Путешествие Путо Йена Рождение (гет)

День угасал, и последние лучи солнца окрасили горизонт в кроваво-алым цвете. Город словно замер в тревожном ожидании, каждая улочка, каждый камень мостовой дышал предчувствием чего-то неизбежного. Воздух был плотным, вязким, будто насыщенным чужой волей, незримо окутывавшей все вокруг.

На террасе храма Путо Йен стоял, скрестив руки, его взгляд был устремлён в бесконечную даль. Он чувствовал, как что-то невидимое тянет свои пальцы к миру, словно призрачная рука, пробирающаяся сквозь завесу реальности. Он знал, что это значит. Макэ-Хонге был изгнан, но его работа была завершена — теперь приходил тот, кого он возвещал.

Позади раздался шелест бумаги — Лахе Лин развернул свиток, исписанный древними символами. Его голос был тихим, но в нём слышалось напряжение.

— Ты чувствуешь?

Йен кивнул.

— Слишком хорошо.

Лахе Лин обернулся, его глаза светились задумчивостью.

— Тени сгущаются быстрее обычного. Ты ведь знаешь, что это значит?

Йен невольно стиснул кулаки.

— Мы уже опоздали. Он идёт.

Лахе Лин не ответил, только провёл пальцами по тексту свитка. Ветер подхватил края пергамента, заставив их дрожать, словно живое существо, напуганное грядущей бурей.

— Сколько у нас времени?

Лахе Лин нахмурился, вчитавшись в строки.

— Несколько часов. Возможно, меньше.

Йен отвернулся и снова взглянул на город. Где-то вдалеке слышался собачий вой — глухой, протяжный, предзнаменующий несчастье.

— Ты уверен, что мы можем его остановить?

Лахе Лин горько усмехнулся.

— Остановить? Нет. Никто не может его остановить.

Йен сжал зубы. Он знал это. Он знал, что в этой битве шансы на победу были призрачно малы. Но он не мог позволить страху овладеть собой.

— Но у нас есть план?

Лахе Лин посмотрел на него долгим взглядом.

— Есть кое-что... нечто рискованное.

Йен повернулся к нему, требовательно подняв бровь.

— Говори.

Лахе Лин провёл пальцами по краю свитка.

— Его нельзя убить, но можно связать ложью.

Йен нахмурился.

— Связать ложью?

— Зэлиан-Шиджи — демон, который заключает сделки. Он использует страх и ложь, чтобы привязывать души к себе. Но если мы сможем его переиграть...

Йен недоверчиво покачал головой.

— Ты предлагаешь поймать демона на его же игре?

Лахе Лин кивнул.

— Именно. Но для этого мы должны знать, чего он хочет.

Йен задумался.

— Он пришёл за ней.

— Возможно, но он может хотеть большего.

Йен провёл рукой по лицу, пытаясь удержать бушующую внутри ярость.

— Я не позволю ему забрать её.

Лахе Лин внимательно посмотрел на него.

— Ты готов поставить на кон всё?

Йен не ответил. Ветер за спиной усилился, словно сама природа подслушивала их разговор и отвечала безмолвным шёпотом.

Он уже знал ответ.

Полночь накрыла город саваном зловещей тишины. Ни один факел не горел на улицах, ни одна свеча не освещала окна домов — люди, ощущая дыхание тьмы, затаились, боясь даже вздохнуть слишком громко. Ветер, что ещё днём был лёгким и игривым, теперь скользил вдоль стен, словно невидимые пальцы пробирались в самые тёмные уголки.

Путо Йен и Лахе Лин стояли у старого храма, где они приготовили последнюю линию защиты. Свитки с печатями покрывали входные ворота, в воздухе витал слабый запах трав, сожжённых в ритуальном костре. Всё было готово.

Но стоило Йену сделать шаг вперёд, как его сердце сжалось. Воздух стал густым, тяжёлым, он ощущал, как нечто чужеродное пронзает пространство, разрывая саму ткань реальности.

И тогда он увидел его.

Зэлиан-Шиджи.

Демон не шел — он словно плыл над землёй, его длинные рукава трепетали, как призрачный туман. Его лицо было скрыто тонким вуалевым покрывалом, но сквозь него виднелись очертания губ, вытянутых в бесконечно мягкую, лживую улыбку.

Он остановился перед ними, а затем склонил голову, словно в знак приветствия.

— Ты так долго ждал, Путо Йен.

Йен не шелохнулся.

— Я знал, что ты придёшь.

— Разумеется. Тебе ведь нужно то, что я унес с собой.

Лахе Лин сделал шаг вперёд, его голос был холоден.

— Ты пришёл за её душой?

Зэлиан-Шиджи плавно наклонил голову.

— За её душой? — его голос был наполнен притворным удивлением. — Вы так грубо судите меня. Я — не вор. Я — лишь хранитель.

Йен почувствовал, как его руки сжались в кулаки.

— Отдай её.

Демон безмолвно наблюдал за ним, прежде чем медленно протянуть руку вперёд.

— Зачем же так? Разве ты не хочешь сначала узнать правду?

Йен нахмурился.

— Какую правду?

Зэлиан-Шиджи наклонился чуть ближе.

— Ты думаешь, что я украл её у тебя? Что я уничтожил деревню? Но разве ты задумывался, почему это случилось? Почему я забрал именно её?

Йен сжал зубы.

— Ты лжёшь.

— Я всегда лгу, но не сейчас.

Лахе Лин вмешался:

— Не слушай его, Йен! Он пытается посеять сомнения.

Но Йен уже не слышал его.

— Говори.

Зэлиан-Шиджи сделал шаг вперёд.

— Её душа не такая, как все. Она принадлежит не только тебе. Она принадлежит мне.

Йен почувствовал, как что-то внутри него надломилось.

— Ложь.

— О, мой бедный, упрямый смертный... Ты действительно веришь, что знал её?

Йен дрожал от гнева.

— Я знал её лучше, чем кто-либо.

Демон склонил голову, его улыбка стала шире.

— Тогда скажи мне, как звали её настоящую душу?

Йен замер.

И тогда он понял.

Он никогда не знал.

Тьма вилась в воздухе, собираясь в вихрь над землёй. Из-за разрывов реальности в пространство медленно сочился багряный свет, будто это была кровь, просачивающаяся из древней раны мира. Запах ладана смешивался с прелым запахом увядания, и вся природа вокруг словно задержала дыхание.

Зэлиан-Шиджи не двигался. Его бездонные глаза, подобные провалам в пустоте, светились из-под широкого капюшона. Лёгкая улыбка играла на бледных губах, словно он предвкушал спектакль, который разыгрывался перед ним.

— Выбирай.

Перед Путо Йеном стояла она.

Та, кого он знал с детства.

Та, кого он помнил даже в дрожащем свете фонаря, среди мрака своих кошмаров.

Та, кого он потерял в огне, но так и не смог отпустить.

Её лицо было таким же, каким он запомнил его: гладкая кожа, чуть тронутые розовым щёки, губы, изогнутые в знакомой улыбке. Только глаза... глаза были пустыми. Глубокими, как два омутных колодца, куда никто не смел заглянуть.

Она сделала шаг вперёд, и воздух завибрировал.

— Йен... Почему ты позволил мне исчезнуть?

Её голос был мягким, как шелест листвы в летний полдень. Он цеплялся за края его разума, наполняя его воспоминаниями.

Перед его глазами вспыхнули сцены:

…они бегут по золотому полю, и её смех сливается с ветром.

…она касается его лица, глядя так, словно он — весь её мир.

…она кричит, её руки тянутся к нему сквозь пламя, но тьма поглощает её.

Рука коснулась его щеки. Тёплая. Живая.

— Йен, я здесь.

Его грудь сдавило.

Он ведь столько раз молил судьбу о втором шансе. Если бы только он мог спасти её…

Голос Лахе Лина прорвался сквозь туман наваждения:

— Йен, очнись! Это не она!

Йен вздрогнул.

Она не изменилась, её образ был безупречен. Но теперь он заметил...

Тени проскальзывали под её кожей, подобно чернилам, расползающимся по воде. Тонкие, еле заметные щупальца тьмы, которые не могли быть частью живого существа.

Он вгляделся в её лицо, пытаясь найти хоть крупицу настоящего, живого света.

Но там было только отражение его собственных надежд.

— Ты ведь всё ещё любишь меня, правда?

Она смотрела на него с мольбой. Или с насмешкой?

Тьма сгущалась.

Вокруг них вспыхнули зеркала, сотканные из теней и лунного света. В каждом отражалась возможная судьба:

— В одном он бросается к ней в объятия, и мир трескается, уходя в бездну.

— В другом он поднимает меч и пронзает её, но её лицо озаряется благодарностью.

— В третьем он стоит перед безликим чудовищем, а её руки сжимают его горло.

Зэлиан-Шиджи наблюдал за ним, сложив руки в рукавах.

— Ты ведь хотел её вернуть. Я вернул. Теперь решай: примешь её или потеряешь навсегда.

Лахе Лин снова закричал, но его голос отразился от зеркал и утонул в тишине.

Йен смотрел в её глаза.

И видел...

…не её.

А нечто, что носило её облик.

Нечто, что крало её голос, её жесты, её улыбку.

Смог бы он жить с этим, если бы просто закрыл глаза? Если бы согласился на ложь?

Пальцы, что касались его щеки, вдруг стали длиннее. Суставы исказились, ногти вытянулись, превращаясь в когти.

Её губы раздвинулись в улыбке, но за ними больше не было человеческих зубов — лишь острые, волчьи клыки.

Йен сжал рукоять меча.

— Ты украл её у меня раз. Не позволю украсть её ещё раз.

Возлюбленная издала тихий вздох.

— А если я — это она?

Её голос сломался на последнем слове.

Но меч уже летел вниз.

Клинок разрезал воздух, а затем — её плоть.

Из рассечённого тела вырвалась тьма, закручиваясь спиралью. Вокруг вспыхнул ослепительный свет, как при разрыве проклятия, а затем всё исчезло.

Йен тяжело дышал, держа меч. Перед ним не осталось никого.

Только Зэлиан-Шиджи.

Демон медленно аплодировал.

— Ты сделал свой выбор…

Он склонил голову набок, с любопытством наблюдая за ним.

— Но знаешь ли ты, что он был верным?

Сердце Йена заколотилось.

Мир вокруг задрожал.

Из зеркал донёсся шёпот:

— Ты был прав... или нет?

Тьма захлестнула его, словно океан, и он ушёл в бездну.