Луна Лавгуд и комнатная мандрагора (джен)

Буря была ужасной. Ветер завывал, как стая голодных авгуров, а струи дождя хлестали и барабанили по окнам башни Когтеврана, словно требуя, чтобы их немедленно впустили.

Луна Лавгуд, накинув на плечи плед с изображением бегущих фестралов (вышивка собственного дизайна, конечно), подошла к окну и попыталась вглядеться в ненастный мрак. Ни озера, ни Запретного леса, ни даже поля для квиддича разглядеть в штормовой кутерьме было совершенно невозможно.

— Бр-р-р, — передёрнула она плечами. — Мэнди, давай-ка спать, там ужас что творится! В такую погоду хороший вампир и волкодлака на улицу не выгонит…

Мэнди, комнатная мандрагора Луны, конечно, ничего ей не ответила. Фредди, гомункулус, которого Луна, Джинни и Гермиона вывели для Мэнди, чтобы той не было грустно, уже спал в своём углу стеклянного ящика. А ящик Луна не стала закрывать крышкой, чтобы Мэнди не пугалась бури. Впрочем, растение не подавало виду, что боится ненастья или же что её беспокоят проблемы взаимоотношений волкодлаков и вампиров во время шторма.

Луна отпустила тяжёлые портьеры с прихватов, но закрывать полностью окно не стала, оставила щель для Мэнди. Затем, захватив томик справочника магических существ Сибири, нырнула под тёплое одеяло. Немного почитав вслух (для Мэнди), она вскоре отложила книгу, сонным голосом пробормотала заклинание, пригасившее волшебный световой шарик в торшере, и тихо засопела.

Конечно, она не могла видеть, как напротив её окна завис большой и матёрый дементор, словно голодный пёс перед витриной мясной лавки. Дементора трепала буря, поливал дождь, а там, за стеклом, лежала такая нежная, такая беззащитная девочка, полная вкуснейших мечтательных мыслей и радостных воспоминаний. И дементор не выдержал.

Луна внезапно открыла глаза, но не могла понять, проснулась ли она или всё ещё находится в плену страшного кошмара. В комнате стало холодно — так холодно, что мороз проникал под одеяло и плед, лежавший поверх, сковывал ноги, пробирал до костей и поднимался всё выше.

Лавгуд лежала, словно парализованная, не в силах пошевелиться или произнести хоть одно заклинание. Скосив глаза, она увидела, как воздух в самом тёмном углу комнаты словно пришёл в движение, начал мерцать, если можно назвать мерцанием переходы от обычной темноты к абсолютной мгле. Из этого мерцания появился дементор — высокий, покрытый гнилой чёрной тканью, которая свисала лохмотьями, как истрёпанный саван.

«Да уж, стильно, но как-то слишком печально», — подумала Луна. Мода всё же не была коньком этих существ.

Усилием воли Луна нашла в себе силы и произнесла:

— О, дементор! Ты наверное, заблудился? А может быть, ты хочешь чашечку горячего чая?

Но дементор не был настроен на чаепитие. Он медленно поплыл над полом к кровати, и его ледяное дыхание уже коснулось щёк Луны. Она почувствовала, как радость и свет покидают её, как будто выключили солнце и она уже никогда не увидит восхода.

— Плохой дементор, — прошептала Луна. Она попыталась вспомнить заклинание «патронуса», что должно отогнать дементора, но как это часто бывает в критических ситуациях, в голову как назло ничего не лезло. «Э-э-э… Зет-икс спектрум патрониус или патроны к максимус? Ох, портянки Гриффиндора!»

Дементор был уже совсем близко. Луна почувствовала, как её мысли становятся тяжёлыми, как будто дементор заливает ей в голову холодную ртуть. «Вот же незадача, — подумала Луна, — это, пожалуй, будет похуже, чем двойка по зельеварению…»

И тут на подоконнике что-то зашевелилось.

Мэнди, которая до этого момента вела себя совершенно спокойно, внезапно начала стремительно расти, словно воздушный шарик, который кто-то надувал. Листья её задрожали, корни зашевелились, а рот, полный мелких острых зубов, открылся, словно в немом удивлении. Чёрные глаза-дырки уставились на дементора, и вместо круглых стали треугольными и очень злыми.

Наконец мандрагора остановила рост, на мгновение замерла и... издала вопль. Но это был не обычный крик, который сводит с ума людей. Это был неслышимый для уха смертных звук, распространяющийся в другом слое реальности, где обитают дементоры и некоторые призраки.

Этот крик мог бы расправиться с мелким бесом, а самого слабого демона, оказавшегося в зоне поражения, вернуть обратно на тот план, откуда он был призван, и надолго отбить охоту появляться в яви. 

Крик Мэнди был настолько мощным, что дементор, казалось, получил сильный удар магической дубиной. Он попытался отступить, его тряпки развевались, словно он оказался в аэродинамической трубе во время продувки. Но не тут-то было. Мэнди продолжала кричать, и её вопль явно причинял дементору огромные проблемы. Он бился и вырывался, но Мэнди словно пронзила его невидимым копьём, пригвоздив к месту. По мере крика мандрагора уменьшалась, но у неё было ещё много объёма в запасе.

Луна, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, заметила, как дементор в панике пытается вырваться, словно большая чёрная медуза, которую засасывает труба мощного водяного насоса. С каждой секундой дементор уменьшался в размерах, пока не исчез без следа, растворился в воздухе, как сахар в кипятке.

«Мэнди, ты... ты спасла меня», — прошептала Луна, с восхищением глядя на свою мандрагору.

Мэнди, конечно, не ответила, но её листья гордо поднялись, словно говоря: «Ну конечно, кто же ещё?»

Утром Луна проснулась и немного понежилась в постели, наслаждаясь выходным днём, когда не нужно было спешить в классы. Она вспомнила события прошлой ночи, но решила, что это был всего лишь сон. Мэнди, как обычно, стояла на своём месте, обычной формы и размера, и Фредди уже поливал её листики из маленькой лейки.

«Как странно, — подумала Луна. — И приснится же такое…»

Однако несмотря на свои сомнения, она позже связала для Мэнди новый шарфик. На этот раз с узором в виде маленьких дементоров, убегающих в панике от мандрагоры в горшке.

С тех пор дементоры больше никогда не приближались к башне Когтеврана, особенно к той её части, где находилась спальня Луны. Возможно, они чего-то опасались.

Конечно, Луна рассказала свой сон Гарри, Рону и Гермионе, но они, как всегда, отнеслись к этому скептически.

— Луна, мандрагоры не могут кричать на дементоров, — сказала Гермиона, закатив глаза.

Но Луна лишь улыбнулась, зная, что на её подоконнике есть самый громкий и бесстрашный друг в мире.