Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

- Здравствуйте, у вас есть что-нибудь, похожее на «The Doors”?

Изначально план был подарить-таки Севу ко дню рождения многострадальную сумку. Перед каникулами Лили выкроила время и больше недели посвятила доведению сумки до ума — та сдалась перед природным упорством и возросшим мастерством, став в итоге полноценно безразмерной. В лучших традициях Ньюта Скамандера — хоть всю библиотеку туда пихай, хоть зоопарк — ни унции веса сверх той малости, на какую тянула сама холщовая торба.

Жить в ней, правда, в отличие от знаменитого чемодана, вряд ли бы кому понравилось — с внутренней планировкой Лили не заморачивалась, обустроить в сумке пятизвездочный отель было явно выше её нынешних возможностей. Да и узковата она, чтоб туда запрыгивать! Так что никаких лужаек, будуаров и библиотек со стеллажами до небес Лили даже не пыталась творить, ограничившись одним кусочком искаженного пространства, на деле оказывающегося бесконечным: размер и вес в нём значили не больше, чем, скажем, экономическая теория в нашем: просто отвлеченная бесплотная идея, правильное пользование которой ощутимо облегчает жизнь.

Единственное, в чём Лили не разобралась, это как уберечь помещённые туда вещи от возможного соприкосновения друг с другом, а значит — и от неизбежных повреждений. А ведь там наверняка вперемешку окажутся колбы с зельями, одежда, бутерброды, чернила, перья, жабья печень с корнем мандрагоры и сотня-другая книг!.. Как эта проблема решалась в оригинальном заклинании, Лили понятия не имела, поэтому просто навесила на отверстие сумки слабенькое, зато постоянное защитное поле. Оно окутает всякий попадающий туда предмет своим покровом и убережёт от аварий. Бесконечно растягиваясь в бесконечном пространстве, как этакий магический бабл-гам, слона или взрывопотама оно, конечно, не выдержит, а всякую мелочь — за милую душу. Оставалось надеяться, что Севу не придёт в голову носить с собой взрывопотамов.

Лили была очень довольна получившимся подарком и горда проделанной работой, пока не получила на Йоль брошку-пантеру. Теперь же безразмерная сумка казалась ей слишком обыденной, слишком утилитарной вещью, хоть и весьма небесполезной. Хотелось добавить чего-то ещё, более душевного, только для него. Искренняя и какая-то благоговейная радость, с которой Сев принял от неё пластинку, натолкнула её на мысль. На «The Doors» свет клином не сошёлся, может, Севу понравится и ещё что-то подобного же направления?

И вот она стоит перед стендом с пластинками в музыкальном магазине, а страдающий угрями и, кажется, похмельем, продавец с сожалением разводит руками:

- Увы, вас опередили, мисс. Буквально вчера продал последние винилы с рок-н-роллом. Есть парочка бобин, показать?

- Нет, спасибо, — мрачнеет Лили. Вряд ли у старьёвщика завалялся ещё и магнитофон, которого не водилось даже у Эвансов.

- Могу предложить джаз или классику, — продолжает отрабатывать свой хлеб парень, но Лили отрицательно качает головой и под перезвон колокольцев выходит из магазина.

Что ж, остаётся сумка. Больше она ничего не успеет сделать — завтра с утра алый паровоз повезёт их обратно в Хогвартс. Если только…

Заветная тетрадка была исписана уже почти полностью. В последнее время там всё больше появлялись мрачные рифмованные фантасмагории, не до конца понятные даже ей самой. Откуда что бралось? Каким ветром приносило смутные, будоражащие, нездешние образы? Почти все они несли отпечаток какой-то далёкой, но неотвратимой беды, героических, но трагических свершений, разлук и потерь. Несмотря на свою странность, эти стихи нравились Лили больше прочих, но для поздравительной открытки определённо не годились. А вот это…

Перечитав написанное после Бельтайна, она в очередной раз покраснела — как и всегда, когда натыкалась на него, листая тетрадь. Стихотворение было безумно личным, откровенным и, одновременно, незамысловатым. Восемь строчек, лишенные всяческой мистической мути, без нагромождения образов и вороха иносказаний. Которые она даже не сразу отважилась записать в тетрадку — так они, с одной стороны, отличались от прочего, писавшегося в минувший год, а с другой — буквально выворачивали нутро наизнанку, оставляя её стоять с голой душой на коварном весеннем ветру. Заставляя каждый раз смущаться и быстро переворачивать страницу при встрече. Зато они были про Сева. И уж большего «только для него» невозможно и придумать.

Лили вздохнула, решаясь, призвала из раззявившего пасть чемодана в углу чистый лист пергамента, заменила в первой строке слово «счастье» на «дружбу» — чтоб хоть немного уменьшить двусмысленность — и принялась красиво, буковка к буковке, переписывать.

Как-то неожиданно вечер, задумывавшийся как празднование дня рождения, превратился в военный совет. Нет, поначалу всё шло, как дОлжно — накрытый Лили и Ремусом, бодро прискакавшим из Больничного крыла, стол в Выручайке, хлопушка, рассыпавшая свое пестрое содержимое прямо на Северуса, едва переступившего порог, подарки…

Сумку именинник оценил.

- Ого, незаменимая вещь! Я давно о такой задумывался, да всё руки не доходили. Спасибо огромное, Лилс!

Лили, уступая место Люпину, порадовалась двум вещам: что её руки успели дойти первыми и что Сев пока не заметил пергаментного уголка, нарочито выглядывающего из бокового кармашка. Кармашек она зачаровывать не стала, ограничившись основным отделением, и теперь одновременно боялась, чтоб Сев не обнаружил листок раньше времени, при всех, а главное — при ней, и тревожилась, что он вообще его не увидит. Хотя последнее — зря, конечно. Кому, как не ей, знать, насколько у её друга цепкое внимание — начнёт складывать внутрь свои сокровища и непременно углядит!

Потом они успели сесть за стол, налить соку и даже чокнуться, а ещё потом пришёл Регулус, и всем стало не до стола.

- Ну что, как успехи? — сразу после приветствий спросил Северус.

- Не блестяще, но кое-что есть, — ответил Рег, присаживаясь. — Ты бы лучше сам взглянул, а то я опасаюсь что-нибудь неверно передать. Вдруг упущу какие-то мелочи, а это окажется важно…

- Лили тоже нужно посмотреть, ты не против? Это ведь касается её в первую очередь.

Регулус пожал плечами:

- Я-то нет, ты же знаешь. Но разве легиллименция бывает парной?

- Ты, главное, расслабься — а там дело за мной. Я буду читать тебя и транслировать ей.

Младший Блэк даже не удивился, как это его приятель будет транслировать, не используя визуальный контакт. Когда речь шла об этой парочке, он уже ничему не удивлялся. Вызвав в памяти нужную сцену, он прикипел своими серыми глазами в пушистых ресницах к тёмным северусовым, горящим от нетерпения.

За длинным столом с остатками роскошного ужина — запеченный поросёнок, хрустальные, рдеющие содержимым, графины, старинное серебро в замысловатых узорах чеканки — остались только двое. Сам Регулус, чьим взглядом они сейчас смотрят на происходящее, и высокая статная женщина с неприветливым, но бесспорно красивым лицом. Она немолода, в чёрных волосах, убранных в сложную причёску, поблескивают нити седины, но лоб её безмятежно гладок, а морщинки у рта лишь чуть-чуть, паутинно намечены.

«Разглаживающее зелье, — машинально отмечает про себя Северус. — Высшей пробы. И гламария. Совсем немного»

Регулус лениво крошит на тарелке десерт — он явно тянул время за трапезой, чтобы остаться с матерью один на один. Та, в свою очередь, холеными белыми пальцами не спеша ощипывает веточку винограда.

- МамА, — на французский манер обращается к ней Рег. — А давно вы знаете нашего Лорда?

Женщина поднимает на него пронзительно-синие, сапфировые глаза под тяжёлыми веками, кладёт виноградинку обратно на блюдо, не донеся до рта.

- С тех пор, как он поступил в Хогвартс. Мне повезло учиться с ним на одном факультете — выбрав Дом Слизерина, Лорд, несомненно, оказал ему честь.

- С тех пор, как он поступил? — старательно (и небезуспешно) разыгрывая детскую непосредственность, допытывается Рег. — То есть, вы старше Лорда?

- Всего на год, — отвечает Вальбурга Блэк, и в её взгляде читается гордость сопричастности. — А почему ты спрашиваешь?

- Просто это так странно представить — что великий волшебник тоже когда-то был маленьким, ходил в школу, сидел за партой… Каким он был тогда, мамА?

«Вот кому бы в кино сниматься, — ехидный мысленный комментарий Сева раздался в голове у Лили, на миг затмив транслируемое воспоминание. — Так талантливо косить под дурачка!..» «Чшшш!» — шикает на него Лили, потому что миссис Блэк в это время отвечает:

- Невероятно умным. Потрясающе талантливым. Неотразимо харизматичным. И внушающим уважение — уже тогда.

- А как его звали в школе? — Лили показалось, что Рег переигрывает со своим наивным любопытством, но Вальбурга, не обладающая природным «барометром» для чтения в душах, приняла его за чистую монету. При этом, не одобрив.

- Тёмного Лорда следует звать только Тёмным Лордом, — говорит она холодно и веско. — Запомни это, сын. И не вздумай повторить ему свои вопросы, когда с ним встретишься.

- Конечно, мамА, простите, мамА… — бормочет Рег, притворно, а может, и нет, тушуясь и поспешно выбираясь из-за стола. — Доброй ночи!

- Доброй ночи, сын, — помягчев, отвечает миссис Блэк, намечая поцелуй на склоненной макушке мальчика.

Столовая сменяется коридором, освещенным куда меньше, но всё же в факельном полумраке успевают мелькнуть головы странных ушастых существ, развешанные в деревянных рамах вдоль стены. Явно настоящие головы и явно, ошеломляюще явно неживые.

«Эльфы, — уловив волну изумленного ужаса со стороны подруги, коротко объясняет Снейп. — Помнишь, я тебе?..» Лили, зажав руками рот, мелко и быстро кивает. Впрочем, как бы он ни храбрился, Северусу тоже становится не по себе. Вот как, значит, развлекаются в семействе древнейших и благородных!..

Из-за угла выныривает точно такое же существо — с остроконечными развесистыми ушами и глазами ощипанной совы, но определённо живое, задрапированное в махровое полотенце с геральдическим вензелем, как в древнеримскую тогу. Кланяется так, что уши метут и без того чисто выметенный каменный пол. Семенит рядом, по-собачьи преданно заглядывая в лицо.

- Ты что-то хотел, Кричер? — замедляет шаг Регулус, и в его голосе звучит неподдельное, не наигранное тепло.

- Хозяин Регулус интересуется Лордом, Кричер слышал. Хозяин Регулус желает знать его имя, но хозяйка Вальбурга не сказала ему, нет, не сказала. Хозяин Регулус расстроен, — бубнит домовик, поспевая за мальчиком и не переставая кланяться на каждой фразе.

- Ты что-то знаешь? Ты можешь сказать мне, Кричер? — Регулус замирает, потом присаживается на корточки у основания массивной дубовой лестницы, ведущей наверх, берёт сморщенные лапки эльфа в свои.

- Кричер может, Кричер скажет, Кричер порадует хозяина Регулуса, хозяин Регулус будет доволен, — китайским болванчиком кивает домовик, тряся ушами. — Никто не обращает внимания на Кричера, кроме хозяина Регулуса, а Кричер ходит, Кричер видит и слышит…

- Прошу тебя, скажи, что тебе известно! — Регулус шепчет, окидывая коридор настороженным взглядом.

- Давно-давно, когда Кричер был молодым, и хозяйка Вальбурга была молодая, а хозяина Ориона не было в доме, ещё не было, Кричер нёс чай в гостиную и слышал, всё слышал. Хозяйка Вальбурга говорила Лорду, тоже молодому, почти как хозяин Регулус, она говорила ему «Том», а молодому Лорду это не понравилось, очень не понравилось, молодой Лорд зашипел почище василиска. Зашипел и сказал: «Если уж зовёшь по имени, зови Марволо, а не этой собачьей кличкой, а лучше, — говорил Лорд, — вообще никак не зови, даже наедине». Вот что слышал Кричер, а больше ничего, больше ничего…

- Спасибо! Даже это — очень для меня важно. Ты здорово мне помог, Кричер! — Регулус пожимает паучьи пальцы и поднимается — сначала на ноги, а потом по лестнице.

Морщинистый эльф сопровождает его, растроганно бормоча:

- Хозяин Регулус, добрый хозяин Регулус, отрада сердца старого Кричера… Кричер рад услужить…

Перед дверью с надписью «Регулус Арктурус Блэк», мальчик останавливается, а эльф, всё так же приговаривая, уходит дальше.

- Стой, погоди! — вдруг окликает его Рег, уже взявшись за бронзовую витую ручку. — Тебе ничего не будет за то, что ты мне рассказал? Тебе не придётся наказывать себя?

На совиные очи обернувшегося домовика набегают слёзы, огромные, под стать самим глазам.

- Добрый хозяин Регулус!.. Кричеру ничего не будет, Кричера никто не видел, никто не замечал, Кричеру никто не приказывал молчать, не приказывал не говорить хозяину Регулусу…

Домовик шаркающей походкой удаляется по коридору, картинка моргает — вместе с Регом — и пропадает.

Какое-то время все сидят молча, промаргиваясь и отдыхиваясь. Лили морщится, будто вот-вот заплачет, Сев напряженно думает, Рег вытирает взмокший лоб батистовым платком с монограммой «R.A.B.», Люпин невозмутимо ест сэндвич, зная, что ему потом всё расскажут.

_____________________________

Примечание

Потрясающий кукольный Северус с сумкой:

https://postimg.cc/Btk2NTbh

И снова акварельный Регулус:

https://postimg.cc/PvysfXCJ