обострённым чувством справедливости, снова кинется защищать своего урода, а драться с ней (Поттер поерошил макушку, вспоминая хлёсткие удары маленьких, но сильных крыльев) не входило в его планы.

Наоборот! Он должен быть само очарование, ухаживая за этой узкоглазой воронихой старательно и напоказ — Эванс девочка благоразумная, выводы делать умеет. Она по-любому должна оценить его великосветскую галантность и лоск, сравнить внешний вид, умение себя вести в обществе и социальный статус кавалеров, а главное — перспективы, ожидающие конкретно её с каждым из них. Дальше же непременно включится это извечное женское соперничество за главный приз — и крошка-Эванс, почитай, в кармане!

Полагавший себя большим знатоком по части девичьих устремлений и мотивов, Джеймс Флимонт Поттер удовлетворенно прижмурился, представив себе, как приснопамятные летучие мыши впиваются, на этот раз, в украшенную анютиными глазками прическу, и продолжил наблюдать за воркующей парочкой с куда большим благодушием. Погоди, Нюнчик, посмотрим, кто и как посмеётся последним!

Закопавшийся в кармане мантии Блэк извлёк наконец искомое и, там же на уровне пояса, под прикрытием пышных оборок Аннабэль, показал другу небольшую плоскую фляжку.

- Огденское, — одними губами шепнул он и кивнул за колонны — не те, под которыми сидела так и не переставшая сиять Эванс, а другие, по их стороне, прямо за спиной.

- Дамы, прошу простить нас, мы на минутку, — вклинила вихрастую голову между подругами восходящая звезда большого спорта. — Моему другу нужна моя помощь. Никуда не уходите, мы мигом!

Ещё одним из тех немногих, кто усмотрел хоть какой-то интерес в новоприбывших, был профессор Чар, декан факультета Рейвенкло, полукровка Филиус Флитвик.

Острым, как и у всего гоблинского народа, зрением, он уловил серебристый сполох между ключиц своей лучшей ученицы, понимающе и немного грустно улыбнулся и вернулся к прерванной беседе с Минервой Макгонагалл. Хорошо, когда твои дары принимают. Ещё лучше — когда ты молод и отваживаешься их дарить.

Вальс кончился, кавалеры шаркнули ножкой, благодаря дам за танец, те присели в чинном реверансе. Затем префекты разошлись по местам, освобождая центр зала для прочих желающих, музыка зазвучала снова, и эти желающие сначала робко, потом, по мере заполнения пространства кружащимися парами, всё более смело и массово стали выбираться из-за столов.

- Пойдём тоже? — не очень уверенно предложил Северус, не горевший желанием покидать их — такой уютный, занятый для них Ремусом и Фионой — закуток, но предположивший, что не просто же так Лили стремилась на этот бал. Раз уж пришли, надо взять себя в руки и пойти позориться, надеясь, что не оборвешь подол и не оттопчешь туфли своей принцессе. — Или хочешь тут посидеть? — с надеждой прибавил он.

Ремус уже кружил Фиону в ближайшей к ним части зала, довольно неплохо справляясь для новичка — не оступаясь и не сбиваясь с такта. Фиона глядела на него снизу вверх огромными распахнутыми глазами.

- Пошли! — тут же вскочила Лили, не дожидаясь, как полагалось бы леди, чтобы ей отодвинули кресло. — Вон туда, поближе к ребятам! Только сразу говорю — я так не сумею, как они! Рем знаешь сколько тренировался!..

- Как-нибудь справимся, — успокоил её — и себя — Северус, досадуя, что сам не додумался освоить эту премудрость.

Хотя и не был уверен в том, что преуспел бы в ней — чувства музыки у него не было, а ноги сразу становились деревянными, едва он пытался повторять диктуемые ритмом танца движения.

Одна его рука легко касалась гладкого зелёного атласа, под которым ощущалось живое Лилино тепло — слишком сильно ощущалось для такого легкого касания, что привносило в «координационный центр» дополнительную сумятицу. Вторая — бережно сжимала тонкую длиннопалую ладошку, сестрица которой уверенно угнездилась у него на плече. Потоптавшись на месте и поняв, что экстренно слепить из себя танцора не выйдет, он просто начал медленно переступать ногами по кругу, увлекая за собой Лили.

Несколько примиряло с неловкостью ситуации то, что такие они были не одни — подобных же «топтунов» он насчитал четыре пары только на видимой ему территории. Да и Лили явно не тяготилась имеющимся положением дел, блестя на него глазами и улыбкой. Проскользивший мимо Рем адресовал ему ободряющий кивок над головой своей маленькой, будто куколка, подруги.

Больше Северус ни на кого и ни на что не смотрел, глядя только на Лили, впитывая её тепло руками и плечом, различая в её расширенных глубоких зрачках свое отражение — точнее, отражение какого-то породистого аристократа, с длинными, ровно ложащимися на плечи волосами, в переливающейся отсветами свечей мантии и со вполне уместным в данном конкретном портрете носом. Если так сейчас выглядит он — то не очень и стыдно находиться рядом с лучшей девушкой на всём белом свете. И неважно — видит ли его таковым только она, накладывая ретушь своего восприятия на его облик, или все остальные тоже. Ему нет дела до остальных, есть только Лили, в целом мире — только Лили и он…

Эту идиллию разрушил ворвавшийся в их замкнутое друг на друга пространство Поттер, с бесцеремонностью гоночной метлы оттеснивший, а кое-где и протаранивший прочие пары и закруживший совершенно растаявшую Линь под самым их носом. Что и говорить, вёл Поттер умело, даже во время «обходных манёвров» оберегая свою партнершу от толчков и ни разу не сбившись с ноги. Он прижимал к себе Линь так крепко, что они казались одним целым — четвероногим и четвероруким, как какой-нибудь индийский бог, воссоединившийся со своей шакти. Линь глядела на него восторженными бессмысленными глазами, едва не растекаясь воском в его сильных уверенных руках. Кажется, она даже не заметила, что они куда-то переместились, а вот Северус и Лили — заметили. И оба не обрадовались — каждый по своим причинам.

Поттер насмешливо оскалился в лицо сопернику на очередном витке, ещё крепче прижав к себе девушку, хотя это и казалось невозможным, как бы тыкая этого недотепу Нюниуса его чересчур длинным носом в то, как надо обращаться с прекрасным полом. Снейп глянул на разделяющее их с Лили туловища более чем почтительное расстояние и ощутил невольную досаду — может, и стоило бы так осмелеть, как Поттер, прижать к себе Лили и никогда не отпускать! Потом увидел полуприкрытые, словно в трансе, глаза Линь, её блуждающую отрешенную улыбку, более уместную наедине в спальне, чем на балу, руку мародёра, с откровенным бесстыдством возлежащую скорее на пояснице девушки, чем на талии, и понял, что Поттеру — Поттерово, а он не желает видеть на лице Лили ничего подобного. Уж всяко не сейчас, не здесь и не так. И, по крайней мере, танцуя таким образом, как они сейчас, оставляя внизу пространство для манёвра, он не отдавит ей ноги, так как их есть, куда переставлять.

У Лили же перед внутренним взором сразу встала точно такая же картина — только у девушки, жмурящей глаза в объятиях Джеймса Поттера, были рыжие волосы с приколотыми к ним омерзительно пахнущими лилиями.

Эффект от увиденного оказался прямо противоположным тому, на который рассчитывал герой-любовник, хоть, возможно, их внешние проявления и могли оказаться схожими. Лили остановилась, не убирая, впрочем, руки с костлявого Снейпова плеча, и забормотала что-то ему в ухо, после чего они оба покинули танцпол, вернувшись обратно к столику у колонн.

«Вот! Она сразу расхотела танцевать с этим угрёбищем! План работает!» — победно отметил про себя Поттер и продолжил кружить ничего не заметившую Линь, ещё ниже, ещё наглее переместив по её платью руку.

- Уф, жарко! — сдула прилипшую ко взмокшему лбу рыжую прядку Лили. — Как они там надышали все!

- Принести тебе лимонада? — тут же подорвался только было усевшийся Снейп — до того ему присесть не удавалось, так как стульев было куда меньше, чем студентов — возможно, с тем расчётом, чтобы оные не рассиживались по углам, а активнее оправдывали формат мероприятия. Сейчас же кресло Фионы было свободно, вытянуть ноги после непривычных усилий тянуло, но вскочил он, не раздумывая.

- Да чего ты будешь бегать, сиди! — попробовала было остановить его Лили, но он уже проталкивался к столику с напитками и закусками, стоявшему недалеко от них.

Вальс, между тем, снова стих, на плетеный стул, так и не дождавшийся Сева, рухнула раскрасневшаяся, жутко довольная Фиона. Позади неё встал, положив руки на ротанговую спинку, Ремус, своим видом сейчас больше смахивающий на нализавшегося свежей сметаны кота, чем на одинокого сурового волка.

- Здорово, правда? — обмахиваясь тут же наколдованным веером, спросила Фиона. — А где Северус?

- Сейчас подойдёт, — ответила Лили только на второй вопрос, досадуя, что из-за противного мародёра не может пока положительно ответить на первый.

Но подошёл не Северус. Подошёл Поттер. Как раз зазвучала новая композиция, и с первыми её аккордами гриффиндорец согнулся в куртуазном поклоне, оставившем у Лили ощущение издевательства, предложил ей руку и, взблеснув на неё очками, произнёс:

- Леди уделит мне танец? — с таким выражением, что знак вопроса в конце практически не читался.

Подоспевший с двумя высокими запотевшими стаканами Северус закаменел за Лилиной спиной, обуреваемый противоречивыми устремлениями: безумно хотелось высунуться вперёд и сказать что-нибудь такое, что наверняка сотрёт шутовскую улыбку с этой самоуверенной рожи, но с другой стороны, Сев совершенно не хотел повторения недавней размолвки и понимал, что, как бы ему всё это не претило, решение стоит оставить за Лили. Если она согласится пойти с этим хлыщом танцевать — значит, так тому и быть. Сев представил Поттерскую клешню на изящном изгибе укрытой зелёным атласом талии — и чуть не заскрипел зубами. Представил эту же клешню ниже — и всё-таки заскрипел. Тихонько. Можно сказать, про себя.

Лили взглянула на Поттера, и, хотя её лица Сев не видел, зато с облегчением проследил за сползающей ухмылкой на холеной гриффиндорской физиономии. Даже очки как будто поблёкли.

- Я не танцую, — отчеканила она, в точности повторив фразу, сказанную Снейпом Петтигрю, только от первого лица.

Она не знала, что Сев стоит позади неё, значит — отказала без оглядки на него, без скидки на жалость, чувство долга или что там ещё, что можно чувствовать к надоевшему кавалеру, если ты — совестливая и добросердечная Лили.

Северус вспомнил, как дышать, расцепил зубы и сделал последние пару шагов, отделявшие его от столика и от Лили. Поставил стаканы на стол. С достоинством кивнул на благодарность подруги. Обернулся к мародёру, всё ещё зачем-то стоящему возле них.

- Тебе повторить погромче, Поттер? Леди же сказала, что не танцует. Или тебя Сонорусом от оркестра оглушило?

- Джеймс? — послышался из толпы растерянный голос Линь. Танец давно начался, и она искала своего куда-то запропастившегося спутника.

Поттер быстро оглянулся, удостоверился, что Линь не успела увидеть его в этой компании, и ужом ввинтился между танцующими, чтобы появиться спустя минуту уже с китаянкой в обнимку. Она что-то робко выговаривала ему, а он, белозубо улыбаясь, беспечно ей отвечал.

Лили взяла стакан и намеренно шумно потянула лимонад через трубочку.

- Пошли отсюда, Сев, — глядя ему прямо в глаза, сказала она, и Северус едва не лопнул от радости, услышав это.

Но для порядку спросил:

- Ты уверена? Не хочешь ещё потанцевать?

- Нет, — слегка улыбнулась Лили. — Я получила от этого вечера всё, что хотела — и спасибо тебе за это большое! Просто мне хватило уже светской жизни. Вы не обидитесь, ребят? — обратилась она к Ремусу и Фионе.

Те в один голос заверили её, что всё в полном порядке, и Лили, распрощавшись, вдоль стены пробралась к выходу, сопровождаемая Северусом, как тенью.

- Ты устала, или пошли погуляем? — спросил он, когда они оказались за пределами шумного и жаркого зала.

Погулять было где. Весь первый этаж и половина второго превратились на эту ночь в череду аллеек, беседок и ротонд, увитых плющом, мелкими розами и «девичьим виноградом». Чуть попозже здесь было бы не протолкнуться от желающих уединения и романтики, но сейчас, в самый разгар празднества, освещённые теплыми оранжевыми Люмосами аллейки были почти пусты, а полутёмные беседки — не шуршали и не хихикали.

- Конечно, пошли, — мгновенно согласилась Лили, и Сев успокоился окончательно: что бы ни расстроило её на балу, это не связано с ним! Если она и устала — от шума, от людей, от танцев, от Поттера, мало ли от чего, то от него — не устала. А значит, вечер продолжается, и может…

Они медленно шли по превратившемуся в листвяной туннель коридору, бок о бок, близко-близко, касаясь друг друга по всей длине рук, пока туннель не закончился балкончиком — крохотным и низким, накрытым куполом Согревающих чар, чтобы разгоряченные студенты не слегли с пневмонией, возжаждав свежего воздуха.

Впереди простиралась припорошенная снегом гладь скованного льдом Озера, а вдалеке, на другой его стороне, перемигивались веселыми праздничными огоньками окошки Хогсмида. Весь пейзаж дышал покоем и умиротворением, замерев под белесым, отразившим снежный покров, слишком светлым для ночи небом — как ёлочная игрушка на вате, в ожидании того единственного часа в году, когда крышка коробки откроется, а существование стеклянного шара преисполнится смыслом. С этой стороны они видели замок только однажды, подплывая к нему на лодках в свой самый первый, невероятно далекий учебный день. И то — снаружи, а не изнутри.

- А здесь был раньше этот балкончик? — спросила Лили, облокачиваясь спиной о перильца и вполоборота глядя и на Озеро, и на Сева.

- Не знаю, — хрипло, незнакомым чужим голосом ответил он. — Не встречал.

Удивленная переменой в его звучании, давненько не слышавшая от него хрипов и сипов, Лили развернулась к нему полностью, поставив локти на камень позади себя.

Сев был очень близко. Ближе, чем во время их недолгого вальса, ближе, чем на пути сюда по зеленеющему туннелю. Ближе, чем требуется, если просто нужно что-то сказать — даже так тихо, как он говорил сейчас. Ближе, ближе, ближе, она различала уже каждую ресничку на внезапно потемневших, словно разверзшихся внутрь себя глазах, чувствовала на губах его дыхание, пахнущее лимонадом. Она замерла в ожидании, в предвосхищении того, что должно было вот-вот произойти, а когда его лицо, заслонившее весь мир, почти коснулось её, с легким выдохом прикрыла глаза…

Шум в глубине туннеля, шаги, до последнего гасимые наколдованным листвяным ковром, недовольные голоса — девушки: «там кто-то есть!» и парня: «вот так и знал же!». Шорох шагов и юбок, стихающий вдали.

Северус отшатывается прежде, чем Лили успевает открыть глаза. Она понимает это по взметнувшейся воздушной волне, а потом и видит — вместе с гремучей смесью досады, смущения, злости и разочарования на его лице. Лице, секунду назад бывшем так близко.

На неё он не смотрит, кажется — вообще никуда не смотрит, наверняка прокручивая внутри себя сцену, как незадачливая парочка проваливается сквозь все лианы, камни и геологические слои в недосягаемые тартарары.

- Сев, — зовёт она, и озёра досады плещут ей навстречу — он бы и рад не поднять на неё глаз, но привычка, закрепившаяся за столько лет, срабатывает быстрее разума.

Лили быстрым, неуловимым, истинно кошачьим движением делает выпад вперёд и доводит до конца то, что в её воображении случилось ещё минуту назад. Быстрым, но точным — не оставляя недомолвок, не рождая сомнений. Пантеры никогда не промахиваются, всегда совершая бросок точно к цели.

А потом стремительно, не оглядываясь, покидает балкон, стараясь проскочить узкую кишку туннеля как можно скорее.

Она это сделала. Губы горят огнём, хотя касание было мимолётным и едва ощутимым. Она это сделала. Юбки путаются, забиваясь между коленями от скорого шага. Лили резко оправляет их, дергая текучую ткань. Она это сделала. Она. Поцеловала. Сева. Сама. А со всем, что дальше, она разберётся завтра. Что он там думает, считает ли теперь её слишком доступной, чересчур развязной, готовой первой кидаться на шею — она разберётся завтра.

Он догоняет ее в том месте, где оплетённый лианами коридор сменяется каменным — таким привычным, гулким, знакомым. Всё-таки догоняет. Значит — не завтра, сегодня, всё — сегодня. Что он скажет? О чём спросит?

Северус молчит. Выравнивает свой шаг под неё, одновременно словно предлагая ей тоже слегка замедлиться и пойти в ногу. Глядя вперёд, по-прежнему молча, берёт её за руку — и Лили понимает, что что-то изменилось, изменилось навсегда.

Это движение, этот жест, это ощущение от приникшей к руке руки — совсем иное, чем раньше, чем когда бы то ни было, во все разы, когда их руки соприкасались. Столько уверенности в этом жесте и одновременно — робкой надежды. Столько нежности и вместе с тем — силы. Столько обещания будущего и тут же — полноты настоящего.

Пальцы Сева чуть сжимаются, на миг крепче обхватывая её ладонь — как молчаливый ответ на так и не прозвучавший вопрос. Лили боится, что ей не хватит воздуха во всём этом длинном, бесконечно длинном коридоре, боится не разглядеть трещин и выбоин в каменных плитах, потому что глаза заволокло туманом, озерной водой, превратившейся в сизый, тающий под внезапно засиявшим солнцем лёд.

Но боится она напрасно — Северус ведёт её за руку и ни за что не позволит ей упасть.

_______________________________

Примечание

Ура, товарищи! Это он — Экватор! Ровно середина задуманной хронологии повествования. Не в постраничном эквиваленте, а во временном. Всего-то почти девять месяцев — и я это сделала))

А вот и парочка флаффных иллюстраций:

https://postimg.cc/PLPPb3GR

Эта от vizen

А эта — неизвестно от кого

https://postimg.cc/nCJ98G7X