Пополам (джен)

Вечером, когда Шинтаро и Казунари вышли из дворца спорта, то внезапно похолодало. Морозный воздух щипал за щёки, ветер, пронизывающий и неприятный, задувал под одежду. Это была зима в самых худших её проявлениях. И Шинтаро подумал, а Казунари пробурчал, что всё-таки велорикша сейчас бы не помешала. Решительно отказался от неё днём сам Шинтаро, рассудив, что талисман маленький и лёгкий, а силы Казунари стоит поберечь для ответственного матча.

Теперь дорога домой казалась невероятно длинной, хотя Шинтаро не так уж и торопился туда — ему совершенно не хотелось рассказывать о результатах сегодняшней игры родным. Естественно, слёзы поражения давно высохли, но неприятный и едкий осадок на душе так или иначе остался. Можно сколько угодно смотреть в будущее, обещать, что в следующий раз обязательно выиграешь, но в вечер после проигрыша это всё равно не работает.

К тому же Акаши — любой из двух — всегда знал толк, как раздавить противника, чтобы его собственная победа казалась абсолютной и безоговорочной. Ещё в Тэйко Шинтаро десятки раз видел это, но когда он был по другую сторону, то никогда не переживал это так остро. Конечно, он регулярно уступал Акаши в сёги, но сёги — хобби, а баскетболу он отдавал много времени и сил.

И тем не менее восемнадцать очков безнадёжно отделили Шутоку от победы. Шинтаро то и дело возвращался мыслями к игре, пытался понять, мог ли ещё что-нибудь сделать, предпринять какой-либо сложный или неожиданный тактический приём, но не видел никакого выхода. Он с горьким раздражением думал, что не представляет, за счёт чего ещё можно было выиграть. У него даже не вышло разгадать стратегию Акаши или сопротивляться Глазу Императора.

В общем, Шинтаро размышлял о многом и обратил внимание не сразу, что ему — невиданное дело! — никто не мешает. Казунари никуда не исчез, разумеется, просто шагал рядом с ним и молчал. Молчал, глядя себе под ноги. Возможно, сам Шинтаро ещё мгновение назад выглядел таким же сосредоточенным, но на Казунари это было непохоже.

— Почему молчишь? — требовательно спросил Шинтаро, остановившись.

— А? — Такао поднял на него глаза. — Я просто задумался, Шин-чан.

— Тебе не идёт, ясное дело.

Казунари в ответ рассмеялся, но смех вышел довольно безрадостным. Шинтаро знал точно, что смеяться тот умел очень по-разному. Сейчас смех отдавал вполне понятным разочарованием. Сам Шинтаро испытывал что-то похожее.

— Прости-прости, Шин-чан, — сказал Казунари, а потом, ткнув пальцем на вывеску рамэнной, предложил: — Может, зайдём? Знаю, ты не в восторге от рамэна⁽¹⁾, но я умираю с голода.

Громкое ворчание в животе подтвердило его слова на все сто. Шинтаро равнодушно пожал плечами, не отказываясь идти, хотя он и в самом деле недолюбливал рамэн и предпочитал более полезную пищу.

В маленькой рамэнной не оказалось ни одного посетителя. Очень удачно, потому что дворец спорта находился сосем недалеко. А Шинтаро меньше всего хотел бы сейчас наткнуться на кого-нибудь из знакомых.

Они заняли самый дальний от входа столик, и к ним тут же подлетела с громким приветствием невысокая, но чересчур активная девушка, которая, вероятно, уже заждалась посетителей. Казунари, даже не просматривая список других блюд, сразу заказал кимчхи-рамэн⁽²⁾. Он терпеть не мог пресную пищу, предпочитая что-нибудь поострее и погорячее. Шинтаро же, внимательно изучив меню, выбрал удон с темпурой⁽³⁾.

После того как девушка принесла их заказ и суматоха прекратилась, опять повисла тишина. Шинтаро разъединил палочки и бросил на Казунари быстрый взгляд. Он хотел что-нибудь сказать, но понятия не имел, что именно. Это Казунари обычно болтал без оглядки.

— Мне опрокинуть удон тебе на голову, Такао? — беспокойно спросил Шинтаро, припоминая якобы случайно улетевший окономияки в тот вечер, когда они проиграли Сэйрин. Через секунду этот вопрос ему самому показался невероятно нелепым. Нужно было сказать что-нибудь другое, ясное дело.

Казунари в ответ засмеялся, но смех получился снова совсем невесёлым.

— Пытаешься меня поддержать? Не стоит за меня бояться, Шин-чан. Это, знаешь ли, не самое страшное поражение в моей жизни, — возразил он и шумно отхлебнул бульон, заметив: — Ух, какой острый!

Слова «Не самое страшное» заставили Шинтаро насторожиться. Он догадывался, о каком поражении речь. Ответ напрашивался сам собой: их игра друг против друга в средней школе. Но Шинтаро так и не вспомнил тот матч, где судьба впервые свела его с Казунари Такао. И не знал, за что именно Казунари на него злился и почему именно на него?

Раньше Шинтаро не раз думал написать СМС Момои и попросить запись этой игры. Но, взявшись за телефон и набрав сообщение, он так и не нажимал кнопку «отправить». Его всё время что-то останавливало, и он сомневался, нужно знать или нет. Да и он сам на месте Такао предпочёл бы, чтобы никто не видел его проигрыша.

И в любой другой день Шинтаро так бы и не спросил, предпочитая оставаться в неведении. Но сегодня, после отчаянной совместной битвы, после разгромного поражения, он почувствовал в себе силы это перейти.

—Такао, — медленно сказал Шинтаро, не глядя на него. — Расскажи о худшем.

Казунари поперхнулся бульоном.

— Шин-чан, ты не находишь это немного странным? — спросил он, откашлявшись.

Но Шинтаро уже не смог бы повернуть назад.

— Это же был тренировочный матч, Такао? — предположил он. — Раз ты никогда не сталкивался с Акаши до этого…

— Знаешь, что самое смешное, Шин-чан? Ты будешь первым, кому я это расскажу. Да. Это был летний лагерь в третьем классе. Когда наш тренер договорился о матче с Тэйко, я радовался как последний дурак. Сыграть с легендарной командой — что может быть круче. Да только на площадку вышло не Поколение чудес, а какие-то неумехи. В первой половине мы даже вели в счёте на два очка.

— Эти неумехи, как ты выразился, — не мог не перебить Шинтаро, — были по большей части нашей скамейкой запасных. Первый состав, ясное дело.

— Правда, что ли?

— Не сбивайся, Такао, — он догадался, что Казунари говорит несерьёзно. Из-за того, что очень волнуется и, возможно, даже стыдится.

— Ты же сам меня сбил, Шин-чан. Всё изменилось, когда во второй половине вышел четвёртый номер. До того он сидел на скамейке и держал в руках теннисную ракетку, я ещё смеялся, что он немного перепутал матчи. К тому же у него были перебинтованы пальцы, и я не понимал, зачем выпускать игрока с травмой.

Казунари замолк ненадолго, отправив в рот очередную порцию острого кимчхи из своего рамэна.

Шинтаро, когда пытался вспомнить, совершенно упускал тот матч из поля зрения. Примечательной для него самого эта игра была лишь тем, что он тогда единственный раз надел майку капитана вместо Акаши, который, естественно, нашёл куда более разумное применение времени на каникулах, чем поездка в тренировочный лагерь. Но деталей того матча Шинтаро не запомнил. Все игры в последний год в Тэйко сливались в памяти единым комком.

— Я понятия не имел тогда ни об Оха-Аса, ни о том, зачем ты мотаешь пальцы. Но ты забрасывал трёхи и забрасывал, словно я был пустое место. Тридцать бросков за двадцать минут — ты был монстром, Шин-чан.

— Это всё, чем я тебя тогда разозлил? — осторожно спросил Шинтаро. Он ожидал, что сказал что-нибудь такое, что Казунари долго не мог простить, или ещё чего похуже.

— Этого мало? — возмутился тот. — Ну, знаешь, Шин-чан!..

— Нет, — быстро признал он, прикидывая возможную разницу в счёте.

— Мы проиграли восемьдесят очков, Шин-чан, — кисло усмехнулся Казунари, подтверждая самые худшие опасения. — Я даже не представлял, что настолько бесполезен, — в его голосе зазвучала откровенная горечь, которую он даже не подумал прикрыть смехом. Он не смотрел на Шинтаро, а только медленно перебирал палочками кимчхи в своей тарелке. — Поэтому я ушёл и всё бросил. Я хотел всё забыть, но каждый вечер я не мог заснуть, потому что перед глазами стояли эти бесконечные трёхочковые без единого намёка на промах. Через пару недель я выпросил у кого-то из своих диск с записью того злосчастного матча. Думал, вдруг если внимательно и детально буду изучать, как этот гений играет, тогда у меня тоже получится… когда-нибудь его одолеть. Но каждый раз я тупо пялился, восхищался и ни фига не понимал. Хотя нет, кое-что было ясно как день: да я никогда не одолею этого монстра, даже если изучу его приёмы.

Шинтаро крепче сжал палочки в руке. По сути эта история была не нова, обыденна до банальности, и, возможно, нашлась бы ещё сотня таких же парней, которых сломал или едва не сломал проигрыш Тэйко, и Шинтаро никогда бы не нашёл причины просить у них прощения за это, даже если бы умел извиняться.

Но кое-что в рассказе Казунари его задело.

— Ты НЕ бесполезен, Такао, — сказал он твёрдо, почувствовав то же возмущение, что и во время матча на несправедливое замечание Мибучи об обузах.

— Я знаю, Шин-чан. Мне сейчас, конечно, паршиво, но всё же лучше, чем тогда. Сейчас я бы не бросил. Потому что мне нравится играть в Шутоку. И ещё я рад, что играю с тобой, — вдруг добавил Казунари, ткнув в него палочками. — Теперь можешь выливать на меня удон — это самый подходящий момент, — засмеялся он.

— Он закончился, — констатировал Шинтаро. Тарелка уже была пуста, так что задумай он такую нелепость, будто невоспитанный маленький ребёнок, то возможности у него не осталось бы. — Но я тоже рад, Такао.

— Э-э-э... Кто ты, и что ты сделал с милейшим стариной Шин-чаном? — озадаченно усмехнулся Казунари, и Шинтаро так и не разобрал, чего за этим смехом скрывалось больше — смущения или гордости. — Но всё же признай, Шин-чан, наши трёхочковые были хороши, — он с какой-то особой важностью произнёс «наши».

— Признаю, — не стал спорить Шинтаро. — На эти броски работала вся команда.

Вдобавок к этому он подумал, что выйди он таким же, как в первом матче с Сэйрин, то едва ли смог бы хоть что-то противопоставить Акаши.

Казунари допил бульон, и его тарелка тоже оказалась пуста. Оставаться в рамэнной больше смысла не было. Они и так задержались, и их обоих, наверное, уже заждались дома. Во всяком случае, телефон Шинтаро пару раз дёргался в кармане — наверное, взволнованные СМС-ки от сестры. Но отвечать или хотя бы читать во время рассказа Казунари было просто невозможно.

Они вышли на улицу. Стало ещё холоднее, но ветер немного поутих.

— Так ты о том давнем матче думал, Такао? — спросил Шинтаро, поправляя шарф.

— Не совсем, Шин-чан. Конечно, ты можешь сказать, что это не моё дело… — начал было Казунари, но в ответ услышал скептическое хмыканье и продолжил: — Я видел, как ты хотел пожать ему руку.

Шинтаро ничего не ответил: обсуждать поведение Акаши сейчас не хотелось. Возможно, Шинтаро и впрямь изменился, но не настолько, чтобы говорить о таком личном. Но Казунари тоже изменился не до такой степени, чтобы у него получилось смолчать:

— Ты сильно… разочарован, Шин-чан? — спросил он. — Всё-таки абы кому ты руку не протянешь.

Унизительный отказ пожать руку и впрямь вызывал досаду, равно как и неприятные слова про врага. Прежний Акаши никогда бы так не сделал и не сказал, но тем обиднее было его нынешнее поведение. Оно явственно доказывало, что Шинтаро потерпел ещё одно горькое поражение. Он настолько ценил Акаши, что продолжал надеяться на перемену в нём до сих пор. И он собирался стать причиной такой перемены сегодня, хотя и знал, что это было бы сродни чуду. Теперь приходилось признать, что не вышло.

— Знаешь, Шин-чан, я не думаю, что это возместит, но… вот, — сказал Казунари очень серьёзно и решительно протянул руку.

От неожиданности у Шинтаро перехватило дыхание. Сколько же ещё сюрпризов скрывается в его неугомонном напарнике? Этот смелый жест дружеской поддержки, такой внезапный и между тем такой естественный, не мог не подействовать на него. Поэтому через секунду он с признательностью крепко сжимал его тёплую ладонь.

Отказ Акаши это рукопожатие действительно не возмещало, потому что поражение есть поражение, да и Шинтаро не искал замену. Нет, протянутая рука Казунари значила для него нечто другое и не менее важное. После того как Шутоку уступили Сэйрин, Шинтаро понял, что иногда невозможно победить в одиночку; сейчас же, припоминая грустную историю Казунари, пришёл к выводу, что проигрывать в одиночку — ещё сложнее.

Впрочем, наверняка он этого не знал, так как благодаря Казунари они всегда делили поражение пополам.

1) Рамэн — японское блюдо с пшеничной лапшой. Фактически представляет собой недорогой фастфуд, обладающий большой энергетической ценностью и хорошим вкусом.

Вернуться к тексту

2) Кимчхи — блюдо корейской кухни, представляющее собой остро приправленные квашеные овощи, в первую очередь, пекинскую капусту.

Вернуться к тексту

3) Удон с темпурой — домашняя вермишель с морепродуктами.

Вернуться к тексту