Подменыш (джен)

Письма из Хогвартса и поход в Косой переулок, как всегда, являются четким сигналом окончания лета. Все вокруг неуловимо меняется, когда они готовятся вернуться к учёбе, увидеться с друзьями и вырваться из-под бдительного надзора родителей.

Но Джинни чувствует, что в «Норе» произошло нечто большее, чем просто завершение летних каникул. Всё приняло явно странный оборот.

Она достаточно наблюдательна, чтобы заметить, что Рон, Гермиона и Гарри на такое долгое время, что никакая жалкая отговорка вроде «мы просто заблудились среди полок» уже не сработает. Кроме того, Рон и Гермиона снова обмениваются этими слишком уж красноречивыми взглядами, полными тревоги, едва Гарри отворачивается. А сам Гарри... в его глазах появился тот напряжённый, почти одержимый блеск, который Джинни совсем не нравится.

Честно говоря, она редко догадывается, что именно замышляют эти трое, да у неё и своих проблем хватает.

Например, как объяснить Смите, почему не написала ей ни одной строчки за каникулы.

Когда они, наконец, отправляются к Хогвартс-экспрессу, легче не становится. Министерские машины и чопорные авроры — всё явно крутится вокруг Гарри, чьё раздражение растёт с каждой минутой. Джинни размышляет о том, что уж если ей тяжело переключаться между ролью самостоятельной школьницы и «ребёнка» дома, то насколько хуже должно быть ему. После долгого лета нормальной жизни в «Норе» снова стать Избранным, запертым в клетке чрезмерной опеки и контроля, которые доводит и без того натянутые нервы до предела.

Джинни старается быть максимально полезной и не мешаться под ногами. Разве что находит минутку, чтобы подставить подножку Рону, который всё ещё пялится на Флёр, как последний околдованный придурок. Она криво улыбается Флёр, глядя на растянувшегося на земле брата.

Флёр смеется и обещает писать.

Разумеется, одно только упоминание о письмах запускает в голове Джинни привычную спираль: в животе тяжелеет тот самый неприятный ком. Она одновременно не может дождаться встречи со Смитой — и боится её до дрожи.

Благодаря всем этим привилегиям с сопровождением они прибывают к Хогвартс-экспрессу раньше обычного. Джинни проходит весь поезд, но нигде не видит Смиту и в итоге садится в купе с Кэролайн и Асторией. Те обмениваются ничего не значащими любезностями, на которые Джинни почти не реагирует.

Время отправления уже почти подходит, когда Джинни наконец замечает Смиту в коридоре. Она вскакивает с места и машет рукой, привлекая внимание. Та кивает, приоткрывая дверь, но не успевает сделать и шага внутрь, как появляется Тобиас и легко берёт её за локоть.

— Привет, — говорит Джинни, чувствуя, как дрожит голос.

Вблизи ещё сильнее видна бледность Смиты и темные круги под глазами. «Она похудела», — думает Джинни.

Смита отвечает ей мимолетной улыбкой.

— Привет.

Они немного переминаются с ноги на ногу, а потом рассаживаются: Джинни рядом с Кэролайн, напротив Смиты и Тобиаса. Близко настолько, что слышно, как Тобиас наклоняется к Смите и спрашивает:

— Тебе удобно?

Взгляд, который та бросает на него в ответ, заставляет Джинни тут же отвернуться к окну.

— Как прошло лето? — спрашивает она, когда поезд трогается, отчаянно цепляясь за любую тему. И почти сразу же жалеет об этом, потому что знает, каким было лето Смиты: зелья, больница, болезнь.

Но до того как та успевает ответить, Тобиас встревает в разговор с оживлённым рассказом о своих каникулах, в котором на каждую правду приходится три лжи. Астория и Кэролайн только закатывают глаза и наклоняются друг к другу, обсуждая что-то свое.

— А у тебя? — наконец спрашивает Тобиас, исчерпав тему.

Джинни замирает, ощущая груз невысказанного.

— Ну знаешь… В основном квиддич, домашние дела и невеста брата.

Смита с интересом поднимает взгляд.

— Кто-то из твоих братьев женится?

Джинни кивает, собираясь рассказать о Флёр, но в дверях появляется испуганный второкурсник.

— Джинни Уизли? — спрашивает он дрожащим голосом.

— Да? — она бросает на него нетерпеливый взгляд. Ей не нравится, что её прерывают как раз в тот момент, когда разговор наконец перестает быть мучительно неловким.

Глаза мальчика расширяются, и он буквально впихивает ей в руку записку и мгновенно выскакивает из купе.

— Приятно видеть, что ты по-прежнему внушаешь ужас мелким детишкам, — усмехается Тобиас.

Джинни показывает ему неприличный жест и разворачивает записку.

Мисс Уизли,

Не окажете ли вы мне любезность присоединиться к обеду в купе С?

Искренне ваш, профессор Г. Ю. Ф. Слизнорт

Джинни раздражено хмурится, глядя на записку. Ей и так не хватило времени, чтобы преодолеть неловкость, не говоря уже о том, чтобы попытаться объяснить Смите что-то действительно важное. Хотя, с другой стороны, она вряд ли стала бы делать это в присутствии Тобиаса, который, как липучка, не отходит от нее ни на дюйм.

— Что там? — спрашивает Смита.

Джинни молча протягивает ей записку. Тобиас заглядывает через плечо и присвистывает.

— Ну надо же, мисс Уизли, выбиваетесь в люди?

— Наверное, это новый преподаватель защиты от тёмных искусств, — предполагает Смита, возвращая пергамент.

Джинни пожимает плечами, с хмурым видом глядя на записку.

— Но зачем ему понадобилась я?

— Есть только один способ узнать, — лениво замечает Тобиас.

Джинни вздыхает, понимая, что он прав. Да и отказать профессору она всё равно не может.

— Ладно, вернусь после обеда.

Она смотрит на Смиту, пытаясь передать… что-то, а та отвечает ей своим бесконечно спокойным взглядом.

Выйдя в коридор, Джинни проходит мимо купе Антонии, где сидят ещё несколько девушек из «Салона». Она машет рукой, но Антония довольна прохладно кивает в ответ.

Чудесная поездка. Просто великолепная.

Возле купе Слизнорта (и как ему удалось занять целый отсек?) Джинни сталкивается с Гарри и Невиллом.

— Привет, Невилл, — улыбается она. — Как провёл лето?

Он, пожалуй, первый человек за сегодня, кто искренне рад её видеть.

— Привет, Джинни. Всё было неплохо. А ты?

Она пожимает плечами.

— Ну, знаешь. Пришлось терпеть его компанию, — кивает она на Гарри, тот только закатывает глаза.

Джинни замечает, что у обоих в руках такие же записки, и с облегчением понимает, что не одна получила приглашение.

— Вы тоже? Есть идеи, к чему это всё?

Гарри кивает.

— Похоже, профессор Слизнорт любит… коллекционировать перспективных студентов.

Джинни приподнимает бровь, ей не очень нравится, как это звучит. Будто он ловит жуков и прикалывает их крылья к дощечке.

— Не совсем понимаю, зачем он позвал меня, — говорит Невилл.

Гарри хмурится, он всегда выглядит немного смущенно, когда Невилл пытается себя обесценить. Джинни без раздумий берет Невилла за руку.

— Ну, значит, новый преподаватель явно умнее предыдущего.

Невилл смущённо улыбается.

— Это не сложно.

— Пойдём, — смеётся она и дёргает его за рукав. — Может, хоть поедим нормально.

Они заходят в купе и сразу замечают, что всё пространство задрапировано роскошными тканями и уставлено удобными креслами. Сам Слизнорт выглядит как человек, который ценит комфорт, точь-в-точь как описал его Гарри. Профессор буквально сияет от удовольствия, усаживая их в кресла.

Быстрый осмотр показывает, что Джинни здесь единственная девушка. Это удивляет её куда больше, чем следовало бы, учитывая амбиции и таланты девушек из «Салона».

Несмотря на то, что она говорила Невиллу, вкус Слизнорта к «перспективным студентам» оказывается… сомнительным. Взять хотя бы высокомерного Кормака МакЛаггена или подлого Блейза Забини, который, кажется, смотрит на Джинни с таким же отвращением, какое испытывает она сама, хотя настоящую ярость тот приберегает для Невилла и Гарри.

Единственный плюс Слизнорта в том, что он явно разочарован, осознав, что Маркус Белби, несмотря на семейные связи, — невероятно скучный тупой зануда. Может, профессор не совсем безнадёжен.

По мере того как Слизнорт опрашивает каждого, становится ясно, что у всех здесь есть знаменитые родственники, включая Невилла. Ну а Гарри... он просто Гарри. Избранный. Когда очередь доходит до Джинни, она всерьёз задаётся вопросом, какого чёрта вообще здесь делает.

— Ну а вы, мисс Уизли, — поворачивается он к ней с улыбкой, которая могла бы показаться дружелюбной, не будь она такой хищной. — Если верить слухам, вы можете стать следующей Гвеног Джонс! — Он наклоняется ближе, многозначительно похлопывая её по руке. — Я бы с радостью вас познакомил. У меня, знаете ли, всегда есть бесплатные билеты на все игры.

Джинни не уверена, что еда стоит таких жертв.

К счастью, обед заканчивается быстро: студентам пора возвращаться, чтобы успеть переодеться в мантии до прибытия поезда.

— Да-да, — говорит Слизнорт, провожая их к выходу. — Я скоро разошлю приглашения на первый ужин!

Джинни замечает, что он прощается не с каждым, и это хоть немного её радует — похоже, Белби на следующий ужин не позовут. Кормак всё ещё донимает Гарри рассказами о квиддиче, пока они идут по коридору, а Невилл и Джинни следуют за ними.

Первым они подходят к купе Гарри и Невилла. Внутри, устроившись с книгой, сидит Луна.

— Привет, Луна, — говорит Джинни.

— Ты постриглась, — замечает та вместо приветствия. — Надеюсь, ты была осторожна, когда убирала состриженные волосы?

— Конечно, — улыбается Джинни, понимая, что Луна, скорее всего, имеет в виду не только риск, связанный с Оборотным зельем.

Луна кивает и возвращается к чтению.

Гарри всё ещё стоит в дверях, уставившись на что-то в дальнем конце коридора. Джинни высовывается как раз вовремя, чтобы увидеть, что Блейз скрывается в следующем вагоне.

Гарри засовывает руки в карманы.

— Я просто... — начинает он рассеянно, а потом его взгляд падает на Джинни, будто он только что вспомнил о её присутствии, — провожу Джинни до её купе.

Он кивает, будто это совершенно логично.

И нет, в этом нет никакой логики.

Но Невилла, похоже, это не смущает, потому что он просто машет рукой и заходит внутрь, оставляя их одних в коридоре.

— Пойдём, — говорит Гарри, хватая Джинни за руку. — Сюда.

— Гарри, я прекрасно помню, где находится моё собственное купе, — говорит она, вырывая руку.

— А, да, — он выглядит немного смущённым, но не менее решительным. — Тогда идём. Нельзя опаздывать.

Он быстрым шагом устремляется вперёд. Джинни с трудом сдерживается, чтобы не спросить, не свихнулся ли он окончательно, и ускоряется, чтобы догнать его.

В следующих купе в основном сидят рейвенкловцы, дальше начинаются слизеринские. Они приближаются к отсеку, где собрались Блейз, Драко и его подпевалы, и Гарри внезапно замедляет шаг.

— Я думала, ты провожаешь меня? — говорит Джинни, и пазл наконец складывается. Ей не очень нравится, что он использует её как прикрытие для слежки за Драко.

Гарри моргает:

— О, да. Конечно.

Он действительно ужасный лжец.

Стоит отдать ему должное, он всё же провожает её до следующего вагона, где Смита и Тобиас всё так же сидят, будто приклеенные друг к другу.

— Вот мы и пришли, — хлопает Гарри её по плечу и тут же разворачивается, даже не попрощавшись.

«Мальчишки», — думает Джинни, качая головой.

Глубоко вдохнув, чтобы собраться с духом, она заходит в купе.

* * *

Остаток пути Тобиас в основном валяет дурака, а Джинни никак не может придумать хоть какую-то стоящую тему для разговора. Когда поезд, наконец, останавливается, это даже кажется почти облегчением.

Собираясь выходить, она замечает Драко, который в одиночестве стоит в купе. Это само по себе довольно странно, потому что что вокруг него всегда крутятся его подпевалы. Он поднимает голову, их взгляды встречаются. Его рука тянется к предплечью, тому самому месту, где он когда-то оставил на её коже послание чернилами.

Джинни ждёт, что он заметит золотой значок на её мантии, что он хоть как-то отреагирует на него, может, даже разозлится, но он просто отворачивается, будто она не стоит его времени.

Впрочем, такое безразличие — это, наверное, лучшее, на что она может сейчас надеяться.

Она разворачивается и уходит.

Снаружи у ворот её встречает усиленная охрана, включая дементоров, патрулирующих вокруг линии ограждения. Джинни сжимает пальцами волшебную палочку в кармане. Даже несмотря на то, что теперь она умеет вызывать Патронуса, ей бы очень хотелось никогда больше в жизни не видеть дементоров.

Настоящее потрясение, впрочем, еще впреди, когда она направляется к ожидающим их каретам. Оглядевшись, пытается понять, куда исчезли Смита и Тобиас.

«Неведение — это своего рода блаженство», — думает она, встречаясь взглядом с угольно-чёрными глазами фестралов, впряженных в кареты.

Рядом появляется Луна.

— Пойдём, — говорит она, бережно берет Джинни за локоть и подводит к карете. — Они, на самом деле, очень милые.

Но даже если это и так, Джинни всё равно предпочла бы, чтобы они оставались невидимыми.

* * *

На пиру, как обычно, царит полный хаос: распределение первокурсников, воссоединение друзей и горы еды.

Гарри заметно опаздывает. Более того, когда он наконец появляется в Большом зале, становится ясно почему: его мантия и лицо покрыты кровью. Джинни хмурится, когда слышит, как в дальнем конце стола Драко о чем-то бурно злорадствует, и имя Гарри то и дело проскальзывает в его насмешках.

«Проведу Джинни до её купе», ну да, как же.

Она ловит его взгляд и скрещивает руки на груди, давая понять, что не одобряет его поведение. Честно говоря, что бы с ним ни случилось, похоже, он хотя бы отчасти заслужил это.

Гарри хмурится и отводит взгляд.

Остаток пира проходит без происшествий. Единственный примечательный момент — это когда Дамблдор представляет Слизнорта в качестве нового профессора зельеварения. А не защиты от тёмных искусств. Которая достается Северусу Снейпу. За преподавательским столом Снейп выглядит так, будто Рождество наступило раньше времени, что пугает по многим причинам.

— Будет интересно, — замечает Тобиас, набивая рот пирогом с патокой.

Без сомнений.

* * *

Приподнятое настроение после долгой разлуки не покидает всех даже в слизеринской гостиной: вокруг стоит гвалт, кто-то дурачится, кто-то распаковывает вещи, создавая привычный хаос. Тишина наступает только поздней ночью, когда девушки в их спальне наконец успокаиваются. Джинни чувствует, что у неё наконец-то появился шанс.

Она садится на край кровати Смиты, испытывая невероятное облегчение от того, что наконец-то у них есть возможность поговорить наедине. Пришло время попытаться объяснить, оправдать отсутствие писем.

Но не успевает она толком устроиться, как Смита поднимается на ноги.

— Мне нужно в больничное крыло, — говорит она.

Джинни растерянно смотрит на неё.

— Что?

— Принять зелье.

Джинни кривится, гадая, перестанет ли она когда-нибудь чувствовать себя виноватой.

— Ага. Ладно.

Смита натянуто улыбается.

— Хочешь, я пойду с тобой? — выпаливает Джинни, вскакивая с постели.

— Нет, это может затянуться. — Уже в дверях она оборачивается. — Но спасибо, что предложила.

Джинни возвращается в постель. Лежит, уставившись в старый, но такой знакомый полог, и говорит себе, что не сомкнёт глаз даже всю ночь, если понадобится.

Но засыпает гораздо раньше, чем Смита возвращается.

* * *

На следующее утро начинаются уроки. Первой в расписании у них стоит защита от тёмных искусств, и именно им выпало стать первыми учениками, которым профессор Снейп наконец-то преподаст свой якобы любимый предмет. Новый курс и новый класс, но Джинни все равно не ждёт больших перемен.

Однако Снейп начинает с проникновенной речи о Тёмных искусствах, о том, как они коварны, как адаптируются для атаки на личность, как требуют не только силы, но и хитроумия, чтобы противостоять им. Не то чтобы он был другим на зельях, но сейчас становится очевидно, что ему действительно нравится этот предмет. Джинни ловит себя на абсурдной мысли, что, кажется, впервые видит настоящего Снейпа.

И, конечно, тут он всё портит, когда произносит самые страшные слова, какие только можно услышать на любом уроке:

— Уберите всё, кроме перьев.

Многие в классе явно надеялись, что в этом году у них будет хоть что-то толковое на занятиях защиты от тёмных искусств.

Снейп медленно проходит по классу, его мантия едва заметно колышется при каждом шаге.

— Ваше обучение в области защиты от темных искусств до сих пор было в лучшем случае бессистемным. Вам пришлось иметь дело с трусом, чудовищем и предателем, не говоря уже о прочем.

Джинни задаётся вопросом, к какой категории Снейп относит Амбридж.

— Навёрстывать упущенное — задача почти невыполнимая, но я отношусь к ней серьёзно. И вы тоже должны.

Он останавливается, обводя класс взглядом, который не оставляет сомнений, что меньшего он не потерпит.

— А вы не боитесь проклятия, сэр? — раздаётся чей-то голос с заднего ряда.

Снейп лишь холодно приподнимает бровь в ответ на этот вопрос, но, что удивительно, не наказывает смельчака. Хотя, если подумать, в этом нет ничего удивительного, ведь все студенты здесь — слизеринцы. В отличие от зельеварения, с гриффиндорцами они теперь не пересекаются на уроках ЗОТИ. Джинни раньше не задумывалась, насколько это может изменить ситуацию.

Снейп подходит к своему столу в передней части класса.

— Честно говоря, меня куда больше беспокоит перспектива того, что вы провалите СОВы и выставите меня посмешищем. Именно поэтому мы начнём с выяснения того, что вы знаете, а что нет.

По выражению его лица становится ясно, что он ожидает провала от большинства присутствующих.

На столе появляется внушительная стопка бумаг. Это письменный тест, самый длинный из всех, которые Джинни когда-либо доводилось видеть.

Класс дружно стонет. Снейп, разумеется, остаётся невозмутимым.

— У вас один час.

Джинни смотрит на Смиту, надеясь разделить с ней молчаливое сочувствие, но та смотрит в другую сторону — на Тобиаса, который с презрительной усмешкой разглядывает свой лист.

Джинни вздыхает и переключает внимание на свой.

Первые три страницы она знает практически идеально. Дальше встречаются вопросы, которые она хотя бы узнаёт, и понимает, что это материал явно не уровня СОВ. Джинни задумывается, насколько глубоко ей стоит демонстрировать свои знания, чтобы потом не пришлось объяснять, где она этому научилась.

Она задумчиво грызёт кончик пера и случайно поднимает глаза — прямо в тот момент, когда Снейп наблюдает за ней. Почти как будто знает, о чём она думает.

Джинни покачивает головой, посмеиваясь над собственной глупой мнительностью, и снова концентрируется на тесте.

* * *

Остаток дня проходит в смертельно скучных уроках. На истории магии профессор Биннс, кажется, даже не заметил летних каникул и продолжал монотонно бубнить все эти месяцы. После обеда — сдвоенное зельеварение, где Слизнорт наглядно демонстрирует, что играет в любимчиков не только наедине. В начале он откровенно льстит Джинни, а остальное время бдительно высматривает скрытые таланты среди учеников. Как и все остальные преподаватели, он заваливает их таким количеством домашних заданий, что этого с лихвой хватило бы на месяц.

А ведь это только первый день, но к ужину Джинни чувствует себя настолько измотанной, что готова заснуть прямо в пудинге.

В Большом зале она намеренно садится напротив Томпсона. Она не собирается держать его в неведении, как в прошлом году поступил с ней Блетчли. К тому же, ей понадобится его помощь. (И лишь отчасти это связано с тем, что, зайдя в зал, она застывает на месте, увидев, как Тобиас что-то накладывает на тарелку Смиты, словно она какой-то инвалид.)

— Как вообще можно задавать столько домашки в первый же день? Это точно должно быть незаконно! — жалуется Джинни, с грохотом опускаясь на скамью напротив Томпсона.

Тот отрывает взгляд от тарелки.

— Год сдачи СОВ — это сущий ад, — сочувственно замечает он.

— Держу пари, год сдачи ЖАБА ещё хуже, — бросает Джинни, изучающе глядя на него.

Как ни странно, хоть на поле она легко читает его действия, вне его она частенько не может понять, о чём тот думает.

Томпсон лишь пожимает плечами.

— Что есть, то есть.

Джинни смотрит на него ещё несколько секунд, а затем понимает, что нужно просто задать прямой вопрос, чтобы получить ответ.

— Но у тебя же останется время на квиддич, да?

Томпсон задерживает взгляд на ней, в его глазах мелькает что-то нечитаемое.

— Конечно... если в команде найдётся для меня место.

Джинни выдыхает, и её плечи расслабляются.

— Отлично.

Понадобится хотя бы один человек на её стороне, если она хочет хоть как-то справиться с ролью капитана. Драко и его подпевалы наверняка устроят ей достаточно проблем. Она подтягивает к себе несколько блюд и начинает накладывать еду.

После ужина Смиты нигде не видно. Как, впрочем, и Тобиаса. Нет их ни в Большом зале, ни в гостиной.

Сменив тактику, Джинни окидывает взглядом комнату в поисках других знакомых лиц, но никого из «Салона» не видит. Она смотрит на потайной вход, гадая, следует ли постучать или просто войти. И пустят ли её вообще? Она бывала там всего несколько раз, и то всегда в компании Антонии.

Решив не торопиться, Джинни устраивается в кресле с хорошим обзором входа в «Салон» и ждёт. Примерно пятнадцать минут спустя мимо проходит Миллисента.

Не самый идеальный вариант, но, с другой стороны, Джинни очень старалась быть более дружелюбной к ней.

— Привет, Миллисента, — говорит она, спеша следом.

Та лишь что-то невнятно мычит в ответ, и это уже прогресс по сравнению с откровенной подозрительностью и враждебностью, которые вызывало такое приветствие в прошлом году.

— Хорошо провела лето?

Миллисента бросает на неё взгляд, который, кажется, призван напомнить, что они не подруги и её лето — не дело Джинни.

«Ну да, конечно», — мысленно вздыхает она.

Миллисента открывает дверь, и Джинни, слишком увлёкшись своими мыслями, даже не успевает заметить, сделала ли та что-то особенное, чтобы её отпереть. Вот же чёрт.

— Ты идёшь? — оборачивается Миллисента, глядя на Джинни так, будто та сошла с ума.

— А? Да, конечно, — поспешно отвечает Джинни, следуя за ней вниз по лестнице.

В «Салоне» собрались почти все, кроме пары девушек, окончивших школу в прошлом году. И никто не выглядит удивлённым её появлением. Антония поднимает глаза со своего места на диване, и Джинни приподнимает подбородок, отказываясь выглядеть незваной гостьей, которая вот-вот получит пинка под зад. Уголок губ Антонии дёргается, и в этой полуулыбке читается что-то ироничное и понимающее, после чего она возвращается к своей книге.

Джинни выдыхает и направляется поздороваться с сёстрами Кэрроу.

Когда она наконец возвращается в спальню, полог вокруг кровати Смиты плотно задернут, а в комнате царит тишина.

* * *

На следующее утро Джинни почти проспала завтрак, а Бриджит и Хелена не сочли нужным её разбудить. Что, впрочем, неудивительно: она никогда не была их любимицей. Остаётся только Смита... Но осознание, что та вынуждена вставать на рассвете ради похода в больничное крыло, не слишком улучшает настроение Джинни.

В общем, к тому времени, как она опускается на место рядом с Тобиасом на маггловедении, её настроение далеко не солнечное.

— Где Смита? — спрашивает она, оглядываясь.

Тобиас странно на неё поглядывает:

— Ей пришлось бросить маггловедение ради ухода за магическими существами. Ты же знаешь?

— А, ну да, точно, — отзывается Джинни так, будто просто забыла, а не слышит об этом впервые.

Но правда в том, что Смита ни словом ей не обмолвилась.

Тобиас прищуривается, будто собирается что-то добавить, но Джинни уже отворачивается, делая вид, что роется в сумке. Жалкая уловка, но она просто не хочет, чтобы он объяснял. Она не должна узнавать такие вещи о своей лучшей подруге от кого-то другого.

До конца урока они не разговаривают.

Следующие — чары, и Джинни, не особо раздумывая, садится рядом с Луной.

Она не смотрит ни на Смиту, ни на Тобиаса.

* * *

Если в жизни Джинни и было что-то по-настоящему надёжное, что всегда помогало обрести почву под ногами, так это квиддич. Всё свободное время, кроме уроков и редких визитов в «Салон», она посвящает подготовке отборочных испытаний.

Её так захватывает процесс — называть упражнения, следить за каждым игроком в воздухе, — что она даже забывает нервничать. Однако она замечает вопиющее отсутствие некоторых игроков и знает, что она не единственная.

Драко в этом году будто сквозь неё смотрит, лишь тот один странный взгляд в поезде выдаёт, что он вообще замечает её существование. Похоже, он нашёл себе куда более увлекательное занятие. Окончательное подтверждение тому — его отсутствие на отборочных. Даже привычная снисходительная манера болтаться на поле внезапно испарилась, словно квиддич для него больше не существует.

Джинни уже настроилась на битву с Крэббом и Гойлом и вполне была уверена, что сможет объективно оценить даже этих двоих. Но испытывать свою беспристрастность так и не пришлось: подпевалы Драко тоже сочли, что у них есть дела поважнее.

Джинни не чувствует облегчения, хотя и пытается убедить себя в обратном. У неё нет времени размышлять о Малфое и его головорезах, сейчас все её силы направлены на формирование команды практически с нуля. Перспектива одновременно вдохновляет и пугает: полная свобода действий означает и полную ответственность. Из прежнего состава остаётся только Томпсон.

К счастью, она уже знает, кто должен стать третьим охотником, и отборочные лишь подтверждают этот выбор. Вейзи заметно улучшился за прошлый год и теперь явно выглядит даже лучше Уоррингтона. Единственный другой претендент на позицию охотника — Уркхарт. По некоторым параметрам он, возможно, даже лучше Томпсона. Безусловно, он быстрее, но при этом невыносимо заносчивый осёл, а им нужна команда, а не сольные выступления. Томпсон уже знает все комбинации, и ей крайне необходимо иметь в команде хотя бы одного человека, который понимает, что делает.

В тандеме с охотниками ей удается увидеть, что Мартин и Гилберт по-прежнему остаются лучшими кандидатами на позицию вратаря. В конечном счете Мартину удаётся отбить чуть больше мячей, а вот Гилберт явно не может справиться с нервами. Ещё одно решение, принятое без особых колебаний.

С выбором загонщиков всё куда сложнее. Идеально, конечно, найти слаженную пару, но не каждой команде везёт получить своих Фреда и Джорджа. Даже Крэбб с Гойлом при всей их тупости и неповоротливости работали как две стороны одной (пусть и весьма бестолковой) монеты. Из нынешних кандидатов большинство примерно одного уровня, разница лишь в стиле и темпераменте.

Джинни внимательно изучает крепкого шестикурсника Тристама Бассентвейта. Он, конечно, немного похож на бандита, но не злой. Он яростно носится по полю с какой-то даже радостной одержимостью, демонстрируя впечатляющие силу и точность ударов битой. Что-то подсказывает, что следует выбрать Бассентвейта, а затем подобрать к нему максимально подходящего напарника.

Но быть загонщиком — значит не просто обладать грубой силой и беспощадностью. Идеальная пара должна работать как единый механизм, предугадывая действия друг друга, и это далеко не всегда требует полного физического сходства. Она вспоминает книгу, которую дал ей Тобиас в прошлом году: там говорилось о синергии противоположностей. О том, как контрастные стили могут создавать идеальный баланс.

Взгляд Джинни снова и снова возвращается к низкорослому третьекурснику Грэхэму Причарду. В его глазах читается стальная решимость, которая ей импонирует. Он станет тихой гаванью для бурного нрава Бассентвейта. Да, Грэхэм младше и неопытнее, но зато его стиль ещё не устоялся, а значит, в этом есть потенциал. На бумаге такой дуэт выглядит абсурдно нелепым. Это определённый риск, конечно, пусть и просчитанный, но Джинни никогда не искала лёгких путей.

Когда отборочные испытания заканчиваются и все игроки расходятся, Джинни всё ещё взвешивает варианты. Она медленно направляется в Большой зал вместе со всеми, но весь обед проводит, записывая мысли и идеи в маленький заветный блокнот.

После обеда она возвращается на поле, чтобы понаблюдать за отборочными Рейвенкло. Остальные капитаны присутствовали на её испытаниях сегодня утром, так что узнать, с кем придётся столкнуться в этом сезоне, просто логично.

Устроившись на трибунах, Джинни листает записи, и решение постепенно обретает чёткие очертания.

Через некоторое время появляется Гарри, небрежно засунув руки в карманы.

— Малфой в этом году не играет, да? — спрашивает он слишком уж непринужденно, явно пытаясь выглядеть менее заинтересованным, чем это есть на самом деле.

Джинни поднимает взгляд от записей. Это их первый разговор после того отвратительного эпизода в поезде, и первое, что он делает, это спрашивает о Драко?

— Явился проводить меня до гостиной? — язвительно осведомляется она.

Гарри морщится:

— Нет.

Джинни театрально прижимает руку к груди, хлопая ресницами:

— Но вдруг я заблужусь?

Он на мгновение закрывает глаза, потирая переносицу:

— Ладно. Ты своего добилась.

Джинни хмыкает и возвращается к своим записям.

— Хорошо.

Гарри нерешительно переминается с ноги на ногу, будто пытаясь определить, насколько ему здесь не рады. Конечно, он вёл себя как полный идиот, но она, как сестра Рона, давно привыкла к глупости мальчишек.

— Ой, да садись уже, — раздражённо бросает она. Смотреть на него снизу вверх неудобно, уже даже шея затекла.

— Что?

Она выразительно закатывает глаза.

— Ты ведь пришёл посмотреть отборочные, верно?

— А, — спохватывается он, усаживаясь рядом. — Да.

Джинни великодушно подавляет смешок.

— Твои отборочные в следующую субботу, — говорит она, поскольку видит, что он явно хочет о чём-то поговорить, но топчется на месте.

— Да, — оживляется он с явной радостью.

Она возвращается к записям, машинально рисуя что-то на полях.

— Как думаешь, Рон пройдёт?

— Надеюсь, — вздыхает Гарри.

Сложный выбор. Технически Уркхарт, возможно, и сильнее Томпсона, но собирать команду с нуля — задача не из лёгких. Хотя бы один опытный игрок в составе — уже огромное облегчение.

— У тебя, похоже, большой выбор охотников, — замечает Гарри, словно понимая её сомнения.

Джинни кивает.

— Можешь забрать Уркхарта, — шутит она.

Гарри наклоняется, заглядывая в её записи. Она едва сдерживается, чтобы не прикрыть рукой имена. Скоро всё равно все узнают.

— Сибазаки, да? — спрашивает он, глядя на её выбор ловца.

Джинни мгновенно напрягается.

— Я знаю, она не самый очевидный вариант.

— Да, — соглашается Гарри. — Не самый очевидный. — Уголки его губ дёргаются в усмешке. — Я очень надеялся, что ты не обратишь на неё внимание.

Казалось бы, ей должно быть все равно, что думает Гарри, но почему-то это даже приятно. То, что кто-то ещё видит потенциал в хрупкой Рейко Сибазаки.

— Что, боишься конкуренции? — подкалывает она.

Гарри улыбается, качая головой:

— Давай начистоту: любой будет лучше Малфоя.

Но тут же его лицо темнеет, словно он вспомнил что-то неприятное.

— Я, кстати, не знаю, — невзначай бросает Джинни.

Гарри поворачивается к ней, вопросительно вскинув брови.

— Почему Драко не играет, — уточняет она.

— А, — отзывается он, и в его глазах что-то застывает жёсткое, что ей не очень нравится.

— А тебе-то что? — спрашивает она, скорее из любопытства.

Она не слепая, прекрасно знает, что Гарри и Драко питают друг к другу лютую ненависть, но сейчас Гарри кажется почти одержимым этим.

Гарри задумчиво смотрит на неё долгие секунды, его губы приоткрываются, будто он собирается что-то сказать, но в последний момент передумывает.

— Наверное, неважно, — наконец отвечает он.

Джинни почти уверена, что он лжёт.

Внизу на поле начинаются отборочные испытания. Они молча наблюдают, как команда отрабатывает приёмы, вполголоса обсуждая сильные и слабые стороны игроков.

— Чжоу по-прежнему очевидный выбор, — замечает Джинни.

Гарри не отвечает, но его лицо искажает странная гримаса.

На поле тем временем один из потенциальных загонщиков чуть не выбивает себе мозги собственной же битой, и Джинни невольно морщится.

— Идеальный кандидат, — саркастично замечает Гарри.

— И определённо облегчил бы нам жизнь, — соглашается она.

По мере продолжения испытаний становится очевидно одно, что Рейвенкло в этом году будет очень быстрой командой.

Джинни и Гарри переглядываются, оба понимая, что работа им предстоит нелёгкая.

* * *

На следующей неделе Снейп с явным удовольствием объявляет всему классу, что результаты их тестов оказались удручающими. Кажется, его совершенно не волнует, что это была внезапная проверка без возможности подготовиться, да ещё после долгих летних каникул. Вместо этого он вводит ускоренный коррекционный курс, пообещав повторное тестирование в конце месяца.

— И на этот раз я не буду столь снисходителен, — предупреждает он.

Как и все, Джинни получает за тест неудовлетворительную оценку, хотя, возможно, намеренно ошиблась в некоторых вопросах. Однако Снейп, кажется, каким-то образом догадывается, что она, Смита и Тобиас значительно опережают остальной класс. Он никогда не выделяет их открыто, но и не выглядит удивлённым, когда они без труда справляются с заклинанием, которое не получается у большинства.

Однажды во время одного из хаотичных практических занятий Снейп подходит к ней.

— Я слышал, вы умеете вызывать Патронуса, — произносит он, и она с абсолютной уверенностью понимает, что он знает о её участии в ОД.

— Не телесного, сэр, — отвечает она, осознавая, что лгать бессмысленно. — Мне так и не удалось достичь этого.

— Понятно, — говорит он, уголки его губ дёргаются.

Он переходит к следующему ученику прежде, чем она успевает сделать глупость и спросить, что именно он, по его мнению, понял.

Зельеварение тоже преподносит сюрпризы, но совершенно иного рода. Смита всегда была хороша в зельях, но нынешняя её уверенность в работе с ними — это нечто большее. Не только Джинни замечает перемену: Слизнорт подходит к их столу, заглядывая в идеально переливающееся содержимое котла Смиты.

Смита моргает со слегка отсутствующим видом.

— Джинни научила меня всему, что я знаю, — и беззастенчиво лжёт сквозь зубы.

Джинни резко поворачивается к ней, удивлённо приподнимая брови, но Смита лишь невинно улыбается в ответ.

— Значит, вы не только восходящая звезда квиддича, мисс Уизли? — восклицает Слизнорт, даже похлопывая в ладоши от восторга.

Джинни натянуто улыбается, понимая, что любые опровержения бесполезны. Слизнорт обожает, когда его «коллекция» превосходит ожидания.

— Лучше ты, чем я, — бормочет Смита, когда он наконец отходит к следующему столу.

— Ты слишком много общаешься с Тобиасом, — недовольно бурчит Джинни.

Смита бросает на неё непонятный взгляд и возвращается к своему зелью.

* * *

В субботу утром Джинни наблюдает за отборочными Гриффиндора. Первым тревожным звоночком становится невероятное количество людей на поле. На её собственных испытаниях для Слизерина собралось всего шестнадцать человек.

Здесь же набралось минимум сорок желающих.

Гарри выходит на поле и в замешательстве останавливается при виде толпы. Джинни почти одновременно с ним понимает, в чём дело: его щёки пылают от смеси смущения и злости.

Дальше начинается настоящий сумасшедший дом, полный хихикающих девчонок и фанатов, которым гораздо больше интересен Избранный, чем квиддич.

Гарри явно не готов к такому повороту и беспомощно пытается навести порядок, причем совершенно безуспешно. В какой-то момент он бросает в её сторону панический взгляд, на что Джинни лишь смеётся.

На что, чтобы выгнать с поля девушек, которые даже не учатся в Гриффиндоре, и отправить их обратно на трибуны, уходит уйма времени. За спиной Джинни то и дело раздаются перешёптывания о любовных зельях и Избранном. Она лишь закатывает глаза.

Основная часть отборочных проходит без происшествий, если не считать досадный промах Кормака МакЛаггена, пропустившего элементарный бросок, видимо, из-а недостатка концентрации. Этот прокол, однако, играет на руку Рону, сохраняющему место вратаря. Джинни искренне рада и за брата, и за Гарри.

После обеда начинаются отборочные Хаффлпаффа. Гарри снова садится рядом с ней, время от времени бросая настороженные взгляды на девушек, которые до сих пор не покинули трибуны.

— Тебе стоит быть поаккуратнее с тыквенном соком, — с готовностью советует Джинни.

Гарри лишь устало вздыхает в ответ.

В замок Джинни возвращается уже поздно вечером и, наскоро перекусив в почти опустевшем Большом зале, прямиком отправляется в библиотеку, где в авральном режиме дописывает одно из эссе.

Когда она наконец добирается до спальни, там уже царят тишина и темнота. Остановившись у постели Смиты, она прислушивается, но различает лишь размеренное дыхание.

Джинни поворачивается к своей кровати.