Рыцарь кубков (гет)

«Дон, послушай меня. Я люблю тебя и всегда буду любить. Но это моя работа, которую я должна выполнить. Скажи Джайлсу… Скажи Джайлсу, что я всё поняла, я не боюсь. Передай мою любовь моим друзьям, теперь ты должна будешь заботится о них. Вы должны заботится друг о друге. Вы должны быть сильными. Дон, самое трудное в этом мире — жить в нём. Будь храброй — живи. Ради меня.»

s05e22 «The Gift»

Вокруг была суета и неуёмно кипучая атмосфера. Каждый, кто находился в гостиной этого уже не тихого английского дома, был бодр и собран — все обсуждали Стоунхендж и поход, в который предстояло отправиться истребительнице со своей командой.

Здесь были Алан и Джереми, которые, расстелив на полу не поместившиеся на журнальном столике карты, задумчиво водили по ним пальцами и кивали головами, определяя путь подземного хода к камням.

Были и Ксандер с Уиллоу, которые примчались, как только узнали о надвигающейся на мир опасности. Бросив все свои дела, они теперь шерстили книги, изучая их внимательно и вдумчиво, в надежде отыскать что-нибудь полезное.

Дон помогала Баффи подготовить оружие. Хоть Алан и заверил, что истребительнице оно не понадобится, всё же ей было спокойнее, когда карманы оттягивали наточенные колья.

Было необычно наблюдать за тем, как объединились все эти люди в тревожном, но всё же трепетном чувстве общности. Никто бы не признал этого в слух, но всё же очевидным было, что все они соскучились по этому захватывающему чувству предвкушения скорой схватки с великим злом, где от них зависела судьба всего мира.

Только один человек в этой комнате не разделял всеобщего расцвета боевого духа.

Руперт Джайлс стоял у окна и держал в руках небольшую потёртую книгу. На жёлтых страницах, под ровным дневным светом, мягко пробивающимися через занавески, чернели буквы, составляющие собой текст на каком-то древнем и забытом языке.

Внешне мужчина не выделялся из увлечённой подготовкой команды, но внутренне он прибывал в тягостном и смиренном настроении, которое так контрастировало с общей обстановкой в доме.

Дочитав страницу, Джайлс захлопнул книгу:

«Я скоро вернусь»

С этими мало чего объясняющими словами, он двинулся к выходу, подхватив с вешалки свою куртку.

«Куда ты?»

Этот вопрос застал мужчину у самого порога. Его задала Дон.

Когда Руперт обернулся на её голос, то увидел две пары внимательно следящих за ним глаз: на него смотрели Дон и Баффи. Истребительница ждала его ответа с любопытством, а её младшая сестра с явным беспокойством.

«К миссис Ханнабах, — сказал Джайлс настолько мягко, насколько мог, и улыбнулся, надеясь потушить этим тревогу в глазах младшей Саммерс: — Возможно, она сможет нам чем-нибудь помочь, мне нужно посоветоваться с ней»

Сёстры Саммерс согласно кивнули. Баффи вернулась к своему занятию, а Дон так и не отвела от наставника своего встревоженного взгляда, пока тот не покинул дом.

Младшая Саммерс была обеспокоена, так как заметила глубоко запрятанную подавленность наблюдателя, которая иногда всё же обнажалась в его взгляде и голосе. Баффи тоже почувствовала это, но она не знала о наставнике тех тайн, которые знала Дон, потому не испытывала за него тревоги достаточно серьёзной.

Баффи не переживала за Руперта, равно как и не переживала за себя — её интуиция была достаточно сильна, чтобы заверить её в том, что единственный, кто действительно пострадает сегодня, это тот, кто прячется под шлемом Рыцаря Кубков, с которым она встречалась в своём подсознании.

Думая свои невесёлые мысли, истребительница покосилась на Алана.

Помимо всего прочего, она должна продумать, как может помочь своему молодому человеку, который рвался в бой вместе с ней и не слушал никакие просьбы остаться в стороне.

Почему-то, думая об Алане, желание Баффи защитить его доходило до одержимости. Она чувствовала перед молодым человеком непонятного рода вину. Ей всё время казалось, будто она недостаточно любезна с ним, недостаточно мила и учтива. Баффи преследовало ощущение вечного недовольства собой и именно оно вынуждало заботиться о Брауне с особым рвением — так она надеялась искупить перед ним свои несуществующие грехи.

Она пообещала себе, что не спустит с него глаз и использует с умом то предупреждение, какое нёс в себе её прошлый сон.

Если, конечно, она трактовала его верно.

* * *

Руперт Джайлс, оставив свой автомобиль на обочине пустой светлой улицы, направился к двери дома, где жила миссис Ханнабах.

Как только он свернул с идущего вдоль дороги каменного тротуара на дорожку, ведущую к двери, вдруг что-то впилось в его руку. Он было подумал, что зацепился рукавом за сухую ветку, но обернувшись увидел, что держат его тонкие и колючие пальцы.

«Зедекия, здравствуй» — ровно поздоровался Джайлс, посмотрев на девушку в белом платье, не имея эмоциональных сил удивляться её появлению.

«Я знаю, зачем ты здесь, — с привычной прямотой заявила ведьма и добавила: — Не ищи тётю, она тебе не поможет. Я помогу»

Наблюдатель не стал возражать ей. После вчерашнего вечера, что был так насыщен для него эмоциями, Руперт, казалось, абсолютно выгорел.

Даже моменты, которые он мог смело назвать самыми счастливыми в своей жизни, сейчас вызывали у него ноющую в сердце боль — ему казалось, что судьба, закружившая вчера его и Баффи в том порывистом танце, издевалась над ним. Она будто бы дразнила Руперта, напоминая, какого великого счастья он лишён из-за того, что не находит взаимности в своей болезненной привязанности.

Джайлс направился туда, куда потащила его Зедекия с равнодушным бессилием, не занимая свою голову тем, откуда она знает, что ему нужно.

Зедекия завела Руперта в дом. На звук входной двери никто не отозвался ни голосом, ни движением. По этой тихой и статичной пустоте Джайлс понял, что миссис Ханнабах дома не было.

С одной стороны, англичанина обнадёжило то, что его встретила Зедекия, иначе бы он приехал зря, с другой — общение с ней смущало его. Он никогда прежде не контактировал с племянницей миссис Ханнабах напрямую и не был уверен, хочет ли он посвящать её в свои дела.

Проведя гостя в гостиную, ведьма растворилась в глубине дома, оставив Руперта в хмурой задумчивости.

Он слышал, как она гремела чем-то в комнате, пытаясь что-то отыскать и вскоре затихла.

«Выбери карту»

Джайлс подпрыгнул — Зедекия, которая минуту назад копошилась в другой комнате, вдруг оказалась позади него.

Наблюдатель обернулся и увидел, что девушка протягивает ему веер из карт:

«Ну давай, выбирай. Тяни!»

Джайлс кое-как удержался от того, чтобы не закатить глаза — у него совершенно не было настроения поддерживать загадочные ведьмовские игры. Но в больших глазах Зедекии мелькнуло что-то настолько ясное и строгое, что англичанин передумал возражать ей.

Он молча вытянул случайную карту. Ею оказался Туз Кубков.

На Джайлса это не произвело никакого впечатления. Он только поднял на Зедекию полный немого вопроса взгляд, но увидев, каким восторгом и одержимостью горели её глаза, смотрящие на нарисованную на карте чашу, вдруг нахмурился.

«О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» — прошептала ведьма и вдруг выхватила карту из рук наблюдателя.

Руперт ощутимо и явно напрягся. Когда странная ведьма усугубила свою ауру непредсказуемости тем, что начала вдруг цитировать Библию, англичанину стало совсем не по себе. Но от своих смешанных чувств ему пришлось отвлечься: Зедекия что-то сунула в его пустую руку, в ту самую, в которой была карта мгновенье назад.

Почувствовав в своих пальцах тяжесть какого-то гладкого и прохладного предмета, Джайлс опустил на него глаза.

Увиденное тут же заставило его сердце с усилием сжаться от чувства, что металось между испугом и иступлённым восторгом.

«Не может быть… — только и прошептал наблюдатель остатками воздуха, что остались в его забывшей как дышать груди. — Это же…»

Руперт поднёс руку ближе к лицу, стараясь лучше разглядеть изящную металлическую чашу, которую вручила ему ведьма.

«Ты не ошибся» — донёсся до англичанина тихий голос бледной ведьмы, подтвердивший догадку Джайлса, в которую он до сих пор не мог окончательно поверить.

Священный артефакт, отыскать который было настолько сложно, что легче было поверить в то, что его существование не более чем миф.

В его руке приглушённо сверкал Святой Грааль.

Хотя никто на этой земле наверняка не знал, как выглядит эта величайшая реликвия, Руперт Джайлс ни на секунду не сомневался в том, что держит именно её. Англичанин чувствовал ту магическую силу, которую источал из себя предмет в его руках — эту мягкую и ровную энергию, что тотчас разбежалась по коже наблюдателя мелкими мурашками.

— Но Зедекия, — потянул вдруг Джайлс, которого мощь артефакта впечатлила настолько, что пробудила в душе благоговейный испуг и сомнения. — Разве я могу взывать к такой силе? Разве достоин я обращаться со своими ничтожными целями к чему-то столь древнему и святому?

— Грааль никогда не попадёт в руки того, чьи цели недостойны его. Пусть это будет для тебя ответом.

Руперт растеряно кивнул, глядя на блестящую металлическую поверхность.

Ведьма подошла к Джайлсу и, задумчиво покрутив в руках карту, которую недавно вытянул из колоды англичанин, сунула её в нагрудный карман его куртки:

«Иди с Богом, сэр Джайлс. Сделай, что должно и будь, что будет»

«Спасибо»

Наблюдатель прошептал это простое слово настолько смиренно и благоговейно, что казалось, будто он благодарит не женщину, стоящую перед ним, а саму судьбу. Судьбу, что решила помочь ему и дала возможность поступить, наконец, именно так, как велело его сердце. Несмотря на то, насколько безрассудным и самоубийственным обещал быть этот поступок.

Джайлс покинул дом ведьмы в потрясённой задумчивости.

После неожиданно удачного посещения дома миссис Ханнабах, Руперт отправился в следующий свой пункт назначения, который он планировал посетить сегодня.

Он направился к своему нотариусу.

* * *

Этой ночью в доме Руперта Джайлса было необычайно тихо. Это безмолвие очень контрастировало с тем буйством энтузиазма, что царило в его стенах ещё днём — уставшие за день исследователи, продумавшие план действий на завтра, решили подарить себе ночь перед решающим рывком, посвятив её долгому и крепкому сну.

Джереми и Алан уехали по домам, Ксандер и Уиллоу остались в одной из своих бывших комнат.

Наблюдатель сидел в своей комнате за письменным столом и что-то писал на белоснежном листе бумаги, который казался ещё бледнее на фоне чёрных чернил, выводивших на нём аккуратные ровные буквы.

Неожиданный подарок Зедекии очень сэкономил время англичанина. Обряд, который он задумал изначально, был крайне рискованным и сложным в исполнении. Грааль же очень облегчил Руперту задачу, теперь Джайлс не только мог воплотить задуманное гораздо эффективнее, но и получил запас времени, который можно потратить на лирические сантименты.

Наблюдатель писал письмо.

Джайлс не знал, чем обернётся задуманная им авантюра, но он вдруг понял, что в случае худшего для себя исхода, он не хочет уходить не объяснившись.

Руперт выводил буквы уверенно и твёрдо, ведомый глубоким решительным смирением.

На протяжении всего сегодняшнего дня англичанин ощущал чувство тяжёлой и беспросветной усталости. Всякий раз, когда он прислушивался к этому чувству он понимал, что оно намного глубже и опаснее обычного человеческого утомления.

Это чувство не взялось из ниоткуда, Джайлсу казалось, что оно было с ним всегда — теперь оно будто обнажилось, почувствовав, что хозяин больше не в силах отрицать его и сдерживать.

Было в этой усталости что-то обречённое. Что-то фатальное и болезненное, что заставляло его чувствовать облегчение всякий раз, когда он думал о своей участи.

Руперт не осознавал этого напрямую, держу пари, никогда бы не признал этого вслух: ему нравилось думать о том забвении и облегчении, какое принесла бы ему возможная гибель.

Она сулила ему конец его страданий, она бы успокоила в его душе бури, которые он сам успокоить был не в силах.

Погибнув, он бы обрёл, наконец, ясное место в той запутанной сети взаимоотношений в которой, казалось, ему не было места. Он бы заявил о себе. Он бы обратил, наконец, на себя внимание любимой женщины, но не обременил бы её своим дальнейшим присутствием. Он бы ушёл по-настоящему красиво.

И он бы запомнился, оставив напоследок действительно глубокий след в душе истребительницы. Гораздо более глубокий, чем тот, который оставил бы забытый со временем живой отставной библиотекарь.

Джайлс остановился. Написанные им в письме слова вдруг вызвали у него воспоминания.

Он вспомнил, как чувствовал себя, когда Баффи не стало.

Сначала, осознание, что её больше нет, никак не могло овладеть его разумом. Ему казалось, что это происходит не с ним — кто-то другой смотрит его глазами на бездыханное тело истребительницы, кто-то другой поднимает её с земли и уносит с поля битвы на его руках.

Понимание происходящего ускользало от Руперта, как отходит от берега вода на отливе: Джайлсу всё время казалось, что вот-вот зазвонит телефон и он услышит в трубке голос Баффи, который скажет, что всё это сон.

Но телефон не звонил и вскоре время отлива кончилось — на Руперта, словно цунами, обрушилась вся полнота осознания. Волна слишком большая и горькая, для того чтобы наставник мог справится с ней.

Джайлс вздрогнул и тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя нахлынувшие воспоминания. Даже его теперешнее обречённое положение, не позволяло ему вернуться к переживаниям, пережитым тогда. Это было слишком тяжело.

Руперт сглотнул и прокашлялся, пытаясь избавиться от кома в горле, от которого давило сердце и слезились глаза. Всё, что он позволил себе вспомнить, это свой отъезд в Англию.

Джайлс зря надеялся спастись от страданий, оставаясь в привычной обстановке. Пусть суета, какая всегда царила вокруг банды Скуби, отвлекала наставника от саморазрушения, этого было недостаточно.

Что-то вспомнив, Руперт выпрямился. Отодвинувшись от своего письменного стола, он дёрнул ручку одного из выдвижных ящиков и, убрав бумаги из открывшейся полости, вытащил у ящика дно. Оно оказалось фальшивым, под ним был тайник, в котором одиноко лежала вещь, вдруг так понадобившаяся наблюдателю.

Запустив руку в глубину тайника, Руперт вытащил оттуда ладонь, сжимающую прохладный и тяжёлый металл чёрного кольта.

Англичанин долго и безучастно смотрел на пистолет в своей руке, о чём-то напряжённо думая. Затем он положил оружие на стол, вернул открытому ящику второе дно, и закрыл его, явно не планируя возвращать револьвер на место.

Затем Джайлс вернулся к своему письму — времени на его написание оставалось не много, уже совсем скоро должен был наступить рассвет.

* * *

Суета вчерашнего дня закономерно перетекла в день сегодняшний. Но сегодня лица всей команды были ещё более сосредоточенными и одухотворёнными.

Алан и Джереми приехали, как только утреннее солнце поменяло свой рассветный розовый оттенок на уверенное жёлтое свечение — Джайлс слышал, как шелестели их автомобили по дорожному гравию. Хозяин встречать их не стал, оставив это остальным жильцам дома — сам он был занят подготовкой к обряду, которым планировал защитить истребительницу от опасностей на её пути.

Джайлс читал заклинание над данной ему Зедекией чашей, в которой плескалась тёмная вязкая жидкость — кровь наблюдателя. Он набрал её, перерезав вену на своём правом предплечье.

Руперт не рассчитал силы, когда наносил себе порез и переживал, что не сможет остановить кровь, так уверено сочившуюся из его руки. Но, было ли это совпадением или же магией Грааля, рана затянулась, как только чаша получила необходимое количество крови.

Будь наблюдатель в этот день хотя бы в половину так любознателен и собран, каким бывал обычно, он бы восхитился чудодейственной силой Грааля. Но уныние Джайлса было столь беспощадно, что ослепляло его, заслонив собой даже подобные чудеса.

По мере того, как Руперт читал заклинание, кровь в кубке становилась жиже и светлее. Когда наблюдатель умолк, содержимое чаши ничем не отличалось от чистой прозрачной воды.

Заметив это, Джайлс облегчённо и, вместе с тем устало вздохнул. Цвет жидкости говорил о том, что его колдовство прошло успешно — значит жизнеспособность его плана была прочной.

А участь неминуемой.

Почему-то, устойчивое осознание того, что Руперт стоит у самого края своей фатальной кончины, без возможности повернуть назад, вдруг взбодрило его и, совершенно неожиданно развеселило.

По телу наблюдателя пробежала крупная мышечная дрожь, а печаль, вставшая комом поперёк горла, вдруг вырвалась из него нервным и рваным смехом.

«Какая, всё же, смешная вышла судьба!»

Руперт вдруг понял, какой, по сути, мелкой ценностью обладала его жизнь. Для него самого. Он подумал, что будь у него возможность наблюдать за своей гибелью со стороны, он не проронил бы и слезинки, как и не испытал бы и малейшей жалости.

Сирота без рода и племени, с ворохом ошибок прошлого за своими плечами, который оправдывал своё существование лишь тем, что цеплялся за свою работу, за долг, за миссию и за женщину, которая никогда не ответит взаимностью на его чувства.

Руперту вдруг вспомнились слова Спайка, когда тот назвал наблюдателя «рыцарем печального образа».

Наконец-то, Джайлс понял, что вампир имел в виду.

Наблюдателю стало, действительно, как-то не по-доброму весело. Он смеялся над собой, как смеётся тот, кто не может выразить своё нервное перенапряжение эмоцией иной.

Отыскав в стеллаже старую медную чернильницу, Руперт перелил в неё немного зелья из кубка, затем спустил рукава рубашки, чтобы скрыть порез на своей руке и покинул комнату.

* * *

Первым, с кем столкнулся Джайлс, выйдя за дверь, был Джереми. Увидев его Руперт удивился: именно Мея он намеривался найти первым, чтобы сообщить, что не пойдёт на задание с остальными. Наблюдатель даже не ожидал, что это окажется так просто — друг буквально попался ему при спуске с лестницы.

Отметив это удачное стечение обстоятельств, наблюдатель подумал, что сама судьба помогает ему. От этого он находил свой саморазрушительный план ещё более праведным и испытал от этого странное мазохистское удовольствие.

Завидев друга, Джереми вскинул брови:

«Привет, красавчик! Часто вижу тебя здесь… Живешь где-то поблизости?» — Джерри всегда был весельчаком, но в кризисной ситуации озорные глупости выскакивали из него настолько обильно, что казалось он и сам их не контролирует.

Джайлса всегда раздражал этот неуёмный оптимизм, поэтому Мей смиренно ожидал в ответ на свою шутку если не занудный поучающий комментарий, то хотя бы устало возведённые к небу глаза.

Но к огромному удивлению Джереми, его товарищ в ответ лишь громко и заливисто рассмеялся.

Видеть друга таким по-вольному весёлым казалось Мею столь необычным, что он хотел было отпустить какой-нибудь комментарий, подмечающий это. Но он вдруг передумал, побоявшись спугнуть своим замечанием это редкое явление.

«А я ведь тебя ищу, — перешёл сразу к делу Джерри, обратившись к Руперту. — Поговорить надо…»

«Это мне с тобой поговорить надо, — отозвался наблюдатель и, толкнув дверь, из которой недавно вышел, кивнул внутрь комнаты: — Входи!»

* * *

Когда мужчины расположились за письменным столом, напротив друг друга, комнату снова потряс смех — на этот раз Джайлс пошутил о чём-то незначительном, но столь забавном, что Джереми долго не мог привести в норму дыхание. Когда же ему это удалось, он поведал другу, зачем искал его.

Он пришёл сообщить новые детали предстоящего задания. Оказалось, что поход к Стоунхенджу обещает быть намного сложнее, чем ожидалось ранее.

«Алан считает, что просто мы не отделаемся, — сказал Мей подавив вздох. — Тот, кто запустил магию Стоунхенджа, вероятно будет охранять его. Мы готовимся к грандиозной драке…»

«А я знал, что заверения Алана о полной безопасности мероприятия для Баффи не более, чем трёп…»

«Нет, Баффи не будет участвовать, — поспешил перебить Руперта Мей и добавил, в ответ на его удивлённый взгляд: — Баффи ничего не знает об этом. Алан поговорил с каждым участником по-отдельности и запретил сообщать информацию о предполагаемой западне ей. Более того, он договорился о подкреплении, люди Совета присоединяться к нам уже на месте. Но Баффи ничего не должна знать! Входя в подземелья Стоунхенджа она должна быть максимально спокойна, мы не можем себе позволить её волнение. Мы будем драться без неё. В любом случае, переживать не за что, даже без подкрепления в нашем распоряжении блестящая команда: мотоциклист, ведьма, её отважный жених плотник, младшая победительница вампиров и два сумасшедших английских деда!»

Джайлс нахмурился. Он не ожидал, что Браун пойдёт на такие серьёзные ухищрения только для того, чтобы сохранить душевный покой истребительницы. Это восхищало Руперта, так как заверяло его, что истребительница будет в надёжных руках после гибели своего наставника, но, вместе с тем, и безнадёжно расстраивало: видя заботу Алана, Джайлс понимал, что незаменимых людей не бывает и опека старого наблюдателя вскоре будет совсем позабыта Баффи.

Это делало ощущение ничтожности своего бытия для Руперта ещё более явным.

От этого клокочущего и гадкого чувства, англичанин, вдруг, снова невероятно развеселился:

«Дед будет один. Я не могу позволить себе оттенять твоё величие, Джерри. Я никуда не иду»

Джереми тряхнул головой, подумав, что это ему послышалось. Но переспросив и получив идентичный ответ, Мей понял, что слух его не подвёл — Руперт, действительно, отказался идти на жизненно важную для всего мира операцию. Причём, сделал он это с таким легким сердцем, будто просто решил прогулять последний урок в школе.

Вдруг Мей наклонился к другу и, оказавшись ближе к его лицу, с шумом втянул носом воздух:

«Пьяный ты что ли, Руперт?»

Джайлс невинно хохотнул:

«Нет!»

Поизучав пару секунд весёлым взглядом недоверчивое выражение лица друга, Джайлс всё же решил объяснить ему своё поведение.

«Джереми, — наблюдатель враз стал очень серьёзным. — Баффи не стабильна. Радует, конечно, что Алан верит в её силы так безоговорочно, но он не знает её так, как знаю я. Стоунхендж требует от человека, рискнувшего приблизится к его истоку, полного душевного равновесия. В душе Баффи равновесия нет.»

«Руперт! — подпрыгнул в негодовании Мей. — Это сейчас говоришь ты или желание защитить Баффи говорит за тебя? Зачем ты нагнетаешь обстановку, ты ведь знаешь, что отправить её — это вынужденный риск, был бы другой выход, мы бы им воспользовались! Не лучше ли избавить её хотя бы от демонстрации своих сомнений перед важной битвой? Девочка столкнётся лицом к лицу с чарами камней и будет там совершенно одна, а ты…»

«Она не будет одна»

После небольшой паузы, за время которой Джереми успел немного остыть, Джайлс улыбнулся и добавил:

«Я буду с ней»

Наблюдатель рассказал другу о своём плане, но, воспользовавшись тем, что Джерри не силён в магии, утаил от него главное — то, чем придётся заплатить Руперту за благополучие подопечной. Джайлс сказал, что нашёл очень эффективное защитное заклинание, которое оградит Баффи, если она всё-таки не справится с собой или что-то пойдёт не так. Для наглядности того, насколько удачен его план, Джайлс показал другу Грааль:

«Видишь, дружище, — сказал Руперт с улыбкой глядя на шокированного товарища и добавил задумчиво: — Мне помогает сам Господь!»

Джайлс сказал, что для поддержания чар Грааля, ему необходимо остаться дома, чтобы иметь возможность колдовать.

«Конечно, Руперт! Оставайся! Я передам всё Алану» — закивал восхищённый Джереми. Его впечатлил артефакт, который, по легенде, оказывался в руках лишь того, кто был достоин воспользоваться его силой. Также, мужчину подкупило расположение духа, в котором пребывал товарищ — Мей много лет не видел Джайлса таким весёлым и шутливым.

Разве может человек, излучающий такой лучезарный позитив, задумать что-то плохое?

* * *

Воспользовавшись тем, что на правах главной фигуры операции, Баффи не была задействована в подготовке к походу, истребительница тихонько выскользнула на улицу, чтобы остаться наедине со своими мыслями.

Что же должно произойти сегодня, какая опасность угрожает Алану?

Эти мысли рождали тревогу, свербящую где-то в районе солнечного сплетения. Самым ужасным в страданиях девушки было то, что она не понимала главного — может ли она повлиять на ход событий? Были ли её сны и предчувствия подсказкой, дающей шанс всё исправить?

Или же они лишь предупреждение о неизбежном?

Её не покидало чувство, что она что-то упускает. Будто она не замечает чего-то очевидного и простого, что, возможно, оказалось бы ответом на все её вопросы. Баффи раздражало, как ведёт себя её подсознание: оно указывало на наличие проблемы, но никак не подсказывало её решение. Вместо того, чтобы послать истребительнице во сне чёткую подсказку, оно лишь ещё больше путало её, являя неясные образы.

Девушка стояла, облокотившись на перила террасы, глубоко вдыхала студёный утренний воздух и смотрела немигающим взглядом на свои сцепленные в замок руки.

Сможет ли она помочь своему Рыцарю Кубков?

Истребительница чувствовала, что интенсивность её переживаний уже начала вызывать у неё приступ физической тошноты, как вдруг дверь за её спиной скрипнула.

Баффи находилась так глубоко в трясине своих переживаний, что не нашла в себе энтузиазма обернуться.

Благо, в этом необходимости не было — вышедший на террасу человек подошёл ближе и облокотился на те же перила, что и Баффи, полностью повторив её позу.

«Как ты?»

«Я в порядке, — соврала девушка, устало улыбнувшись Алану и, не желая посвящать молодого человека в свои переживания, поспешила сменить тему: — Скоро выдвигаемся?»

Алан, улыбнувшись, кивнул:

— Всё почти готово, осталась лишь парочка мелочей. Пока мы заканчиваем, зайди к Джайлсу, он ждёт тебя наверху.

— Он всё-таки не идёт, да? — с еле заметной тенью разочарования уточнила истребительница.

Пока Алан кивал в ответ, истребительница вдруг встрепенувшись дёрнулась, отреагировав так на какую-то свою мысль.

Подумав о своём наблюдателе, Баффи почувствовала, что её голову озарила идея, которая в эту секунду ей казалась самой гениальной на свете. Решив не терять и минуты, девушка улыбнулась Брауну и поспешила к своему наставнику.

* * *

Как только Баффи потянулась к ручке двери, чтобы войти в комнату Джайлса, та стремительно распахнулась.

— Я к тебе… — отчего-то немного смутившись пискнула девушка, снизу-вверх глядя на своего наставника, застывшего в дверях.

— А я за тобой. — тепло и немного растеряно улыбнулся тот, отступив назад, пропуская девушку внутрь.

Это случайное неловкое столкновение показалось Баффи настолько обезоруживающе забавным, что она на мгновенье забыла о своей хандре.

Пока наблюдатель ходил по комнате, собирая какие-то предметы и раскладывая их на своём письменном столе, истребительница решила озвучить посетившую её недавно идею:

— Джайлс, — начала девушка осторожно, суетливо пытаясь подобрать нужные слова, пересохшим от волнения ртом, — Джереми сказал, что ты не идёшь с нами, так как тебе необходимо поддерживать некое защитное заклинание…

— Всё так. — ровно отозвался наставник, не отрываясь от своего занятия.

— Джайлс, — в голосе истребительницы сквознуло волнение, которое Руперт тут же уловил, — Магия — это сложно… Может, будет лучше, если кто-нибудь останется с тобой? Вдруг тебе понадобится помощь… Лишняя пара рук никогда не помешает, правда?

Руперт напрягся. Он кое-как отделался от помощи, предложенной сначала Уиллоу, затем и Дон. Он до сих пор не понимал, как ему удалось выкрутится и убедить их оставить его одного.

Тем временем, истребительница не успокаивалась. Она взволновано щебетала о необходимости оставить с Джайлсом кого-нибудь для подмоги и не прекратила говорить об этом даже тогда, когда наставник усадил её на стул напротив своего стола и приготовился к обряду.

«Баффи. — прервал девушку наставник, когда понял, что за её изворотливыми речами стоит какая-то терзающая её тревога. — Просто скажи мне, что тебя беспокоит и как я могу тебе помочь»

Мигом потеряв свою прежнюю суетливость, истребительница притихла и успокоилась. Ей стало смешно: и кого она пыталась провести? Человека, который, порой, знал её повадки лучше, чем она сама?

Баффи вздохнула, после чего сказала твёрдо и не стеснённо требовательно:

«Джайлс, прикажи Алану остаться с тобой»

Брови наблюдателя поползли вверх, ясно дав девушке понять, что ей необходимо объяснить наставнику причину столь странной просьбы.

«Джайлс, меня мучают тревожные предчувствия, — пожаловалась истребительница, заставив Руперта нахмуриться. — Мне сняться сны… Я не уверена, но у меня есть основания полагать, что опасность угрожает именно Алану. Джайлс, прошу тебя, на правах старшего, отдай ему приказ остаться с тобой в безопасности, чтобы я не волновалась! Если я не уберегу его, то буду винить себя до конца своих дней»

Наставник молчал и, утопающая в паническом отчаянии истребительница, решилась применить в своих мольбах самый весомый аргумент:

«Джайлс, тогда, на празднике, я видела Зедекию»

Услышав имя знакомой ведьмы, Руперт удивлённо вскинул голову. Ему показалось странным то совпадение, что эта загадочная особа внезапно повстречалась и ему и Баффи, практически в одно и то же время.

«Вот, — девушка достала из кармана брюк карту, что ведьма дала ей в тот вечер и протянула наставнику: — Она приходила ко мне с предупреждением»

Наблюдатель взял из рук девушки карту, изображавшую тринадцатый аркан и рассматривая её, убедился в том, что странным было не только то, что Зедекия приходила к нему и Баффи с посланиями, но и то, что им обоим она вручила карты из своей гадальной колоды.

Это не могло быть просто совпадением.

Постепенно, эти события сложились в голове мужчины в общую картину. Но эта картина была соткана не из логических умозаключений, а из интуитивного чувствования. Руперт не понимал, что конкретно происходит с ним и его истребительницей, но он чувствовал, что их обоих ведёт сила мощная и неотвратимая. Наверное, сама Судьба.

Англичанин и раньше не сомневался в том плане, что задумал, но теперь он убедился в его правильности окончательно. Эта уверенность рождала спокойное смирение, которым он поспешил поделиться со своей подопечной:

«Баффи, — сказал Руперт серьёзно, глядя на взволнованную девушку. — Я не буду удерживать Алана насильно. И я не советую делать этого тебе»

Истребительница задохнулась в обиженном возмущении:

«Джайлс! Ты слышал меня? Алан может погибнуть! У меня были видения! Меня предупредили об опасности, а ты предлагаешь мне просто проигнорировать голос своей интуиции, так? Ты бы знал, в каком я ужасе! Как я напугана этими кошмарами…»

Руперт спокойно и глубоко вздохнул, так безмятежно, что покрывшаяся багровыми пятнами от гнева истребительница, невольно осеклась на полуслове, обескураженная спокойствием собеседника.

Джайлс смотрел на Баффи с тёплым нисхождением и странным блеском неуместного веселья.

«Баффи, — сказал, наконец, он, когда убедился, что девушка готова его слушать. — Я знаю, ты сделала в своей жизни много хорошего, спасла много людей, но пойми, ты не можешь отвечать за всё на этом свете. Я знаю, ты терзаешься. Ты пытаешься понять, можешь ли ты использовать свой дар предвиденья во благо или же он показывает тебе только вещи неизбежные…»

Девушка шмыгнула носом и насуплено кивнула, внутренне поражаясь точностью, с которой наставник определил природу её терзания.

«Сколько пророчеств ты уже обманула, Баффи? Сколько раз ты обманывала смерть? Почему сегодня должно быть иначе?»

Девушка молчала, в разгоряченном протесте, не позволяя себе согласится со словами наставника, как вдруг он поразил ей вопросом беспощадно метким:

«Ты действительно чувствуешь, что опасность угрожает именно Алану? Или тебя просто одолевает непонятного рода тревога, которую ты хочешь заглушить заботой о нём?»

Истребительница поперхнулась слюной. Она ведь действительно не знала, грозит ли опасность именно Брауну. Она просто чувствовала тревогу и переживала за загадочного рыцаря из своих снов, вбив в себе в голову, что он — это Алан.

С другой стороны, если не он, то кто?

Заметив, что девушка сомневается в ответе, англичанин решил освободить её от необходимости отвечать и просто продолжил:

«Часто кажется, что тревогу можно победить контролем, но это ловушка. Ты требуешь от своей интуиции ответы, так как думаешь, что, если ты будешь обо всём осведомлена, значит будешь всё контролировать и тогда ничего плохого не произойдёт. Но стремясь контролировать вещи, которые тебе не подвластны, ты наоборот усугубляешь своё волнение. Баффи, я не знаю, что нас всех ждёт, но знаю одно: что бы не случилось, ты не должна винить себя. Я понимаю твою обеспокоенность, желание защитить тех, кто тебе дорог, но ты должна понять главное: ты не можешь отвечать за всё в этом мире, а главное, ты не можешь отвечать за чужой выбор и чужую волю. Если Алан считает нужным быть рядом и защищать тебя — позволь это ему. Это сложно, но это правильно. Не отбирай у него право быть человеком — существом с собственной волей. Каждый из нас проходит свой путь, и ты ни в коем случае не должна корить себя, если кто-то спотыкается, проходя его»

Баффи поникла, а Джайлс вдруг встал и, упершись руками в стол, навис над ней:

«Пообещай мне, — прогремел его голос у истребительницы над головой, отчего та вздрогнула. — Пообещай, что даже если что-то случится и Алан или кто-то другой пострадает, ты не станешь винить в этом себя»

«Обещаю» — больше от испуга, чем от искреннего согласия пискнула истребительница.

«Прекрасно, — отозвался наставник, вернувшись на своё место, после чего улыбнулся улыбкой весёлой и безмятежной, как ни в чём не бывало. — Тем более, с твоим Аланом всё будет в полном порядке»

«Ага! Мне бы вашу уверенность, мистер Бронебойное Спокойствие!» — возмутилась Баффи, как вдруг наблюдатель протянул ей свою руку, невинно вскинув брови:

«Спорим?»

Баффи опешила. Ей сразу показалось, что Джайлс ведёт себя сегодня крайне странно, но сейчас он озадачил её с новой силой. Необычным было то, что он остаётся настолько фривольно жизнерадостным, учитывая обстоятельства.

Может и правда для волнения нет никаких причин?

Хоть Баффи и чувствовала недоверие к поведению наставника, она не могла не очароваться тем непривычным озорством, что от него исходило. Она улыбнулась, вдруг почувствовав себя лучше, и пожала руку Руперта в ответ:

«Спорим! А на что?»

Завладев ладонью девушки, англичанин вдруг совершил совершенно неожиданный для неё манёвр: он потянул Баффи на себя, так, что она невольно придвинулась ближе, и положил её руку на гладкую поверхность письменного стола.

Баффи бросило в жар от неожиданности. Когда рука наставника вдруг так настойчиво повлекла девушку ближе к нему, её сердце переполнилось чувством восторженного смущения.

Не успела истребительница прийти в себя, как англичанин снова её потряс: он осторожно запустил пальцы под тонкую ткань рукава её кофты, и повёл их вверх по коже, собирая одежду в мелкие складки, намереваясь оголить её предплечье.

«Тебе выбирать, на что спорить. Ты же продуешь»

Баффи этих слов не слышала из-за шума пульсирующей в её жилах крови.

Когда ладонь наставника коснулась чувствительного девичьего запястья, чтобы закатать её рукав, истребительница окончательно потеряла себя в пространстве, растворившись в приятном головокружении.

Безмятежный Руперт, тем временем, не выпуская из своей руки ладонь истребительницы, потянулся к чернильнице, в которую недавно перелил зелье из Грааля, и мокнул в неё заранее подготовленную кисть.

К моменту, когда наставник принялся рисовать на предплечье девушки причудливые символы, Баффи усилием воли согнала с себя этот странный закруживший голову хмель, списав его происхождение на усталость от одолевавших её ранее волнений. Усилием воли она заставила себя вернуться к прежним мыслям, надеясь, что тяжёлые размышления отвлекут её стыдливого смущения, которое она испытывала из-за нахлынувших на неё чувств.

«Это не легко, — потянула девушка тихо, наблюдая как англичанин выводит знаки на её коже. — Не легко давать любимым людям свободу выбора, будучи уверенным, что их выбор им навредит…»

«Я знаю, Баффи. — снова обмакнул кисть Руперт. — Я долгое время был наблюдателем истребительницы, которая не любила советы, но любила рисковать»

Девушку тронул тон, которым наставник сказал это. И, к своему удивлению, она поняла, что несмотря на сквозивший в этих словах упрёк, они не навевали на неё вину. Баффи лишь почувствовала безграничную благодарность за то, что Джайлс поддерживал её даже в тех решениях, с которыми был не согласен. Поддерживал её, превозмогая душевные страдания.

«И как, тебе удалось мириться с этим? Ты смог привыкнуть?»

Наставник улыбнулся, бросив на девушку усталый взгляд своих добрых глаз и покачал головой:

«Каждый раз, как первый»

В ответ на это девушка лишь понимающе кивнула.

Баффи сидела напротив тихо и наблюдала за действиями наставника с кротким участием. Рисунки на её коже вдруг вызвали у неё неподдельный интерес. Жидкость в чернильнице была совсем прозрачной, но на коже она становилась ярко-медной. Девушке даже казалось, что от символов исходит слегка заметное свечение.

«Ой, щекотно!» — хохотнула истребительница, когда Джайлс повёл от последнего символа сплошную линию к её ладони.

Руперт поднял глаза и увидев, как улыбается и забавно морщит нос истребительница и впервые за этот день, почувствовал себя не так беспросветно плохо. При взгляде на девушку что-то расцвело у него внутри, а сердце наполнила радость добрая и светлая.

Он с грустью подумал, что эта улыбка всё же стоила того, чтобы жить.

А хозяйка этой улыбки стоила того, чтобы умереть.

Наблюдатель робко извинился, а истребительница округлила глаза, заметив, что линия, которая уже дошла до конца её руки, не закончилась. Джайлс, продолжил её рисовать, но уже на своей руке, воспользовавшись тем, что их ладони были сцеплены. Когда он довёл линию до своего предплечья, то, не отрывая кисточки, начал рисовать на своей коже такие же символы, какие были у Баффи, только в зеркальном отражении.

— А это зачем?

— Для нашей связи, — пояснил наставник равнодушно. — Именно через неё заклинание будет работать.

— Если честно, я думала ты просто выдашь мне какой-нибудь талисман на удачу, как в кино, или заставишь выпить зелье…

Руперт улыбнулся в ответ на это, а девушка заёрзала на стуле, чувствуя, как её терзает неудовлетворённый интерес:

«И всё-таки, как это работает? Что это за связь такая, Джайлс?»

Наблюдатель напрягся, так как эти вопросы ему не нравились. Врать ему не хотелось, а правды выдать он не мог.

Это было даже забавно: Руперт всегда радовался тем редким моментам, когда подопечная проявляла интерес к чему-то и стремился объяснить ей всё как можно подробнее.

Но сейчас её расспросы были совсем не кстати.

Стоунхендж обладал защитными чарами, которые не позволили бы применять «новую» магию. Камни не пропустят ни одного привычного современному магу вмешательства: зачарованные амулеты, волшебные зелья или защитные руны совершенно бесполезны. Они могут быть даже опасны, как нечто, считанное камнями, как враждебное.

Руперт, в своём отчаянии, воспользовался магией «старой». Такой же древней, как сам Стоунхендж. Именно она участвовала в сотворении мира и имела силу способную менять суть вещей на самом глубоком и незыблемом уровне. Был шанс, что её вмешательство камни не отвергнут. Джайлсу повезло, что ему в руки попался Грааль, без него обратиться к магии такой силы он смог только если бы буквально продал душу дьяволу.

Единственным магическим способом, который мог бы помочь Баффи в этом испытании, Джайлс посчитал применение «Заклятия квантовой запутанности»*.

Его суть заключалась в том, что два человека становились энергетически связанными, один человек отдавал своё тело и жизненную силу в распоряжение другого и забирал на себя львиную долю разрушающих воздействий. Если первый будет ранен — увечье получит второй.

Алан не обманывал, когда говорил, что истребительнице не придётся сражаться с кем-либо в подземельях, но он не учёл другое.

То, что Баффи может навредить себе сама.

Если стражи камней действительно сделают то, что написано в пророчествах и подвергнут избранную испытанию, в котором ей придётся наяву столкнуться с собственными страхами, случиться может всё что угодно.

Конечно, Баффи была сильной, она могла справиться со многими напастями. Но справится ли она сама с собой?

Руперт не мог позволить себе пустить всё на самотёк и остаться в стороне. Настал момент, когда наблюдатель больше не мог оставаться наблюдателем — он был решительно настроен действовать.

Англичанин набрал в грудь воздуха, чтобы сказать хоть что-нибудь, но тут, послышались шаги и дверь распахнулась:

«Через полчаса выдвигаемся, товарищи магические авантюристы!» — торжественно провозгласила кучерявая голова Джереми, показавшаяся в проёме.

Баффи энергично закивала, а Руперт облегчённо выдохнул.

Никогда ещё он не был так рад Джереми и его дурацким шуткам.

«Я как раз закончил» — отозвался наставник и выпустил из рук ладонь истребительницы, тем самым полностью отрезав возможное возвращение к прежнему диалогу.

«Ждём тебя, Баффи!» — подмигнул Мей и снова скрылся за дверью.

Растерянная истребительница соскочила со своего места и взглянула на наставника.

«Мне пора» — сказала она тихо и отчего-то вопросительно. Так, будто надеялась, что наблюдатель задержит её, дав возможность побыть в этих стенах ещё пару минут.

Но к огромному её разочарованию, он этого не сделал, а лишь кивнул с улыбкой, пожелав на прощание:

«Удачи, Баффи. Думай о хорошем… Или лучше вовсе ни о чём не думай»

Девушка кивнула с улыбкой, вздохнула и направилась к двери, как вдруг её одолело вновь подступившее чувство тревоги. Она чувствовала, что не может просто так уйти, будто её приковывало к этой комнате что-то мощное и незримое. От желания остаться, но невозможности этого сделать, обеспокоенность девушки породила в ней новый приступ тревоги, всколыхнув былые беспокойства.

Под удивлённый взгляд наставника она вдруг развернулась у самой двери и выпалила с надрывом:

«Я не могу. Джайлс, как мне идти, зная, что что-то случится? Как мне идти зная, что сны предупреждали меня, а я ничего не предприняла? Я даже не понимаю, что именно мне предпринимать!»

Руперт соскочил с места и поспешил оказаться рядом с девушкой, чувствуя, как её захлёстывают разрушительные эмоции.

Баффи зажмурилась, желая этим отвлечь себя от тревоги и взять себя в руки. Её голова склонилась под тяжестью переполнявших её забот, как вдруг тёплые руки нежно коснулись её щек.

«Я не знаю, что хотела сказать тебе интуиция, — услышала девушка спокойный участливый голос над головой. — Но знаю наверняка: она точно не хотела тебя напугать и уж тем более не хотела заставить тебя чувствовать себя виноватой. Посмотри на свой дар иначе, Баффи. Что если он не требует от тебя действий по предотвращению грядущих событий, а наоборот, напоминает тебе о важности того, как важно прислушиваться к себе и отдавать себя потоку жизни? Тебя ведёт по жизни сила куда более мудрая, чем ты себе это представляешь, Баффи»

Наставник приподнял подбородок подопечной.

«Баффи, — сказал Джайлс почти шепотом. — Если ты сейчас чего-то не понимаешь, значит так тому и быть. Нужные знания всегда приходят вовремя. Не терзай себя, когда-нибудь секреты твоего подсознания откроются тебе. Придёт время, и ты всё поймёшь»

С этими словами, Руперт наклонился и коснулся губами лба истребительницы.

Он бы никогда не позволил себе такой вольности в другой день или час, но сегодня, когда от возможной гибели его отделяла всего пара часов, он не видел причин себе отказывать. Ему хотелось как-то по-особому выразить свою нежность к девушке, которую он больше никогда не увидит, стоит ей только перешагнуть порог этой комнаты. И он впервые в жизни не переживал о том, что истребительница о нём подумает.

Баффи же, в эту секунду, не думала совершенно ни о чём. Она была рада, что Джайлс держит её лицо в руках — это помогало фокусироваться на реальности и не проваливаться без оглядки в свои ощущения. Мелкие и частые волны тепла, разливающиеся по её телу, уводили землю у неё из-под ног. Ощущать такие эмоции от невинного дружеского поцелуя было странно. Ещё более странным было понимать, что ощущения, подаренные им, были ей знакомы.

Она уже чувствовала подобное, но когда?

Хоть это дежавю было потрясающе ярким, оно не давало девушке никаких ответов. Она хотела бы подумать об этом, но, когда наставник взял истребительницу за плечи и развернул её в другую сторону, открыв перед ней дверь, ей ничего не оставалось, как покинуть комнату и отвлечься от своих мыслей, отправившись на встречу судьбе.

* * *

От дома Джайлса до камней Стоунхенджа было от силы десять минут пути. Дон, Ксандер и Уиллоу ехали с Джереми на его машине, а Баффи добиралась вдвоём с Аланом.

Пара ехала в тишине. Брюнет периодически бросал на молчаливую девушку обеспокоенные взгляды, желая начать с ней разряжающий обстановку разговор о какой-нибудь ерунде, но никак не находил нужных слов. Баффи выглядела необычайно задумчивой и ему не хотелось отвлекать её от размышлений, которые, как он предположил, помогали девушке сосредоточится перед ответственным заданием.

Голову Баффи же, как назло, именно в этот ответственный момент, занимали неприменимые к делу глупости.

Она думала о том, с кем в машине поехал бы Джайлс, если бы отправился с ними? Был бы ли он третьим в машине Алана или предпочел бы быть пятым в джипе Джереми?

Эти мысли были настолько неуместными и глупыми, что начинали раздражать. Особенно они злили тем, что Баффи никак не могла от них отделаться. Почему она вообще об этом думает?

«Приехали»

Проехав километр по раскатанной в поле просеке, машина остановилась у края леса. Оставленный неподалёку автомобиль Мея, который добрался быстрее, уже был пуст, а на горизонте, в светло-сером тумане, размытыми силуэтами виднелись гладкие камни Стоунхенджа.

«Далековато мы от него» — заметила истребительница, покинув автомобиль.

Браун кивнул:

«Нам нужны его подземелья, а вход в них где-то в лесу… Если мы всё правильно рассчитали с мистером Мейем, конечно…»

«Сюда!»

Стоило Алану упомянуть Джерри, он подал голос откуда-то со стороны леса. Повернувшись на отклик, истребительница и её спутник увидели Мея и остальных ребят. Они уже нашли ведущую к подземельям тропу и жестами приглашали пару следовать за ними.

Когда команда воссоединилась и Баффи оказалась вдалеке от Алана, к брюнету подскочил Мей и шепнул ему:

«Подкрепление уже здесь. Ребята рассредоточились по лесу и пойдут за нами, я велел не высовываться до особых указаний»

Браун обрадовался и торжественно пожал товарищу руку.

«Ну теперь то уж точно всё будет в порядке!

Процессия продвигалась всё дальше в тёмную глубину леса, уворачиваясь от колючих и мокрых от тумана ветвей. Тропинка уже перестала быть четкой, её направление угадывалось только лишь по растительности чуть менее густой, чем в остальном лесу.

«Алан, — сказала Дон с недоверием покосившись на чащу, что становилась всё гуще и гуще. — А здесь волки водятся?»

«Донни, — прыснул от смеха Ксандер. — Не бойся, никакие волки тебя не тронут! Рядом же я!»

Кто-то из ребят тихо хохотнул, а Дон, хоть и посмотрела на Харриса с недоверием, всё же спросила с юношеской наивностью:

«Ты сразишься ради меня с целой волчьей стаей?»

«Э... Не-е-е-е... — подумав, коротко бросил Ксандер, после чего вскинул подбородок и с клоунским гротеском, сделал выражение лица стервозно надменное: — Просто знай, когда рядом такой аппетитный круасан, как я, зайка, в твою сторону не посмотрит ни один волк, понятно?»

Группа посыпалась со смеху, как вдруг Браун, который встревоженно глядел то на компас, то на карту, победоносно вскрикнул:

«Тихо! Я слышу! Это там!»

И кинулся куда-то в сторону.

Остальные бросились за ним и, пробравшись пару десятков метров через густые кустарники, выбрались к неширокой речке, которая бежала, извиваясь между серых лесных камней. Именно её журчание услышал Алан.

Браун был необычайно обрадован обнаружением этой реки, ведь это означало, что они на верном пути. Чем ближе ребята продвигались вглубь леса, тем хуже вёл себя компас, бесконтрольно крутивший свою стрелку, путая Алана. Он уже успел испугаться, что потерял дорогу.

Воодушевлённый мужчина бросился верх по течению, чуть ли не бегом, не оставив остальным выбора другого, как поторопиться.

Речка становилась всё шире и шире и вскоре, она вывела ребят к высокому водопаду.

Пока ребята, каждый по-разному, высказывали своё восхищение красивым видом, Алан, который в своих поисках этого места всё больше становился похож на одержимого, вошёл в реку, что была ему не выше колена, и двинулся к падающей воде.

«Сюда!» — позвал он остальных за собой и шагнул прямо под водяной занавес, вскоре скрывшись за ним.

Баффи шла за Аланом рядом с Уиллоу и заметила, как оказавшись у водопада, ведьма вдруг вздрогнула.

«Ох, — сказала она, посмотрев на свои руки, которые вдруг покрылись крупными мурашками. — Чувствую древнюю магию Стоунхенджа…»

«Он нам не рад?» — спросила истребительница, видя, как впечатлена её подруга.

«Да нет, — задумалась Уиллоу, прислушавшись к себе. — Он спокойно безразличен, как и любая непоколебимая мощь»

Баффи улыбнулась в ответ на это. Слова ведьмы ей, отчего-то понравились.

За водопадом, в отвесной скалистой стене, была трещина. Её ширины было достаточно для того, чтобы взрослый человек средней комплекции мог протиснутся через неё боком. Девушки прошли через препятствие без труда, а Ксандер, который забыл про то, что за его спиной висит объёмный походный рюкзак, застрял в проходе, чем вызвал смеховую истерику у всей группы. Усугубилось это веселье тем, что через минуту, по той же причине, в проходе застрял Джереми. Он зашёл последним, отдав приказ сопровождавшему их подкреплению, следить за местностью.

За расколом в скале скрывалась пещера. Она была довольно просторной, но точный её размер оценить было сложно, так как большая её часть утопала в темноте.

Алан достал фонарь из своей сумки и, щёлкнув его кнопкой с эхом, разлетевшимся по стенам пещеры, осветил её.

В тусклом жёлтом свете, сбросив с себя покрывало теней, тотчас же обнажились длинные каменные сталактиты, свисающие с потолка и сырые каменные стены.

«А там что?» — вдруг спросила Дон, указывая пальцем на угол, который оставался тёмным даже в свете фонаря.

«Похоже, что пещера уходит вглубь» — задумчиво потёр подбородок Алан и решительно направился в неизведанную темноту.

Осветив её фонарём, он скинул рюкзак:

«Это туннель, и он уходит вниз. Здесь не высоко, но придётся спускаться по верёвке»

Мужчина достал необходимое снаряжение, закрепил один край верёвки за самый надёжный на его взгляд сталагмит, и хотел было спустится вниз, как вдруг, оказавшись в шаге от края, Браун замер, будто что-то вспомнив. Он повернулся к идущей за ним Баффи:

«Ты первая» — виновато вздохнул брюнет.

Истребительница изумлённо взглянула на кавалера и хохотнула, шагнув вперед него:

«Струсил что ли, Алан, а?»

Девушка отобрала у брюнета верёвку и шагнула за край. Высота и правда оказалась небольшой, метра три, поэтому Баффи спустилась быстро. Оказавшись внизу, истребительница достала фонарь и, пройдя дальше в то небольшое сужение пещеры, куда её послал Алан, неожиданно наткнулась на стену.

«Здесь тупик! Алан! Слышишь?» — крикнула Баффи с недоверием осмотрев препятствие перед собой. Её смутило, что никто из команды ей не ответил. Ещё и эхо её голоса разливалось вокруг как-то непривычно. Это заставило истребительницу обернуться.

Баффи ахнула. Там, где минуту назад была стена, по которой она спустилась, её больше не оказалось. Вместо неё, за спиной истребительницы, оказался длинный туннель, уходящий своей глубиной далеко вперёд. На сырой стене, недалеко от девушки, горел одинокий невесть откуда взявшийся факел.

Истребительница неразборчиво выругалась, разозлившись на магию, которая проявила себя так скоро, и шумно втянула носом воздух. Похоже, игра началась.

* * *

Руперт Джайлс ходил из стороны в сторону по узкому пространству своей комнаты и косился на настенные часы, которые в этот полный тревожного ожидания момент, казалось, тикали особенно надрывно.

По расчетам наставника, истребительница со своей командой уже должна была добраться до подземелий.

Пока что Руперт ничего не чувствовал. В теле не было никаких особенных ощущений и это могло говорить либо о том, что пока что Баффи в безопасности, либо о том, что заклинание не работает. Последнее предположение вызывало у англичанина тревогу до тошноты иступлённую.

Вдруг, Джайлс почувствовал, как что-то кольнуло в центре обеих его ладоней. Сначала, он не понял этого ощущения, но потом, вздрогнув от осознания, он вспомнил, что это могло означать.

Он замечал, что каждый раз, когда Баффи нервничала настолько сильно, что это начинало ей мешать, она сжимала кулаки и колола ногтями свои ладони. Это отвлекало её от дурных мыслей.

Судя по тому, как начала зудеть ладонь Руперта от повреждённой кожи, дурных мыслей в голове у истребительницы было не мало.

«Вот блин!»

Баффи заметила, что фонарь, который был у неё в кармане, не работал. Это было странно, так как она только утром проверила батарейки. Должно быть чопорные английские камни не одобряют присутствия в своих стенах даже таких примитивных технологий.

Девушке ничего не оставалось, как взять со стены тот одинокий факел, который, казалось, и предназначался заблудшему в эти катакомбы путнику.

Баффи продвигалась вглубь тёмной и узкой пещеры. От гладких каменных стен веяло сырой прохладой, а воздухе разливалось эхо капель, ударяющихся о скользкий пол.

Чем дальше девушка продвигалась вглубь этого места, тем более странным оно ей казалось. Если раньше оно походило на обычную дикую пещеру, то теперь, его стены казались слишком геометрически ровными.

Приглядевшись к окружающим её камням, истребительница сначала подумала, что увиденное ей показалось: в неоднородной поверхности стен, проглядывала каменная кладка.

Казалось, что то, что теперь выглядело, как пещера, раньше было рукотворным каменным коридором, походившим своей архитектурой на старинный замок.

Но как этот замок оказался под землёй и почему его величественные каменные стены и потолочный свод, с которого теперь свисают сталактиты, потеряли форму и теперь выглядят словно оплавленная пластмасса?

Мысли о том, что это полное мощнейшей древней магии место, разрушило нечто ещё более мощное, породило в душе Баффи неясную колкую тревогу.

Поверженное величие этого места, вдруг заставило девушку чувствовать себя подавленно ничтожно на его фоне. Баффи задумалась о своей беспомощности. Да, она была избранной среди людей, особенной, наделённой уникальной силой. Но сколько в этом мире вещей и созданий, более выдающихся и сильных, чем она? И насколько велико их превосходство? Может быть, они превосходны настолько, что могут запросто распоряжаться чужими судьбами? Судьбой Баффи, например…

Эти мысли девушке не нравились. Она не понимала, то ли тревога рождает эти мысли, то ли эти мысли рождают тревогу, но она знала одно — в воздухе витало что-то недоброе. Будто сами стены не рады её присутствию.

Истребительница с шумом втянула воздух, пытаясь успокоить внутренний дискомфорт, который усиливался всё больше и больше.

«Да ладно, могло быть и хуже. Пока даже летучих мышей нет» — подумала Баффи, разглядывая в свете факела висящие над головой сталактиты. На самом деле, кроме душевного смятения, девушка не ощущала ничего страшного. Возможно, это задание не такое сложное, как писали книги…

Вдруг, где-то далеко позади, раздался непонятный грохочущий шум. Истребительница, вздрогнув, обернулась и прислушалась.

Шум начал приближаться и вскоре, девушка различила, что это были быстрые, граничащие с бегом, шаги. Первым порывом было желание спрятаться или убежать, но Баффи осадила себя, решив, что возможно, это оставшиеся наверху ребята догоняют её.

Но через время, истребительница поняла, что шаги уж слишком тяжёлые, а идущих явно больше, чем пять человек её команды.

По коже пробежал холодок. Кто это мог быть?

Истребительница вдруг разозлилась. Почему она не настояла на том, чтобы взять с собой достойное оружие? Почему она не проконтролировала этот момент? У неё в кармане лишь один осиновый колышек, который больше был талисманом, нежели боевым орудием.

Разве можно быть такой безответственной?

Гнев на саму себя буквально захлестнул Баффи, но, когда шаги послышались уже совсем близко, он вытиснулся вновь вернувшимся страхом и истребительница бросилась в бегство.

Она пронеслась так несколько сотен метров, пока не позволила себе остановиться, чтобы прислушаться ­- нет ли за ней погони?

Было абсолютно тихо, загадочные шаги стихли также внезапно, как и появились.

Девушка нахмурилась, не могли ли они ей просто послышаться? Кажется, именно своей способностью наводить пугающий морок славился Стоунхендж.

Но эту мысль истребительница не додумала:

«Баффи!»

Истребительница вздрогнула всем телом, услышав, как её имя выкрикнул знакомый голос.

Вскинув перед собой факел, Баффи увидела в глубине прохода девушку, которая неслась вглубь пещеры, дрожа и всхлипывая от неистового ужаса.

«Дон, это ты?!»

С замершим от испуга сердцем, истребительница бросилась вперед, чтобы догнать сестру. Баффи не понимала, как Дон оказалась здесь раньше неё, но испуг и желание защитить родную кровь были столь мощными, что она не оставила себе времени подумать об этом.

«Дон!» — истребительница неслась по узкому проходу пещеры впадая в отчаяние, сестры нигде не было, лишь её полный ужаса голос отражался эхом от каменных стен.

«Какой кошмар, как она здесь оказалась? Это я во всём виновата, зачем я вообще потащила её в этот поход!»

Изо всех сил вглядываясь в тёмную глубину пещеры, Баффи не заметила камня у себя под ногами. Запнувшись об него на полном ходу, истребительница рухнула, успев лишь выставить перед собой руки. Ладони тотчас же стесались о каменный пол, а факел, с звонким деревянным стуком, отлетел куда-то в сторону.

Руперт Джайлс вдруг вздрогнул от внезапной боли в руках. Поднеся ладони к лицу, он увидел, как их поверхность покрывается красными росистыми каплями. В его отрешённом уме всплыла лишь одна обречённая мысль:

«Началось»

Пока Баффи поднималась с земли, её слух различил звук приглушённого шипения, после которого всё вокруг погрузилось во мрак. Похоже, факел погас, скатившись в лужу.

Полное досады сердце девушки выпрыгивало из груди. Ей ничего не оставалось, как искать Дон в полной темноте. Истребительница поднялась и побежала сломя голову, в погоне за эхом, как вдруг, кто-то коснулся её руки.

«Баффи, сюда»

Обернувшись, истребительница различила в темноте фигуру Уиллоу.

«Что случилось? Где остальные?» — только и смогла спросить девушка, пытаясь разглядеть подругу. Истребительница коснулась её плеча и почувствовала, как ладонь тотчас же испачкалась в чём-то липком и вязком.

С ужасом осознав, что это была кровь, Баффи открыла рот, чтобы спросить, что случилось, но Розенберг её перебила:

«Сюда» — коротко бросила она и метнулась куда-то в сторону, схватив подругу за запястье.

Оказывается, туннель начал ветвиться и Уиллоу тянула за собой истребительницу по одному из ходов, ведущих куда-то влево. Баффи не понимала, как ведьма разбирает дорогу, ведя её за собой, но думать об этом времени не было — Баффи изо всех сил старалась отвлечь себя от того, что кажется, на запястье подруги, которое сжимало руку истребительницы, не хватало нескольких пальцев.

Пробегая по узкому проходу, Баффи зацепилась плечом за что-то острое, похожее на какой-то осколок, торчащий в стене. Эта рана незамедлительно оказалась на теле Руперта Джайлса.

Наставник дёрнулся. Это было больно, но не смертельно. Руперт не знал, что происходит с истребительницей, но продолжал надеется, что всё не так плохо.

Тем не менее, на всякий случай он придвинул к себе аптечку, которую подготовил заранее. В ней были бинты, жгуты и очень много сильнодействующих обезболивающих. Чем дольше он продержится, тем больше он будет полезен истребительнице.

«Баффи!»

Звонкий голос младшей Саммерс снова разорвал тишину, заставив истребительницу остановиться и затормозить свою спутницу:

«Куда ты меня тащишь, Уиллоу! Я слышу, Дон в другой стороне!»

«Ей уже не помочь, Баффи! — взвыла девушка полным дрожащего отчаяния голосом, по которому истребительница поняла, что ведьма находится в крайней степени истерического ужаса. — Никому из них уже не помочь! Нам нужно уходить! Никому не помочь! Мы бессильны! Я не могу колдовать и ты не сможешь что-либо сделать!»

Уиллоу разразилась в прерывистых громких рыданиях, а по спине Баффи расползся холод животного ужаса.

Ведьма пыталась что-то сказать о Ксандре. Она повторяла имя возлюбленного и с каждым словом заливалась слезами всё сильнее. С ним явно что-то произошло. И произошло что-то настолько страшное, что даже отважная Уиллоу потеряла рассудок.

Баффи вывернулась из рук рыдающей навзрыд подруги и бросилась обратно, туда, откуда доносился голос Дон.

Эхо голоса сестры отражалось от каменных стен, двоилось, троилось и затихало так же резко, как и появлялось.

«Дон, да где же ты, Дон?»

Баффи вернулась в то место, где встретилась с Уиллоу и запутавшись в темноте, побежала по тому же пути, по которому пришла сюда.

Вскоре, она наткнулась на те же жуткие громкие шаги, но, прежде, чем истребительница успела сориентироваться, чьи-то руки вцепились в неё стальной хищной хваткой.

Спустя мгновение, Баффи уже чувствовала, как обдав её кожу горячим дыханием, к её шее тянулись чьи-то клыки.

Истребительница вцепилась в голову вампира и выкрутила ему шею до хруста. Но он не превратился в прах, как обычно, а беспомощно повис у неё на руках, как сломанная кукла.

От испуга и злости, Баффи так и не выпустила из рук вампирскую голову, которую держала за волосы, как вдруг её пронзило леденящим сердце откровением.

Эти волосы.

Эту курчавую шевелюру невозможно было перепутать с чем-то другим. У истребительницы подкосились ноги, и она рухнула на землю вместе с пленённым ею вампиром.

Это был Джереми.

Теперь у неё не было в этом никаких сомнений. Хоть в этой темноте она не могла видеть, она нашла руками ту приметную родинку, что была у Джерри на подбородке. И воротник его синей рубашки, и лямку его походного рюкзака.

Баффи затрясло в паническом ужасе и удушающем отчаянии.

Кто обратил Джереми? Почему он стал вампиром так быстро?

Или он не был им, а Баффи убила его по ошибке?

У девушки перехватило горло, и она засипела в приступе панического удушья.

Она вцепилась в лежащего на полу друга и принялась тормошить его изо всех сил, выкрикивая его имя, будто это могло привести его в чувства. Затем она попыталась нащупать пульс у Джереми на шее, но тщетно. Единственное, что она поняла, что его тело было тёплым, чего не бывает у вампиров.

Истребительница в своём отчаянии готова была лечь и умереть рядом. Ей вспомнился помощник мэра города в Саннидейле, которого они по ошибке убили вместе с Фейт. Чувство вины вытеснило собой всё живое в душе истребительницы, но вдруг, из темноты снова раздался жалобный крик:

«Баффи!»

Старшая Саммерс вскочила, услышав сестру и очень вовремя: к истребительнице как раз подоспела та многочисленная армия, шаги которой преследовали её всё это время.

Воительница не стала разбираться, кто это был, она лишь почувствовала, как кто-то холодный и крупный кинулся на неё из темноты и, с силой оттолкнув его, она бросилась в противоположную сторону коридора.

Она добежала до развилки и нырнула в проход, в котором, как ей показалось, звучало эхо голоса младшей сестры.

Этот коридор оказался шире, чем предыдущий и, кажется, чуть менее тёмный. Баффи уже могла различить хоть что-то на расстоянии вытянутой руки, поэтому бежала быстрее, чем раньше, пока не споткнулась о что-то тяжёлое и мягкое.

Рухнув на пол Баффи не торопилась вставать.

Она поняла, о что запнулась, и эта догадка пугала её. Пугала настолько, что ей было страшно даже шевелится.

Это было чьё-то тело.

Истребительница заплакала. Горько и жалостливо. Кем бы ни был человек, лежащий у её ног, это точно был кто-то из её близких. Очередной кто-то, которого она не смогла защитить.

Протяжно всхлипывая, Баффи поднялась на колени. Она развернулась к телу, лежащему позади неё.

Это был Алан.

Внутри что-то звонко оборвалось. К горлу подкатил горький ком, а в груди стало холодно и вакуумно пусто.

Она не уберегла его. Не уберегла, несмотря на то, что сны её предупреждали.

Баффи закрыла ладонью широко распахнутые карие глаза Брауна и согнулась в приступе душащей её внутренней боли.

Где-то вдали снова раздался крик Дон. Из всех предыдущих, он был самый отчаянный. Он оборвался резко, будто прерванный кем-то и после этого больше никогда не раздавался.

Баффи уже не знала, что должна ощущать. Ей казалось, что её горе и ужас настолько неизмеримы, что человеческое тело просто не может провести через себя эти эмоции. Она чувствовала, будто её сердце вот-вот разорвётся. Ей ещё никогда не было так сложно сделать обычный вдох.

Она загубила всех. Она убила каждого, кто доверил в этом походе ей свою жизнь.

Вдруг, в сознании девушки, на фоне тёмного пустого отчаяния, маленьким тлеющим огоньком, вспыхнула какая-то новая мысль. Вернее, это была даже не мысль, а скорее ощущение. Казалось, будто разум, найдя внезапное вдохновение, нашёл причину всех бед, заставляющих страдать Баффи Саммерс и всех её родных.

Этой причиной была она сама.

Истребительницу пригвоздило к месту холодным липким испугом.

Это она во всём виновата.

Она виновата в том, что случилось с её друзьями сегодня и случалось ранее. Это она виновата в смерти тех, кого не смогла уберечь. Баффи не борется со злом, она притягивает его.

Тлеющий уголёк этой мысли вдруг перерос в беспощадную огненную бурю, остановить которую у истребительницы не получалось. Эта паранойя была выше её самоконтроля: Баффи была искусным воином, она знала, как концентрироваться, чтобы обуздать голос разума, но сейчас всё было иначе. Казалось, будто мысли не рождаются в её голове по собственной воле, они будто транслируются извне, приняв облик внутреннего голоса и нашёптывая разбивающие сердце гадости.

«Ты виновата во всём, Баффи. Пытаясь помочь людям, ты делаешь только хуже. Лучше бы ты умерла тогда бесповоротно и Уиллоу никогда не воскрешала тебя»

«Заткнись! Заткнись!» — истребительница упала на пол, схватившись за голову. Она затыкала уши, но не могла заглушить этот голос. Он был у неё в голове и доставал из чуланов её сознания ужасные мысли, которые она так старательно от себя прятала.

«Помнишь Тару? Она погибла по твоей вине! Интересно, Уиллоу бы воскресила тебя зная, что ты сделаешь с её подругой?»

«Я не виновата! Я здесь не при чём!» — истребительница вскочила на ноги.

«А мама? Твоя мама, Баффи! Ты не уберегла её, потому что была к ней недостаточно внимательна… Она и при жизни не получала от тебя достаточно душевного тепла, должно быть, она думала до последней минуты, что ты её совсем не любила…»

Голос продолжал нашёптывать девушке слова, которые придавливали её к земле. Истребительница не могла сопротивляться неосознанному желанию вникать в эти речи, в том числе и потому, что в глубине души, она была с ними согласна. Вдруг страх и отчаяние в её душе сменились чувством иным. Баффи вспыхнула ненавистью.

Ненавистью к самой себе.

В тёмной луже, что расползлась по каменному полу этого сырого места, истребительница случайно заметила своё отражение.

Ни к кому она ещё не испытывала такого отвращения, как к девушке, смотрящей на неё с водной глади.

Не осознавая того, что делает, истребительница ударила по холодной стоячей воде, желая уничтожить лицо, которое та показывала ей. За этим ударом последовал второй, за ним следующий. Спустя мгновение, девушка стучала кулаками о холодные мокрые камни из всех своих истребительских сил.

А их у неё было много.

Руперт Джайлс не успел понять до конца, что с ним происходило. Понятно было одно — было очень больно. Ему казалось, что его руки засунули в плохо наточенную мясорубку и пару раз провернули. Первые несколько минут он даже потерялся в пространстве от того, как сильно потемнело у него в глазах.

Стало страшно. Одно дело идти на смерть, а другое действительно дойти до неё, столкнувшись лицом к лицу с её голым черепом. Руперту вдруг стало стыдно за свою хандру, в которой он пребывал в последние дни — горько было осознавать, что он не ценил своё здоровье и благополучие, когда они у него были. Перспектива погибнуть красиво уже не казалась такой романтичной. Вдруг резко захотелось жить, хотя ранее он не видел в своём существовании никакого смысла. Но вскоре, мутное сознание Джайлса нащупало мысль, что он терпит не свою боль, а боль своей истребительницы. Это сняло с него сожаления по поводу своей участи. Всё же лучше он, чем она.

Баффи Саммерс уже не осознавала себя. Она не знала кто она, зачем она здесь и, возможно, даже не помнила собственного имени. В её голове не было ни одной мысли, ни одного воспоминания, лишь только обличающий её голос звучал громогласно и назидательно, вытеснив собой всё, кроме самых деструктивных чувств. Потеряв разум в животном страхе и разъедающем отчаянии, истребительница металась по коридорам и кидалась на стены, бившись о камни, как обезумившая в клетке птица. Всё что хотела Баффи — это заткнуть голос в своей голове любой ценой, пусть даже платой за это будет её собственная жизнь.

Истребительница была похожа на больного бешенством зверя: её воспалённый мозг больше не подчинялся ей. Он не размышлял, не запоминал и не анализировал — единственной его миссией было уничтожить своего носителя.

Где-то в глубине души истребительница ощущала, что её состояние чужеродно и, скорее всего, навязано магией камней. Должно быть, злые духи нашёптывают ей в уши самые дикие страхи, склоняя её к самоуничтожению, чтобы защитить это святое место. Но даже это понимание не спасало Баффи — как она не пыталась взять свои мысли под контроль, они были сильнее её.

Коридор, по которому девушка неслась сломя голову, начал сужаться. Вскоре, он стал настолько узким, что истребительница кое-как продиралась между каменных стен, давящих на неё своими острыми неровными краями. Наступил момент, когда даже боком Баффи с трудом протискивалась сквозь скалистую трещину и, спустя минуту достигла точки, где буквально застряла. Даже самый отчаянный путник повернул бы назад, оказавшись в такой западне, но девушку гнал страх, превратившийся в одержимость, поэтому она двигалась вперёд, не обращая внимания на удушье и стёсанную кожу.

Вдруг грудь Баффи наполнил невозможный ранее вдох — ущелье закончилось большим и просторным пространством, в котором было непроглядно темно. Но истребительнице не нужен был свет, ей не нужно было ничего. Она продолжала бежать без разбора, так, будто перспектива убиться о что-то в темноте не пугала её, а наоборот, была её целью. Не прошло и пары секунд, как это желание исполнилось.

Всё что успела почувствовать Баффи, это как что-то с неприятным холодком ухнуло в районе пупка, а ноги не нащупали больше привычной опоры. Истребительница падала.

Удара о землю она не почувствовала. Это было похоже на монтажную склейку, в которой не хватало кадров: вот только мгновение назад она ощущала своё неконтролируемое падение, а теперь лежала, уткнувшись лицом в холодный каменный пол. Скорее всего, она просто потеряла сознание в момент, когда встретилась с ним.

Как только сознание вернулось к истребительнице, вернулись и мучающие её голоса. Баффи уперлась руками в холодный пол, чтобы оторвать от него своё тело, но, сделав усилие, поняла, что ей не хватает сил. По внутренностям, обволакивающей липкой волной, прокатился холодный ужас.

Как страшно быть настолько беспомощной.

Сердце билось быстро и гулко, а дышать было тяжело и страшно, будто каждый вдох, отзывающийся болью в теле, представлял опасность для жизни.

«Ну вот и всё» — пронеслась в голове Баффи мысль, от которой вдруг стало горько и обидно. И стоило ли ей воскресать, чтобы снова расстаться с жизнью так бездарно?

«А может, оно и к лучшему?»

Истребительница ведь так и не нашла себя на земле. Всё, что было в её жизни, это метание между долгом и борьбой с собственными страхами. Было ли в её судьбе вообще хоть что-то хорошее? Вряд ли. Ну разве что…

В голове стали проносится воспоминания, их отрывки и связанные с ними чувства. Сначала вспомнились самые яркие, насыщенные и полные адреналинового восторга, те, где Баффи летела чёрной стрелой, по свободной дороге, за рулём седана наставника; где убегала от ливня, всё же промокнув, верхом на пегом жеребце.

Потом её голову посетили воспоминания более нежные. Те, в которых были доверительные разговоры и робкая душевная обнажённость. Моменты, во время которых она лучше узнавала людей, которых, казалось бы, знает тысячу лет, и лучше узнавала саму себя.

Вдруг, подсознание подкинуло девушке воспоминание ещё неостывшее и свежее: как наблюдатель поймал её за руку, для того чтобы нанести на кожу истребительницы магические символы.

Тело вдруг обдало тем же жаром и смущённым трепетом. И почему она так реагирует на это пустяк?

Джайлс вообще сегодня был какой-то странный. Баффи его таким не видела. Дерзко шутил, озорничал и не давил из себя душный английский снобизм. Странно.

А как он поцеловал её в лоб? Немыслимо. Обычно, он и обнять истребительницу содвигался лишь по особым случаям, весьма редко. «Слишком редко» — подумала Баффи и вдруг почувствовала на этот счёт явное сожаление.

Тут истребительницу прошило словно электрическим током. В момент, когда губы наставника коснулись кожи где-то у неё над глазами, она почувствовала явное и острое дежавю. И именно сейчас, в эту секунду, её осенило. Баффи вспомнила, когда она ощущала подобное.

В том сне, где она тонула в чёрной холодной воде, но вдруг была спасена парой подхвативших её рук.

Как раз в ту ночь, когда Джайлс перенёс её спящую с холодной террасы в тёплую постель.

Мозг тотчас же сложил дважды два.

Ощутив переполняющий её трепет, истребительница смутилась. Как же это всё не кстати вспомнилось. Как же это всё смущающе неловко… Разве время и место сейчас думать о подобном? Баффи с силой зажмурилась, пытаясь согнать наваждение, как вдруг поняла: думая о Джайлсе, она не думает о страхах.

Поймав это спасительное озарение, она прекратила попытки отвлечь себя от мыслей о наставнике. Напротив, она позволила себе вспомнить и обдумать всё, о чём раньше думать себе не позволяла.

Баффи не думала о том, правильно ли это или нет, значат ли её мысли что-то и имеют ли они что-то под собой. Она просто настраивала себя на волну, на которой чувствовала себя лучше.

В душе всколыхнулась целая волна из ощущений, будто бы всё, что было подавлено или недосказано, не прочувствовано и не замечено, наконец подняло голову.

Она цеплялась за эти ощущения, погружаясь в них всё глубже и глубже. Она разгоняла их по венам, нейтрализуя ими кортизол.

Вдруг появились силы. Дышать получалось глубже и легче, знобящая трепещущая паника отступала.

Она будто бы очнулась от ночного кошмара.

Кошмара!

Баффи была готова хлопнуть себя по лбу: всё, что произошло с ней в этих подземельях было ничем иным, как защитным мороком камней. Все ужасы, пережитые ею, были лишь плодом её измученного воображения.

И как она сразу не поняла этого, как дала затянуть себя в эту трясину?

И почему смогла очнуться сейчас? Неужели успокаивающие мысли о наставнике, которые она достала из своей памяти чтобы отвлечься, наставили её на этот полный внутренней ясности путь?

Почему?

Через время жизнь вернулась в тело истребительницы настолько, что в нём появилась боевая решимость. Баффи сделает то, зачем пришла.

Снова упёршись ладонями в пол, девушка оторвала своё тело от камней. Ей было больно. Всего лишь больно! Истребительница вдруг так обрадовалась этому чувству, этой гудящей телесной боли, какая бывает только у людей живых. На пороге забвения боли уже нет, и девушка это знала, поэтому пульсирующий жар в груди и мышцах она приняла, как старого доброго друга, заботливо сообщающего ей, что у неё явно проблемы, но несмотря на это, она точно жива.

Рванувшись, с зажатым в зубах приглушённым стоном, истребительница встала.

А её наблюдатель, нет.

Руперт так и не понял, что с ним произошло и что произошло с его подопечной. Он знал, на что шёл, но, честно признать, представлял всё иначе. Он думал, что продержится немного дольше, что его сознание будет хотя бы чуточку яснее в эту минуту.

А всё произошло так быстро.

«Надеюсь, это хотя бы было не зря»

Джайлс лежал на полу, уткнувшись лицом в твёрдый холодный паркет, с трудом делая рваные поверхностные вдохи. Как странно.

Он не чувствовал боли.

Он не ощущал в это мгновение ничего, кроме сильнейшей сонливости. Необычно всё же было чувствовать такую тягу ко сну при так быстро бьющимся сердце. Руперт попытался пошевелить рукой, но не чувствовал её. Он видел свою руку перед собой, но не осознавал её, как свою, будто бы она была чужая.

Повинуясь какой-то внутренней инерции, которая, кажется, называлась инстинктом самосохранения, мужчина отгонял от себя пленившую его дремоту. Но его тело слабело, с каждой вытекшей из него каплей крови. Сил становилось всё меньше, шум в ушах становился всё более оглушающим, а сердце билось всё чаще и тише, пока не начало сбиваться с ритма и вскоре, мутное сознание англичанина погрузилось в безмолвную ватную тьму.

Страшно уже не было.

* Квантовая запутанность — это термин из квантовой механики, обозначающий явление, при котором две частицы (например, фотоны или электроны) становятся настолько связанными, что состояние одной мгновенно влияет на состояние другой, даже если они находятся на расстоянии световых лет друг от друга.