Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Вода приняла его, окружая, смывая пыль и пот жаркого дня. Он нырнул с нависавшего ствола ивы — сразу на глубину, минуя песчаное мелководье. Торопливо, чтобы успеть окунуться, пока Лили возилась в палатке, переодеваясь к вечеру. Выплыл, отфыркиваясь от облепивших лицо прядей, ощутил разницу — теперь, с заходом солнца, в воде было куда теплее, чем на воздухе. Ну да ничего, зато освежился. К озеру, тоже почуяв эту перемену, ластился туман, пуховый, мерцающе-серебристый, как новорожденный Патронус. Ну всё, ещё разок нырнуть — и обратно, чтобы успеть…

Не успел. Вынырнув снова, увидел её на невысоком откосе над полоской песка — уже в джинсах и кедах, с заплетенными в свободную косу волосами. И с полотенцем, заботливо приготовленным по его душу. Увидела, что он смотрит на неё, замахала. Отпущенное с одной стороны полотенце замахало тоже, будто издеваясь. Надо выходить, но как?!

Если Лили рассматривала себя, изучая внешние перемены, пусть и без кипучего восторга, но с одобрительным интересом, то Северус зеркал сторонился, как боящийся разоблачения вампир. На что там смотреть?! Он и так знал, что рёбра у него все напересчет, ключицы выпирают, как дверные ручки, а худые бледные ноги будто бы растут из двух разных мест, а не из одной тощей задницы — такой между ними был промежуток. Ни самому любоваться, ни другим показывать нечем и нечего. Особенно ей.

Каждый раз, провожая сегодня глазами медноволосую наяду, нарочито неспешно, словно дразнясь, заходившую в ласковую парную воду, будучи прикрытой только парой пёстреньких лоскутков, он мучительно, самой чёрной завистью завидовал всем подряд, к кому природа была более благосклонна. Тому же Поттеру, чтоб его пикси драли, тоже тощему, ещё и ростом ниже его, зато с гордым разворотом плеч и сильными загорелыми руками. Паскудному Блэку с его атлетической фигурой без всяких к тому усилий. Даже Люпину — у того хотя бы ноги росли из одного места! Всем тем, будь он которыми, смог бы позволить себе идти сейчас вместе с Лили по кромке озера или валяться рядом с ней на горячем песке.

Но он был собой, а значит — сиди и не высовывайся из своей брони, любуйся издалека, обливаясь по’том.

И вот теперь она стоит и машет ему с берега, и, хочешь-не хочешь, придётся вылезать, не сидеть же в воде по шейку до утра. Он никогда не додумывал до конца эту мысль: что случится, если Лили увидит его, как есть. Ничего хорошего, это уж точно. Мелькало: если на её лице отразится хоть тень разочарования — пойти и утопиться к херам в этом драккловом озере. А если не отразится ничего… значит, или она, деликатная и чуткая, хорошо спрятала это самое разочарование, или ей и правда всё равно, как он выглядит — как безразличен ей внешний вид того же Ремуса, или этой её Фионы, или дурацкой Аннабэль. Потому что неважно, по большому счёту, из каких мест растут ноги у твоих друзей — дружить это не помешает. Других вариантов у Сева для себя не находилось.

Выходить на песок, шаг за шагом преодолевая мелководье, растягивая предстоящую пытку, он отмёл сразу. Ухватился за полощущиеся над омутом плети ивы и вскарабкался на откос — даром, что ноги все в земле, будто и не купался, и одно колено тоже, зато быстро. Сумерки под деревьями были куда гуще, чем на открытом плёсе, авось, сильно-то и не разглядит. Поспешно отлепил приклеившиеся к телу мокрые трусы, как мог, отряхнул колено и, словно на заклание, ринулся через кусты к Лили и полотенцу.

Последнее оказалось у него на плечах, едва он вышел из-за ветвей. Он замотался в него, как в спасительную плащаницу, и начал яростно вытирать недавно подстриженные чуть ниже ушей волосы свободным углом.

- Ну что ты делаешь, потом не расчешешь же вовсе, даже моим гребешком! — воскликнула Лили, отбирая полотенце и принимаясь аккуратно промокать и выжимать его шевелюру. Он не противился, хотя дергавшийся угол заставил всё остальное сбиться и сползти, выставляя напоказ все рёбра-ключицы. Что уж теперь. Поздно.

Зачарованный магический гребешок, по некотором обсуждении, решено было не включать в разряд табуированной в походе магии. Всё равно, кроме него, им пришлось бы использовать и «менталистскую» брошку, а где одно, там и второе. Тем более, что это артефакты, изготовленные давно, а не заклинания вот прямо сейчас. Почему бы не счесть, что первые американские поселенцы, которых они отыгрывали, нашли древние магические предметы в какой-нибудь пещере ацтеков?! В общем, гребешок был взят, а резонно возникший у него вопрос, чем от гребешка тогда отличается безразмерная сумка и почему вместо неё нужно переть здоровенный рюкзак, Северус ни вчера, ни сегодня так и не задал. Поселенцы так поселенцы. Пусть развлекается, ему не трудно.

- И зачем было тянуть до вечера? — не унималась тем временем Лили. — Всё тепло ушло! Я вон подумываю, не надеть ли свитер, а он — купаться!..

- Да мне нормально, не холодно, — отвечал Северус, стараясь не стучать зубами и усиленно вглядываясь через мельтешашее перед глазами полотенце в её лицо. Как ни старался, никакого разочарования он так и не увидел. Как и равнодушия в любой из его форм. Заботу — да, беспокойство, участие, и что-то ещё такое, под этим всем, нижним подспудным слоем, чему так и не решился определить название. Да и мало ли, может, показалось в сумерках — а он и рад раскатать губу!

Если бы не Лили, он сначала бы выкрутил трусы — прежде, чем опять надеть их, а потом и джинсы. Сейчас он предпочёл свести количество перемещений в неглиже к минимуму и, не вылезая из полотенечного хитона на плечах, запрыгнул в штаны, как был. Плотная ткань тут же начала напитываться влагой.

- Ой, промокнешь же совсем! — всполошилась Лили, запоздало сообразив, что стоило, вероятно, отойти и дать ему спокойно одеться.

- Да и пофиг, — отмахнулся Сев. — Высохнут, никуда не денутся.

- Было б солнце — высохли бы, а так… До сна точно не успеют! Давай, быстренько магией просушу — один раз не в счёт! Раз уж обстоятельства…

- Ну уж нет, уговор так уговор, — заупрямился Сев. — Лучше костёр сейчас запалим — враз всё испарится!

Костёр способен был испарить не только чуток воды с одной «тощей задницы», но и половину озера, возьмись он за дело всерьёз. Если днём они разводили небольшой огонёк — только бы хватило для котелка, то теперь Сев расстарался — сложил такое мощное сооружение, что впору ночевать просто так, рядом, без всякой палатки — так стало тепло. Лили подумала — и не пошла за свитером. Сев подумал — и накидал в огонь собранной в округе кошачьей мяты, чтоб не портить такой красивый вечер лихорадочными аплодисментами комариной братии.

Гитарный перезвон далеко разносился над притихшей, ушедшей в туман водной гладью. Вспугнутая неожиданно перешедшим на бой припевом, по воде побежала с заполошным кряканьем утка, невидимая за белесой завесой. Над головами опрокинулся Млечный Путь, приковывая, засасывая взгляды в бездонную звёздную круговерть.

Разрумянившаяся от близкого пламени Лили в белой крылатой рубахе бьет по струнам, пушистая коса подпрыгивает на плече в такт. Высохший и угревшийся Сев довольно жмурится, ему куда интереснее смотреть на неё, чем вверх, на опрокинутый над ними Млечный Путь.

Песня, другая, третья. Костер оседает, рассыпаясь рдеющими углями, из-за деревьев выбирается и робко подступает к стареющему очагу предутренняя прохлада.

- Пора, наверное? — ёжится Лили, и в багряно подсвеченной полутьме никто не увидит, как она краснеет, бросая взгляд на палатку.

- Как скажешь. Ты же ведёшь, — соглашается Сев, поднимаясь сам и протягивая ей руку.

Брезентовые стенки слегка дрожат от возни за ними. Шорох, шепот, хихиканье, внезапный треньк гитары, по которой попали локтем. Наконец всё успокаивается: носки надеты, одеяло поделено, поклажа распихана по углам.

- Готов? — шепчет Лили, сжимая прикорнувшую на груди деревянную кошку.

- Угу, — не очень уверенно доносится со стороны Сева.

- Тогда спим. До встречи во сне! — и она закрывает глаза, легко и загадочно улыбаясь.

______________________________

Примечание

Купание красного коня.

Вот как с ним надо было:

https://postimg.cc/K1nq5cGt

А вот — как могло бы быть:

https://postimg.cc/VrVPcsbd