Тени над водой (гет)

Ровно без четверти шесть по Лондонскому времени директор в полном облачении стоял над Асфодель и тщетно пытался разбудить её, но она только отмахивалась рукой и ворочалась с боку на бок от назойливого шума.

- Проснитесь уже наконец! — несдержанно выпалил он, подкрепив слова волшебной палочкой. В комнате зазвенел будильник, дребезжа старыми механизмами. Женщина поморщилась и открыла глаза. Какое-то мгновение она безмятежно нежилась на подушке, но, когда, наконец, разглядела, кто перед нею, то мигом вскочила.

- Вот черт! — Эванс прибавила еще пару грязных ругательств. — И давно я тут? Который час? Мне пора убираться, — волшебница оглядывалась, и на помятом лице обозначилось недоумение. Она повертела подушку и прибавила: — А как я... Это ты меня перенес?

Последний вопрос смутил Снейпа, и он, дабы скрыть небольшое неудобство, снова натянул на себя личину сарказма:

- Надо было оставить на том стуле, чтобы ночью вы упали и сломали себе что-нибудь. Сейчас почти шесть — самое время уйти, чтобы вас не застали.

Женщина закрутилась в мантию и жалобно спросила:

- Можно хотя бы умыться и перекусить? Не буду же я растапливать печь в избушке Хагрида. Хотя бы ломтик хлеба с молоком. А?

Директор замер, закатил глаза к потолку и шумно выдохнул. Возня с лишним ртом в его планы не входила.

«Вот тебе, Снейп, развлечение. Жил один, терпел детей, так теперь потерпишь и строптивую девицу. Знаешь же, что от женщин одни проблемы, но нет, надо было оставить ее здесь, спать уложить. Сейчас она просит хлеб с молоком, а потом захочет устриц в винном соусе. Мерлин!»

Он открыл было рот, чтобы сказать, что здесь не гостиница, но изумрудные глаза глядели на него, как наивный провинившийся ребенок смотрит на родителя, надеясь избежать наказания за проделку. Нет, перед этим взглядом ему не выстоять — будто перед ним сама Лили.

- Ванная там, — кивнул он. — Сидите тихо, пока домовик не принесет еду.

«Это в первый и последний раз. Она поест, и ты вытолкаешь ее за дверь».

Однако что-то странное, малопонятное захватило его, какое-то особенное любопытство. Он невольно подумал, что когда-то мог быть не одинок, и в его комнате жила бы невероятная женщина, в которой сочетались редкая красота, доброта и ум. И она могла любить его и дарить счастье.

Северус прогнал от себя непрошеные мысли, вызвал домовика и потребовал завтрак на одну персону. Когда на маленьком столике появился поднос с едой, Асфодель выскользнула из-за двери и одним прыжком оказалась на диване.

- А ты не будешь? — удивленно спросила она.

- Я завтракаю в зале, — сквозь зубы проскрипел Снейп.

- Ладно, — женщина оглядела поднос с кашей, яичницей, тостом и кофе. — Овсянку не люблю, кофе не пью, так что это твое. А остальное — мне, — и, довольная собой, принялась уплетать еду. Теперь Эванс выглядела оживленной, если не сказать веселой, и с интересом ковырялась в тарелке. Северус, постукивая пальцами по креслу, изредка рассматривал её.

- Фто? — уставила она с набитым ртом, когда поймала тяжелый взгляд.

- Как вы стали метаморфом? — выпалил он давно крутившийся на языке вопрос.

Асфодель с трудом сглотнула, прочистила горло и нехотя ответила. Было заметно, что это воспоминание ей не по душе.

- Ты же явно в курсе, что я работала в больнице Бриджа. Ну так вот, там заразилась драконьей оспой от одной пациентки и слегла. Пришлось нас обеих лечить магловской медициной — зелья почему-то плохо работали. Кто-то предложил сделать переливание крови — так мне и достался этот дар. Он мне очень полезен, кстати, можно появляться где угодно, никто не узнает и не глазеет. И не могли бы мы перейти на «ты»? Это очень облегчает общение.

- Как вас нашел Дамблдор? — после короткого молчания продолжил директор, словно и не было просьбы.

Он видел, как Асфодель напряглась, отодвинула тарелку, подняла на мужчину свои прекрасные глаза, которые затуманились в один миг.

- Твоя манера вести беседу несколько сбивает. Как будто я украла мешок галлеонов и сижу на допросе. Я же не лезу в твое прошлое — с какой стати ты копаешься в моем? — она поморщилась, но чувствуя, что Снейп от своего не отступится, продолжила. — Видишь ли, Альбус Дамблдор был весьма влиятельным магом на всех континентах. Наверное, даже пингвины в Антарктиде его знали. Поэтому лет в семнадцать я отправила ему письмо с просьбой разыскать моих сестер. Так что мы давно были знакомы, хоть и заочно.

Потом случилось то, что случилось, — она заметно дернулась, но тут же овладела собой, — я была разбита, хотела приехать за Гарри, но Альбус запретил. Он говорил, что из-за нашей схожести с Лили я рискую стать добычей для Пожирателей смерти. Потом умерли родители, я слегла с оспой, долго лечилась... Много разных причин. А перед Второй Магической он снова нашел меня, долго убеждал. Моя профессия лечить, а не убивать, но ты же знал его: он всегда понимал, на что нужно надавить.

Он слушал её рассказ, прерываемый иногда несдержанными вздохами, но не видел в нем никакой искренности. Для него она будто говорила заученными фразами, самым обыкновенным тоном, когда происходят самые обыкновенные вещи. При всей нелюбви к Поттеру, директор был неприятно удивлен, что у мальчика такое дурное семейство. Причем не со стороны мерзкого Джеймса, а по линии матери.

Асфодель уткнулась в стол и упорно избегала суровую фигуру, гордо вытянувшуюся над ней..

- Вы беспечны, — коротко сказал Северус. — Как и Дамблдор. Вместо того, чтобы забрать мальчишку на континент, укрыть его в надежном месте, вы плюнули на него и переложили всё на посторонних людей. Считаете это нормальным?

Она вскочила к камину, но тут же сделала вид, что заинтересована узорами на камне, однако вид её был мрачен.

- Нет, — тихо ответила Эванс. — Но у меня не было другого выхода.

- Позвольте спросить, — насмешливо начал Снейп, — что за обстоятельства вам помешали, кроме тех отговорок, которыми пытаетесь выдавить из меня жалость. Устраивали личную жизнь? Путешествовали? Развлекались и наслаждались обществом богатых и успешных? — он скрестил руки на груди и уже приготовился загибать пальцы, но она прервала его, несдержанно выкрикнув:

- Непреложный обет!

- И какого черта вы здесь?

Она, наконец, подняла голову. Теперь перед Северусом стояло беззащитное существо, с которого спали все шипы, а оголенные нервы отдавались болью в каждой клеточке. Приоткрытые губы слегка дрожали, втягивая в себя воздух. Эванс побелела и съежилась, а слова, которые она приготовила в ответ, так и застыли в ней. Кажется, тут была особенная тайна, необычайно сильная и гнетущая, болевая точка, нерушимая и отвратительная связь. О, это, пожалуй, Северусу было необычайно близко. И в один миг изменившееся выражение лица, и брошенные два слова больше не казались поводом для развлечения.

- Я дала обещание, что выполню все, что попросит Альбус, и, пока он не освободит меня от магической связи, должна соблюдать условия договора, — с трудом произнесла она.

- Но ведь он мертв...

- Зато обет еще в силе. Давайте не будем об этом, — Асфодель сжала переносицу и снова отвернулась к камину, но Снейп заметил по прерывистому дыханию, что она едва сдерживается.

Женские слёзы. Он не любил их. Не понимал. Слёзы матери всегда были скупыми, и, когда мальчиком Северус приходил ее утешать, она отстранялась и твердила одно и то же: «Занимайся своими делами». Он считал слезы признаком слабости, ущербной жалости, дурным тоном. А потому сейчас он просто стоял и смотрел, как надрывается все внутри женщины, и, словно волна за волной, подкатывает истерика.

Напряженное молчание прервал глухой стук. Асфодель очнулась и поспешно спряталась в ванной. Директор приоткрыл дверь. В щель тут же впились рыбьи глаза и приторно-сладкое лицо.

- Тебе чего, Алекто? — раздраженно буркнул он.

- Если вы еще не забыли, сэр, у нас инспекция Министерства.

- И?

- Долохов зовёт. Старая карга путается под ногами. Учит, как проводить обыски. Ты вроде как ручался за неё, но нашим это надоело. Или сам приструнишь, или она будет валяться на больничной койке.

- Иду, — и некрасивая физиономия медленно растворилась в коридоре.

Он с силой захлопнул дверь и проверил Охранные чары. Чертыхнулся в миллионный раз от того, что тихое место стало проходным двором.

- Не устал еще переобуваться? — глухо раздалось из ванной.

- Уходите, — скомандовал Снейп, вихрем проносясь по комнате, в которой его длинной мантии не хватало места для маневров, — воспользуйтесь заклинанием. Здесь небезопасно.

- Мне надо побыть одной.

- Покиньте замок, и можете уединяться сколько угодно. Я дам знать, когда понадобитесь.

Если бы это был Поттер или кто-то из настырных учениц, или даже из Пожирательниц, иногда похотливо таращившихся на него, Снейп без промедления бы выволок взашей. Но сейчас в закоулках разума кто-то нашептывал ему оставить все как есть и не мешать. Может быть, это проявление жалости или сочувствия? Он и сам не знал.

А потому, недовольный собой, вышел из одного ада и направился прямиком в другой.

В гостиной Гриффиндора, где собралась вся делегация на повторный обыск, было не протолкнуться. Студенты в ночных халатах и пижамах сидели прямо на полу вдоль стен, а у камина, срываясь, Минерва МакГонагалл горячо отчитывала какого-то толстого волшебника в синей мантии. В этой же перебранке участвовала и Долорес Амбридж, которая всякий раз наслаждалась, когда декан выходила из себя. Повсюду царил беспорядок, и хотя львы не отличались особым рвением к порядку, однако даже небрежные гриффиндорцы вряд ли навели бы такой бедлам.

- Это возмутительно! Вы обыскиваете личные вещи детей! Это унижение человеческого достоинства! Что скажут родители, когда узнают, как вы врываетесь во время сна, обыскиваете сонных ребят, копаетесь в их кроватях! У вас нет ни капли совести!

Но Долорес была не прошибаема. Она с улыбкой раз за разом показывала постановление министра магии и намекала Минерве, что та рискует оказаться в Азкабане, если и дальше посмеет препятствовать. Наверху раздался грохот — кто-то, видимо, шерстил спальни. Директора наконец заметили: ученики вскочили, а мисс Амбридж слегка развернулась.

- Господин директор, — сладко пропела она кивнувшему Снейпу, — ваш сотрудник противится министерскому постановлению. Если она и впредь собирается хамить мне и клеветать на наших доблестных работников, я буду вынуждена арестовать её.

- Да сколько угодно, — съязвила профессор, — но прежде вы уберетесь отсюда.

- Минерва, — настойчиво позвал директор, — прекратите балаган. У вашего факультета не та репутация, чтобы вы устраивали здесь выходки. Или вы замолчите, или я увольняю вас и передаю мисс Амбридж.

На этих словах шляпа профессора резко откинулась, и гордая женщина только вполголоса хмыкнула:

- Другого я и не ждала.

Она отошла к стене, но ничто не выдало в ней поражения. Никто и никогда прежде не видел побежденную и сломленную Минерву МакГонагалл. Не увидел и сейчас.

- Я рада, профессор, — встряла Амбридж, — что мы поняли друг друга, — и, скомандовав толстяку приглядывать за гостиной, уползла наверх.

Северус постоял еще немного, убедившись, что теперь проблема решена, он собирался уже уйти, но за спиной услышал слегка дрожащий голос:

- Сегодня ночью напали на мисс Аббот. У девушки повредился разум, мадам Помфри говорит, что она бессильна. Кроме ваших приятелей, сэр, никто больше не желал ей зла.

«Вот и началось», — и сразу что-то тяжелое упало на грудь, туда, где уже не должно было биться сердце.

Он постоял еще немного, не оборачиваясь, и покинул гостиную. Перед уходом директор ощутил всем телом зашуганные детские глаза, которых он не видел их, но не сомневался, что сейчас они с болью и ненавистью смотрят на него.

Пуффендуйка лежала в больничном крыле. Когда Северус вошел, его встретила пустота, за исключением двух спящих мальчишек. У мадам Помфри сохранилась на редкость тихая обстановка, будто и не случилось этого нашествия. Почти так же тихо и спокойно, как во времена Дамблдора.

А ведь он обещал ему защищать школу. Но нарушил обещание.

Лекарша кружила у кровати, пытаясь расшевелить больную. Та смотрела в потолок бесцветным взглядом и даже не моргала. Ни одного звука, ни одного движения. Как мертвая.

Женщина обернулась под шелест черной мантии, но не сказала ни слова, только поджала губы и резко поставила на столик пузырек с зельем.

- Что с мисс Аббот?

- Разве вам это интересно? — отвернулась Поппи.

- Я должен знать, что произошло, — Снейп подошел ближе и встретился взглядом с неподвижной Ханной, лицо которой исказил страх. Еще вчера эта девушка дрожала в ожидании легилименции, нехотя открыла ему самые дорогие и самые тяжелые воспоминания. Теперь к ним добавилось еще одно. И неизвестно, помнит ли сейчас она хоть что-нибудь.

- Произошло! — нахмурилась лекарша и шепотом прибавила: — Произошло два негодяя. Как носит таких земля!

- Кто это был? — он смутился от догадки.

- Макнейр с каким-то идиотом из Министерства. Слушайте, если вам хоть каплю дорога жизнь этих несчастных детей, вы просто обязаны защитить их от произвола. Это безумие! Стало шакалов врывается в приличное заведение, переворачивает все с ног на голову, устраивает допрос как последним преступникам и творит такое... Такое, что... — она не договорила и всхлипнула. Понадобилось время, чтобы справиться с нахлынувшими слезами. — Я сорок два года работаю здесь, но никогда, слышите, никогда...

Он молчал. Действительно, такого унижения Хогвартс еще не знал. Снова промах. Снова не успел, не увидел, не предугадал. И тишина в больничной палате становилась не такой уж спасительной, какой была всего минуту назад, когда он только вошел.

- Оставьте меня с мисс Аббот, — сухо сказал Снейп.

- И не подумаю!

- Оставьте, — металлический голос эхом отдался в стенах. Двое когтевранцев высунули головы из-под одеяла, и увидев директора, поспешно закутались. Северус добавил чуть тише: — Я не причиню ей вреда.

- Учтите: я в кабинете. Малейшее движение...

- Мадам Помфри!

Она поворчала, извергая из себя тихие ругательства, и, постоянно оглядываясь, удалилась в свою каморку. Над кроватью Ханны тут же сверкнули два облачка — Заглушающее и Отвлекающее.

Девушка не подала ни одного признака жизни и все так же лежала, делая редкие вдохи. Северус внимательно осмотрел её, проверил Лечебные чары и аккуратно проскользнул в сознание больной с помощью легилименции. Мысли Ханны были настолько беспорядочны, что он было закружился в калейдоскопе воспоминаний, смешанных с выдуманными видениями. Было очевидно: пуффендуйка пережила шок. Как ни старался Северус разложить по полочкам мысли девушки, сумасшедшие демоны прорывались вновь и вновь, выдавая абсурдную картину. Кое-что из ночного кошмара он все-таки успел найти, но проверить правдивость воспоминаний сейчас было невозможно.

Он выскользнул из девичьей головы и, дабы она отдохнула, отправил ее в сон. Глаза Ханны покорно закрылись.

- Довольны? — раздалось за спиной.

- Нет. Я не смог увидеть целостную картину произошедшего.

- Ах, ну, конечно! — вскинулась Поппи, — мало вам, что она пережила — вы еще влезли к ней в голову! Человеческая жизнь и достоинство — пустые звуки. Знаете, если бы не дети, я бы уже здесь не работала.

Она стащила с себя фартук, смяла его и бросила на пустую кровать, а потом уткнулась в свои склянки.

- Я приготовлю для нее Животворящий эликсир. Попробуйте дать ей отвар из мандрагор, — и, старясь пропустить мимо ушей причитания Поппи, тихо покинул лечебницу.

Бесконечная ночь и суматошное утро давили на него и мучили. Черные кошки вновь царапали сердце. Самое отвратительное в происходящем было его собственное бессилие. Он — директор, высшее должностное лицо, сильный маг, но вся сила будто утекает сквозь пальцы. Замок рушится на глазах. Хотелось все бросить, кинуть обратно обязательства, заявить громко Альбусу, что уходит, и прожить остаток дней в тишине, пока его не найдут и не прикончат.

Мерлин, сейчас он бы отрезал себе руку, в которую вросла Черная метка — его клеймо, опознавательный знак, ниточка, за которую все время дергал Темный Лорд. Теперь тот, должно быть, весьма доволен, что загнал жертву в угол. В том, что он жертва, пешка, которую вот-вот собьют, Северус не сомневался. Может быть, он еще успеет кого-то спасти. Может быть, те испуганные девичьи глаза еще посмотрят на мир с радостью. Радость... Что это, он уже не помнил.

Когда он вырвался из круговерти событий и вернулся в подземелье, Асфодель уже не было.

* * *

Рабочий стол, до которого директор не сразу добрался, был завален: школьные совы кружили над ним и сбрасывали очередное письмо, вопиллер или свежие прокламации. Недовольные родители, нежелавшие терпеть издевательства над детьми, грозились забрать их из школы, несмотря на ужесточенную цензуру и режим Того-Кого-По-Прежнему-Нельзя-Называть. Поначалу Северус вскрывал конверты и прочитывал строчки две-три, но потом перестал и лишь косился на место, которое стало теперь как бельмо на глазу, и время от времени насылал Заклятие Сожжения. Впрочем, упоминать о письмах, а тем более давать читать, он не собирался, а на все вопросы о совах уклончиво отвечал, что это детская почта, которую он обязан проверять.

Обыски перешли на новый уровень. Пожиратели Смерти обшаривали коридоры, портреты — к неудовольствию их хозяев, — кухню с армией домовиков, но особенно они напали Выручай-комнату, которая вопреки их приказам не желала открываться. Пробовали выслеживать учеников, гоняли тех возле стены туда-сюда, но безрезультатно. Комната отвечала молчанием. Не мог открыть её и сам директор.

- Что за черт! — злился Долохов. — Почему какая-то стена подчиняется соплякам, а не взрослым магам?

- Выручай-комната открывается только тем, кому действительно нужна. Придется искать другие способы, — глухо отозвался Снейп, стуча палочкой по камням, отчего серебристые струйки волшебства проникали в стену и бесследно исчезали. — Нет, все возможные заклинания открытия её не берут. Что-то мы упускаем. Я поищу.

Раздосадованные Пожиратели, битый час таращившиеся на камни, со злостью швырнули в стену заклятия и повернули к лестнице, а Северус, когда те скрылись за поворотом, наконец-то выдохнул. Если бы кто-нибудь сейчас догадался проверить его палочку, то с удивлением обнаружил бы, что никаких открывающих чар он не использовал, а требовал на правах директора от комнаты не впускать никого из темных волшебников. И Хогвартс услышал, потому что это действительно было нужно. Нужнее, чем толпе черных балахонов.

Тем же вечером он послал сову Асфодели и с удивлением обнаружил, что птица, обогнув лес, устремилась к облакам и улетела далеко за пределы школы. Он подумал, что женщина наконец-то последовала его совету или сбежала от опасности, а, может, и вовсе попалась егерям или младшим Пожирателям. Хотя, зная ее уровень Боевых Чар, он все-таки надеялся, что она цела и невредима. Черт знает почему.

Новых лиц, кроме шаривших по углам сторонников Волан-де-Морта, больше в замке не было. Измученные студенты томились в ожидании почты или смотрели в окна в надежде, что за ними придут, но, конечно, никто не приходил — запрет на посещения и выход за пределы замка наложили до рождественских каникул. Отчаяния не выказала только мисс Аббот: она по-прежнему лежала и безразлично изучала узоры на потолке. Лишь ночные крики, которые ее мучили, да редкие слезы выдавали, что она, хоть и жива, но ушла глубоко в себя и неизвестно когда вернется. Мадам Помфри лечила ее особым зельем, появившимся из душных подвалов.

Обитатели школы успели смириться с бесконечным обыском и страхом, старались не замечать его и жить своей тихой жизнью, но один из серых дней навсегда перевернул жизнь замка.

Все началось во время классов. Два когтевранца Тери Бут и Майкл Корнер покрылись зелено-фиолетовой сыпью. Сперва оба подумали, что неудачно наложили заклятия, но профессор Флитвик, быстро сообразивший что к чему, немедленно отправил их в больничное крыло. После урока весь факультет затих и судорожно выискивал друг у друга признаки драконьей оспы.

- Никаких волнений! — строго предупредил Флитвик слегка подрагивающим голосом. — Это ложные симптомы, такое бывает. Лжеоспа не заразна.

Однако как бы он ни убеждал, волнение охватило весь факультет. Когтевранцы заперлись в гостиной. На всякий случай.

Все выяснилось на следующее утро. Два мальчугана, лежавшие вместе с Ханной Аббот, подслушали разговор мадам Помфри с деканами. Драконья оспа подтвердилась, и весть о ней моментально разлетелась по школе. Нервные шепотки, гулявшие во время завтрака, не прекращались. Дети умоляюще смотрели на стол преподавателей, словно искали поддержки, однако те отвечали молчанием.

- Что будем делать, сэр? — обратилась Минерва к директору. — Болезнь чрезвычайно заразна. Необходим карантин.

- Вздор! — чертыхнулся Амикус, подливая в чай зелье из фиала. — Чья-то шутка, но мы это исправим. Где в Хогвартсе, черт возьми, можно словить оспу? Студенты не высовывают нос даже в Хогсмид.

- На вашем месте, Кэрроу, я бы не пренебрегал мерами безопасности. К тому же у нас полно гостей, — отозвался Снейп. — Я отдал свои запасы Помфри, кое-что есть в ее кладовой, но этого не хватит даже для половины школы.

- Пора объявлять карантин, сэр, — МакГонагалл пыталась сохранять спокойствие. — Может быть, стоит отправить гостей по домам?

- Раскомандовалась! — злобно рыкнул Кэрроу, — Выпей-ка валерианки и отправляйся спать. А если так боишься, то выметайся вон отсюда. Без тебя тут и воздух чище!

Минерва кинула салфетку на стол, и одним кивком распрощалась с профессорами.

- Она права, — спокойно сказал Северус. — Министру пора вернуться к прямым обязанностям. Незачем подвергать людей неоправданному риску. Ценные кадры всегда нужны.

Директор внимательно осматривал четыре стола, за которыми возились студенты. К завтраку вышли только самые смелые. Кое-кто не отрывал голову от тарелки, кто-то закрывался мантией, а другие хватали еду и удирали из зала. Настроение было паршивым, все как один ждали предстоящей бури, а в том, что она будет, уже, видимо, никто не сомневался.

Настороженные профессора покидали стол один за другим, оставляя недопитый чай и почти не тронутые тарелки. Кэрроу в отличном настроении запихивали в рот остатки тостов с джемом. До начала классов оставались минуты, и встревоженный, но неизменный в расписании Хогвартс готовился встречать новый день. Лишь директор задержался за давно остывшим завтраком, предаваясь размышлениям. Вопреки неосторожно брошенной реплике о Пожирателях он не сомневался, что те чисты. У него была только одна версия. Единственно правильная версия, как он полагал.