Я не Поттер! Часть 2 | Магия освобождает (джен)

— Гарри-и-и!

Сын моментально слетел со стула и рванул в гостиную, откуда раздался зычный крик. Белла не разделила его восторга — она раздражённо швырнула вилку на тарелку, едва не разбив её. Тодеус опоздал на два часа, и она мечтала не знать по какой причине, лишь бы не отчитываться перед Крамом.

Впрочем, её единственная попытка возненавидеть нечистокровного внучатого племянника провалилась уже очень давно. В первый день знакомства в Дурмстранге, куда она в срочном порядке переместилась с Виктором, не закончив с ним сложный разговор о необходимости привлечь мальчишку к тренировкам армии Лорда. Взволнованного отца вызвали туда не для выговора за плохое поведение сына, а чтобы помочь им с ним справиться.

Хорошенько поколотив обидчиков какого-то очкарика, ещё четырнадцатилетний лучший ученик школы пытался выбить дверь, где они прятались. Абсолютно точно не для того, чтобы прочитать лекцию о правилах поведения. Несчастные всеми силами удерживали её с обратной стороны с помощью всех заклятий, которым когда-либо учились. Однако проблема заключалась не в драке, обычной для подростков в школе с довольно суровыми понятиями морали и чести.

В приступе ярости младший Крам не только соорудил вокруг себя тёмный защитный круг, но и не мог контролировать силу своей магии. Профессора жались к стенам, вокруг рикошетили его мощные заклятия, а разрушить круг так, чтобы не покалечить наследника известного рода, взрослые или очень боялись, или попросту не могли. Белла сразу оценила ситуацию, спряталась за ближайшую колонну и уже там почувствовала, как на неё накатывает волна умиления, смешанная с восторгом.

Виктор с сыном, разумеется, справился. Однако открывшаяся его взору картина в туалете, где на полу в крови валялась троица задир с переломанными ногами и одним вытекшим глазом, заставила Крама быть благосклоннее к нежелательной гостье.

Сидя в его кабинете сразу после случившегося, она таращилась на пристыженного отцом сына и плохо слышала, что Виктор говорит. Собственно, она даже на время забыла, что ей от него нужно, так её удивил этот необычный ребёнок.

Высокий, с широкой костью и большими ладонями, он выглядел намного старше своих лет. Тёмно-карие глаза Андромеды узнавались легко, как и соломенные волосы родного папаши. Остальные черты, такие как выраженная линия волевой челюсти, широкие скулы, густые нависающие брови, из-под которых тяжёлым взглядом смотрел обиженный мальчишка, тоже ей были смутно знакомы. Да вся его внешность просто кричала: перед ней решительный и сильный боец, чья выносливость не только магическая.

Перебив оправдательную речь Виктора об энергии, которую его сыну некуда девать, ведьма протянула мальчишке руку.

— Приве-е-е-т... — ласково и нараспев сказала она, словно боялась добычу спугнуть. — Я твоя тётя Белла, а ты очень смелый...

Тодеус крепко пожал руку и широко улыбнулся. Эта белозубая улыбка сделала угрюмое лицо таким открытым и привлекательным, словно солнце вышло из-за туч и разогнало мрак. Так посчитал бы поэт или глупец, но только не Беллатрикс. Ведьма заглянула в это лицо, словно в зеркало, и увидела там своё отражение.

В этом ребёнке жил и только расправлял крылья его главный хозяин — порок.

Крам внимательно и как-то обречённо выслушал Беллу, объяснившую, что руководство не позволит столь сильному ученику и крестнику великого Гарольда Снейпа проходить практику с инспекторами, и подписал разрешение на внеклассное обучение. После чего Тодеус несколько раз в год навещал дом семьи Лестрейндж, тренируясь как с тёткой, так и с другими бойцами.

Интуиция ведьму не подвела — мальчишка был ходячей проблемой, рисковым авантюристом, готовым преступником и пожирателем девичьих сердец. Как оказалось, даже в столь юном возрасте у него уже имелись зависимости, такие как азартные игры и алкоголь. Он даже организовывал в школе бойцовские клубы, где принимал ставки, а с проигравшими частенько рассчитывался Крам-старший. А уж что-то украсть для чёрного рынка артефактов или стянуть бутылку вина для него не составляло проблем.

Собственно, за умение рисковать и идти напролом он Белле и нравился. Она даже мирилась с его похождениями, принимала в доме восторженных пигалиц и без возмущений запечатывала погреб с напитками каждый раз, обнаружив его взломанным.

Ко всем этим прелестям Тодеус частенько вваливался в дом лишь под утро, целовал взбешённую тётку в макушку и отвешивал ей пьяный поклон, чем бесил её ещё сильнее. После этого, насвистывая какую-то похабную песенку, шёл спать. И здоровья ведьме это не добавляло, ведь утром мальчишка уже был бодр, свеж и готов практиковать боевую магию хоть до упаду. А Белле приходилось писать письма Виктору, чей возмущённый вопль из камина ей часто снился в кошмарах.

В такие моменты ей хотелось подбросить мальчишку кому-то из счастливых в своём неведении кровных родственников, чтобы они тоже насладились двумя-тремя неделями такой «безоблачной» жизни.

Это желание пропадало бесследно, как только Тодеус в очередной раз откидывал тётку особенно быстрым заклятием или проворачивал какой-нибудь фокус в бою. Ведьма сразу вспоминала, что такие солдаты очень нужны её милорду, и с новыми силами бралась за роль старшей и заботливой родственницы.

К тому же он нравился, как может нравиться только порок. И где бы ведьма с ним ни появилась — хоть в Лютном переулке, хоть на собрании Пожирателей — улыбочки Тодеуса пленяли любые сердца. Парень даже вполне искренне любил детей, и отпрыски Джиневры пищали только от одного вида весёлого старшего друга. А ещё он был справедлив и на удивление честен.

— Мелкий мерзавец! Почему в моей бутылке виски плещется подкрашенный воздух?! — визжала Белла, нависнув над парнем. — Я слышу шум прибоя, Тодеус!

— Выпил с друзьями, тётя, — ухмыльнулся мальчишка и подмигнул. — И закрасил, чтобы ты не сильно переживала. Там ещё крик чаек есть, ты прислушайся...

У ведьмы перехватывало дыхание от такого нахальства, и начинал дёргаться глаз.

— С какими друзьями? — продолжала она расспрос, еле сдерживая желание задушить наглеца. — С теми, кто живёт под мостом?!

— Им понравилось! — со смехом отвечал парень.

Готовая убить его во время таких разговоров, после она быстро остывала и прощала ему все грехи, узнавая свои. Всё детство и юность Белле твердили, что кровь Блэков сильна, и она верила в это всей душой, но только глядя на сына и племянника, убедилась воочию. Тодеус был копией её деда Поллукса — от характера, манеры говорить и до походки. Даже года и поколения не помешали чистой крови пробиться сквозь магловскую. Племянник служил ведьме живым напоминанием, что идея, ради которой она пожертвовала едва ли не всем, имела под собой крепкое основание.

— Ты опоздал к обеду на два часа, и у тебя синяк под глазом… — констатировала ведьма и подняла палец в предупреждающем жесте. — Не вздумай! Знать не желаю, даже если ты кого-то зарезал!

Грозно уставившись на Тодеуса с Гарри на плечах, она только вздохнула.

— Поставь его, уронишь еще…

Парень, конечно, не послушался и пробежал вместе с ребёнком пару кругов, прежде чем поставить его на пол и сесть за стол.

Накинувшись на стейк, словно голодный зверь, он всё же успел задать вопрос:

— Зачем я здесь? Конец года!

Тодеус прибыл вчера и был в полной растерянности. Его вызвало Министерство, а на самом деле Джиневра, выполняющая поручение Тёмного Лорда.

— Быть в нашем окружении выгодно, — ответила Белла. — Экзамены тебе зачтут, не беспокойся. А сейчас ешь, потом расскажу. А то вдруг подавишься…

С любопытством взглянув на тётку, Тодеус всё же предпочёл закончить обед. После этого он потянулся за наполненным бокалом Беллатрикс, получил полотенцем по руке и рассмеялся.

— Ну? Так зачем я здесь?

— Что ты знаешь о своём отце, Тодеус?

— Всё знаю… — задумчиво протянул парень, с подозрением глядя на тётку. — И о деде, и о прадеде, и о пра…

— О Ремусе Люпине, о Моргана! — взвыла Белла. — Что непонятного?!

Откинувшись на спинку стула, Тодеус пожал широкими плечами, демонстрируя как раз-таки полное непонимание.

— Ты со мной как с маленьким, а я так не люблю… — сказал парень и осуждающе покачал головой. — Что я должен знать или не знать о настоящих родителях, Белла? Да ничего, у меня другие есть, просто отличные!

Ведьма прекрасно знала, что у Тодеуса было безоблачное детство, где его любили и баловали два счастливых родителя. Его задаривали подарками, ему всё позволяли, его обнимали и целовали по сто раз на дню. Так почему она так к нему прицепилась?

— Хорошо, — протянула она, облокачиваясь на стол. — Всё равно твоё нежное сердечко совсем не такое…

Парень усмехнулся, развёл руки и слегка поклонился, явно приглашая тётку перестать тянуть и, наконец, сказать, что у неё на уме.

— Милорд сделал так, что твой отец перешёл на нашу сторону. А ты прекрасно знаешь, на какой он был… — начала Белла, поморщившись от отвращения. — Но сейчас Ремус учит Гарри боевой магии и постоянно вертится возле нас. Так надо милорду и нам. Ему поручено организовать подготовительный класс для очень разных детей, пока что не в школе. И ты ему нужен, чтобы…

— Стоп, стоп, тётя, — перебил Тодеус, нахмурившись. — С каких пор я ему нужен? Что за класс? Почему Ремус учит Гарри?! Да я сам могу угрюмыша учить! Может, чаще улыбаться начнёт!

— Тихо! — резко оборвала его Белла, даже топнув ногой под столом. — Гарри не должен услышать!

Тодеус мгновенно замолчал и прислушался. Убедившись, что ребёнок наверху занят чем-то своим, он кивнул, позволяя продолжить.

— Все знают, что ты не нужен Ремусу, — продолжила Беллатрикс. — Но тебе почти семнадцать лет, ты готовый защитник. А в этом классе будет даже Сабрина. Помнишь её? То прелестное дитя. Она младше моего Гарри, Тодеус. И ещё ублюдки наших врагов! Представляешь этот коктейль? Ты будешь беречь детей наших друзей, докладывать обстановку и постараешься вызвать у Люпина доверие. Сделаешь вид, что ты на нейтральной стороне. На всякий случай. Папаша твой не слишком сложный, может, он и сам впишется, но мы не можем рисковать. Ты нам нужен. Понял?

— Это поручение милорда?

— Ответственное поручение! — твёрдо подтвердила Беллатрикс. — Они говорили о тебе вчера, но милорд предусмотрителен. Он заранее велел миссис Гойл написать Виктору…

Внезапно что-то в её словах показалось парню забавным. Он усмехнулся, а затем с трудом сдержал громкий смех.

— Доверие? Тётя, ты серьёзно? Я и доверие? Да мне мать не доверяет!

Беллатрикс фыркнула, не удержавшись, её смешила сама идея совместимости племянника и слова "доверие".

— Он не примет меня так, как приняла ты, Белла… — пробормотал Тодеус, опустив взгляд.

Ведьма встала, обошла стол и нежно обняла его за шею.

— Я тебе доверяю. Милорд тебе доверяет. Мы все тебе доверяем, — прошептала она ему в самое ухо. — Доверяем самое ценное, что у нас есть…

Парень посмотрел на неё с воодушевлением, его взгляд наполнился гордостью.

— Хорошо, — сказал он твёрдо и уверенно. — Не подведу.

Помолчав немного, чтобы не разрушить важность момента, ведьма вскоре втянула воздух и скривилась.

— Чем от тебя пахнет? Тухлой рыбой?!

— Я переоденусь! — выпалил Тодеус, вскакивая.

Отлупив племянника полотенцем под его звонкий смех, она заорала ему вдогонку:

— У тебя час, Ремус Люпин появится через час! Слышишь меня?

Злая улыбка на искусанных губах Беллы не предназначалась её дорогому племяннику. Это разум ведьмы представлял момент, когда оборотень в конце концов разгадает загадочное нутро своего сына, и кроме себя не сможет никого обвинить.

* * *

— Могу убить её, если хочешь.

— Нет, не хочу!

— Но я могу, быстренько.

— Нет!

— Похищать девчонку я не буду, Люпин.

— Эй вы там, громко орущие, может, я сам с ней поговорю?

— Тедди, нет.

— Не знаю никого с этим именем, Люпин! — раздался голос его сына из темноты. — И если говоришь мне "нет" — делай это повежливее. А ты, Гиббон, уйди из-под фонаря, светишься там. Тут, между прочим, скамья есть…

Пожиратель усмехнулся, грациозно перемахнул через белый деревянный забор и оборотень услышал хруст веток. Ему ничего не оставалось, как лезть за ним в заросли и присоединиться уже к двум магам на скамье, окруженной кустарником. Озадаченный происходящим Гиббон и просто раздраженный теми же событиями Тедди не фонтанировали идеями.

Собственно, Люпин и сам не понимал, что здесь делает в такой странной компании, и как дальше быть. Джиневра буквально пару дней назад вручила ему список детей, которых требовалось собрать, и первым именем в нём значилась дочь Гермионы Грейнджер.

Немой вопрос в округлившихся глазах оборотня рыжую даже немного смутил. Она поёрзала в своём шикарном министерском кресле, но всё же решилась что-то сказать.

— Она его раздражала, — сказала женщина. — Дочери связали магию, надо уговорить развязать и отправить с тобой в магический мир. План прост!

— Мы собираем детей тех, кто бесил Гарри в детстве? — осторожно переспросил Люпин. — Это точно тот самый план? Вот прям… тот?

Женщина закатила глаза, удивляясь непонятливости посетителя.

— Да нет же! Он её не ненавидел, она просто его раздражала!

— Ага… — догадался Ремус. — То есть в случае Гарри это почти что любовь?

— Ремус, наш Гарри просто хочет окунуться в историю, и я понятия не имею, почему! — с досадой произнесла Джинни. — Мы просто выполняем его желание. Он был не только моим другом, но и начальником. А нравилась ему в школе Падма, но какие-то идиоты потащили её в тот лес, чтобы убить, и… — она сделала многозначительную паузу. — Не подскажешь мне, кто это был?

Оборотень замолк, закрылся и больше не шутил, изучая чёртов список отголосков из прошлого.

Гримаса Гарри в момент, когда девушке откусили голову, не была гримасой отвращения — он ошибся. И Ремус поставил ещё одну галочку в списке событий, хоть немного очеловечивающих того, покойного Гарри. Впрочем, радость от этого не могла затмить смятения от встречи с собственным сыном, и вопросов о детях он больше не задавал.

Днём раньше в гостиной Беллы его встретил почти мужчина — крепко сложенный северный викинг, а не малыш, когда-то пускавший слюни у него на плече. Он узнал его глаза, но не узнал сына. Сделав пару шагов навстречу, остановился и просто протянул руку.

Облегчение парня, явно не готового обниматься, заметить было несложно.

— Здравствуй, Тедди… — прошептал он, не сводя глаз с его лица. — Ты вырос.

— Это и есть твоя хвалёная наблюдательность? — произнесла Белла где-то у него за спиной и захихикала. — За календарём следил, да? Умничка, Люпин! Косточку дать?

За месяцы он почти привык к комментариям Пожирательницы и хотел проигнорировать её, как обычно. Однако опешил от взгляда ещё мальчишки, который тот бросил на Беллу. Это был взгляд взбешённого близкого родственника, указывающего ведьме, что делать и куда ей лучше не лезть.

Оборотень словно стал случайным свидетелем семейной сцены, и холодок пробежал у него по хребту.

Джиневра уверяла его, что парень здесь просто ночует, занимается, а её великодушная подруга внучатого племянника терпит. Но всего один взгляд сказал действительно наблюдательному оборотню больше, чем тысяча слов.

— Ой, ну ладно, пойду я… — пробубнила Беллатрикс, уже поднимаясь по лестнице. — Гарри позвать не забудьте, как наболтаетесь, пупсики!

Они ещё толком не успели ничего сказать друг другу, но Ремус уже понял, что проиграл миру Тёмного Лорда ещё и сына. И пусть не было доказательств, но сердце говорило ему об этом так громко и чётко, что сомнений быть не могло.

— Меня зовут Тодеус, — парень заговорил первым. — Буду тебе помогать с детьми. Мы с ними ладим.

Ремус выглядел как в воду опущенный, ведь напротив него стоял незнакомый, почти взрослый маг, и душой овладел холод разочарования. Ему хотелось обнять родную кровь крепко-крепко, чтобы кости затрещали, но разум подсказывал, что мечта останется только мечтой.

— Ну, не так уж я и плох! — усмехнулся Тедди, и его лицо утратило всякую строгость. — Просто действительно вырос. Все дети растут, ты сильно уж не расстраивайся.

Открыв рот и набрав воздуха в грудь, Люпин хотел оправдаться, сказать, что любит его любым — и маленьким, и большим, и на одной стороне, и на другой, — но не успел.

— Тедди, мы с матерью любим тебя и не хотели…

— Мерлин, только не это! — громко перебил парень, немного поморщившись и отводя взгляд. — Не люблю пафосные речи, где я в роли придурка. Слушай, извини, что не поздоровался с вами тогда, когда ты с женой приезжал. Я… я правда не понимал, что делаю больно. Честное слово, не понимал. Но родители мне всё очень доходчиво объяснили — вся округа услышала! — Он снова взглянул прямо в глаза отцу. — Другие родители, понимаешь? А от тебя мне нужно, чтобы ты отпустил меня. Вот прямо сейчас. Чтобы душу не вынимал! Давай просто работать. Без разговоров. Или что там ты собираешься делать?

— Длиннее речи я от него ни разу не слышала… — задумчиво протянула Белла откуда-то сверху. — Какие слова знает! А как душевно… Точно не в тебя уродился, Люпин.

— Тётя! — гаркнул Тедди, даже не дрогнув. — Уйди!

— Ладно, — отозвалась та. — Ушла. Совсем ушла!

— Давай в зал пройдём? — предложил Тедди, по-хозяйски указывая путь в комнату с креслами. — Хочу кое-что сказать, чтобы нас никто не услышал. Никто, слышишь меня, Белла? Никто!

— Слышу! — опять донеслось сверху. — Ты орёшь так, что тебя из министерства сейчас примчатся спасать!

Когда они остались вдвоём у знакомого камина, Тодеус не стал садиться, ясно давая понять, что разговор будет коротким.

— Вы ладите? — спросил Ремус, кивнув вверх, откуда доносились шаги Беллатрикс. — С ней?

— С тёткой? — уточнил парень. — А почему мне с ней вдруг не ладить?

— Ты прав, прости, — согласился Ремус, понимая всю правоту сына. — История у нас разная.

— Нет, ты тоже прав, — произнёс он. — До чистокровности мне далеко, но Белла меня не съела, сам видишь. Обычная она, вредная только. А когда визжит в ухо — можно слуха лишиться...

Ради приличия оборотень улыбнулся, надеясь, что сын просто не знает, как его тётка может безжалостно убивать, и что её ликующий крик — то последнее, что слышали в жизни многие абсолютно невинные люди.

— Ты хотел что-то сказать… Тодеус?

— Да, как раз про Беллу, — сказал парень и кивнул, словно готовился к трудной беседе. — Она меня попросила сделать вид, что я на нейтральной стороне в этих ваших движениях. А я даже не знаю, что это значит! Понятия не имею!

— Нейтральная сторона — сторона трусов… — сказал Ремус с легкой усмешкой. — И что-то мне подсказывает, ты не такой. Правильно?

— Правильно! — ответил Тедди с явным облегчением. — Знаю почти всех из круга милорда, крестный маленьким познакомил. Я за них всегда болел, как все вокруг. Не за тебя, понял? Когда встретимся с ними — мне что, не здороваться? Или сказать, что я теперь какой-то не такой, изменился с прошлых каникул? Да Гиббон за такое мне задницу надерет!

— То есть тебя вызвали, чтобы лучше понять, что будет происходить?

— Да, чтобы если что пойдет не так, я мог влиять и контролировать ситуацию, — подтвердил Тедди. — Считаю это лишним, уверен, ты детям ничего плохого не сделаешь. Верно?

Откровенность сына поразила Люпина, развеяв какой-то необычный туман на душе от общения с ним.

— Конечно, Тодеус, — сказал он, протягивая руку, уже на прощание. — Спасибо за честность, теперь я уверен, что смогу тебе доверять.

— Доверие — мой конёк, — усмехнулся парень, пожимая руку отца. — Я всегда честен. Мы сработаемся.

С тех пор они виделись несколько раз и коротко здоровались, но Люпин пообещал себе отпустить этого незнакомца из своего сердца.

Сегодня он должен был лично постучать в дверь Гермионы, как колокол прошлого, и наплести ей какую-то чушь, чтобы получить разрешение забрать её дочь в мир, откуда её мать давно выгнали.

Но каково же было его удивление, когда возле магловского одноэтажного дома из красного кирпича его встретили Тодеус и Гиббон. Последний отчитывал его сына, как школьника, попавшего в неприятности, и только подойдя ближе, Ремус понял, что его сын пьян.

Не то чтобы Ремус никогда не был молод и не буянил — молодые Мародеры творили всякие безумства, — но его больше удивили слова Пожирателя, чем моральный облик Тодеуса.

— Сколько, Тодеус? — спрашивал Гиббон, с раздражением. — До дома я тебя не потащу, надоело!

— Не надо меня тащить, я сейчас глотну распрекрасное зелье… — бормотал Тедди, выворачивая карманы. — Ответственность, знаешь ли, не пустяк!

И действительно, глотнув что-то из бутылки, Тедди пришел в себя за считанные секунды, но Ремус, наблюдавший за ним, не незамеченным не остался.

— Здравствуй, Ремус, — сказал Пожиратель. — Иди давай, мы здесь для контроля, тебя подождем.

Свою миссию оборотень провалил полностью. Если бы Гермиона могла, она бы без колебаний выкинула его из окна. Разумеется, она узнала своего старого учителя и члена Ордена Феникса — она была на нескольких собраниях с Невиллом. Но женщина не была готова отдавать свою дочь куда-то, тем более в тот мир, где больше не было Дамблдора.

— Мой муж давно умер, Ремус, — кричала она, не скрывая гнева. — А меня навестил лишь тот, кого я считала врагом! И теперь ты приходишь и говоришь, что я должна остаться одна? И отдать свою дочь Пожирателям?! Чтобы ты лично подготовил её к Хогвартсу?! Какому Хогвартсу, что за чушь? Чтобы её выгнали оттуда, как меня?!

Коротко стриженная, в широкой футболке и джинсах, еще миловидная, но уже осунувшаяся от невзгод, женщина носилась по кухне, готовая укусить, словно взбешенная пикси.

— А ты? Какого черта ты, член Ордена Феникса учишь детей? Как тебе разрешили?!

Прекрасно понимая, что его сейчас внимательно слушают еще четыре уха и видят сквозь стену столько же глаз, оборотень решил не углубляться в подробности.

— Служу новому режиму и милорду, — вздохнул он, чувствуя тяжесть своих слов. — Там тоже жизнь, Гермиона.

Это, конечно, было фиаско, после которого в Люпина полетела ложка, за ней чашка, а остальную утварь он решил просто не дожидаться.

Маги за калиткой беззвучно аплодировали.

— Это успех! — сказал Тедди с явным сарказмом.

— Плана у тебя не было, да? — спросил Гиббон, не скрывая насмешки.

— Тоже дочь тебе не отдал бы… — не успокаивался сын. — Надо было еще заорать «магия освобождает», она бы потеряла сознание и девчонку можно было просто похитить!

— Не издевайся над отцом, — одернул его Гиббон с улыбкой. — Он и сам сейчас в обморок упадет!

Оба засмеялись, глядя друг на друга, но ненадолго.

— Ремус, правда, мы звук прикрутили, а то в соседнем доме младенец проснулся. Ты не мог её успокоить? — спросил Пожиратель с легким раздражением.

Оборотень махнул на мужчину рукой, понимая справедливость всех замечаний. Затем, словно в шутку, предложил и впрямь похитить девчонку. В ответ получил нешуточное предложение убить мамашу и оказался на короткой скамье в давно не стриженных кустах.

— Нельзя первое задание запороть, — произнес Гиббон, загрустив. — Их еще много будет.

— Что ты вообще делаешь на этом задании? — с удивлением спросил Тодеус. — Ну, я, Люпин и ребенок — понятно, стыкуется, а ты? Снова с Северусом поцапался, наказали?

— А почему его не должно здесь быть? — удивился Люпин, не понимая, о чем идет речь.

Сын повернулся к нему и посмотрел на отца с еще большим удивлением.

— Ты что, не знаешь, кто он такой? Ты же той Гермионе ляпнул, что служишь милорду?

— Тодеус… — недовольно протянул Пожиратель, словно застеснявшись.

— Гиббон не начальник охраны замка, а всех путей и порталов, связывающих магические учреждения на планете! — с гордостью произнес мальчишка. — Где ты там сегодня должен был быть?

— В Чикаго, — хохотнул Пожиратель. — На конференции по обеспечению транспортных путей для подземных народов.

Было видно, что Гиббон тоже веселится, понимая абсурдность своего присутствия здесь.

— Может, действительно, девочку просто похитить? — спросил Люпин от отчаяния, не собираясь выполнять сказанное.

— Что тебя так развратило, Ремус? Новый костюм? — усмехнулся Гиббон. — Детей я не трогаю! Сам похитишь? Предлагаю в последний раз — убить мамашу?!

— Нет! — в два голоса ответили отец и сын.

— Ну как хотите… — пробормотал Пожиратель, явно не слишком довольный.

— Сегодня я должен получить письменное разрешение и развязать магию ребенка. А пригласим мы её позже, — сказал Люпин. — Одна она в доме не выживет, где бы он ни был.

— Это будет дом, где мы все жили до возрождения милорда. Там просторно и красиво, но жить в одиночку там никому не разрешат, разумеется.

В оборотне проснулся интерес, ведь они искали это жилище вместе с Дамблдором, но не могли найти даже упоминания о доме отца Тома Риддла. И не то чтобы их не было ранее, они исчезли не только со страниц журналов и справочников, а даже из их памяти!

— Это Фиделиус? — спросил он.

— Шутишь? — с изумлением ответил Пожиратель. — Это магия Темного Лорда и Гарри!

Мужчина улыбался так тепло, вспоминая те времена, словно большего счастья и не было.

— Помню этот гул голосов, в доме всегда было много народу, детей. Гарольд постоянно возмущался, что ему не дают спать, Рон постоянно что-то разбивал, а Джинни и Драко просто отказывались укладываться в постель, до утра бузили. В общем, сложно было тайну сберечь, но, как видишь, мы справились…

— Рон Уизли?! — поразился оборотень. — Он тоже?

— Это что, секрет? — мужчина пожал плечами. — Не знал.

Неожиданно Тодеус хлопнул себя по коленям.

— Ну, раз зашла речь про детство Гарри, давайте идти до конца? Это же очевидно!

Гиббон сложил руки на груди и отвернулся, а Ремус боялся произнести даже слово.

— Да ладно вам! — парень не сдерживал эмоций. — Внезапно мелочи стали важными, и вы оба здесь, хотя кому нужны маглы в школе?! А я видел Гарри пару лет назад с пеленой на глазах, как у инферналов с картинок. Он стоял посреди комнаты, только пальцы дрожали. Визжал я тогда громче тетки, клянусь. Вы понимаете? Его возрождение — это легенда, вечерами у камина только об этом и говорят!

— Тодеус, успокойся, — строго сказал Гиббон. — Если этого пока не сказал милорд, мы об этом вслух не говорим, это правило. Нарушителей могут наказывать.

— Ты же был его учителем, да? — уже тише спросил парень. — И врагом? А некая Гермиона училась с крестным в Грифиндоре? И не говорите мне, что это случайность!

— Гиббон? — только и смог произнести Люпин. — Ты знаешь?

— Гарри много о тебе говорил, — нехотя произнес Пожиратель. — Когда был моложе. Ты почему-то не давал ему покоя. Может, потому что он когда-то тебя не убил, не знаю. Мы с ним близко общались, но я так и не понял. Когда ты появился, сомнения отпали. То, что мы носим метку, означает, что мы умные, а не наоборот, Ремус.

— Кто еще знает?

— Откуда мне знать? Думаю, у многих голова другим занята, но кто хочет, тот уже догадался. Вы же собрались его детство в одном котле сварить. И это странно, скажу я тебе.

— Гарри газет начитался, историей грезит, — ответил Люпин дрогнувшим голосом. — Хочет увидеть магов разных сторон. А дети так, чтобы был повод со взрослыми познакомиться…

Гиббон наклонился, чтобы ему не мешал смотреть в глаза оборотню его сын, сидевший между ними, и с насмешкой ухмыльнулся.

— Ты что, серьезно веришь в эту ахинею, Люпин?

— Всё, во что я верил, разрушено или погибло, благодаря Гарри даже больше, чем Темному Лорду… — прошептал оборотень. — Но сейчас я вижу в нем только ребенка. Он правда перечитал тонну газет.

Гиббон пожал плечами, демонстрируя несогласие.

— Как долго его знал ты, и как долго его знал я? — спросил Пожиратель. — Не верю, что ты не понимаешь, для чего ему дети. Ты мне врешь или себе?

После этих слов они, не сговариваясь, посмотрели на Тодеуса, но тому не понравился поворот беседы не меньше, чем её содержание.

— Так! — парень поднялся и потянулся. — Я пошел, пока она страну не покинула.

— Давай, — сказал Гиббон. — Ты лучший для неё вариант, чем я.

Несогласен был только Ремус, но его никто не собирался спрашивать. Гиббон просто положил ему тяжёлую руку на плечо, когда тот хотел подняться и запротестовать.

— Нас тут всех не зря собрали, Люпин, — сказал он вкрадчиво. — Ты враг, я друг, парнишка — родственник, который уже сейчас рядом. Все для Гарольда не чужие, заметил? Пусть попробует быть полезным…

Однако не прошло и минуты, как они услышали чертыхание, и белобрысая голова появилась между веток кустов.

— Как мать зовут?

— Чью? — не понял Гиббон.

— Мою! — разозлился парень. — Тонкс — это же фамилия? Нимфа… а дальше?

— Нимфадора, — подсказал угрюмый Ремус. — Можешь сказать, что она живет с Невиллом и Ханной, и часто видится с Дином и Симусом. В школе Гермиона с ними почти что дружила.

Довольный, что отец быстро его понял, Тедди убежал обратно, а Гиббон с нескрываемым одобрением хлопнул оборотня по спине.

— Да ты обучаемый, быстро схватываешь!

На самом деле у Ремуса кошки на душе скребли, и сам он во время разговора с Гермионой не пытался манипулировать ни знакомыми ей именами, ни ложными фактами. Однако сразу понял, чего хочет его сын, пусть и не представлял, насколько далеко тот может зайти.

Очаровательная улыбка заставила женщину открыть дверь, но разговор на кухне очаровательным не был. Тодеус стал запугивать её сходу, объяснив, что его дочь нужна для промо-компании Лорда, изменившего свою политику на время. И если она откажет, он может разозлиться и прислать Пожирателя убить девчонку. Такое уже происходило, разве она не слышала о смерти ребёнка в прошлом месяце, нет?

Впрочем, он сын Нимфадоры, той самой из Ордена Феникса, и Люпина. А ещё они все дружат с Дином, Симусом, Невиллом и остальными, чьи дети также будут учиться у его отца.

Парень уверял женщину, что не на стороне Лорда, а вырос очень далеко — в доме Виктора Крама — и защитит её ребёнка, если понадобится. Он тысячу раз и очень убедительно повторил, что выбора нет, и смерть дочери на пороге. И дал ей выбор — похороны или учеба?

Испуганная и заплаканная, женщина не задалась вопросом: если милорд настолько ужасен, что направо и налево убивает детей родителей, которые что-то там не подписали, то зачем им её разрешение?

Хотя, узнать правду — что режим тьмы успешно заменил собой старый, а новые поколения уже не видят никакой разницы?

Все живут и работают, пьют чай в кафе, учатся и влюбляются, рожают детей и лелеют мечты, просто кланяясь при упоминании имени Лорда и рисуя змею даже на школьных телескопах и обложках тетрадей.

Скорее всего, Гермиона бы не поверила, как не поверила Ремусу, сказавшему ей правду о том, что в мире Волдеморта действительно есть жизнь. Даже Комиссии по учету магловских выродков больше не существовала, её просто интегрировали в Отдел по учету рождаемости. Быть чистокровным стало абсолютной нормой, равно как и стесняться магловской крови в роду. Никто бы не стал тащить девчонку к ним насильно, чтобы она кричала об этом на каждом углу, ломая хрупкую картину идеального послевоенного мира. Зачем?

— Я согласна… — сказала женщина с печалью в голосе. — Где ставить подпись?

На этих словах Люпин вытащил пергамент из кармана, но в темноте упустил его. Поднял его Гиббон, и когда Тодеус открыл дверь, чтобы получить документ, там с протянутой рукой и недовольно поджатыми губами стоял Пожиратель.

Гермиона явно запомнила лица всех, кто тогда находился на школьном помосте, в момент, когда рушилась её жизнь. Она дернулась и вскрикнула от испуга, а Гиббон поморщился. Хорошие чувства испытал только парень, который, указывая на мужчину в дверях, улыбался, словно говоря: «Вот вам подтверждение моих слов, им стоит верить».

Подписав пергамент на кухонном столе, Гермиона спросила:

— Когда вы её заберете?

— Сейчас магию развяжем, а заберут скоро, когда детей начнут собирать… — ответил Тодеус, читая пергамент. — Кассиопея?

Женщина кивнула, закрыла лицо руками и горько заплакала. Тодеус явно растерялся и осторожно коснулся её руки.

— Не плачьте, присмотрю я за вашей звездочкой, обещаю…

— Она постоянно забывает надевать кофту…

— Подарю ей напоминалку, не забудет!

Женщина несмело подняла глаза на парня, и тот улыбнулся. В нем боролось что-то очень плохое с чем-то очень хорошим. Тем не менее, после всего услышанного, Ремус больше не обольщался насчёт сына. Может, ему на роду написано искать свет там, где его нет? Если Гарри хотя бы говорил о нём, то собственный сын не желал знать о своём отце. Как тогда ему помочь? Семнадцатилетнему мальчишке, который грозил матери смертью её ребёнка?

— Ну что? — радостно потирал руки Тодеус. — Вызывайте кого там надо и по домам?

— Джиневра сказала вызывать Гестию, — сказал Люпин, глядя в пол от расстроенных чувств. — Это преподаватель по чарам?

Неожиданно Гиббон зло сплюнул и пнул гнилое яблоко, валявшееся на земле.

— Это обязательно? — спросил он, скривившись. — Знаю тысячу других магов!

— Она сказала, что Гестия связывала её магию… — пробормотал оборотень, не ожидавший такой реакции.

— Да? — язвительно переспросил мужчина. — А она пробовала её вечером вызывать? Сейчас ведь почти ночь! Если снова Северус явится и начнёт читать лекцию о неприкосновенности домашнего уюта, тебе это понравится?

— Не очень они с Северусом… — попытался объяснить ситуацию Тодеус.

— Мне просто Гарри больше нравился! — рявкнул Гиббон. — Могу назвать тысячу причин. Вам это надо?!

Все отрицательно замотали головами, понимая, что другого ответа маг от них всё равно не примет.

— Вообще ничего не понимаю, — тихо признался Ремус. — Мы о Гестии Кэрроу? Почему вместо неё должен явиться Северус?

— Видимо, старею, раз забываю, что ты здесь чужой… — пробормотал Гиббон, раздражённо и тяжело вздыхая. — Нет, мы говорим не о Гестии Кэрроу, а о Гестии Снейп! Драгоценной супруге директора! А ты чего так удивлён, Люпин? Думал, Снейп боролся, чтобы закрыться в хибаре и выть на луну, как ты?

— А больше всего ему не нравится, что директор женился сразу после смерти Гарри и почти на девчонке… — продолжал Тодеус вносить ясность в эти незнакомые оборотню реалии. — Они даже сцепились во дворе замка.

— И я победил!

— Да-да, победил… — поспешно согласился мальчишка. — Тётка так и рассказывала…

— И это не понравилось всем до единого, Тодеус! — с горячностью оскорблённого человека продолжал Гиббон. — Возмущался даже Долохов, из которого лишнее слово только Империо вытянуть можно. Всем не понравилось. Даже милорду! А что предъявишь этому Северусу, такому правильному и верному? Не скажешь же, уважаемый директор, а не кажется ли вам, что в вас маловато любви, как для идеального Пожирателя Смерти?

Наконец он замолк. Его яркие эмоции и несвойственное красноречие сошли на нет. Пожиратель одёрнул рукава сюртука и вновь стал тем, кем был: безжалостным магом с большой властью, чья невзрачная внешность, когда-то красивого, но теперь стремительно стареющего человека, скрывала бездну зла и опасности. Он отошёл на пару шагов, и только тогда Люпин понял — у него ещё есть сердце, чёрное и жестокое, но распахнутое для своих.

Ремус вдруг ощутил, что граница двух миров размывается, словно кто-то смешивает совершенно разные краски в одну, используя обычную жизнь как палитру.

Тодеус дернул отца за рукав, пытаясь притянуть его ближе, чтобы шепнуть что-то на ухо.

— Меня крёстный с ним познакомил, за год до смерти… — прошептал парень. — И тогда он не победил. Просто никому не рассказывай о том, что здесь услышал, ладно? Очень прошу…

Люпин с удивлением посмотрел в обеспокоенные глаза сына и ощутил горечь. Тем не менее он кивнул, давая молчаливое обещание. Родной ребёнок просил на всякий случай не создавать неприятностей Пожирателю, который, похоже, нравился ему больше, чем собственный отец. Однако Ремус был рад выполнить даже такую просьбу. Как бы он ни старался, болезненная любовь к этому паршивцу становилась только сильнее.

Гиббон вызвал Гестию, и на зов явилась именно она — молодая женщина на поздних сроках беременности, с идеально прямыми белыми волосами до пояса, кукольно красивым лицом и огромными зелёными глазами. Она была такой красивой и правильной, словно слишком сладкое пирожное, в котором вкус сахара перебивает все остальные.

Когда она вошла в дом, Гиббон наклонился к уху оборотня и прошептал с нескрываемым отвращением:

— А ещё у них воланы на шторах…

В этой короткой фразе уместилось всё презрение Гиббона к никудышному отцу, его образцово-показательной жене, будто сошедшей с обложки журнала по домоводству, и к его счастью после смерти товарища, которое Северус даже не пытался скрывать.

— А какой он… отец? — также шёпотом спросил Ремус.

— Да кто ж его знает? — удивился мужчина. — Но по Хогсмиду с ними раз в неделю гуляет. А когда бедного Гарри зарезали, его кузен расстроился сильнее, чем сам Северус Снейп!

Произошло невероятное: часть мира Дамблдора встретилась глазами с частью мира Тёмного Лорда, и они не только поняли друг друга, но и приняли, находя точку соприкосновения в собственных душах.

Со ступеней, недовольно переваливаясь и опираясь на руку Тодеуса, спустилась Гестия.

— Мальчики, а почему не в полночь? — громко возмущалась она звонким и хорошо поставленным голосом. — У меня же семьи нет, вы в следующий раз не стесняйтесь!

— Извините! — поспешил ответить оборотень, заметив, что Гиббон уже открыл рот, готовясь говорить. — Была безвыходная ситуация.

Дама манерно повела плечом, всё ещё негодуя:

— Безвыходная ситуация — срочно свяжи, хотя это даже не мой район… — бормотала она, направляясь к калитке. — Теперь безвыходная ситуация — срочно развяжи, хотя зачем магия грязнокровке…

Внезапно Гиббон сделал шаг в её сторону и даже поднял руку.

— А кто…

— Хорошего вечера, мальчики! — перебила его женщина, небрежно махнув рукой в белой перчатке.

— …просил связать?

Пожиратель задумчиво смотрел на место, где только что стояла блондинка, не двигаясь.

— Ну, теперь Кассиопея попадёт к нам без проблем. По домам? — вдруг спросил Тодеус.

Ремус и Гиббон одновременно обернулись к нему.

— Кто? — спросили они почти в унисон.

— Дочка Гермионы, вы чего?

— Мамаша не собиралась её у маглов оставлять, да? — удивился Гиббон.

Первым исчез Тодеус, но когда его отец попытался последовать за ним, Гиббон остановил его, перехватив палочку.

— Он может долго не прожить, Люпин.

Оборотень побледнел и уставился на Пожирателя.

— Твой сын сейчас отправился не домой.

— А куда? Ему нужна помощь? Он в опасности?!

Люпин попытался освободить палочку из хватки Гиббона, чтобы догнать сына и защитить его любой ценой.

— Стой! — твёрдо сказал Пожиратель. — Тодеус сейчас либо куражится с кем-то, либо пьёт. Весёлый малый, скажу я тебе. И это не юношеские проделки, совсем.

— Это молодость, я тоже…

— Гарри хотел взять его к себе на воспитание, чтобы усмирить, дать цель. Но не успел. Тодеус даже маленьким имел большие проблемы с самоконтролем. Белла говорит, что в нём переродился их полоумный дед. Но ты не слушай её, он хороший мальчишка. А ты смотришь на него так, словно тебя за углом Дамблдор ждёт с отчётом. Думаешь, он этого не замечает?

— У тебя есть ребёнок? — спросил Люпин.

— Погиб, — коротко ответил Пожиратель. — Давно.

— Мне очень жаль, Гиббон, — тихо произнёс Люпин. — Но я не оцениваю… Я пытаюсь понять самое ценное, что у меня есть. И не могу.

— Когда он вышел из дома той женщины, весь светился. Хотел твоей похвалы, понимаешь? Родная кровь всё-таки. А ты посмотрел на него, как на грязь. Вот что он узнал о тебе.

Кивнув оборотню, Пожиратель растворился в пространстве, а Ремус, которого его старый противник с поля боя отчитал, как мальчишку, еще долго стоял под светом фонаря и смотрел в пустоту.