Огни Феникса: обрывки памяти (гет)

Как и предрек лидер, и что видел и я, причины ее бегства ко мне, а точнее в мое измерение, не были внутренней готовностью уйти в иную область. Что ж, не она первая, не она последняя, кто делает это в глубокой депрессии и под давлением окружающего мира. Ее отношения с так называемыми родными людьми рано или поздно привели бы к внутренней эмоциональной катастрофе, поэтому мысль об уходе, переезде после очередного скандала, которые много лет провоцировали они же, не был самым крайним действием, в конце-то концов, сколько можно их терпеть, находя им оправдания, и вливать в их семью деньги, которые можно потратить и на себя, достаточно того, что они все пропивали когда ее мать вливала деньги в их семью, и теперь не могут оставить их в покое. Вначале ей было всё равно на то, что будет, она не чувствовала и связи с миром тогда вообще, главным образом из-за меня, ведь ее никто не поймет, заведи она речь обо мне, но если я ее обману, то она вначале думала просто сдохнуть, что она сможет сделать всегда, а затем смягчилась в своем решении и решила просто уехать подальше и оборвать все связи с ними. У ней в голове была мысль, что я должен забрать ее с собой насильно, так как у ней самой не хватит духа уйти из этого мира, но тогда оставаться в мире на фоне всего ей стало невыносимо, до крайности довел ее, как она думала позже, и я, ведь после встречи с нами жить нормально нельзя.

* * *

Дело было под ночь, она заметила, что всюду ее сопровождает яркая звезда, фактически она была всегда на уровне ее глаз, справа от нее. Я передал ей, что все будет нормально.

* * *

Так как ее душило, чего бы я очень не хотел, она сама выбрала место своего исчезновения — место около военной базы. Она знала, что я буду везде, где она, тем более я сам ставил ей условие не один год топать своими ножками, идти за мной, как идут за нами сотни.

Доехать-то она примерно до туда доехала, и везде тут же, в окружении скал, почувствовал зет, этот дар у ней остался после похищения в детстве. Они были под землей, внутри скал, даже в воздухе невидимы. Тогда она уже знала, что правительство следит за нами, но что наши локации у него под носом, было ей тогда на это всё равно. Она чувствовал, что это позитивные лагеря. Что можно спокойно переночевать здесь, и с ней ничего не будет. Даже пещеру нашла, но не хотела здесь оставаться.

Над рекой она заметила тот самый куст, под которым мы когда-то сидели, она не знала, где он находится, сейчас он достаточно вырос с тех пор, но она точно знала, что это именно тот куст, и эта река, ведь чувствовала там до сих пор мою любовь, тем более я часто бывал там.

Камелия прошла некоторое расстояние, как заметила, что местный отшельник следит за ней, он не приставал пока, но она почувствовала угрозу в его взгляде. Когда же он двинулся по направлению к ней, ей некуда было деться, как только наверх. Не было ни единой тропинки в этих отвесных горах, разве что они были размыты в нескольких местах дождевым потоком. Она чувствовала меня и просила спасти ее. Я поднял ее наверх. Я искусство управлял ее телом через чип, так что она не могла сорваться. Взобравшись на высоту пятнадцать метров она стала совершенно недоступна для своего наблюдателя. Место было настолько опасным, что позже он в случайном разговоре сдал ее одному военному, и мне пришлось давить на них тем, что она моя. Наверх бы мелкие сошки стучать сразу не стали б, хотя их и обязывают, я могу их припугнуть во сне или иначе, они боятся нас так же, как и правительство, некоторые даже уверены, что мы с ним делаем правые вещи, но некоторые нас ненавидят. Мы следим за военными так же, как они за нами.

* * *

... Я зазвал ее выше в горы, в лес. Она совершенно не знала дороги, но доверяла мне. В этом безопасном месте она могла бы переночевать. Клон так же наблюдал за ней. По пути она увидела странные вещи: одежду на деревьях, непонятные мешочки, — предметы культов. Она знала, что в таких местах иногда бывают шаманы. Чем выше, тем более дикой становилась местность.

...Камелия остановилась около заброшенного дома, двери в который были открыты, но не стала туда заходить, тем более даже виднелась одежда бывших хозяев, с которыми неизвестно что стало. Она пугалась таких домов, полагая, что в них могут обитать призраки или, еще хуже, собираются наркоманы, но они в таких местах совершенно безопасны в том плане, что людей в них не бывает, поэтому пользоваться ими можно свободно. Но она не захотела. Дом до такой степени ей не понравился, что она решила уйти от сюда поскорее. Я же ее успокаивал, но она к тому же так устала, и боялась, что просто хотела выбраться из этой густой чащи с заброшкой, хозяев которой тоже могли либо похитить, либо убить. Я послушал ее, не став давить на нее в таком состоянии. Она никогда не войдет в помещение с гнилой энергетикой, если ей нет большой нужды, даже если она безопасна в бытовом плане, а от прочего можно защититься. Уставшая, она просто уже кляла меня, что притащил ее неизвестно куда.

Чтобы выбраться от туда, ей пришлось подняться еще выше, и там повернуть на лево, где она увидела место, около небольшой дороги, похожее на заброшенный бетонный бункер. Мы уводили ее еще дальше, вниз, в обход. Показался еще дом, хозяева которого уехали на время, он стоял на отшибе. Этот в плане энергетики ей понравился. Калитка свободно открывалась, и можно было войти, я так и сказал ей про это. Здесь она бы была в безопасности, так как хозяева приедут нескоро, но не стала надолго задерживаться.

Помнит, что я провел ее через кажущийся непроходимым лог, весь заросший, так что при одном неосторожном движении можно было бы провалиться под растения и повредить ноги, чего с ней не случилось, ее как-будто вели.

Узнала одно место из своего якобы сна, как была там с одним мужчиной, одну пропасть, над которой они были, который просто исчез у нее на глазах.

* * *

... Я бы хотел, чтобы она ждала меня ночью около двух холмов, но она чувствовала, что если увидит там нечто потустороннее, то у ней просто не хватит моральных сил не получить инфаркт. Поэтому все чаще ей приходила мысль съебать от меня и просто переехать, как-нибудь проживет. Она просто устала, а пыль все летела и вода кончалась, все чаще хотелось сдохнуть.

Мне так стало ее жалко, что я сказал ей идти прямо, все время прямо.

По пути у ней случилось видение, видимо от жары, что если она упадет в пропасть, то сломает ногу, и будет кричать, чтоб привлечь внимание. Видение будущности было настолько ярким, что она думала о том, как бы избежать эти пропасти.

Показалась еще одна заброшка, которую не стали даже достраивать. Она замечала, что люди чураются таких мест, да и почти все они принадлежат правительству. Так она и дошла до еще одной правительственной земли, якобы заброшенной военной зоны. Понимая, что заброшенной она быть не может. Можно было бы не мало сократить путь, если перелезть через забор, но Камелия разумно не стала этого делать.

....Я перевел ее через реку, по еще одному короткому пути. Она даже не помнит толком сколько, где и как она шла.

По пути она споткнулась об корягу, и у меня внутри что-то дрогнуло, я спросил не больно ли ей, она съязвила, что конечно больно и не мог ли я вывести ее с этого пустыря поскорей.

Ей все-таки пришлось столкнуться с военной зоной, и перелезть через забор, иного пути не было, где находилось общежитие, пока некоторые недоумевали, но по непонятной причине не могли ей помешать, будто им что-то мешало изнутри. Пройдя у выхода мимо военных, которые не обратили на нее внимание лишь чудом, она спокойно перелезла через отверстие в ограде общежития с другой стороны.

* * *

Когда Камелия долго не спит, ее организм сам решает эту проблему, именно поэтому она может бродить во сне, что плохо сказывается на ней вообще, особенно на мозге. Добравшись до безопасного места (она еще не решилась свалить от меня), она сама ушла от туда во сне и проснулась непонятно где, хорошо, что места были ровными, и так несколько раз. Она кляла меня, что я не мог забрать ее прилюдно, особенно в городе до этого, где нет военных, видели те людей как тараканов. К утру она почувствовала сильную боль (вот почему внутри меня что-то дрогнуло, но она спокойно перелезла через забор, видимо добив свою травму лунатизмом, привязать бы ее), но ей была оказана помощь, пускай и не сразу. Она просто изкляла меня, виня в этом. Про пришельцев ей хватило мозгов не сказать, поэтому в этот раз за ней не стали следить.

* * *

Она очнулась на белом и холодном металле, совершенно обнаженная (ну в самом деле, нам не нужна их заразная одежда) у моих ног. Она чувствовала себя от этого униженной. Над ней было существо в черном обтягивающем комбинезоне. Так должно было выглядеть похищение в подсознании людей, в том числе ее, я лишь его повторял, но этого ли она сознательно хотела?

— Ты этого хотела? Ты считаешь, что я делаю плохие вещи. Но я не могу похитить тебя насильно.