Дядя Федор и Кубок Огня (гет)

— Вот! — горделиво заявил Каркаров, пристукивая посохом о прибрежный камень. — Знаменитый «Летучий Дурмштрангец»!

Он перехватил задумчивый взгляд дяди Федора и пояснил.

— Именно этот корабль породил легенду магглов о корабле-призраке, «Летучем голландце». Потому что на корабль наложены чары иллюзии, придающие ему устрашающий и отпугивающий вид. К сожалению, чары сокрытия и отталкивания в свое время наложить не удалось, они конфликтовали с чарами пути, основным назначением этого корабля! Наш «Летучий Дурмштрангец» в состоянии перенестись в любой из водоемов Земли, лишь бы там ему хватало места и глубины. Именно так мы и попадем в Хогвартс!

— Я думал, что мы отправимся порталом, — заметил дядя Федор, продолжая рассматривать парусный корабль, покачивающийся на волнах.

— Британцы, — усмехнулся директор Дурмштранга. — По их правилам, ни один портал не может вести с континента на остров и наоборот, а правила в Магической Британии — это серьезно, хотя иногда они и лишены здравого смысла. В общем, мы немножко обойдем их правила, ничего при этом не нарушив.

Дядя Федор кивнул и спросил.

— А третья школа, Шармбатон? Они тоже приплывут на корабле?

— Скорее всего, они прибудут по воздуху, — немного рассеянно ответил Игорь Каркаров, невольно вспомнив размеры мадам Максим, директора Шармбатона.

На берегу показались ученики Дурмштранга, которые были выбраны для поездки в Хогвартс. Крепкие и могучие парни седьмого и шестого курсов, в тщательно выглаженной и вычищенной школьной униформе. Возглавлял делегацию Виктор Крам, и при виде знаменитого ловца лицо Каркарова просветлело. Летом этого года в Британии проходил финал мирового чемпионата по квиддичу, и хотя сборная Болгарии проиграла Ирландии, все равно Виктор исхитрился поймать снитч, завершив тем самым матч. В результате Виктор стал не просто восходящей звездой, нет, он стал самой настоящей знаменитостью, и именно его Каркаров видел будущим чемпионом Дурмштранга и победителем Турнира Трех Волшебников.

— До конца турнира мы в Дурмштранг не вернемся, — обратился Каркаров к племяннику. — Ты все взял?

— Матроскин обещал, что соберет чемоданы, — ответил дядя Федор.

Директор Дурмштранга лишь кивнул в ответ. Хозяйственность кота Матроскина за эти два месяца стала притчей во языцех в школе. Дядя Федор тоже не стал ничего говорить, задумавшись как раз о прошедших двух месяцах. Дурмштранг был одновременно похож и не похож на Колдостворец, равно как и система преподавания, и само разделение магии по предметам.

Опять же, несмотря на заверения дяди Игоря, во многом Дурмштранг был все же Европой, а не Россией, не говоря уже о вольном отношении к так называемым «темным искусствам». Да и дух Гриндевальда, казалось, все еще витал под высокими каменными сводами, и это немного угнетало дядю Федора. Не настолько, чтобы бросать все и возвращаться в Колдостворец, но вполне достаточно, чтобы он так и не сблизился особо ни с кем из Дурмштранга. Поэтому дядя Федор не особо расстраивался, что до конца турнира — то есть учебного года — в Дурмштранг он уже не вернется.

Нельзя сказать, что дядя Федор прямо так уж расстраивался, что укрепление отношений между школами не удалось, и нельзя сказать, что он прямо так уж рвался в Хогвартс. Скорее играла свою роль привычка к труду, ответственности и выполнению заданий, развившаяся и окрепшая за годы жизни в Простоквашино, особенно бок о бок с Матроскиным.

Поэтому можно сказать, что дядя Федор пребывал в смятении чувств, в отличие от того же кота.

— Не грусти, дядя Федор, — сказал ему Матроскин. — Поучишься в двух школах за одну поездку, видишь, как замечательно все получается!

— Я английского не знаю, — вздохнул дядя Федор в ответ.

— Ну, тогда давай повторим вчерашний урок, — пригладил усы кот, и достал толстую книгу.

Зная о предстоящей поездке, дядя Федор учил английский все два месяца, что провел в Дурмштранге.

— What holiday is today? — спросил строго Матроскин. (какой сегодня праздник? Англ.)

— Today is Halloween, — ответил дядя Федор. (сегодня Хэллоуин, англ.)

— Халявин, — поправил его кот.

— No, Halloween, — ответил мальчик. (Нет, Хэллоуин, англ.)

— Вот видишь, дядя Федор! — с энтузиазмом воскликнул Матроскин. — Все ты знаешь, ну и я немножко подучил, кошачий английский, очень замурчательный язык, скажу я тебе!

Дядя Федор лишь вздохнул в ответ.

«Летучий Дурмштрангец» вынырнул из глубин озера, расположенного рядом с Хогвартсом, и дядя Федор облегченно выдохнул. Корабль мчался под водой, и казалось, что сейчас оная обрушится со всех сторон, затопит и утопит, и дядя Федор невольно задерживал дыхание. Напоследок еще мелькнули щупальца какого-то огромного осьминога, добавив свои пять копеек в общую копилку переживаний.

— Хогвартс! — торжественно объявил Игорь Каркаров, указывая на замок, стоящий на вершине холма.

Торжественная шапка и шуба, приукрашенный посох, как, впрочем, и у остальных учеников. Даже Матроскин, ради такого случая, нацепил «бабочку» на шею и дважды вылизал шерсть, придавая ей объем и шелковистость. Видно было, что у ворот и стен замка, привольно раскинувшегося по окрестностям, толпятся ученики и преподаватели, и что-то кричат, громкое и радостное.

От озера к замку вела извилистая дорога, и «Летучий Дурмштрангец» направился к причалу, от которого, собственно и начиналась дорога. Над кораблем, с громкими хлопками, пронеслась карета, запряженная крылатыми лошадьми, и Каркаров досадливо дернул себя за бородку.

— Высаживаемся! — приказал он. — Головы выше, не забывайте, что мы из Дурмштранга, лучшей школы Европы!

Подъем оказался простым и быстрым, дорога, как будто сама стелилась под ноги, и вот уже дядя Федор, равно как и остальная делегации оказались перед воротами замка. В глазах пестрело и рябило, школьники Хогвартса и учителя тоже принарядились ради встречи. Директор Хогвартса, Альбус Дамблдор, которого дядя Федор сразу узнал (видел на портретах), беседовал с огромной женщиной, почти трехметрового роста. Рядом с ними переминался с ноги на ногу не меньший здоровяк, с пышной бородой и в какой-то блестящей одежде. Каркаров направился к директорам, донесся возглас «Игорь!», подошли еще какие-то взрослые маги официального вида.

— Что-то я не вижу тут котов и кошек, — промурчал Матроскин, задумчиво поглаживая лапой усы слева, — а ведь говорили, что они разрешены в Хогвартсе!

Дядя Федор начал всматриваться в школьников Хогвартса, невольно отметив, что практически все смотрят на делегацию Шармбатона (дядя Федор и сам с интересом поглядывал туда до реплики кота) или на Виктора Крама, перешептываются, что-то показывают. Европейские традиции волшебства не предполагали использование посохов, поэтому руки (для показывания и шептания) у британских школьников оставались свободными. Некоторые прятали руки в карманах или засовывали под мантию, как будто замерзнув, и дядя Федор, ощущавший свежий и приятный ветерок, подумал, что в Хогвартсе, наверное, теплее, чем в Дурмштранге или Колдостворце.

И тут он, наконец, увидел то, что искал.

Девушка, примерно ровесница дяди Федора, с пышной копной каштановых волос, в школьной мантии и с галстуком ало-золотого цвета, держала на руках огромного солнечно-рыжего цвета кота. Или кошку.

— Вон, смотри, кот, — указал рукой дядя Федор Матроскину.

Жест его привлек внимание, и девушка посмотрела прямо на дядю Федора, улыбнулась, слегка наклонив голову. Дядя Федор невольно улыбнулся в ответ, тоже наклонил голову. Еще несколько учениц Хогвартса тут же улыбнулись в ответ, и дядя Федор немного растерялся от такого изобилия женского внимания.

Надо было что-то сказать, но все слова, выученные за два месяца, разлетелись куда-то, потерялись, кроме совершенно неуместной фразы, что Лондон — столица Великобритании. Девушки захихикали, что-то зашептали друг другу, парни, стоявшие рядом с ними, бросали на дядю Федора оценивающие взгляды. Дальнейшему развитию событий помешало объявление, сделанное директором Дамблдором, который пригласил всех в замок на праздничный ужин, по случаю прибытия и, собственно, начала Турнира Трех Волшебников.

Кубок Огня сверкал и переливался на постаменте, и кот Матроскин, прищурившись, смотрел на него и думал, что такая красота будет лучше смотреться в Простоквашино. Затем он услышал о призе в тысячу галлеонов и разволновался так, что даже зашипел, а когти его впились в дерево общей скамьи. Тысяча полновесных магических золотых рублей! Это было очень, очень много, и мысли Матроскина приняли иное направление. Он не сомневался, что дядя Федор — самый достойный из всех магов, и сумеет всех победить, а где не сумеет — там ему сам Матроскин и поможет, дело верное!

Надо только написать имя на бумажке и бросить в Кубок, который выберет самого достойного, и это, конечно же, будет дядя Федор! А на тысячу золотых рублей можно не просто крышу перекрыть, а целый новый коровник построить! И тут директор провел по полу черту, заявив, что переступить ее сможет только совершеннолетний. Матроскин посмотрел на дядю Федора и покачал головой. Пускай даже маги становятся совершеннолетними на год раньше обычных людей, все равно, не получится. Значит надо действовать самому и быстро, понял кот, потому что на кидание бумажек в Кубок отводили всего сутки.

Он соскользнул под стол и исчез.

Дядя Федор, внимательно слушающий Дамблдора и задумчиво рассматривающий девушек Хогвартса и Шармбатона за другими столами, даже не заметил исчезновения Матроскина. Впрочем, даже если бы заметил, то не сильно удивился. Матроскин был очень самостоятельным, как и сам дядя Федор, и не любил сидеть без дела.

Сам Матроскин же выскользнул из замка и направился к озеру. Там, на корабле, тщательно упакованное в чемоданы, лежало все необходимое для осуществления плана. Еще у Матроскина мелькала мысль о том, что надо бы все сказать дяде Федору, но, подумав, кот решил отложить ее осуществление на завтра. Может быть, ничего и не получится, и тогда и рассказывать не надо будет.

В Большом Зале, где проходил праздничный ужин, было пусто и почти темно. Несколько свечей медленно дрейфовали в воздухе, и слегка светился сам Кубок, по-прежнему горделиво возвышающийся на постаменте, сотворенном Дамблдором из воздуха. Видна была и возрастная черта, которую провел директор Хогвартса.

Матроскин, мурлыкая под нос песенку «Когда я на почте служил ямщиком», сноровисто и умело разложил и собрал на месте телескопическую удочку. Достал бумагу и перо с чернильницей, написал «Дядя Федор» и потер бумажку о шерсть. Когда там начали проскакивать искры, поднес бумажку к крючку и та прилипла. Медленно и аккуратно Матроскин установил удочку под углом, так, чтобы крючок оказался над Кубком Огня, после чего начал крутить рукоятку, выдавая леску. Крючок пополз вниз, оказавшись, в конце концов, практически в Кубке.

— Главное в рыбалке — это терпение, — удовлетворенно промурлыкал Матроскин, после чего подпер удочку и приготовился ждать.

Заряд статики рассеялся, и бумажка упала в Кубок, выбросивший вверх вспышку синего огня. Матроскин потер лапы, смотал удочку и приготовился сам сматываться, когда из коридора донесся какой-то шум. Удары дерева о камень. Матроскин спокойно и с чувством собственного достоинства отступил к столу, за которым во время ужина, сидели директора и учителя.

Стук приближался, и вот в дверном проеме показался человек. На деревянной ноге и с посохом в руках, один из глаз его вращался во все стороны. Матроскин задумчиво пристукнул хвостом по полу, думая, что делать. Оглянувшись за спину, человек пошел к Кубку, стукая посохом и протезом по полу.

— Новенький? — раздалось мяуканье за спиной Матроскина.

Там, с самым сердитым видом, стояла огромная серая кошка.

— Прибыл сегодня из Дурмштранга, мисс, — с самым любезным видом ответил Матроскин.

— Между прочим миссис! Миссис Норрис!

— Очень приятно, а я — Матроскин. Это фамилия такая, — ответил кот, и добавил, подумав. — Морская.

— Вот и иди на свой корабль, — проворчала кошка, — раз морская, а возле Кубка отираться не надо.

— А как же? — показал Матроскин лапой в сторону человека.

— Ему по должности положено, — ответила миссис Норрис. — Он — преподаватель ЗОТИ и бывший аврор, и поэтому все тут должен осматривать, чтобы понять, кто какие нарушения замыслил.

— Поняутно, — вальяжно ответил Матроскин.

Человек уставился обоими глазами — вращающимся и обычным — в сторону Матроскина и Норрис. Всмотрелся, потом пробормотал что-то непонятное и длинное.

— Идем отсюда, — промяукала миссис Норрис, — пока он нас в мышей не превратил!

— Хозяин мой, — говорила миссис Норрис, провожая Матроскина к выходу из замка, — завхоз всего Хогвартса! Всем заведует, за школьниками присматривает! Особенно по ночам, когда по коридорам ученикам ходить нельзя!

— Завхоз — это хорошо, это правильно, — одобрил Матроскин.

— И ты тоже особо по ночам не бегай, — заявила миссис Норрис.

— Опасно?

— Школа волшебная, тут всякое происходит, я то навидалась уже, а ты новенький еще, — важно заявила кошка Филча. — Вон там ворота, и по дороге вниз до озера, понятно?

После чего, не дожидаясь ответа, скрылась в темноте коридора.

— Кот ли я дрожащий или право имею? — пробормотал Матроскин под нос, направляясь к выходу.

За его выходом из темноты наблюдала пара изумрудного цвета глаз.

Дядя Федор, получивший сегодня очень большую дозу впечатлений, мирно спал в своей каюте, когда вернулся Матроскин. Кот разложил вещи по местам, прислушиваясь и принюхиваясь к обстановке. Все было тихо, мирно и спокойно, на корабле все спали, похрапывая и посвистывая, каждый на свой лад. Местные мыши пока еще не приходили в гости, и Матроскин, успокоенный, тоже устроился спать, свернувшись клубочком.

— Тебя ждет славное будущее, дядя Федор, — пробормотал кот, укладываясь в его ногах и уютно урча.