Тёмная магия с ароматом Polianthes tuberosa (гет)

На втором испытании Франческа не присутствовала. Она и без того задержалась в замке на полтора месяца, а до того ещё сколько времени провела в Британии. Ей пора было возвращаться.

Северус не думал, что будет скучать. Что привык видеть её ежедневно.

Если кто-то из коллег и связал испортившееся настроение профессора Снейпа с отъездом мадам Франчески, во всяком случае, ему об этом не было известно. Хотя, казалось бы, сплетни в замке разлетались мгновенно — даже странно, что об их отношениях ещё не говорили на каждом углу.

Второе испытание прошло нормально. Делакур слегка пострадала, потому что заигралась с ментальной магией. Поттер отличился, пройдя полосу без единого заклинания. Остальные не удивили.

Каркаров повадился ходить вокруг Северуса кругами и заглядывать в глаза как побитый пёс. Чего он хотел услышать, Мордред его побери? Что всё будет хорошо? Нет, не будет, это Северус мог гарантировать.

Франческа не рассердилась на него за то, что он влез в её бумаги. Долго читала записи и сказала наконец:

— Ты очень талантлив, мой дорогой. Просто удивительно.

— Это не сработает, — со вздохом заметил Северус, отворачиваясь от неё. — Все пытались...

— Я не пыталась. И ты не пытался. Неужели ты думаешь, что я позволю обдурить себя какому-то английскому полукровке?

Северус хотел было сказать, что он тоже — английский полукровка, но промолчал. Тем более, что Франческа тоже об этом вспомнила, встала, обняла его со спины и поцеловала между лопаток.

По позвоночнику прошла дрожь.

— Тебе, пожалуй, я ещё согласна уступить, и то не во всём. Но этому вашему ужасному Риддлу? Che cavolo, no!

Тем не менее, формула по-прежнему не находилась. Франческа слала длинные письма, в которых из лирики было разве что «мой дорогой Северус» в начале и «целую, милый» в конце. Всё остальное занимали выкладки и рассуждения.

Поскольку свободного времени было немного, как всегда, страдал сон. Как бы там ни было, он не готов был разочаровать Франческу.

Скучал.

Сильно.

На каком-то особом, доселе незнакомом уровне. Словно без неё в воздухе стало мало кислорода. Хотелось вдохнуть полной грудью — и не выходило.

И в то же время, стало легче. Он вернулся в свою рутину, утомляющую, однообразную, но предсказуемую. И он знал, что сможет жить в ней и дальше, столько, сколько потребуется.

Наступил апрель, прохладный, но солнечный. Студенты заполоняли территорию. Северус приглядывал за ними, прохаживаясь по галерее. Его вид пугал первокурсников, они разбегались в разные стороны подальше от страшного декана Слизерина. Старшие вели себя понаглее, посвободнее. Но и они предпочитали проводить своё свободное время вдали от посторонних глаз.

Во дворе третьекурсницы с Хаффлпаффа играли в плюй-камни и смеялись.

Удивительное дело. До сих пор, думая о возрождении Тёмного лорда, Северус концентрировался на вопросах, так или иначе связанных либо со служением ему, либо с Поттером, либо с пророчеством. А сейчас, в этот апрельский солнечный день, наблюдая за самой дурацкой в волшебном мире игрой, вдруг очень остро ощутил масштаб надвигающейся беды.

Это не про Поттера. Не про пророчество. И не про то, что один конкретный хогвартский зельевар намерен сыграть в опасную игру по приказу мудрого старого волшебника. Вовсе нет. Это про такие вот дни, когда тринадцатилетние девчонки визжат от восторга, потому что одна из них получила заряд цветной жижи в лицо.

Он отвернулся, скрипнул зубами и нашёл, за что снять с Гриффиндора пять баллов. Тут ведь дело не в объективной причине, а исключительно в желании придраться.

На следующий день за завтраком незнакомая сова принесла конверт. Не нужно было гадать с именем отправителя — Северус узнавал даже не почерк, а текстуру бумаги, которую предпочитала Франческа. Кажется, он отличил бы её письмо от других вслепую.

Но вместо ожидаемых бесконечных формул в письме говорилось: «Северус, дорогой, я помню, что по четвергам у тебя нет дежурств. Буду рада увидеться в моей квартире в Лондоне. Не стесняйся, приходи камином, как будешь свободен. Целую, Франческа Э.»

Он так и поступил, ощущая при этом непривычное волнение. Как на первое свидание, честное слово! Вот только с Франческой каждая встреча ощущалась как то самое первое свидание, и руки дрожали, и язык прилипал к нёбу. Только окклюменция и спала.

Франческа сидела за столом и писала, но сразу же прервалась. Похоже, она вовсе не выходила сегодня из дома. Во всяком случае, на ней был лёгкий пеньюар и бархатный халат поверх него. Волосы были заплетены в две косы — она иногда так делала перед сном.

— Ты продолжаешь? — спросил он после приветственного поцелуя.

Франческа пожала плечами, показывая, что не желает обсуждать этот вопрос. В гостиной уже был накрыт стол. Не закуски, полноценный ужин. Пожалуй, Северусу нравилось смотреть, как элегантно Франческа управляется с тяжёлым столовым серебром. Он сам просто следовал выученным когда-то правилам этикета, а вот у неё получилась естественно и почему-то очень красиво.

Они ели запечённую утку с овощами и обсуждали вино. Северус пытался было сменить тему, но не вышло. Во всяком случае, за прошедшие месяцы его словарный запас по теме заметно возрос. Сегодняшнее было сухим, пряным, даже острым, крепким. Франческа рассказывала, как двадцать лет назад вина Бароло начали выдерживать иным способом. Но, разумеется, получилось совсем не то — она этот «модернизм» категорически не поддерживает. Только классика. Однако если Северусу интересно, можно будет устроить сравнительную дегустацию...

Чем дольше тянулся ужин, тем хуже становились предчувствия Северуса. Слишком много было пустых общих разговоров, слишком пристальные взгляды кидала на него Франческа. Появилось ребяческое желание: притвориться, что ему необходимо уйти. Школьные дела, забытые эссе — всё, что угодно. Если он уйдёт, это продлится ещё немного.

Разумеется, он подавил глупый порыв и стойко выдержал историю о винодельческий войнах. Он прочёл несколько книг, поэтому даже имел нечто, отдалённо похожее на мнение о способах выдержки вин.

Франческа улыбалась. В сливочно-жёлтом свете волшебных ламп она выглядела иначе. Мягкие тени сглаживали резкие черты, скрывали острые скулы и жёсткие складки у губ. Она выглядела домашней, практически безопасной и безобидной. Совершенно потрясающая иллюзия, которой Северус, конечно, не обманывался. Он знал, что за её плавными жестами таится огромная сила. А глаза, сейчас полуприкрытые тяжёлыми веками, могут вспыхивать от наслаждения тёмной магией.

И не только ей.

Она щёлкнула пальцами, и грязные тарелки пропали со стола. Поднявшись, она поманила Северуса за собой, в удобные кресла. Вытянула ноги — босые — к огню и заговорила, без предупреждений и подготовки, но совсем не о том, чего ожидал Северус:

— Твой бестолковый тёмный лорд возродится. Мы пока точно не знаем, как, хотя некоторые догадки имеются. Практически все способы достичь мнимого бессмертия имеют... характерные побочные эффекты, так что после возрождения станет ясно больше. У него до сих пор есть сторонники, и ваше не менее бестолковое Министерство очень не захочет признавать, что проглядело такую дрянь у себя под носом. Так что в Британии начнётся двойная война, физическая и политическая. Или, выражаясь словами моих новых знакомых, политическая борьба, сопряжённая с ликвидацией террориста.

— К чему ты...

— Я не хочу, чтобы ты влезал в это, Северус, — произнесла она требовательно, и тут же весь эффект освещения смазался. Лицо сделалось хищным. — Ты преподаёшь в школе? Преподавай дальше. Не хочешь преподавать — тебя с руками оторвут у меня в университете. Но в эту мерзость...

— В этой мерзости, — прохладно произнёс Северус, — я уже извалялся как следует. По его приказу я пытал и убивал людей, Франческа. Собственноручно. Если ты думаешь, что я буду стоять в стороне...

— А что именно, мой дорогой, ты собираешься делать? — спросила она, оборачиваясь, и Северус внезапно увидел то, чего не замечал раньше. Она выглядела уставшей.

— То, что делал последние полгода до его исчезновения. Я буду играть преданного слугу и собирать так много информации, как...

— Шпионить.

— Если тебе так угодно.

— Ты помнишь, что я говорила про Альбуса Дамблдора?

Разумеется. Что он бездарный управленец, и что он не единственный, кто озабочен проблемами Тёмного лорда.

Вот только Альбус был тем, кто действовал в прошлый раз, пока остальные выждали. Орден Феникса отбил больше пожирательских атак, чем весь хвалёный Аврорат. И не в последнюю очередь потому что у них были сведения из ближайшего окружения лорда.

— Я знаю, — словно угадав его мысли, продолжила Франческа, — он вытащил тебя однажды. И он защищал вас всех тогда, в прошлый раз. Но он просто одинокий старик, пусть и могущественный волшебник. Тем, другим, я верю больше.

— Кто они?

— Как ты считаешь?

Вряд ли Министерство. Нет, те «приятные джентльмены», как и эти «новые знакомые» Франчески принадлежали к другой организации. И Северус примерно догадывался, к какой. К той же, которая так ловко вмешалась в организацию Чемпионата мира по квиддичу.

— Ты действительно собираешься сотрудничать с магглами?

— Я общаюсь только с волшебниками, — оскалившись, возразила она. — Моя нетерпимость... не такой уж секрет, а эти господа уважают капризы ценных союзников. Магглы понимают не только в виноделии и искусстве, но и в политике. Их подход тоньше, опаснее и предполагает куда меньше жертв. Особенно с моей стороны.

— С твоей?..

— А ты думаешь, мне не будет больно, если Том Риддл тебя убьёт?

Этот вопрос ощущался словно пощёчина. Северус дёрнулся и увидел, как широко распахнулись глаза Франчески. Она смотрела на него, и впервые от её пристального цепкого взгляда захотелось сбежать. Обычно он гипнотизировал и притягивал, но не в этот раз.

— Я не принадлежу тебе, Франческа, — сказал он, сглатывая. — И моя жизнь — только моя.

— И ты хочешь потратить её на... Риддла?

Когти, впивающиеся в плоть, вот что это было. Та самая невидимая лента, применённая по своему прямому назначению. Страх, что она наиграется и бросит его, куда-то пропал. Его сменил другой — что никто не позволит ему вырваться.

Это именно то, что она делала со своими мужьями и любовниками. Вцеплялась в них, медленно травила их своей близостью и забирала то, что пожелает. Дома, картины... У Северуса не было, кажется, ничего интересного. Не считая него самого. И именно на эту добычу нацелилась Франческа.

Она желала его.

Целиком.

Очевидный вопрос, простой выбор. «Ты хочешь потратить её на Риддла? — И не прозвучавшая альтернатива: — Или на меня?».

Вдруг хищное из её глаз пропало. Она наклонила голову, потёрла виски, встала и пересела на подлокотник кресла к Северусу.

Погладила его по лбу, заправила волосы за ухо. Пробормотала:

— Mi dispiace tanto, mio caro. Прости. Ты не представляешь, как я вымоталась за последние недели. Мои балбесы, скандалы с магглами из-за кладбища, это зелье проклятое... Я не могу, я не хочу тебя потерять! Я однажды уже прошла через это, я просто...

Мгновение назад он готов был бежать прочь. Теперь всё, чего хотелось, это обнять её. И, как бы ни был он плох в утешениях, попытаться сделать хоть что-то, чтобы не слышать такой боли в её голосе.

— Я не верю Альбусу, — продолжила она, прижимаясь щекой к его макушке, обхватывая за плечи, обвиваясь вокруг. — Он давно потерял хватку, да и в прошлом не был действительно хорош. В его Ордене были страшные потери. Столько прекрасных волшебников и волшебниц погибло!

— Франческа...

— Его остановят. Мы его остановим, просто не так!

— А как? — спросил он негромко, взял её руку и, не справившись с порывом, поцеловал ладонь, пахнущую неизменной Polianthes tuberosa.

— Вырвем у него контроль, разгадаем секрет его бессмертия, а потом уничтожим как докси.

— Вам понадобится информация. А я смогу добыть её. Он верил мне, всегда. И я знаю, что он поверит мне снова. Знаю, как его убедить. Я был не просто одним из Пожирателей... Он видел сходство между нами. Говорил, что понимает мои амбиции и ценит потенциал. Он учил меня. Я даже...

Этого он не говорил никогда. Никому. Даже Альбусу.

— Ты — это ты, мой дорогой, — угадала она невысказанное. — Взяв его знания, ты не стал им.

— Я не стал бы тем, кто я есть сейчас, без него. Мои таланты, которые ты так хвалишь...

— Были при тебе всегда. И, поверь мне, в мире немало наставников, которые смогли бы раскрыть их лучше. Впрочем, ещё совершенно не поздно. Тебе едва исполнилось тридцать пять, ты только обретаешь полную силу. Я бы, конечно, не стала тебя учить, это было бы совершенно неразумно. Но есть и другие. Мне больно, когда я думаю, что ты запер себя в этом ужасном старом замке. Нет, пойми, я люблю древности! Но только как туристка. Мы справимся, Северус. Ты поможешь мне доработать зелье. Мы избавимся от метки. А потом твои таланты пригодятся, чтобы разгадать секрет бессмертия этой гадины.

Прямо сейчас было очень легко согласиться. Северус закрыл глаза, отдаваясь звукам и запахам. Противостоять резкости и напору — просто. Северус жил в состоянии борьбы долгие годы, он привык держать удар. Но что делать с нежным вкрадчивым шёпотом, с пальцами в волосах, с этим проклятым ароматом?!

Такому школа жизни под названием Хогвартс его не учила.

— Я дал клятву.

— Но не обет.

— Франческа...

— Ради чего, Северус?

— Я должен вернуть долг.

— Мёртвым долги не нужны. А живые справятся и сами. У меня сын — ровесник Поттера. Неужели ты думаешь, что я позволю хоть кому-то вовлекать в опасные планы ребёнка? Мистер Поттер будет в порядке.

Её уговоры звучали разумно, но согласиться Северус не мог. Что останется от него без этих клятв и обязательств? Кем он будет без них?

Выбравшись из ласковых объятий, он встал и отошёл к окну. Бледно-розовые Chrysanthemum со своим сладковато-землистым пряным ароматом стали спасением. Вдыхая их запах, Северус молча смотрел за окно. Там ничего не происходило. Тихая улица, поздний вечер. Ни людей, ни машин.

Он построил всю свою жизнь вокруг тех клятв, которые дал Альбусу. Он пообещал защитить мальчика — и ждал, когда придёт подходящий момент. Потом ещё ждал. И ещё. Время всё не наступало, глухое раздражение кольцами сворачивалось в груди, но он продолжал ждать. Ему не нужна была благодарность, он просто хотел раз в жизни поступить правильно.

Ожидание выматывало. Он не против был пожертвовать жизнью, просто... почему это обязательно надо делать лет через десять? Пятнадцать?

Взаймы.

Вот как это называется. Он жил взаймы у самого себя. А теперь Франческа предлагала ему трусливо бежать от кредиторов. А взамен — что?

— Я не буду, — произнёс он медленно, не отводя взгляда от жёлтого маггловского фонаря.

— Что?

— Возможно, мистер Поттер и будет в порядке. Мальчишка обладает почти сверхъестественным талантом выворачиваться из неприятностей. Начинаю подозревать, что в младенчестве его искупали в котле с «Феликсом». Он будет.. Я — нет.

Наконец, он сумел поймать прыткую как пикси назойливую мысль. У него уже есть одна метка, он не желает менять её на шёлковый поводок. Даже если его конец будет находиться в нежных сильных руках Франчески Эсте.

Обернувшись, он поймал её пристальный взгляд и произнёс твёрдо:

— Когда Тёмный лорд вернётся, я отправлюсь к нему. И буду делать то, что от меня ожидают и что я пообещал делать. Может, и не ради мальчишки. Но если ты захочешь... я буду передавать сведения не только Альбусу.

— Ты не шпион, Северус, — заметила Франческа на удивление лёгким тоном, поднялась из кресла и закинула обе косы — чёрные, тяжёлые, блестящие, похожие на змей — за спину. — Mio caro, ты прекрасный зельевар, тонкий умный учёный и какой-никакой окклюмент. Но не шпион. Ну, не хмурься так, хотя тебе и идёт. Моя семья — не только отравители. Мой двоюродный дед вытаскивал секретные документы из-под носа Гриндевальда, распивая с ним австрийское пиво. Я знаю, как выглядят шпионы.

— И что же... по твоему, со мной не так?

Франческа вздохнула, тоже подошла к окну, оперлась на подоконник обеими руками и прижалась лбом к стеклу. Оно тут же запотело от её горячего дыхания.

— Что ж, ладно, положим, и эта ваша пошлая пародия — не Гриндевальд, — заговорила она снова после долгой паузы. — Maledetto ignorante!

Латынь позволяет кое-как понимать итальянский, поэтому Северус с некоторым удивлением спросил:

— Будь он... не таким уж и недоучкой, нам всем было бы проще?

— Проще? Нет, дорогой. Но нам было бы в разы интереснее. И не так мерзко. Всё во мне противится идее считать своим врагом бездаря, который не освоил даже базовых принципов тёмной магии.

— Тёмный лорд...

— Начал играть в бессмертие. Этого достаточно, Северус, более чем. Эта тема измочалена всеми, кому не лень, начиная с аккадских заклинателей.

— Фламель достиг бессмертия.

— Нет. Всего лишь продлил жизнь. Мы с тобой тоже можем. Пусть не на шесть столетий, а до полутора-двух. Моей приятельнице двести два, и она всё ещё бодра. Мы маги, Северус, а не магглы с палочками. Мы можем создать себе здоровье, силу, красоту... Но нельзя обмануть смерть. Те, кто пытался, пожалели об этом очень сильно. И нет, я не говорю о том, что всегда найдётся много желающих убить того, кто кичится своим бессмертием. Я о другом.

— Ты думаешь... там, дальше, что-то есть?

— Для нас есть, конечно. А вот для твоего лорда — уже ничего. Ты ошибаешься, мой милый мальчик, я не собираюсь сажать тебя на цепь. Я могла бы.

— Ты уже попыталась.

— Я даже не начинала. И не буду. Сходи, попробуй свои силы. Соверши подвиг, в который так искренне веришь. Просто знай, что тебе будет, куда вернуться.

Северус тоже положил руки на подоконник. А потом, не удержавшись, накрыл ладонью заледеневшие пальцы Франчески.

— Присмотри за Блейзом, — неожиданно сказала она.

— Это моя обязанность...

— Я о другом. Я совершила очень много ошибок с ним, Северус. Больше, чем может позволить себе мать.

Северусу захотелось рассмеяться ей в лицо. Он многое мог бы рассказать об ошибках, которые позволяла себе его мать.

— Однажды он возненавидит меня за них. Когда поймёт, что ненавидеть нужно меня, а не себя.

— За что... Мордред, Франческа! За что может ненавидеть тебя ребёнок, у которого есть всё?!

Он наблюдал за Блейзом Забини почти четыре года. Это был опасный, но холёный волчёнок. Под школьными мантиями он носил шёлковые рубашки, колдовал как дышал, словно с рождения, держал в страхе половину факультета и менял девчонок-старшекурсниц с такой скоростью, что даже Северус, обычно внимательный к мелочам, не успевал следить.

Но и это не так важно. У него было другое.

Он был, казалось бы, не таким, как остальные. Мальчик с замашками будущего тёмного мага, фанатичный зельевар, ядовитый на язык, резкий и даже злой. Он шипел. оскорблял каждого, кто задевал его, бил по больному. А Маунтбеттен-Виндзор, вздохнув, улыбался и клал руку ему на плечо. Юный принц, который, на самом деле, мог бы завести себе любых друзей, которому претила тёмная магия, который с достоинством осаживал даже учителей, если им случалось перейти черту...

Был его другом.

Принимал его.

Выбирал его из всех, даже из остальных друзей.

У мордредова Забини было то, что дороже шелков и домов в Риме. Ему не нужно было притворяться кем-то ещё, чтобы его любили.

Этого Северус никогда не произнёс бы вслух.

— Есть всё... — повторила Франческа, соглашаясь. — Понимаешь, дорогой, я не всегда была... — Выразительное пожатие плечами. — Я была разбита после смерти его отца. Вдребезги. А Блейз... Смешно, он ведь совсем на него не похож. Он похож на меня, он колдует как я, думает как я, двигается так же. Но это я поняла уже позднее. Я растила его так, как никогда не было дозволено в нашей семье.

— Ему не хватало... свободы?

В это трудно было поверить.

— Наоборот! О, ты думаешь, Медичи позволяют своим детям что угодно? Вовсе нет. Нас всегда держали в послушании. Нам не позволялось говорить прежде. чем закончат взрослые. Малейшие проступки строго наказывались. Мы должны были быть лучшими, доказать своё право принадлежать к этой великой семье. А Блейзу ничего доказывать не требовалось. Я позволяла ему практически всё, и это было эгоистично. Потому что взамен я позволила себе считать его другом. Соратником. Моей опорой и поддержкой. Если навалить слишком много на взрослого, он сломается. Ребёнок — согнётся. И потом эти изгибы застывают. Их уже не спрямить. Не слушай меня, Северус! — Она отошла от окна и сложила руки на груди. Фыркнула. — Завтра рано вставать, а у меня есть на тебя более интересные планы, чем эта сентиментальная болтовня!