В твой мир из пепла (гет)

Глава 10

Воспоминания и впечатления

Цзеюй явился занять таэлей только через пару дней. Видно не решался сразу по приезду главы возвратиться к своим развлечениям с походами в игорный дом. А может и ходил, не следила ж за ним, просто средства к сегодняшнему дню закончились, а у меня, как ему было известно, всегда они были, благодаря бабушке, вот и припёрся по утру. Я, как младшая, не могла отказать.

После завтрака, я как раз раздумывала в какое время лучше отправиться с Таньтаем гулять, чтобы не пропустить нужных событий, когда бабушка вдруг поручила мне закупиться к новогоднему столу. «А, ну да, они ж там не просто так гуляли, а к празднику закупались по списку» — вспомнила я.

К слову, о воспоминаниях. За эти дни мне таки удалось подловить Пан Ичжи, он как раз явился с визитом к Цинъюю, и поговорить о технике предвиденья. Объяснила ему свой интерес тем, что «кажется видела во сне будущие события» и как доказательство привела то, что при медитации будто мелькало продолжение того сновидения, но я не уверена, вот и хочу проверить. Пан Ичжи отнёсся к моим словам со скепсисом, но «коль назвался груздём — лезь в кузовок», то есть, назвался моим Учителем — учи техникам. Ну как-то так я его и развела на нужные мне знания.

Оказалось, от медитации эта техника предвиденья мало чем отличается, только надо смотреть не в себя, в то как течёт твоя энергия, а всматриваться вдаль — в потоки энергии мира, ну то есть, иными словами, прозревать будущее.

Пояснить мой Учитель пояснил, но мои успехи проверять не стал. Видимо всё-таки не верил, что мне это дано. Наслушался поди от брата, что Е Сиу не имеет особых талантов, а может и в секте разузнал о «моих» тамошних успехах. Подозреваю Сиу не слишком усердна была, как любой разбалованный ребенок. Ну и ладно. И на этом спасибо.

К счастью, мне удалось кое-что увидеть. Попытки с десятой. Но главное, процесс пошел. К тому же, подозреваю, что так легко у меня вышло («легко», учитывая предупреждения Пан Ичжи, что это вообще редко кому удается), так как я по сути «вспоминала» будущее, а не прозревала его на самом деле.

* * *

Поле боя, сразу после сражения, своеобразное место для прогулки, но одну, кажущуюся нежной, девушку это мало волновало. Она привычно прохаживалась между трупами поверженных воинов и с любопытством осматривалась, словно ища что-то. Или кого-то.

Легкий утренний ветерок развевал пряди ее волос, шелестел шелковыми одеждами, а тихий перезвон подвесок на ее браслетах свежо разбавлял гнетущую тишину в месте недавней смерти множества душ.

Вот она повернула голову влево и вдруг замерла. Она услышала чей-то еле уловимый вздох, а мгновением спустя медленно приблизилась к видимо раненому мужчине. Точнее молодому парню в испачканных кровью светлых доспехах.

Окровавленный меч был воткнут прямо в землю рядом с ним, намекая, что воин держался на ногах до последнего, но всё же тяжесть ранения и потеря крови взяла свое: потеряв сознание он, вероятно, опустился на землю, опираясь на меч, сполз по камню и опершись на него спиной замер. Создавалось впечатление, что уставший воин просто спит после выматывающего сражения, но слабое биение его ци подсказывало девушке, что перед ней почти умерший человек.

«Обычный смертный» — мысленно поправила себя она и невольно вслух закончила:

— Но так похож… — и провела кончиками пальцев по его щеке.

«Еще тёплая — машинально отметила она про себя — Надолго ли, учитывая, как быстро утекает его жизнь вместе с кровью из его ран».

В следующий миг она решилась и, призвав свою ци, стала передавать живую энергию воину через поцелуй. «Такой соленый» — хмыкнула девушка, оторвавшись от его окровавленных губ и вытерла пальцами его подбородок от крови, перед тем как встать и уйти.

Решение спасти, не дать умереть этому случайному парню, было спонтанным. Позже она аргументированно пояснила себе самой свой поступок: тот был просто похож на Цзян Жао, она думала о нём, когда передавала свою энергию, о том, что если бы ей повезло найти своего возлюбленного, то она сделала бы для него также — просто тренировка. Она сказала себе, что в любом случае, это плюс к ее карме. Возможно кто-то другой повстречает ее мужчину и поможет ему подобно тому, как она этому незнакомцу, нуждающемуся в помощи.

Возможно, если она так и не сумеет отыскать Цзян Жао ни среди раненых, ни среди мёртвых, то раз уж не суждено в этой жизни снова встретиться с ним, то положительная карма поможет ей встретить его перерождение в следующей и прожить пусть даже обычную смертную жизнь. Но с любимым.

Она никогда не задумывалась, что еще повстречает спасенного ей человека. Не ожидала этого и не желала. Но судьба любит посмеяться.

* * *

Они ходили по ярмарке уже почти пол дня, и лиса с интересом высматривала что бы еще купить за счет этого благородного рыцаря, что согласился сопровождать ее и выплатить долг брата. «Люди такие забавные» — фыркала она про себя.

— Мы уже много купили — аккуратно заметил ее сопровождающий, с трудом удерживая в своих руках множество разноразмерных свертков, коробочек и туесков — Долг выплачен? — уточнил он осторожно, видно не желая обидеть барышню или показаться скупердяем.

— Дайте подумать — демонстративно закатила глаза лисичка — Да, основной долг погашен, но остались проценты — хитро уточнила она.

Цинъюй после заминки с чуть сконфуженной улыбкой произнёс:

— Видимо большие проценты — считать-то он умел неплохо и легко делал это в уме, подсчитав потраченное за эти часы.

— А то как же — гордо ответила Пянь Жань, вздернув подбородок. «Уж она никогда не продешевит».

Пройдя мимо еще пары лавок, она вдруг увидела косметические средства, где были представлены и образцы разных оттенков помады.

— Какой цвет мне подойдет? — спросила она у своего спутника, решив узнать мнение мужчины. Ведь для чего еще женщинам краситься, как ни для завлечения их в свои сети?

— Любой — неуверенно ответил он со слабой улыбкой.

Он неуютно чувствовал себя в толпе, да и еще и в компании юной девушки. «Как бы не пошли слухи и не испортили репутацию семьи Е».

Оглядевшая его Пянь Жань мило улыбнулась и предложила:

— Помогите мне выбрать помаду, и мы в расчёте.

Столь быстрое завершение их компроментирующей прогулки его вполне устраивало, поэтому он с облегчением согласился:

— Хорошо.

Но вот способ помощи, который потребует девушка, он явно не ожидал.

Та, забрав из его рук часть его ноши, передала ему в руки баночку с бальзамом и беспечно произнесла:

— Чего же Вы ждете? — предлагая ему самолично нанести бальзам на ее губы, а после оценки ошарашенного взгляда и неуверенности примирительно добавила — Я закрою глаза, чтобы Вам не было так неловко.

И действительно закрыла глаза. Тень длинных ресниц падала на щеки, отсутствие румянца на ее щеках говорило о том, что та совсем не смущена происходящим. Она просто спокойна ждала, когда он приступит. «Может он отстал от жизни и теперь такое поведение — это норма?» — растерянно подумал он и несмело прикоснулся кончиком пальца к нижней губе девушки, осторожно нанося бальзам из вручённой баночки.

Стоило ему коснуться этих губ, как на него нахлынули воспоминания, рождая трепет в сердце и дрожь в собственных руках. Эти губы, такие тёплые и нежные, спасли ему жизнь. Искрящаяся словно пузырьками энергия омывала его тело, когда она передавала ее ему таким смелым образом. Это был по-настоящему живительный поцелуй. «Точнее, конечно, не поцелуй. Она же просто оказывала помощь…» — одёрнул свои нескромные мысли Цинъюй.

— Красиво? — вдруг спросила Пянь Жань, открывшая глаза — Мне идёт? — уточнила она, что говорит о нанесённой помаде.

Ей было крайне забавно наблюдать за реакциями этого парня. «Такой милашка — умилялась она, заметив его ступор и порозовевшие скулы — Почему все благородные рыцари такие? — в памяти мелькнул образ Цзян Жао — Или не все? А только невинные?» — хихикнула она про себя, подозревая, что этот Цинъюй еще не познал ни одной женщины, судя по его реакциям.

Помучив смущением своего сопровождающего еще немного, она всё же сделала выбор и после оплаты они, наконец, покинули людные ряды ярмарки, отправившись к выходу.

Смущение и неловкость отступили и Цинъюй смог разумно мыслить и говорить, решив побольше узнать о его спасительнице. Ну помимо того, что она демоница.

— Пянь Жань, Вы давно живете в столице? — спросил он

— Не очень — уклончиво ответила она и пояснила — Я не местная. Издалека. Название места Вам ничего не скажет.

— А вы переехали вместе с семьей? — решил разузнать Цинъюй. Кто знает, может что-то из последних происшествий с демонами в городе было от ее родственников.

— Нет. Я живу одна — ответила Пянь Жань со скрытой грустью, но затем с хитринкой продолжила — Поэтому возможно мне придётся обратиться к Вам за помощью, если у меня вдруг возникнут проблемы.

— Обращайтесь — тут же с готовностью кивнул Цинъюй — Разумеется, я помогу, если это будет в моих силах — заверил он девушку.

Лиса усмехнулась такому стремлению услужить и произнесла:

— Мой дом вон там, за мостом. Видите, первый на улице — махнула она рукой в ту сторону — Вы весь день на ногах, может зайдете на чашку чая? — искушающе предложила она.

Цинъюй вздрогнул то ли от тона ее голоса, то ли от собственных мыслей и неловко произнес:

— Мм…сегодня праздник. Бабушка и отец будут ждать меня дома. Не могу задержаться — пояснил он.

— Ладно-ладно — отступила Пянь Жао, продолжив — Сегодня я Вас отпускаю — и добавила, забирая свои покупки их его рук — Но всё же, забегайте как будет время — И повод есть. Заберете свой плащ — дала она ему причину прийти, успокоив свою совесть.

— Господин Цинъюй — окликнула Пянь Жань парня, когда тот, уже поклонившись на прощание, стал уходить — И чай с меня — мило улыбнулась она, обернувшемуся Цинъюю.

— А он мне понравился — вздохнула она — Что ж я не тороплюсь — предвкушающе улыбнулась лиса, наметив добычу и заключив про себя: «Охота это, конечно, весело, но гораздо интереснее, когда заяц сам запрыгивает в мою нору. А это «заяц» от меня не убежит» — чуть ли не облизнулась она вслед уходящему Цинъюю.

* * *

Весь город гремел фейерверками. Повсюду были слышны смех и поздравления. Но Пянь Жань не была затронута этой праздничной суетой. «Одинока и свободна — это про нее» — усмехалась она сама себе. Она была одна в своем доме — сидела у круглого окна, выходящего на ее дворик и методично напивалась. «Праздник всё-таки» — хмыкнула она.

Обычно она не позволяла себе слишком погружаться в воспоминания о счастливых днях, проведенных с Цзян Жао. Но сегодня новый год. «Сегодня можно. Праздник всё-таки — с кривой усмешкой повторила она сама себе и снова приложилась к бутылочке вина.

Открыв глаза, она перевела свой взор во двор. Зрение расплывалось. Отсветы от запущенных соседями фейерверков и петард играли с ее памятью и рисовали счастливые картины, где ее возлюбленный, Цзян Жао, и она вместе празднуют Новый год: тоже зажигают огни и обнимаются, улыбаясь друг другу. А может в пробуждении этих воспоминаний был виноват сегодняшний мужчина, чем-то напомнивший ей ее возлюбленного? Светлые одежды, благородство, учтивость и смущение.

«Счастье не бывает вечным». Так говорят люди. Но Пянь Жань казалось, что это касается лишь смертных. Они мало живут и соответственно сообразно получают короткий период счастья.

Она не была смертной, ее природа высшего демона, ее демоническое совершенствование позволяло ей жить практически вечно. И она наивно полагала, что, встретив свое счастье, сможет продлить его на столь же долгий срок, что и свою жизнь.

Она много раз предлагала своему любимому разные варианты обрести долголетие, с помощью демонических техник, или бессмертие, вступив в одну из сект, но он отговаривался тем, что слишком занят на службе.

Лиса понимала, что внутреннее благородство не позволяет Цзян Жао использовать то, что приносило вред людям, но она была уверена, что со временем сможет уговорить его остаться с ней навсегда и продлить свою жизнь. Она даже отдала ему свои любовные нити, не сомневаясь, что он вернётся к ней, после очередного сражения за Шэн.

Она пришла в столицу этого государства вслед за Цзян Жао. Его честь и долг не позволяли ему уклоняться от защиты родины, а лисе было всё равно где жить. Он приобрел ей этот дом и попросил ждать. Он не сомневался в ее верности, но она не хотела и тени таких мыслей, поэтому вручила ему свои нити, пояснив что без них не сможет полюбить никого другого. «Пусть будет спокоен и сосредоточен на битве, не беспокоясь о ней, не торопясь и не совершая ошибок в бою» — размышляла она.

Она ждала его. Семь лет уже прошло. Но она не сдавалась. Она часто обходила поля сражений в поисках его раненного или мертвого тела, она обшарила все дороги, ведущие в Шэн, но так ничего и не нашла.

Она не могла полюбить никого нового. Да и не хотела. Или ей так казалось. Она не могла любить и пропавшего Цзян Жао. Но она помнила свои чувства к нему и то счастье что испытала пока была с ним, поэтому не отпускала надежду найти его, вернуть свои нити любви и снова стать счастливой с ним. Или без него. Поэтому она продолжала искать и помнить. И ждать.

Да, она не была смертной, но ее собственное счастье было так мимолетно. «Неужели она уже получила свою меру счастья в этой жизни?» — горько подумала она. Ей не хотелось в это верить.

Поток ее мыслей прервал стук в ворота. «Кого там принесло в такой час? — недовольно подумала она и покачиваясь отправилась посмотреть на этого нежданчика — Будет ей закуска» — пьяно усмехнулась она.

Открыв же ворота, она замерла. Сквозь пелену тумана она увидела мужчину. «Неужели?...»

* * *

Цинъюй, приготовивший свою речь-поздравление и собиравшийся передать принесенные сладости к чаю, поперхнулся, почуяв сильный запах алкоголя от девушки, открывшей ворота. «Неужели…»

— Пянь Жань…ты пьяна? — решил всё же спросить он.

Но Пянь Жань не ответила. Она наклонилась, словно хотела получше вглядеться в его лицо, и покачнувшись упала. В его объятия. «Он же не мог позволить ей упасть на землю и ушибиться?» — оправдывал он сам себе, продолжая поддерживать девушку за талию.

А та, медленно моргая и щурясь, пробормотала:

— Цзян…Жао, ты… Ты вернулся — радостно улыбнулась она — Вернулся ко мне. Вернулся — всё повторяла она, тихо посмеиваясь и уткнувшись носом в его грудь, практически повиснув в его руках.

Она была так счастлива, называя его чужим именем, что сначала у Цинъюя язык не повернулся разочаровать ее, указав что она обозналась, а пока он размышлял «кто такой этот Цзян Жао и почему Пянь Жань была так рада, что он вернулся (откуда это?)», девушка в его руках совсем затихла.

— Пянь Жань? — несмело позвал он ее.

Но та только едва слышно посапывала, медленно сползая головой вниз по его груди.

«Заснула?» — поразился он и оглядевшись подхватил девушку на руки, занося в дом. «Надеюсь она простит ему эту вольность — вздохнул он, укладывая ту на кровать в комнате — В любом случае, не бросать же было ее спящую на пороге дома?»

* * *

Сидя на полу возле кровати, где продолжала спать Пянь Жань, так и не отпустившая его руку (хватка у нее железная), Цинъюй продолжал размышлять о причинах, приведших его в ее дом этой ночью.

Он вспоминал о чём думал, когда очнулся после ранения, осознавший, что был спасен демоницей, вспоминал свои поиски своей спасительницы и свои мысли и намеренья по отношению к ней. Вчера за праздничным столом, он продолжал раздумывать как поступить, снова переживал миг их внезапной встречи в игорном доме, а потом и все смущающие его моменты их прогулки по рынку, их прощание у моста, за которым был расположен ее дом. Он вспоминал и думал, сомневался и решался. В итоге он всё же отправился к ней, решив, что обязан поговорить, выяснить ее причины и желания, предложить отплатить за спасение. Не важно, что она не помнит. Он должен свою жизнь.

Когда он шел к дому Пянь Жань, он понимал, что кажется, никогда так не волновался в своей жизни: ни решая сложные семейные дела, только-только став главой дома Е, ни в одном из сражений.

Он стучался в дом своей спасительницы и проговаривал про себя слова: поздравление с праздником, его признание, напоминание о спасении, благодарности и предложение отплатить. Казалось, он готов к любому развитию событий. Чего он не ожидал так это того, что дверь откроет пьяная девушка, раскрасневшаяся то ли от вина, то ли от холода.

Чего он точно не ожидал так это того, что она обрадуется его приходу, назовет другим именем и заснет у него на груди. Не представлял он и того, что такая милая девушка окажется такой сильной и цепкой (хотя да, демон же) и не отпустит его руку как бы он не старался освободиться, когда уже уложил ее в кровати и накрыл одеялом. Пришлось оставаться до самого обеда на полу у ее кровати.

Он говорил себе, что это даже хорошо, что не смог уйти, ведь его решимость могла пройти и Пянь Жань так бы и не узнала о том, что он ей обязан жизнью. А так, когда она проснется, они всё же поговорят и всё обсудят. «Надеюсь, бабушка и отец не сильно злятся, что он не присутствует сегодня на трапезах».

Девушка заворочалась, отвлекая его от мыслей, и медленно открыла глаза, но увидев его вдруг вскочила и влепила пощечину.

— Что Вы тут делаете? Когда пришли? — воскликнула она негодующе.

— Ночью — ответил неприкрытую правду Цинъюй, за которую и получил еще одну пощечину.

— И кто позволил Вам тут ночевать? — раздражённо спросила Пянь Жань.

«Нда, кажется она совсем не помнит то, что вчера случилось. А отвечать односложно в подобной ситуации чревато» — понял он и, с трудом подтянув затекшую руку, на которой спала девушка, начал пояснять свое присутствие:

— Я хотел навестить Вас и сразу уйти, но Вы были пьяны и не отпускали меня — проговорил он.

«Иную правду было очень неловко сообщать» — мелькнула мысль у неудобно чувствующего себя Цинъюя.

— И? — подняла бровь Пянь Жань и уточнила — Вы просидели всю ночь на полу?

Цинъюй встрепенулся и поспешил заверить, что не посягал на ее честь:

— Не беспокойтесь, я просто сидел у кровати. Я вас не тронул.

Сам он беспокоился, что девушка может не поверить ему на слово, но в итоге лишь был удивлен ее ответом:

— А почему же не легли спать на кровати? — поинтересовалась она — Или вы не мужчина? — усмехнулась лисица и фыркнув отошла к столу, оставив обескураженного парня у кровати.

— Ну раз уж Вы здесь, оставайтесь на обед — безмятежно проговорила она, садясь у столика — Поедим и уйдете — добавила она и стала обновлять помаду на своих губах.

Пришедший в себя Цинъюй поднялся, игнорируя боль в затёкших ногах, и наконец осознав, что говорит с демоном, а не с невинной девицей, проговорил, решаясь:

— Хорошо.

«Пусть она даже будет обедать его силами». Он напомнил себе зачем он здесь.

— Почему Вы так напряжены? — заметила его выражение лица лиса и решила успокоить нервного парня — Я Вас не съем, не переживайте — сказала она, внутренне усмехаясь этой полуправде.

— Не смешно — обронил Цинъюй сухо. Он оценил шутку демоницы.

— А я вовсе не шучу — заверила Пянь Жань мужчину, подходя к нему с милой улыбкой.

«Не так уж мне и нужны его силы — подумала она, окидывая его взглядом — Без него найду кого поглотить. Пообщаться с ним подольше было бы интереснее, чем одноразовая акция пополнения энергии за его счёт». Обычно жертвы, даже после частичного поглощения их сил, всё же подсознательно избегали с ней контакта в будущем.

Цинъюй между тем, не обращая внимания на ее взгляд, выдохнул и решился признаться:

— Я обязан Вам жизнью и потому Вы можете просить меня о чём угодно.

Пянь Жань наклонила голову набок и спросила:

— О чём вы? Объясните.

— Три месяца назад — начал рассказ-напоминание Цинъюй — Поле битвы на перевале Цзя, недалеко от горы Метао. Я видел Вас. Помните?

— Значит это был ты — проговорила Пянь Жань, забыв о вежливом обращении, вспоминая события того утра.

Лисица помнила. Не так часто она бесполезно растрачивает силы. Вдвойне неловко, что этот ее глупый порыв запомнил этот смертный.

— Вчера я сразу Вас узнал, госпожа Пянь Жань — признал Цинъюй и это — Но промолчал дабы не испугать. Простите -склонил он голову в извинении.

Лисица криво усмехнулась и переспросила:

— Испугать? Меня?

— Да — кивнул Цинъюй спокойно.

Оценив это спокойствие Пянь Жань решила уточнить:

— Е Цинъюй, ты хоть знаешь кто я такая? — произнесла она вкрадчиво, готовясь удивить наивного человечка, но в итоге сама была удивлена, когда услышала его ответ.

— Знаю — ответил тот и пояснил — Я обучался в клане Сяояо, на горе Будчжао, и могу почувствовать демоническую энергию.

«Последователь бессмертной секты — вспыхнула лиса и сжала зубы — И какой коварный».

— То есть ты с первой встречи понял, что я демон, но не подал и виду — медленно проговорила она, всё больше злясь, что повелась на его невинный вид — Был мил и проводил домой — закончила она, чертыхаясь про себя своей беспечности. Видно жизнь среди слабых смертных совсем расслабила ее.

«Он хотел узнать где я живу? Поиграть захотел?» — накрутила себя лиса. Охотнику чувствовать себя жертвой было особенно неприятно. Она была крайне раздражена сложившейся ситуацией.

— Не решился рассказать сразу. Прости за это — снова смиренно повинился Цинъюй.

Чем разозлил напряженную лисицу еще больше. Она схватила его за отвороты ханьфу и спросила, приблизив свое лицо к его:

— А если не прощу?

«Как мне себя простить за преступную слабость?» — корила себя демон.

— Моя жизнь в твоих руках — просто ответил Цинъюй, совершенно не сопротивляясь ее хватке.

«Вот глупец. Говорить такое демону. Ну что ж, сам виноват — поджала она губы, принимая решение испить его сил — Так я и компенсирую себе свою оплошность и неосторожность, заглажу вину перед самой собой, ярко напомнив себе и этому дураку, что я демон, а не девица безголовая».

— Вот как — хмыкнула Пянь Жань — Никто тебя за язык не тянул. Я потратила много сил на твое спасение — зачем-то добавила она, будто оправдывая свои дальнейшие действия, и, тряхнув его за ворот еще раз, процедила — Сегодня и верну всё, с процентами.

Притянув его к себе еще ближе, она яростно впилась в его губы целуя, готовясь к поглощению его жизненной энергии.

* * *

Освоив технику предвиденья, я с удовольствием посмотрела, как лиса спасала брата на поле боя, делясь энергией, потом в деталях увидела их разговор на рынке и тот, что происходил, когда Цинъюй отправится к ней домой в новогоднюю ночь, и их взаимодействие по утру.

И еще больше прониклась к этой парочке. В них действительно ощущались искренние чувства друг к другу. Может пока что лиса и не могла полюбить, так как была лишена любовных нитей, но ее душа уже сделала выбор. Даже без нитей она увидела в Цинъюе особенного человека и потянулась к нему. Правда пока объясняла свою симпатию тем, что он был похож на ее прежнего возлюбленного. Ну как похож, скорее по характеру и манерам, чем внешне, на мой взгляд.

А вот мой братец, Е Цинъюй, оправдывал свое внимание к ней, и стремление сделать что-нибудь для лисы, своей благодарностью за спасение и чувством долга. Но как уже я отметила, и он просто-напросто был ведом своим чувством к этой красивой девушке. Ведь что по сути произошло: демон, что им так-то несвойственно, совершенно бескорыстно спас его жизнь, отдавая свою энергию. Человеку. Незнакомцу.

Отступление Е Цинъюй

Какое-то время он ждал, что демоница заявится и потребует вернуть должок, обязав его отплатить. Но время шло, а демон так и не явился за платой, чем привел Цинъюя в замешательство и породил чувство…вины, наверное. Ему было неловко и неудобно. Он был растерян и ощущал необходимость вернуть долг, хотя его никто и не требовал. Это было неправильно — равнодушно принять эту неожиданную помощь и ничего не сделать в ответ.

Он даже искал ее в округе какое-то время, во время патрулирования территории, представляя, как увидит ту в беде, ослабленную и уязвимую (что понятно после оказанной ему помощи) и спасёт, тем самым вернув долг жизни. Он был готов сразиться и с бессмертным, преследующим этого доброго к нему демона. Единственно, надеялся, что этот бессмертный не окажется из секты Сяояо. Было бы неловко перед братьями-сектантами: выступать против них и защищать от них демона, когда как все совершенствующие клялись искоренять зло.

Цинъюй много думал об этом и пришел к выводу, что зло не равно демон. Как и с людьми, совершающими как добрые, так и злые поступки, так и с демонами выходило, что они не всегда несли зло людям. Некоторые из них могли творить добро, помогать слабым. Просто так, а не с коварной целью использовать должника. Он был тем самым доказательством подобного поведения.

И вот, когда он уже и не ждал, она предстала перед ним. Такая же прекрасная, как тогда, уходящая в лучах рассветного солнца, она стояла, улыбаясь и весело блестела глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Она предъявила счет за брата и так мило манипулировала им, заставляя пройтись с ней по рынку, что Цинъюй не мог не поддастся этой хитрой улыбке, этим живым глазам. Его сердце будто сжала мягкая лапка и укутала пушистым теплом яркого меха лисьего хвоста.

Так в его душе поселилась маленькая лисичка, согревая ее теплом. Цинъюю хотелось также укутать заботой эту лисичку, хоть он еще и не осознавал своих чувств до конца, но уже тянулся быть с ней рядом и оказать ей ту помощь, что ей потребуется. Он всецело был готов сделать всё, что она попросит. Даже если ей когда-нибудь понадобится его душа или жизнь. Это было бы справедливо. Он верил, что она не убьет его и был готов рискнуть. Он говорил себе, что должен отплатить, но на самом деле просто хотел этого.

Побоявшись, что притворяющаяся человеком лисица испугается и убежит, если он скажет, что узнал ее, Цинъюй просто следовал за ней и ждал подходящего момента, чтобы ответить добром на добро. Она сама похоже не узнала его. Помнит ли она вообще, что спасла жизнь какому-то смертному несколько месяцев назад? Почему она так поступила? Почему именно с ним? Хотя может он и не единственный спасенный ею человек?

Демон, спасающий людей. Звучит странно, но это реальность. Она перед ним.

Конец отступления Цинъюй

Таньтай Цзынь с воодушевлением принял предложение отправиться со мной за покупками и прогуляться. Демонов высматривать собрался? Надо бы убедить его как-то, что лисичка брата — это полезный демон и кушать ее нельзя.

Эх, время поджимает. Надо начать уже свои рассказы о будущем. Но Таньтай Цзынь такой странный. То он спать улёгся на моих коленях, а через день от него снова холодом веет и молчит на все вопросы. То он отдаляется, то вроде бы становится ближе, но через секунду-другую опять сторонится и смотрит так, будто убить хочет. Что ж такое?

Мы шли по местному рынку. Чунь Тао время от времени сверялась со списком, и мы покупали то одно, то другое. Слуга, следующий за нами, собирал приобретенное в своих руках и, когда его становилось слишком много, утаскивал в повозку, а потом находил нас снова, чтобы забрать покупки из наших рук. Ну ладно, в основном из рук Чунь Тао, конечно. Мне, как госпоже, сумки таскать не полагалось, а Таньтай может бы и согласился, но я не хотела его напрягать. К тому же, тоже господин же, принц и вообще.

«Сладкое повышает настроение и делает добрее». Вооружившись этой истиной, я ела местные сладости сама и периодически подкармливала задумчивого Цзыня. Пусть уже добреет скорее. Для начала, хотя бы ко мне.

— Ну как тебе это? Вкусно? — интересовалась я, когда он прожёвывал очередное подношение, чуть ли не силой сунутое ему в рот.

— Не знаю — буркнул он в ответ и снова отвернулся.

Тяжело вздохнув, я заглянула в один из кульков с купленными сластями и закинув себе в рот что-то вроде цукатов с орешками и мёдом, спросила:

— А что из попробованного тебе больше всего понравилось? — и показала на пакетики в своих руках.

— Ничего — отвлеченно ответил он, рыская взглядом по толпе вокруг.

«Ну может ему просто сладкое не нравится? — размышляла я — Он мужчина. Может, как и многие из них, предпочитает мясо любому сахару»?

— А мне вот эти палочки-тянучки — призналась я, доставая означенное из одного из свёртков — На ириски похоже.

— Ириски? — переспросил Цзынь растерянно.

— Это такие конфеты — пояснила я — Из моего…- не стала произносить «моего мира» и закончила чуть тише — Моей прошлой жизни.

— Ты… — начал что-то говорить Цзынь, но тут нас резко отвлекли от продолжения разговора.

Мне едва удалось увернуться от какого-то бугая с мешками на спине, и я врезалась спиной в Таньтая, а тот, видно машинально, удержал меня от падения.

— Спасибо — ошеломленно хлопала ресницами я, оказавшись в его объятьях. Как бы объятьях.

Цзынь промолчал и тут же убрал руки, сложив их за спиной, и независимо посмотрел в сторону. Посмотрев туда же, я поняла, что он делает вид, что сосредоточен на глиняных свистульках.

«Чего это он? Недоволен собой, то есть своей инстинктивной реакцией? Или мной? Беда-беда» — я сокрушённо покачала головой и тут как раз заметила яркую девушку с красными прядями волос в своеобразной прическе. Имитация лисьих ушек?

Узнав ее по фильму и заметив рядом Цинъюя, я потянула Цзыня в сторону, за ближайшую лавку. Из своего укрытия мы и наблюдали, как лиса окучивает моего брата, заставив его таскать ее покупки, оплаченные в счет долга, проигравшего Цзеюя, а потом и накрасить ей губы выбранным бальзамом.

— Во даёт — восхищенно-потрясённо протянула я.

— Что такого? — уточнил стоявший за моим плечом Таньтай Цзынь.

Мы оба наблюдали, как Цинъюй сейчас несмело прикоснулся к губам, закрывшей глаза, лисички, чтобы нанести помаду.

— Ты посмотри, как профессионально она соблазняет моего невинного братца — со смешком пояснила я, видя, как завис мой брат.

— Зачем ей это? — спросил Цзынь.

— Ну нравится он ей — пожала я плечом и хмыкнула — Повезло ей, что он ее уже любит.

— Любит? — переспросил Таньтай.

— Ну да. Иначе не позволял бы так с собой обращаться — пояснила я — Может даже и не повёлся на её чары.

— А что значит «любить»? — как-то рассеянно поинтересовался Цзынь, смотря на парочку.

«Оба на… Всё же свернули к этой развязке» — вздохнула я, отвлекаясь от наблюдения за лисьим флиртом.

Подумав немного, решила ответить ему более развёрнуто, чем в каноне.

— Любовь сложное чувство — начала я задумчиво — Это скорее даже комплекс чувств или эмоций. При чём это чувство для каждого может значить что-то свое, особенное. Хотя есть и общие знаменатели, такие как радость, притяжение, страсть, влечение, удовольствие, комфорт (в минуты, когда любимый рядом) и тоска, тревога, страх, неуверенность (в минуты, когда он далеко или неизвестно где).

Таньтай Цзынь чуть нахмурился и произнес с легким недоумением:

— Разве последние эмоции не являются негативными? Я думал, любовь относится к позитивным чувствам людей.

Я хмыкнула: «Из-за прочитанного в книгах что ли так решил?». Вслух же сказала:

— Как я уже говорила, любовь чувство сложное. Это целый коктейль эмоций и желаний. Как положительных, так и отрицательных, в зависимости от обстоятельств — и пояснила — Когда мы рядом с любимыми — мы счастливы и спокойны, но когда случается разлука или опасность для партнера, то нам плохо: мы тревожимся за него, боимся потерять, хотим защитить. В минуту опасности, если есть такая возможность, торопимся спасти, а если нет сил, то и пожертвовать собой способны ради любимого.

— Но разве своей смертью мы не сделаем партнера несчастным, оставив его в одиночестве? — логично предположил Цзынь.

— Это так, но такова сила чувств. Часто нелогичная — пожала я плечами — Если любишь, то в момент опасности не думаешь даже о своей жизни — важно лишь сохранить жизнь любимого.

— Получается, что и о чувствах партнера не думаешь — фыркнул Таньтай и наклонив голову уточнил — Это проявление глупости или эгоизма?

— Согласна, что это странный эффект — кивнула я и дала свое определение импульсивному самопожертвованию — Какой-то особый инстинкт, противоположный инстинкту самосохранения. Наверное, можно его объяснить остротой момента опасности, что несмотря на то, что всегда хотел быть рядом и вроде понимаешь, что этим сделаешь любимого несчастным, причинив боль, но всё же кидаешься вперед и закрываешь собой от смертельного удара. И потом, этот случай описывает отсутствие возможности спасти, не умирая самому — напомнила я и пояснила — Если есть ресурсы предотвратить такой исход или сила, чтобы противопоставить удару щит или удар, спасая любимого, то конечно человек не станет подставлять спину.

Таньтай Цзынь задумчиво молчал, будто смотря в себя (может думал о полезности получении собственной силы), а я продолжила:

— Самопожертвование можно рассмотреть, как последний аргумент против подлянки судьбы, акт безысходности — рассуждала я вслух — Да и в принципе в отношениях, хочется забрать хотя бы часть боли или грусти, когда мы видим, что любимый страдает. Мы хотим помочь, облегчить ему жизнь. Нам хочется, чтобы жизнь возлюбленного была мирной и счастливой. Любовь — это желание заботиться, оберегать, дарить покой, делать довольными. Желание быть рядом, желание быть счастливым вместе с ним, желание поделиться своим счастьем, разделить радость и уберечь от печалей, горя и трудностей.

— Звучит как дополнительные проблемы, чужие к своим собственным — пробормотал себе под нос Таньтай.

«Ну да, ему своих трудностей хватало по жизни» — усмехнулась я, но не стала акцентировать внимание на этом, а просто продолжила говорить:

— Еще вместе с чувством любви идет чувство собственности и принадлежности. А если нам кажется, что кто-то посягает на наше счастье, то возникает не только страх и неуверенность — подчас рождается злость, агрессия, обида. Это чувство называется ревностью.

— Она всегда такая, эта любовь? — решил уточнить Цзынь, переваривая всё сказанное мной.

— Нет, конечно — хмыкнула я и напомнила — Сказала же, она бывает разной. Каждому свое.

В отказе от дачи точного определения любви кое-кто усмотрел попытку налить воды и уйти от ответа. Таньтай Цзынь кажется заподозрил меня в незнании предмета и, с сомнением посмотрев на такого специалиста в любви как я, решил поделиться книжной мудростью:

— В стихах о любви часто используют слова: «нежность», «трепет», «восторг».

— То романтическая любовь — кивнула я — И часто любовь, воспетая поэтами, к реальной жизни мало имеет отношение — ответила я, но потом решила уточнить — Нет, безусловно, нежность, трепет и восторг присутствует в чувстве любви, испытываемой к субъекту, но это скорее на уровне начального ухаживания, любования или вовсе той любви, что живет только в мечтах, порою даже неразделенной.

Недовольно вздохнув, Таньтай проговорил:

— Романтическая — будто делая себе пометку в записях лекции — А есть другая?

— Разумеется — подняла я брови и начала объяснять — Романтическую любовь обычно испытывают юноши и девушки друг к другу в пору влюбленности. Но также существует родительская любовь к детям. Там превалирует забота и желание защитить, а еще обеспечить комфорт, она может быть разбавлена гордостью за его успехи и тревогой при неудачах. Желание продолжить себя в своих потомках, оставить след в истории. Любовь к родителям повзрослевших детей это благодарность, забота, защита, желание отогреться в тепле их любви, отдохнуть от взрослых проблем, снова почувствовав себя ребенком.

— Это всё? — несколько раздраженно спросил Цзынь, наверное, недовольный напоминанием о родителях. Самому-то ему не довелось почувствовать родительской любви, да и сам ее к ним не испытывал, по объективным причинам.

Не став мучать студента затянувшейся лекцией, просто кратко добавила к озвученной информации следующее:

— Вообще-то нет. Еще есть любовь к друзьям, любовь к учителям, любовь к природе, любовь к жизни, любовь к власти и деньгам. И так далее и тому подобное.

— Хм — дёрнул уголком рта Цзынь на это мое заключение и снова посмотрел в сторону брата и лисы.

Пока мы говорили о любви, лисичка наконец определилась с цветом и расплатилась за помаду из кошелька, зависшего Цинъюя. Когда же Цинъюй, несколько дезориентированный, пошел в след за тянувшей его девушкой, стало понятно, что они сейчас поравняются с нами, поэтому я повернулась к Таньтаю и, толкнув его подальше за укрытие, скрыла свое лицо у него на груди, чтобы брат случайно не увидел нас и не узнал меня.

Таньтай Цзынь был как камень. Такой же твердый и прохладный. «Точно, надо бы ему ханьфу теплое приобрести — припомнила я — И чего он сегодня свое старое легкое одел?» — недоумевала я.

Отступление: Таньтай Цзынь

Мы ходили по ярмарке уже несколько часов. Чунь Тао Сиу уже отослала, чтобы та закончила покупки по списку (там оставалось немного) и отправлялась домой с повозкой, а мы продолжали гулять.

Меня уже подташнивало от разных сластей, что Сиу мне зачем-то настойчиво предлагала. Я чуял, что сильный демон неподалеку, но никак не мог уловить его след, не мог увидеть в толпе праздно шатающихся людей.

«Может удастся улизнуть от своей жены, когда она отвлечется»? — размышлял я. Но в итоге сам отвлекся на осматривание вокруг за что и поплатился: Сиу снова сунула мне в рот какую-то сладость. Проглотив это, я рассеянно отвечал жене, когда та вдруг произнесла незнакомое слово — ириски.

А потом она сказала, что это конфеты ее прошлой жизни. Хотел уже уточнить, что она имеет ввиду, когда Сиу вдруг отскочила в сторону и покачнувшись врезалась в меня. Подхватил ее инстинктивно. Хватательный рефлекс? Я очень скоро отпустил добычу, раздраженный на эту ситуацию. Каждый раз, когда она оказывается так близко, я чувствую тепло ее тела и что-то внутри меня словно дрожит. Я не хотел разбираться что это за ощущение, но инстинктивно распознавая эту реакцию как слабость, уязвимость, разумно не хотел ее повторения.

Потом Сиу зачем-то стала подглядывать за братом и какой-то девицей. «По уловкам явно мошенница какая-то -оценил я и хмыкнул про себя — Тоже мне хваленый генерал, а позволяет обвести себя вокруг пальца слабой женщине».

А вот Сиу отчего-то явно восхищалась этой девушкой. Она объясняла ее поведение чувством симпатии к брату, а его уступки и слабость — чувством под названием «любовь». Я слышал о ней и читал, но до конца так и не разобрался: что это такое, как ее правильно изображать и зачем это вообще надо. «Любовь это что-то прекрасное» — писали в книгах и считали в народе. Но чем именно она хороша? Спросив у Сиу, я получил кучу невнятных и размытых пояснений. Получается чёткого определения нет. Понятнее не стало.

А потом мне опять пришлось пережить то странное ощущение внутри из-за внезапной близости Сиу, которая снова пряталась у меня на груди. Впрочем, это слабое ощущение тут же смыло волной силы, которую я искал.

Цинъюй и лиса прошли мимо и Таньтай Цзынь напрягся, почувствовав, как повеяло демонической ци от девушки, соблазняющей брата Сиу:

«Вот значит, как — протянул про себя Таньтай — Цель этой демоницы яснее невнятного чувства под названием любовь. Ей нужна сила. Как и мне. Потому так и быть — спасу Главу семьи Е из лап этого демона, а заодно совмещу приятное с полезным, где и то, и другое является поглощением демонической энергии — усмехнулся он предвкушающе — Мне нужно больше силы» — закончил Цзынь, глядя вслед исчезающих в толпе демона и Е Цинъюя.

Конец отступления: Таньтай Цзынь

«Наконец-то мы нашли лавку готовой одежды» — с облегчением вздохнула я, заходя внутрь теплого помещения Как-то неприметно она располагалась, из-за чего мы долго бродили вокруг искомого места. Вспомнив, что никому из семьи не купила подарков, а надо бы, я скоренько оглядела ассортимент лавки и начала разговор с продавцом.

«Бабушке, отцу, Цинъюю, Чунь Тао — перечисляла я про себя, окидывая свои приобретения, сложенные у прилавка — точно, еще же Бинчань. Хотя, как ей передать, отправить с посыльным? — предположила я, складывая нарядную накидку для сестры — Нужно ли что-то дарить ее мужу, принцу Линю, или это будет воспринято негативно? — нахмурилась я — Мало я знаю об обычаях. Надо у Чунь Тао уточнить этот момент, а то неуместный подарок — хуже его отсутствия — решила я и всё же прибавила к кучке подарков пояс-шнур для Линя — На всякий случай, пусть будет, вручу-не вручу — потом решится — кивнула я своим мыслям и, еще раз пробежавшись по подаркам, ойкнула — Цзеюй же еще! — взяла я шнур-пояс и для него, а добавила про себя: «И еще муж мой. Кстати где он там пропал?» — Таньтай Цзынь — окликнула я, краем глаза заметив край его ханьфу снаружи — Зайди.

Тот неохотно зашел внутрь лавки и устало выдохнул, когда я стала прикидывать к нему знакомое зеленое ханьфу с теплым подкладом:

— У Цзеюя другой размер — напомнил он, решив, что я его как манекен использую для покупки одежды брату.

— Так это и не ему — пробормотала я, решая взять ли это канонное или лучше посмотреть, что здесь есть еще на Таньтай Цзыня из готовой одежды — Тебе нравится? — уточнила я у Цзыня, ему же носить, и посмотрела на его растерянное лицо.

— Это мне? — тихо и неуверенно уточнил Цзынь, но потом собрался и сухо спросил — Зачем? У меня есть одежда, ты забыла, что уже купила.

— На улице похолодало, а ты в тонкой мантии — спокойно пояснила я необходимость покупки.

Нам же сейчас пешком домой возвращаться, так как повозка с покупками давно дома.

— Ты тоже легко одета — справедливо заметил мне Таньтай, то ли защищая свой выбор одежды на сегодня, то ли беспокоясь, что я тоже замерзну.

— Кстати, да — оглядела я свой тонкий наряд.

Утром-то было солнечно и тепло, да и в повозке же ехали.

— Спасибо что напомнил — благодарно отметила я и повернулась к стойке с накидками-пелеринами. «Действительно, стоит и себя от простуды обезопасить, а то за всеми хлопотами о себе и забыла».

— Мы возьмем это и это — сказала я продавцу, пакующему мои покупки, и указала на ханьфу в руках Цзыня и накидку в своих руках — Оденем сразу — пояснила я тот факт, что паковать и это не нужно будет.

— Цзынь, не стой столбом, иди одевайся — поторопила я мужа — Уже вечер, надо домой торопиться — подталкивала я его к аналогу примерочной (читай, ширма в углу).

«Во сколько там праздничный ужин? — размышляла я про себя, пока Таньтай переодевался — Не опоздаем? Может и не накажут, в честь праздника, но неудобно же заставлять ждать» — переживала я.

Накидку на плечи я уже накинула, поэтому, когда Цзынь вышел в своей новой мантии, нам оставалось лишь подхватить покупки и отправиться домой по опустевшим улицам. Все люди уже разошлись по домам, начиная праздновать новый год.

Мы шли молча, тишина не тяготила. Мы оба устали от дневной суеты и шума, создаваемой толпами людей. К счастью, сейчас было тихо и спокойно. «Кажется, любой город красивее, когда его улицы практически безлюдны» — хмыкнула я, поглядывая по сторонам. Наконец-то я могла оценить архитектуру низеньких домов и оформление магазинчиков.

С неба повалил снег крупными хлопьями, оседая на наших плечах и волосах — такой вот новогодний подарок нам. Я была довольна этому дару, всё-таки праздновать Новый год, когда вокруг тепло и пальмы, например, как-то не то — не получается проникнуться духом этого праздника. А так, сразу повеяло новогодним праздником. И родиной — снежной Сибирью. «Как она там без меня, ждет ли?» — горько усмехнулась я сама себе и тут же ответила — Ну да как же.

«В такую погоду все дома сидят, по гостям не шастают» — отчего-то вдруг вспомнилась мне фраза кота Матроскина из «Простоквашино» и я чихнула, будто в подтверждении этой истины. «Ну вот, сама себя и развеселила — хорошо быть самодостаточной личностью» — фыркнула я и подняла смеющийся взгляд на своего спутника.

Тот смотрел в сторону. Проследив направление его взгляда, я увидела пожилую женщину между опустевших прилавков. Вот тебе и «все дома сидят». Не все, как оказалось.

— Фейерверки. Кому фейерверки? — чуть хрипловато спрашивала она практически в пустоту.

Редкие прохожие огибали ее фигуру по широкой дуге, уже и так сверхнагруженные покупками и торопившееся домой.

— Фейерверки — повторяла женщина, показывая неказистое содержимое корзины.

Она отчетливо дрожала от холода и должно быть понимала свои низкие шансы продать что-то в такой час, но всё равно не уходила, как ее более удачливые товарки. Ну просто памятник — «Нужда и безысходность».

«Ну вот и еще один привет канона» — вздохнула я, вспомнив этот момент фильма. Ли Сусу помнится, в порыве сочувствия и стремления делать добро всем и каждому (кроме Бога демонов, конечно), скупила весь ее товар, чтобы та смогла уйти домой.

«А мне это надо? Предпочла бы сделать внеочередное добро именно будущему Богу демонов, чем кому-либо еще» — саркастично заметила сама себе я и вздохнула, всё же отправившись в сторону старушки.

— Купите фейерверки — обратилась она к нам, с надеждой протягивая парочку самопальных самодельных фейерверков. Если их, конечно, можно так назвать, ведь по факту, они будут только недолго искрить.

— Я куплю всю корзину — произнесла я — Сколько с меня? — уточнила я, готовясь, как и в каноне, отдать весь кошелек, с оставшейся мелочью.

— Пол таэля — ответила мне женщина, но потом поправилась с улыбкой — Нет, четверть. Четверти хватит — обрадованно заверяла продавщица.

— Вот возьмите — вручила я ей кошелек и связку копчёностей — С новым годом!

Думаю, еда ей будет сейчас даже актуальнее денег. Всё равно в этот час мало уже, что можно купить. А заодно и руки Таньтаю освободила от лишнего. Дёрнул же чёрт, купить меня эти колбаски, на которые так сильно облизывалась Чунь Тао в начале нашей прогулки. Вот, что значит проникновенная реклама.

Старушка еще продолжала слать благодарности нам вслед, а я уже продолжала наш путь домой. Корзина была громоздкой и неудобной, но что поделать. Взялась — тащи. Зато удалось уложить туда кое-что из мелочевки и удобнее перехватить остальные пакеты и свёртки, часть которых несла я, а остальное послушно транспортировал мой муж.

— Зачем тебе так много? — спросил Таньтай Цзынь — Чунь Тао уже купила фейерверки и получше этих. Да еще и отдала ей больше запрошенного.

— Она бы так и продолжила стоять на холоде, если бы мы не забрали весь ее товар — рассеянно ответила я очевидное, тем временем, осознавая почему именно поступила так, не пройдя мимо.

Зачем я это сделала? Просто я вспомнила, что нахожусь здесь чтобы уменьшить страдания людей этого мира, а не увеличить их.

Конечно, этот поступок мало имеет значения для всей истории, но кто знает сколько бы эта женщина стояла здесь, если бы мы прошли мимо, руководствуясь логикой, а не состраданием. Может она заболела бы и умерла, при этом оставив несчастных детей или внуков на произвол судьбы. Не зря же она продолжала стоять на почти пустой улице рынка, а не отправилась домой в тепло? Вероятнее всего, она делала это ради кого-то.

Лично я собиралась делать всё ради благополучия главного героя этой истории (ну и для своего возвращения домой), но сделать такую мелочь, как покупка ненужных фейерверков, пусть и для малозначимого персонажа, мне ничего не стоило, так что почему нет?

Я до сих пор не была уверена, что смогу вернуться или, если это невозможно, смогу стать счастливой здесь. Я даже не знала смогу ли действительно уменьшить страдания Таньтай Цзыня, сделать его когда-нибудь счастливым. Но сделать чуть счастливее эту женщину сейчас было в моих силах.

— Всё равно она будет стоять и мёрзнуть там завтра, снова продавая свой товар — проворчал Цзынь, кажется не принимающий бессмысленных поступков — Те деньги, что ты отдала, не избавят ее от бедности, не изменят ее положения.

— Ты прав — согласилась я задумчиво — Никому полностью не избавить мир от бедности. Ни один император не сможет искоренить нищеты. Даже богам это не под силу — скривила я губы и посмотрела в небо.

Может именно боги и отправили меня в этот мир. С какой целью? Ну точно не плодить несчастья. А уменьшать их, кажется неплохим намереньем, раз уж мне не была озвучена иная миссия.

Возможно, если совершать больше добрых поступков, если в этом мире будет больше добра, то этот мир станет лучше, и судьба изменится. Хоть для кого-то. Ну или, по крайней мере, не станет хуже.

Я уже хотела продолжить, произнеся реплику Таньтай Цзыня, но он сам справился с этим:

— Ну по крайней мере, сегодня она вернется домой пораньше и отпразднует Новый год со своей семьей.

— Да, сделать ее счастливей, хоть и ненадолго, было не трудно. Так почему бы и нет — усмехнулась я и увидела тень улыбки на лице Таньтай Цзыня, прежде чем нас обоих отвлекли яркие фейерверки в небе.