Черти (джен)

Профессор Агафон Архипович Скорлупанов-Штымп, автор 20 научных трудов и лауреат государственной премии, знаменитый в учёном мире гений и гроза студентов, автор двадцати монографий и тысячи статей, помер. И всё бы хорошо, но в раю его не хотели брать, а в аду не было вакансий. И тогда ангел Дормидон решил поговорить с Дардаротом, чтобы уладить дело. Если бы начальство узнало, что Дормидон спутался с нечистой силой, его бы тут же уволили. В курсе этой афёры был только райский охранник на таможне, которого Дормидон убедил, что всё будет ништяк.

Запудрив мозги охраннику, Дормидон отправился в ад. До адских врат его довезли знакомые ребята в летающей повозке, запряжённой райскими птицами (ребята были из тех мутных личностей, которые непонятно чем занимаются и которых полно везде, даже в раю), а дальше ангел потопал на своих двоих. Он никогда ещё не ходил на большие расстояния, кроссовки были малы, и он стёр пятки.

В половине второго ночи черти увидели оборванного странника с двумя потрёпанными крыльями, вспотевшего, обросшего и матерящегося на чём свет стоит.

Один из чертей, по имени Агиуцэ, вышел с фонариком на улицу, чтобы рассмотреть странника. Вид у Дормидона был жалкий. Нимб, вместо того чтоб висеть над головой, сполз ему на шею и болтался при каждом шаге непутёвого ангела.

— Ты кто? — спросил Агиуцэ.

— Дормидон, — представился Дормидон. — Ангел.

— А чего такой обтрёпанный?

— По причине дальнего пути.

— А какого чёрта ангелу делать в аду?

— Явился я сюда, дабы обсудить с Дардаротом одно дело.

— Заходи покамест ко мне, — предложил Агиуцэ.

Ангел потоптался на крыльце и вошёл в чертиную хибару.

— Кого это ты привёл? — подозрительно спросила Мегера.

— Гостя, — отвечал Агиуцэ. — Подавай на стол, супруга.

Пока муж и жена беседовали, ангел давил на себе вшей, которых уже успел подцепить. Наконец семья и гость уселись за стол.

— За встречу рая и ада, — провозгласил Агиуцэ, поднимая стакан самогона.

— Я не пью, — сказал Дормидон. — Мне влетит.

— Небось не узнают.

Они чокнулись и выпили. Дормидон хотел закусить, но, поддев на вилку жареного ужа, стушевался.

— Ешь, ешь, — подначивал Агиуцэ.

Отбросив сомнения, Дормидон решил не поддаваться косности мышления и съел всего ужа. После второго стакана он почувствовал себя легко и свободно, несмотря на постоянную икоту. Когда под утро они, опираясь друг на друга, выползли из хибары, невозможно было понять, кто из них чёрт, а кто ангел.

* * *

А тем временем душа обреталась в трёхлитровой банке, куда временно её посадил райский охранник, и отчаянно верещала.

«Куда бы её спрятать?» — подумал охранник и запихал душу в тумбочку. И правильно сделал, так как райский инспектор как раз пришёл с комиссией к таможенному пункту между раем и адом, где, собственно, охранник и сидел.

— Ну и как тут у вас? — строго спросил он, помахивая пальмовой ветвью.

— Нормальненько! — бодро отвечал охранник, вскакивая по стойке «смирно» и оправляя на себе камуфляж.

— Черти из ада не донимают?

— Не! Анадысь каменьями пуляли, стекло раскокали, да ангел-громовержец их разогнал, а стекло новое привезли, скоро вставим.

— Когда это скоро? — нахмурился инспектор.

— А сегодня, опосля обеду, — нашёлся охранник.

— Молодцы, хвалю.

Они поболтали о том, о сём, о погоде, о том, что неплохо бы поставить вокруг рая колючую проволоку и пустить по ней ток, чтобы черти не лазили в рай торговать краплёными картами, но вдруг внимание инспектора привлёк писк из тумбочки.

— Постой-постой, а что это там такое? — и инспектор, не обращая внимания на тщетные попытки охранника рассказать последний анекдот, открыл тумбочку и решительным движением извлёк банку с душой.

«Ну, сейчас мне будет», — подумал охранник.

* * *

А наши герои, ничуть не протрезвев, вразвалочку подходили к Дардаротову дворцу.

— Кого это к нам несёт? — проворчал Дардарот, настраивая подзорную трубу.

Его советник Змееглаз поглядел в окно и доложил:

— Это Агиуцэ, а с ним какой-то болван.

— Пусть идут, — решил Дардарот. — Посмеёмся.

Двое пьяных беспрепятственно вошли в тронный зал, горланя похабную песню. Уткнувшись лбами в копыта владыки ада, они умолкли и подняли глаза. На них смотрела ужасная рожа — известно, что Дардарот не страдал красотой.

— Кто таковы? — спросил Дардарот.

— Я Агиуцэ, — сказал Агиуцэ.

— А этот разжиревший хрыч, похожий на прелую тыкву?

— Ангел я, — сказал ангел, — Дормидоном зовусь. Пришёл из рая по поводу одной души... — и он в который раз попытался поднять нимб и закрепить его на ушах.

* * *

Однако вернёмся к райскому охраннику, которого мы бросили в довольно щекотливой ситуации.

— Что это за душа? — строго спросил инспектор, крутя ему ухо.

— Профессора Скорлупанова-Штымп, — отвечал охранник.

— А почему она неприкаянная?

— Не успели прикаять, — отвечал охранник, изворачиваясь.

— Как так?

— В аду местов нет, а в раю грешников держать ты сам не велел.

— Вишь ты как повернул, — усмехнулся инспектор и отпустил ухо. — Чтоб я во всём был виноват. Как будто я один закон принимал. Нас же там целое собрание сидело, и все единогласно решили, что грешникам в раю делать нечего, для них вон целый ад построили. Не-ет, так дело не пойдёт, давай по порядку!

И пришлось райскому охраннику, держась за ухо, рассказать всё как есть, и про козни Дормидона в том числе. Райский инспектор, услышав такое безобразие, затопал ногами и обозвал охранника бякой. (Как известно, в раю нельзя сквернословить под страхом низвержения. Подумал-то он совсем другое.)

— Верну-ка я сейчас этого Дормидона обратно, — сказал инспектор, всё ещё кипятясь, и хлопнул в ладоши. Не пальцами же ему было щёлкать!

Сей же момент возник Дормидон в той позе, в какой его застала телепортация. А поза у него была некультурная, потому что он пытался зубами стянуть с себя носок.

— А ну, рассказывай, шельмец, чего натворил!

Но Дормидон был настолько пьян, что не мог связать двух слов. Инспектору надоело с ними препираться, он плюнул и отправил душу на землю. Профессор воскрес и долго ещё мучил студентов. В четырёх газетах написали статьи о воскрешении.

А райский охранник и ангел Дормидон получили по трое суток вахты. Инспектор бы им и по десять суток впаял, но кто ж будет в раю управляться, коли всех работников пересажать!