В чешуе форели (джен)

Лорд Тайвин Ланнистер был упрям, а лорд Джон Аррен чрезмерно терпелив, но в любом случае, не Станнис должен был сидеть здесь сейчас, а Роберт или, на крайний случай, лорд Талли. Потому что он уже кипел внутри из-за бесконечной пустопорожней беседы, в течение которой лорд Орлиного Гнезда пытался выяснить, известно ли лорду Утеса, почему его сын нарушил клятву гвардейца и если да, то почему не использовал. И в то же время он не мог здесь не быть. Как бы он не относился к лорду Старку, но рождение сына и наследника было важным делом и, разумеется, Роберт устроил из этого шумиху, потребовав к вечеру пир.

— Я бы хотел напомнить, что именно войска Западных земель взяли столицу, — раздраженно бросил лорд Тайвин, которому тоже надоели бесполезные разговоры. — И именно мои люди расчистили его милости дорогу к трону, поэтому ваши претензии несколько неуместны.

— Трону, который Роберт никогда не хотел, — он устал от этой дипломатичности. Все-таки он Баратеон. Кажется, лорд Аррен осознал их с братом кровное родство, даже глаза прикрыл в отчаянии, понимая, что какие бы красивые кружевные схемы и планы он не строил витиеватыми речами, сейчас они все рассыплются под копытами оленя. — Трону, дорогу к которому вы проложили телами наших племянников.

Аррен поперхнулся воздухом, Ланнистер приподнял бровь в вежливом недоумении, а фраза повисла в воздухе с отчетливым «что ты творишь?» Но Станнис не собирался отводить взгляд и тем более брать слова назад. Он внук Рейль Таргариен и, нравится это Роберту или нет, Рейегар, как и увезенный на Драконий Камень Визерис, их троюродный кузен, а его дети — их племянники. Если брат хочет об этом забыть и все отрицать, пусть так, Станнис будет об этом помнить за него, помнить и использовать на благо дома Баратеонов.

— Что-то я не припомню, чтобы его величество об этом упоминал, — насмешливо улыбнулся лев. Сытая улыбка, словно он получил что хотел.

Ну, конечно. Он скажет Роберту, что Станнис назвал драконьи отродья племянниками, и тогда их только-только наладившееся общение рухнет в бездну. Роберту не будет дела до причин, у него в глазах краснеет от бешенства от одного только упоминания драконьего рода. Будет скандал, возможно даже на пиру, грандиозный, но если Ланнистер думает, что очередная ссора, сколь бы безобразной и унизительной она не была, пошатнет его верность брату, он его недооценивает.

— Зато помнится, лорд Старк высказался весьма категорично, — он и волка помянет, если это приведет к нужному результату. — Кроме того, лорд Аррен слишком деликатен, чтобы упомянуть, что сир Джейме нарушил обеты королевского гвардейца и его ждет Ночной Дозор. На Стену отправилось уже много сторонников Таргариенов, полагаю, цареубийце будут особенно рады.

Ланнистер закаменел, лорд Аррен неожиданно спокойно рассматривал их обоих, словно отойдя в сторону и позволяя темпераменту Баратеонов создавать хаос. А он подойдет после и разберет завалы, ведь все эти годы с Робертом он так и делал, неожиданно осознал Станнис.

— Лорд Ланнистер, — он так и не дождался ответа от лорда Тайвина, лев лишь прожигал его глазами, но колдунов из Асшая в его родословной не было, а потому Станнис остался цел и невредим. Пора идти в лобовую. — Вы хотите вернуть своего наследника?

— Гвардейцы служат пожизненно, — однако его напряженная поза и переменившийся взгляд выдавали, что Ланнистер очень заинтересован в поднятой теме.

— И вы правда думаете, что хорошая идея оставить служить рыцаря, уже убившего одного короля? — лев крепче сжал руки, побелевшие костяшки выдавали его, однако его самообладание поражало.

— Понимаете, лорд Ланнистер, недавно нам стали известны некоторые обстоятельства, которые позволят освободить сира Джейме от присяги и восстановить его репутацию в глазах людей, — мягко вклинился Джон Аррен.

— Это какие же обстоятельства? — надменно спросил лорд Тайвин.

— Весомые, — отрезал Станнис, да и лорд Аррен не собирался уточнять, коли уж сир Джейме даже от родного отца скрыл подробности цареубийства.

Грубость не могла сойти ему с рук, но сейчас лев не стал заострять на ней внимание, отмстит позднее. Он это переживет, пока же надо сойтись наконец в цене, ему есть что еще стребовать с Тайвина Ланнистера. Под конец переговоров он был готов оторвать кому-нибудь голову голыми руками, но старался этого не показывать и даже не слишком скрежетать зубами. Но к счастью, вместе с Арреном они составили неплохую в итоге комбинацию, где Аррен предлагал, а он сам — запугивал по мере сил.

Юная львица станет королевой, но после года траура по девчонке Старк, а с сира Джейме будут сняты обеты еще до коронации Роберта. Зато Тайвин Ланнистер наконец-то доволен, его внуки воцарятся над Семью Королевствами, и ради этого лев будет охранять корону лучше любого дракона. Не говоря уже о головах Амори Лорха и Григора Клигана, которые Аррен повезет в Дорн, как только они разберутся с Драконьим Камнем. Еще они не дали Ланнистеру пристроить Тигетта, его младшего брата, на место мастера над оружием, как он пытался сделать еще при Эйрисе.

Станнис старательно скрывал мстительное удовольствие, сообщая, что на место мастера над оружием уже назначили Борриса Дондарриона, младшего брата нынешнего лорда Черного приюта. Аррен старался сгладить отказ, поясняя, что сир Боррис проявил себя в Битве на Трезубце, что король высоко его оценил и так далее, но лев наверняка понял все верно, умный противник. И конечно, он подгадил под конец: Григор Клиган в одиночку покинул лагерь львов как бы ни до того, как они вышли из зала Малого Совета.

— Не надо так злиться, лорд Баратеон, любое зло карается по воле богов, — миролюбиво успокаивал лорд Талли, и Станнис заподозрил, что тот почему-то рад побегу Григора. Ланнистер тоже не скрывал снисходительной тонкогубой усмешки, но хотя бы не предложил лицемерно помощь в поимке. Лев был весьма уверен в своем слуге, что вкупе со странным настроением властителя Трезубца настолько сбило Баратеона с толку, что он даже не успел привычно оскалиться на «волю богов».

— Вершить суд могут лишь боги, — вторила отцу леди Лиза, и уж от нее он такой глупости не ожидал и хотел возмутиться, когда его невеста продолжила. — Наша задача — устроить им встречу.

Когда пару дней спустя на закрытом собрании — он, Аррен и Талли — на пол поставили голову сира Григора Клигана в бочке, он даже не задавался вопросом, кто это сделал. Аррен и вовсе не стал ничего спрашивать, молча распорядился унести ее в погреб до поры до времени, поэтому Станнис не был уверен, знает ли Тайвин, что его бешеного пса уже нет в живых или считает, что тот на пути куда-нибудь в Эссос, где будет верно ждать его приказов. Он боролся с любопытством, когда к нему подошел сир Давос Сиворт и принялся пространно рассуждать, что даже на сильнейшего воина подействует смесь из вина и макового молочка, а если тащить живое тело трудно, то можно привезти только голову, оставив разделанный труп на съедение диким зверям.

Баратеона не коробили подробности, Клиган был преступником, чье место на плахе, но вот то, что Талли смогли так быстро организовать его гибель, производило двоякое впечатление. И восхищение, потому что силами лорда Штормового Предела он, скорее всего, упустил бы Клигана, и опаску — что еще могут вроде бы мирные и добрые к простым людям форели?