Брак создается на Небесах (гет)

Утром пятого дня седьмого месяца тронный зал императорского дворца гудел подобно улью растревоженных пчел.

Лица чиновников под черными шапками были красны, а речи так горячны, что императору казалось, будто головы напротив вот-вот задымятся и полыхнут, как груда угля.

— Ваше величество, вам следует задуматься о том, чтобы подарить государству наследника! Неимение потомков — самый большой грех перед родителями! И Конфуций завещал победить себя и обратиться к ритуалу!

Чиновники голосили и справа, и слева, выступая, будто пешки сянци. Дощечки хубань в их руках все больше походили на обнаженные мечи.

Наконец император стиснул подлокотники и резко поднялся — только бусины на мянгуани⁽¹⁾ звучно плеснули, на миг открывая заострившиеся скулы.

— Вы увещеваете меня словами Конфуция, а далее собираетесь напомнить мне слова Мэн Цзы, кто допускал свержение императора?!

Чиновники притихли, и император продолжил ровнее:

— Сейчас всех вас должна больше интересовать угроза на границах, а не вопрос престолонаследия.

Перемявшись с ноги на ногу, правый советник выполз из шеренги бочком и ответил елейно:

— Один вопрос не исключает другой. Отсутствие наследника — не меньшая угроза правлению… И неужели ваше величество это совсем не интересует?

Император стиснул зубы, уловив, как по залу пронеслись вторящие шепотки: «не интересует наследник?», «не интересует брак?», «не интересуют женщины?»

По-драконьи вздохнув, его величество спустился на две ступени.

— Сейчас всем вам следует озаботиться тем, чтобы не отдать врагу ни одного му⁽²⁾ земли, ни одного квадратного цуня⁽³⁾!

Советники прыснули смешками, прикрывая рты — кто рукавом, кто ранговой дощечкой. Моложавое лицо императора пошло гневными пятнами.

— Прочь! И пока вы не перестанете считать это забавой, не смейте являться мне на глаза!

Тишина повисла мимолетно — советники пали ниц, и император, сердито махнув парчовым рукавом, удалился.

За ним, разочарованно качая головой, просеменил пожилой евнух Гао.

Стремительно шагающего государя он догнал только в зале поминовения предков.

Его величество вставлял в чашу благовония так резко, будто пытался заколоть врага, дышал как штормовое море и едко передразнивал:

— «Долгих лет императору… долгих лет императору»! Будто я не знаю, что у них на уме…

Евнух тихонько встал у государя за спиной и услышал усталое продолжение:

— Ах, отец, зачем ты почил так рано? Без тебя чиновники — что стая волков… Ты упал бы в беспамятстве, если бы это увидел…

Евнух осторожно подошел сбоку:

— Ваше величество, не размышляли ли вы о том, что вам следует внять их советам и набрать гарем из их дочерей? Все-таки вы уже три года как вступили в брачный возраст, и пора задуматься о наследнике… И ваш отец это бы одобрил…

Взор императора сосредоточился на палочках. Дым заструился сильнее.

— Советники не о наследнике и благе страны думают, а о том, как бы побыстрее заполучить влияние. А я насмотрелся на «пожары на заднем дворе»⁽⁴⁾. Чжао-Сяо-Мяо-Ляо, Гао-Цао-Тао-Чжень…

Евнух слегка отпрянул.

— Простите старого слугу, ваше величество, я не понимаю…

— Ну как же… — сжал кулаки император. — Мою мать отравила наложница Чжао, наложницу Чжао — наложница Мяо, наложницу Мяо — супруга Ляо, и так далее… В итоге из тридцати жен отца в живых остались лишь две — вдовствующая императрица и бесплодная наложница Чжень… — Стиснув зубы, император вперил взгляд в поминальные таблички. — У меня будет только одна супруга. И только тогда, когда я наведу порядок при дворе…

Опустив голову, евнух молча сложил ладони на животе, а император добавил с горестным смешком:

— И будто я не разумею происходящего… Вдовствующая императрица недовольна тем, что я взошел на трон. Получив малолетнего наследника, она меня тотчас устранит и будет править страной по своему разумению, как регент. И сподвижников у нее при дворе немало.

Евнух покусал уголок губ.

— О. Но некоторые советники считают, причины вашему нежеланию жениться иные…

Император повернул к нему лицо, подняв бровь.

— Это какие же?

Евнух замялся.

— Говорят, император не разумеет гармонии инь-ян…

— Этим «даосам» скажи, что знающий не говорит⁽⁵⁾, — фыркнул император.

Воровато оглядевшись, евнух продолжил:

— Еще говорят… «дракон не воспаряет»…

Лицо императора густо покраснело.

— А этим Е Гунам⁽⁶⁾ скажи, что если будут болтать, дракон в рот залетит.

Евнух Гао поперхнулся, а с поминального стола вдруг упала табличка покойного императора.

Гао отряхнул ее и поставил на место с причитаниями:

— Простите за такие двусмысленные речи, ваше величество…

Император покосился на него с недовольством — похоже, это раскаяние предназначалось для духа его покойного отца.

— Что-то еще?

— Говорят, — еще осторожнее продолжил Гао, — ваше величество больше заботят евнухи…

С грохотом снова упала табличка покойного. Евнух бросился ее поднимать, а грудь императора раздулась, как кузнечные меха:

— Вы смеете произносить такое при моем отце?!

— Я имел в виду иное, — потупился Гао. — Чиновники предполагают, будто вы верите легендам…

— Каким именно?

— О том, что евнухи, тела которых похоронили без изъятых частей тела, перерождаются женщинами⁽⁷⁾. То есть все женщины могут казаться вашему величеству бывшими евнухами. Быть может, евнухи вам неприятны, и потому на женщин ваш пресветлый взор не падает…

— Я вовсе не предвзят к тем, кто верно мне служит, — устало отмахнулся император. — Вы во многом были моим наставником, разве могу я относиться к вам и подобным вам с презрением?

Глаза Гао просияли признательностью, а император нахмурился.

— Я пока просто не знаю, что со всем этим делать…

Евнух замер, но тут же оживился:

— О. Ваше величество, я понял! Побеседуем о весенних радостях? Или об «особенных» книгах?

Падающую табличку почившего государя император и евнух дружно придержали с обеих сторон. И переглянувшись, одновременно подытожили:

— Не при покойном императоре!

Водрузив табличку обратно, они проследовали в личные покои. И там, многозначительно помолчав, император сел за стол и посмотрел на евнуха в упор.

— Хорошо. Спрашивайте, евнух Гао. Я готов вас просветить. Я считаю, что евнух вправе интересоваться подобным, как и все остальные.

Старик закатил глаза.

— Я имел в виду иное.

— Почтенный евнух Гао, ты ведешь себя странно, — насупился император и постучал по столу кусочком охры⁽⁸⁾. — Все говоришь одно, а имеешь в виду другое.

Евнух перехватил метелку поудобнее и шагнул ближе.

— Ваше величество, я лишь подумал, что вам нужна беседа об искусстве брачных покоев…

— Искусство в брачных покоях? — задумался император и тут же просветлел: — А это хорошая мысль! Пожалуй, мне пригодились бы стихи, которые я мог бы зачитывать своим наложницам, если мне все же придется жениться.

Евнух радостно улыбнулся, вздернув метелку.

— О, так ваше величество просто хочет быть более изящным в выражении своей благосклонности к прекрасным девам!

Император со вздохом закатил глаза:

— Я желаю знать стихи, которые можно декламировать всю четверть шиченя⁽⁹⁾, что отведена на посещение одной наложницы. Чтобы не заниматься в спальных покоях остальным.

Метелка евнуха сникла в руках. В поминальном зале снова послышался грохот.

Старик Гао возвел очи горе.

— Позвольте откланяться, ваше величество. Мне надо поправить табличку покойного императора. Кажется, его дух продолжает негодовать.

Из поминального зала евнух Гао вышел будто другим человеком — сгорбленная спина распрямилась, а черты старого добросердечного слуги стали жесткими. И до своих комнат он шагал, поглаживая подбородок так, будто затачивал меч.

Внутри его уже ждали — трое евнухов недовольно кривили губы, разливали вино и тихо переговаривались:

— Того гляди, этот молодой дракон⁽¹⁰⁾ всех подданных вдовствующей императрицы застращает… А с таким воздержанием так вообще янским огнем всех спалит.

Поплотнее притворив дверь, Гао прошел к столу и присел, со вздохом дополняя квадрат.

— Да, это никуда не годится… Похоже, его величество желает править единолично и ни во что не ставит заслуженных советников. Скорее распустит двор, чем уступит…

Евнух слева от него сердито согласился:

— А потом и нас, евнухов, постигнет та же участь…

Тот, что сидел напротив Гао, скрестил руки на груди и фыркнул:

— Почтенный евнух Чжао прав. Раз уж его величество не хочет оставлять наследника, то пусть трон займет его четвертый дядя.

Гао уставился на верхнюю полку стеллажа, где пылился игрушечный барабан, и отвел взор.

— Незаметно устранить императора будет нелегко… В его покоях постоянно находятся преданные ему слуги.

Чжао скривился.

— Вы проводите рядом с императором почти целый день. Завтра я заменю дворцовую стражу на своих людей. И это развяжет вам руки.

Гао глубоко вдохнул и кивнул.

— Я найду возможности.

В это же время вести о волнениях во дворце Поднебесной достигли Небес.

Нефритовый Император на своем золотом троне нахмурился, и колонны его приемной затянули тяжелые тучи. Перед ним на коленях стоял бог брака — Лунный Старец Юэ Лао — и моляще увещевал:

— Ваше величество, не гневайтесь! Я уже семь раз пытался! Ну не хочет император смертных жениться! Все за бумагами да с советниками. И хоть бы пара из них женщинами были! Но нет, он прекрасных дев сторонится, ни на шаг к ним не подходит! Где уж тут брачную нить завязать⁽¹¹⁾!

Тяжелая длань Нефритового Императора ударила по подлокотнику.

— Император смертных — Сын Неба⁽¹²⁾! А у него до сих пор нет наследника. Смертные уже девять храмов построили и принесли подношения ради продолжения императорского рода! Ты хочешь, чтобы Небеса остались глухи к молитвам смертных и потеряли лицо?!

— И вовсе нет, — попятился Лунный Старец, — но…

— Никаких отговорок я не приемлю, — нахмурился Нефритовый Император. — Даю тебе день на то, чтобы ты нашел императору смертных супругу.

Лунный Старец съежился.

— День считать по времени Небес?

— Смертных!

— Но…

— А иначе я отправлю тебя на службу к Яньло⁽¹³⁾.

Нефритовый Император угрожающе пригнулся на своем троне, и Юэ Лао тут же вскочил:

— Только не к Яньло! Он ведь наверняка еще помнит, как я связал его нитью с его же сестрой⁽¹⁴⁾…

Нефритовый Император откинулся на спинку трона, и тучи на колоннах рассеялись.

— Рад, что ты понимаешь важность поручения.

Спешно откланявшись, Лунный Старец выбежал за врата Верхнего Дворца, ругая Дао до уровня Пурпурных Облаков. Но едва завернул за угол, внезапно натолкнулся на фигуру в белых одеяниях.

— Цзы Гу! — восстановив равновесие, Лунный Старец взбеленился пуще прежнего: — Хватит носить такие ослепительные одежды и выскакивать из-за угла!

— Я повелеваю судьбой и всегда появляюсь, где положено, а не выскакиваю из-за угла! — С брезгливостью Цзы Гу принялась срывать красные нити, зацепившиеся за шпильку на ее голове при столкновении. — Вот же слепец! Не только нитки свои вслепую завязываешь, так уже и дороги не различаешь!

Со злости Юэ Лао подбоченился:

— С тобой не посоветовался, богиня отхожих мест⁽¹⁵⁾!

— Что-о-о?

От налитого до бронзовых бубенчиков взгляда Лунный Старец отмахнулся:

— А что? Была бы ты богиней судьбы, знала бы, что я сейчас выйду, и не натолкнулась бы на меня!

Цзы Гу топнула ножкой до перезвона бусин в шпильке.

— Проси прощения, иначе проклятие обрушится на твою голову!

— Да вот еще! — хмыкнул Лунный Старец. — Ты сама на меня налетела!

— Ах так! — гневно прищурилась Цзы Гу. — Тогда… Тогда… Вот не буду тебе больше ничего советовать! Такой грубиян не любящие сердца свяжет, а войну развяжет!

— Переживу! — нарочито рассмеялся Юэ Лао. — Все равно твоим словам давно веры нет! В прошлом столетии обещала выйти за меня, а потом «то один день неблагоприятный, то другой»…

Цзы Гу едва не взвилась на месте.

— Да зачем мне такой муж, который знаков Дао не слушает! Одна помолвка — и та хуже проклятия была!

С гневным поклоном повелительница судьбы развернулась и растворилась в наползавших повсюду облаках.

Юэ Лао поглядел ей вслед и утомленно выдохнул надутыми щеками. По крайней мере в этот раз его не наградили судьбоносными прогулками к отхожим местам.

И пришлось признать — выместить негодование на судьбу самой повелительнице судеб оказалось целительным: стравил пар в нужном направлении — и сразу легче стало.

Той же ночью Лунный Старец спустился в мир смертных. Время не терпело, посему забраться он решил прямиком в императорский сад. Для снующей там стражи он был невидим, однако лязг доспехов его так отвлекал, что пришлось залезть на ближайшее сливовое дерево.

И там, когда все смолкло, Лунный Старец торжественно развернул свою Книгу Без Слов в ожидании предзнаменований брака для императора.

Луна светила ярко, но страницы оставались пусты целый шичень. Как Юэ Лао ни всматривался, как ни тер глаза, бумага оставалась белее снега. Ни картинки, ни иероглифа, ни черточки… В панике он даже дважды пролистал всю книгу, но все оказалось безуспешно.

Забросив книгу на девятое небо⁽¹⁶⁾ с гневным «без слов — так без слов!», Лунный Старец взвесил в руке клубок и ножницы. Однако спустя несколько мгновений ножницы отложил: императору предписывалось иметь много наложниц, так почему бы не связать всех невест разом, на всю длину нити?

И Цзы Гу еще увидит, кто в своем мастерстве силен…

С этой вдохновляющей мыслью Юэ Лао выдохнул, устроился на ветках поудобнее и задремал.

Разбудил его топот внизу — дочери знатных семейств пришли выразить почтение императору. Проще говоря, их отцы самовольно устроили смотрины.

Двери императорских покоев оставались закрыты, хотя прелестные девушки уже расположились в два ряда у парадного входа.

Евнух Гао стоял на крыльце и, зевая, накручивал на палец волоски на метелке.

Лунный Старец, напротив, радостно потер ладони, перебросил в них клубок и поспешил слезть со сливы.

В это же время парадные двери со скрипом распахнулись, и наружу шагнул император. Солнце радостно залило золотом весь его силуэт, и только взгляд остался чернеть парой ледяных прорубей.

Лунный Старец заторопился со спуском, но сделал только хуже — из-за спешки выронил клубок, да так неудачно, что нить запуталась на ветвях сливы.

А пока он отчаянно ее отматывал, приговаривая «больше никаких Лин Хэцзинов»⁽¹⁷⁾, император произнес:

— Как бы приятно мне ни было лицезреть своих подданных в цвету и здравии, императору не подобает утопать в праздности. Посему я возвращаюсь к делам, а евнух Гао проводит вас в сад.

С этим император развернулся, а Юэ Лао кое-как оторвал свою нить от дерева.

Девушки разочарованно вздохнули, и евнух Гао проводил его величество поклоном.

Из последних сил Лунный Старец кинулся под ноги императора и все же успел обвязать нить вокруг его лодыжки, прежде чем тот шагнул обратно.

Однако едва Юэ Лао обернулся, то увидел, что девушки уже выходят за ворота. Взмыленный, он бросился за ними вслед, но споткнулся на ступеньках крыльца и пролетел вперед на несколько чжан⁽¹⁸⁾. Приземлившись на живот, он приподнял голову и увидел перед собой сапог.

Большой, конечно, но дело было отчаянное — не до того, чтобы выбирать изящную ножку для спутницы императора.

И так — в смятении и второпях Лунный Старец завязал второй конец нити.

Выдохнув с облегчением, он поднялся, отряхнул одежды, выпрямился… и застыл.

Нить, тянущаяся из императорских покоев, теперь аккуратно охватывала сапог евнуха Гао, и прежде чем Лунный Старец успел хоть что-то сделать, ее сияние пропало.

Юэ Лао показалось, что все вокруг охватили раскаты грома и разверзлись небесные хляби.

— Уж лучше бы Лин Хэцзин… — только и успел он прошептать, прежде чем упасть в обморок.

Очнулся Лунный Старец снова от топота: по двору сновали служанки с блюдами в руках — приближалось время обеда.

Ломано поднявшись, Юэ Лао припомнил произошедшее и ужаснулся. В холодном поту он обернулся и за распахнутыми дверями восточного дворца увидел императора и евнуха Гао.

Связанных его красной нитью.

От страха Юэ Лао затошнило.

Прийти с повинной к Нефритовому Императору он страшился — это был уже не первый его проступок. Просить Тайшан Лао Цзюня разрубить нить — не хотелось так же. С этим мудрецом они всегда были не в ладах. Проникнуть тайком в свой чертог за новой нитью и вовсе казалось не лучшей затеей — ему бы хоть с уже созданной путаницей разобраться…

А как будет смеяться над ним Цзы Гу! И времени совсем не осталось…

Посокрушавшись, Юэ Лао поплелся в императорские покои. Пока небесная кара его не настигла, единственное, что ему оставалось — придумать достойное оправдание своей оплошности.

Нервно постукивая пальцем по подбородку, Лунный Старец трижды обошел евнуха Гао, окидывая того взглядом с ног до головы.

— Нет… ну а почему нет? Брак не может быть заключен между мужчинами, но евнух же, вообще-то, не мужчина… И вообще, главное в браке — поддержка… А кто, как не этот евнух, поддерживал императора всю его жизнь? И вообще, статная императору пара — наверняка умен, прозорлив, учтив, послушен… Виски вот убелены сединой, как голова — мудростью…

Со вздохом Юэ Лао всмотрелся в хмурое морщинистое лицо евнуха и влепил себе пощечину.

Конечно, такие объяснения никуда не годились. Скажи он нечто подобное, Нефритовый Император не просто сошлет его к Яньло-вану, но и в шелковичного червя заодно обратит… Отправлять червей в загробный мир ведь вполне естественно для порядка Дао…

А пока Лунный Старец впадал в уныние более глубокое, чем сам Диюй, императору подали обед.

Евнух Гао приподнял крышку пиалы, опустил в суп серебряную иглу и, улучив момент, когда император отвернулся за свитком, бросил в суп щепотку порошка.

Голос его засочился елейной заботой:

— Ваше величество, ваше усердие в делах достойно восхищения, но пора прерваться и удовлетворить потребности тела…

Помассировав переносье, император отложил свиток, придвинул к себе пиалу и поднял крышку.

— Суп из красной фасоли с яйцом… — устало улыбнувшись, император поднял лицо к евнуху. — Последний раз ты баловал меня таким в детстве… Даже с ложкой за мной по всему двору бегал. А я позволял себе капризы и неучтивость. Кажется, тогда ты испачкал мое одеяние, и отец тебя наказал. Нелепо, но мне до сих пор за это совестно.

Лицо евнуха побелело, а губы несуразно задергались.

Император зачерпнул суп, задумчиво уставившись в кусочек яйца с яркими прожилками, и снова поглядел на евнуха. Его вид так встревожил императора, что ложка плюхнулась обратно.

— Почтенный Гао, отчего твои глаза такие же красные, как это яйцо? Ты нездоров? Или хранишь обиду в своем сердце за тот случай?

— Я бы не посмел, — пробормотал Гао и поспешно опустил взор на задрожавшие руки.

Император вздохнул и, бесцельно перемешав суп, снова наполнил ложку.

— Немало же я доставил тебе хлопот…

Красные бобы поплыли к его рту, но на полпути вывалились из ложки — император вздрогнул от громкого стука где-то снизу. Оказалось, евнух выронил свою метелку и теперь спешно ее подбирал.

— Простите, что нарушил трапезу, ваше величество.

— Может быть, стоит вызвать для тебя лекаря? — забеспокоился император.

— Ваше величество, это лишь дрожат мои старые кости, и годы берут свое…

Тряхнув головой от новой неловкости, император осмотрел стол и нахмурился. Все на нем было красным — от этого фасолевого супа до гранатовых пирожных.

Резко отставив пиалу, император бросил сердитый взгляд на евнуха.

— А может, ты просто ждешь моей отповеди на свой дерзкий намек? Позаботился, чтобы сегодня все блюда имели свадебную расцветку, а потом издалека начнешь разговор о браке для императора? И кто же тебя надоумил?

Евнух про себя выдохнул и ответил с улыбкой:

— На кухне все подчиняются велениям вдовствующей императрицы…

Император поднялся так резко, что блюда на подносе жалобно звякнули.

— Я потерял аппетит.

Гао тихо скрежетнул зубами.

— Съешьте хотя бы десерт.

Император покосился было на персиковые пирожные, но те так напоминали по форме женскую грудь, что это рассердило его пуще прежнего.

— Эта пища выглядит и вовсе непристойно!

Махнув полой, император устремился из покоев наружу, а Гао резко выдохнул.

Наблюдая за всем этим, Лунный Старец почесал голову, но внезапно его глаза просияли — а ведь лучше оправдания не придумаешь! Если Нефритовый Император решит его наказать, он может ответствовать, что связал евнуха и императора нитью судьбы, чтобы покушения первого на жизнь второго не увенчались успехом — в конце концов, красная нить судьбы связывала двоих не только браком, но и судьбой. Как Вэй Гу не смог когда-то убить свою невесту, так и евнух Гао не сможет убить императора⁽¹⁹⁾!

Однако напрашиваться на наказание Юэ Лао совсем не хотелось, и он решил повременить с тем, чтобы вернуться на Небеса за новым мотком нитей. Пока Нефритовый Император его не вызвал, разумнее было понаблюдать за вероломным евнухом.

В свою очередь Гао времени не терял: пока никого не было в покоях, он вытащил парадное одеяние императора и облил его изнанку жидкостью из маленькой бутылочки.

Юэ Лао застыл от ужаса. Вмешиваться в судьбы смертных большим, чем предписывали ему полномочия бога брака, он не мог. И что если случай с невестой Вэй Гу был простой удачей, а не магией его нитей?

Меж тем успокоившийся император вернулся из сада, и Гао тут же просеменил к нему с подносом:

— Ваше величество, время сменить одеяния…

Император шагнул ближе. Как Юэ Лао ни пытался его остановить, это было невозможно — руки его были бесплотны, а магия, кроме сил брачных уз, оказывалась бесполезна.

Император опустил взор на одежды, сложенные на подносе, и его лицо исказилось от гнева.

— Почтенный Гао, я предупредил, а вы опять за свое?! Полагаете, мне неведомо, что именно в этих парадных одеяниях придворные находят мою наружность наиболее привлекательной? Это вдовствующая императрица велела вам приодеть меня для какого-то сватовства? Выходит, она уже видит меня своим павлином, вместо дракона?!

Гао втянул голову в плечи.

— Ваш слуга не посмел бы…

Прикрыв ладонью глаза, император отвернулся.

— Убери немедля. И впредь приноси мне только строгие одеяния. И чем только занят двор…

Евнух попятился с поклонами в соседнюю комнату, а там раздраженно скомкал ханьфу на подносе. И только спустя несколько мгновений вспомнил, что нанес на ткань яд. А еще следовало поскорее избавиться от свидетельств коварства — не иначе у его величества появились подозрения…

Заметавшись, Гао поспешил наружу, но император, уже устроившийся за своим столом, вдруг поднял от свитков взор и окликнул:

— Евнух Гао, что с твоими ладонями?

Покрывшись испариной, тот подошел ближе.

— Ничего страшного, ваше величество. Я менял свечи в ваших покоях и обжегся…

Император покачал головой, снял с ближайшего стеллажа фарфоровую баночку и протянул ее евнуху.

— Возьми. Недавно императорский лекарь лечил этой мазью мои раны.

— Но эти лекарства предназначены только для вашего величества! Старый слуга не смеет, — попятился евнух.

— Не смеет отказываться, — с улыбкой закончил за него император и сунул баночку тому за пазуху.

Старый евнух только спрятал смущенное лицо в поклон, тем более, что его руки были заняты. Однако внезапно взгляд императора упал на скомканное на подносе ханьфу.

— Почтенный Гао, я впервые вижу, чтобы ты так небрежно относился к одеждам…

Из красного лицо евнуха стало белым, и от падения ниц его остановило лишь совершенно нелепое опасение учинить еще больший беспорядок.

Император вдруг рассмеялся.

— Раньше ты позволял мне быть капризным и своевольным. Не думал я, что теперь, когда я ограничен своим титулом, ты будешь делать за меня то, что сам я позволить себе не могу.

В смятении евнух только и мог, что криво улыбнуться, и император его отпустил.

Вечером того же дня Гао бинтовал кисти, поглядывая на свечу. С каждым тканным витком пламя в его глазах дергалось и разгоралось все сильнее, а вокруг витал цветочный аромат, совсем не подходящий усталому старику. Наконец, завязав на запястье узелок, Гао хлопком закрыл флакончик с мазью и отправился к императору.

Последний обнаружился в малом кленовом кабинете — погруженный в стопки докладов по самую шпильку в волосах. Маленькими шагами Гао подошел к нему сбоку.

— Ваше величество, уже наступил час Крысы. Во дворце все уже отошли ко сну.

Император, не поднимая глаз, развернул новую бумажную гармонику.

— Я еще не прочел доклад правого советника.

Евнух перемялся с ноги на ногу и прищурился на свечи.

— Ваше величество мог бы вздремнуть прямо здесь. Топчан достаточно широк. Знаю, что вы не любите засыпать в темноте, но я мог бы потушить свечи, когда вы уснете…

Гао осторожно окинул взглядом кленовые балки кабинета и замер.

Император тяжело вздохнул и поднялся.

— Нет, в государственных делах должно быть сосредоточенным. Трудиться и отдыхать надлежит в положенных тому комнатах.

Гао стиснул зубы.

— Но…

Император посмотрел с укором.

— Я ценю твою заботу обо мне, почтенный Гао. Но заниматься делами благородному мужу положено при свете дня. Ночью же читают в основном те, кто желает тревожить свой разум непристойными книгами, от коих я отказался.

Гао посмотрел пристально, и напоследок император поучительно добавил:

— Лао Цзы говорит: не гляди на то, что вызывает желания.

Лунный Старец, наблюдавший за этой сценой, усмехнулся и про себя поклялся однажды рассказать Лао Цзы, как его учение нынче спасает жизни.

Удаляющуюся фигуру императора евнух проводил прожигающим взглядом, а после вернулся к себе, сопровождаемый невидимым духом.

Встретившие его там заговорщики вскочили с топчана, едва он затворил дверь.

— Ну что? Можно готовить траурные одеяния?

Гао помотал головой и осел на ближайший стул.

Евнухи тут же столпились вокруг него.

— Только не говорите нам, что вас остановила привязанность к вскормленному вами дракону!

— Это не так, — буркнул Гао и спрятал бинтованные ладони в рукава. — Его величество просто не оставил мне возможности… Я отравил его обед — а он усмотрел в его виде намек на необходимость женитьбы и отказался. Я отравил его одежды — он отказался их надевать, отговорившись тем, что это слишком привлечет внимание придворных дев. Хотел устроить пожар в его кабинете — он сказал, что по ночам читают только похотливые люди.

— Значит, у нас способ закрыть ворота, а у него способ перелезть через стену⁽²⁰⁾ — вздохнул евнух Чжао и плюхнулся на стул рядом. — Или император тебя заподозрил?

— Не думаю, что это так.

Чжао презрительно усмехнулся.

— Еще скажи, императора защищает целомудренный нрав.

— Да его будто Лунный Старец к кому-то привязал: пока не женится — не помрет…

Юэ Лао за спинами заговорщиков издевательски поклонился.

Чжао фыркнул:

— Бессмертия еще ни один из Сынов Неба не достиг, сколько бы киноварных пилюлей они ни глотали.

— А почему бы нам не действовать от противного? — присел рядом евнух Сяо. — Найдем императору невесту, которая его так возненавидит, что готова будет убить. Не выйдет — наследник будет, выйдет — трон свободен. А может, и двух ястребов одной стрелой!

Чжао тут же оживился.

— И верно! К примеру, старшая дочь генерала Ли сбегает уже со второй свадьбы и грозится убить любого жениха. Вот вернется она с севера, ее и сосватаем.

1) Мянгуань — головной убор китайского императора.

Вернуться к тексту

2) Му — мера площади, равная 1/15 гектара.

Вернуться к тексту

3) Цунь — мера длины, равная 3,33 см. Также «один квадратный цунь» в Китае являлся эвфемизмом для обозначения женских половых органов.

Вернуться к тексту

4) «Пожар на заднем дворе» — образное выражение, означающее распри в гареме императора.

Вернуться к тексту

5) Цитата из Дао Дэ Цзин.

Вернуться к тексту

6) Е Гун — князь из притчи, обожавший драконов, но боявшийся их. Эта притча служит источником выражения «любовь князя Е Гуна к драконам», означающего любить из страха, лишь на словах.

Вернуться к тексту

7) Такие легенды действительно существовали. По этой причине евнухи хранили изъятые у них органы, чтобы после смерти их хоронили вместе с ними.

Вернуться к тексту

8) В китайском языке существует выражение «охровый рот» — и используется оно как иносказание для человека, постоянно меняющего свое мнение.

Вернуться к тексту

9) Шичень — мера времени, равная двум часам.

Вернуться к тексту

10) «Драконом» часто иносказательно именовали императора.

Вернуться к тексту

11) Согласно легендам, Юэ Лао заглядывает в свою книгу предсказаний брака («книгу без слов») и связывает предназначенных друг другу в браке людей красной нитью судьбы. В классическом варианте мифа нет указаний на то, что красная нить вызывает любовь.

Вернуться к тексту

12) Императора в Китае часто называли Сыном Неба.

Вернуться к тексту

13) Яньло, или Яньло-ван считается повелителем Диюя (китайского ада). По другим версиям, он князь пятого судилища Диюя.

Вернуться к тексту

14) Прообразом Яньло служит индуистский бог Яма, а в Ведах сохранился диалог Ямы с его сестрой Ями, где та предлагает ему инцест, но он отказывается, мотивируя это близким родством.

Вернуться к тексту

15) Предполагается, что в основе образа Цзы Гу лежат предания, связанные с женским божеством отхожего места Цэ-шэнь, однако она также является богиней-оракулом.

Вернуться к тексту

16) В китайском языке «забросить на девятое небо» также является образным выражением со значением «окончательно потерять по невнимательности».

Вернуться к тексту

17) Лин Хэцзин — китайский поэт, так часто воспевавший цветущую сливу, что был прозван ее женихом

Вернуться к тексту

18) Чжан — мера длины, равная примерно 3 метрам.

Вернуться к тексту

19) Согласно легенде о красной нити, некоего Вэй Гу преследовали неудачи с предложением руки и сердца. Однажды Вэй Гу повстречал Юэ Лао, и тот ему пояснил, что двух людей связывает красная нить, и так как девушке, с которой связан Вэй Гу, всего три года, поиски жены для Вэй Гу успехом не увенчаются. Предначертанной Вэй Гу девушкой оказалась грязная девчушка у одноглазой старухи, и Вэй Гу, дав своему слуге меч, послал его убить ребенка. Однако, хотя слуга попал в лоб девочки, он не убил ее. По прошествии четырнадцати лет Вэй Гу женился на прекрасной хромой девушке с раной в середине лба. Как оказалось, это была та самая девочка, которую Вэй Гу пытался убить.

Вернуться к тексту

20) Китайская поговорка.

Вернуться к тексту