Хитросплетения (гет)

— Говорят, ваша сестрица наконец-то выходит замуж, — сказал Феликс Розье, скидывая на свободное кресло ярко-голубое пальто. — Долго Поттер тянул. Я думал, это случится раньше.

Чарли, иронично скривив губы, наблюдал за другом, в каждом движении и интонации которого читались заносчивость и высокомерие. Далеко не всегда искренние, — а часто даже чрезмерно наигранные, — но даже спустя много лет грязной работы драконологом Феликс Розье привычкам не изменял.

Сидевший по правый бок от Чарли Билл протянул Феликсу барную карту и равнодушным голосом ответил:

— Джинни некуда спешить.

— Джинни, — поморщившись, пробормотал Феликс. — Уизли и ваши плебейские клички. И с кем я общаюсь?

Не проходило встречи, чтобы Розье бы не проехался недовольством по сокращениям их имён.

Чарли откинулся на спинку мягкого дивана. В отличие от Феликса Чарли знал, как сильно Билла в детстве раздражала привычка матери сокращать имена. Ведь именно с её лёгкой руки Уильям Уизли превратился в Билла Уизли.

— Не завидуй. Как сократить твоё имя? «Фил»? Хотя, подожди, какой «Фил» надел бы этот голубой кошмар? — хмыкнул Чарли, кивнув на пальто, заранее зная реакцию.

Критика внешнего вида для Феликса Розье была что красная тряпка для быка. И реакция не заставила себя ждать. Словно специально пригладив стильно постриженные тёмные волосы, Феликс Розье театрально за кончики пальцев стянул тонкие кожаные перчатки и произнёс:

— Кошмар — это то, что носишь ты, Уизли. На какой помойке ты эту куртку откопал?

Чарли улыбнулся, ничуть не обидевшись.

— Поучись у брата, его вкус значительно улучшился после женитьбы, — продолжил Феликс. — Как твоя французская вейла, кстати?

Билл отхлебнул олд-фэшн и расслабленно выдохнул:

— Моя французская вейла дома.

— Какая послушная жёнушка. Где ты такую нашёл?

— Где нашёл, там больше нет.

— У неё сестра вроде есть.

— Габи настоящая вейла.

Феликс поморщился и потянул через трубочку кроваво-красный коктейль. Он не любил сложных женщин.

Воспользовавшись мгновением молчания Розье, Билл спросил:

— Лучше расскажите, как у вас дела? Слышал о скандале с заповедником.

Новости в магическом мире распространялись быстро, особенно если касались денег. Настроение на обмен бессмысленными шутками за столом мгновенно исчерпалось. Ничего весёлого в том, что прямо сейчас происходило в румынском заповеднике, где работали Феликс и Чарли, не было.

Билл внимания на их помрачневшие лица не обратил. Отхлебнув алкоголя, он расслабленно откинулся на спинку дивана и пояснил:

— До свадьбы Малфоя новости из Румынии с месяц не сходили с заголовков «Пророка». Да и на Гринготтсе отразилось: несколько румынских волшебников большой величины пытались тайно перевести деньги из Будапештского отделения в Лондонский. Информация всё-таки всплыла. Что, конечно, не редкость при межгосударственных переводах крупных сумм, — сухо добавил Билл. — Узнав об этом и люди помельче начали переводить хранилища и фонды — кто куда. В общем, разгребаем бумаги круглые сутки. Людей на проверку перевозимых артефактов и наличных не хватает. Война заметно прорядила ряды желающих рисковать своей жизнью.

Чарли знал, что Румыния будет первой темой, которую поднимет брат. В то время как ему хотелось просто выпить и весь вечер проговорить о чепухе, Билл предпочитал сначала решить дела, а потом только отдыхать. Если на то останется время, конечно.

— Я бы предложил вам ставки в Гринготтсе и даже выступил в роли поручителя, — предложил Билл и отхлебнул виски. — Если хотите, конечно.

Предложение больше адресовалось Чарли, потому что Розье гоблины и на порог бы не пустили.

— Я подумывал о том, чтобы инвестировать в питомник здесь, в Великобритании, — признался Феликс.

Билл удивлённо приподнял брови.

— Не боишься, что не окупится? Наши сейчас никаких программ поддержки выделять не будут.

— Особенно владельцу с фамилией Розье, — ухмыльнувшись, Феликс отсалютировал бокалом и кивнул на Чарли. — Он обещал вложиться. Не одному же мне платить.

Чарли выдержал тяжёлый взгляд старшего брата и спокойно улыбнулся. Он знал, что ставит на кон большее, чем Феликс с его фамильными резервами, но не особенно переживал на этот счёт. Чарли никогда не стремился зарабатывать много. И в драконологи он пошёл не за повышенной ставкой или процентами за риск — ему просто нравилась эта работа. Природа, свежий воздух, ощущение свободы. Драконы.

Феликс поболтал соломинкой в бокале и продолжил:

— Придётся, правда, начинать с начала — вряд ли румыны разрешат нам забрать наших драконов, — и поморщился. — Редкостные бляди.

— Даже если бы разрешили, необходимы подготовленные вольеры. Если мы перевезём Адель, — сказал Чарли и тут же пояснил Биллу: — самку Перуанского, в Англию, с вероятностью девяносто процентов она сдохнет, и ты сам это знаешь. Перуанские очень плохо приживаются в неволе и не переносят переездов. Это тебе не Норвежский горбатый.

— Можно Норберту выкрасть, — хмыкнул Феликс и пожал плечами: — А что? Как пришла, так и ушла.

Чарли не выдержал и фыркнул:

— Заметь, не я это предложил. Видишь, Билл? Это его идеи.

Феликс усмехнулся в ладонь и беззлобно заметил:

— Конечно, мои. Куда вам, гриффиндорцам, до слизеринской гениальности.

— Гениальность уровень дна, — ответил Чарли. — Объявят нас в уголовный мировой розыск, будешь знать.

— Что-то ты не сильно об этом думал, когда контрабандой её в Румынию притащил.

— Контрабанда не кража — лиц меньше заинтересованных, — улыбнувшись, ответил Чарли.

Феликс прищурился и пожурил друга:

— Нет, всё-таки не потерян ты для общества. Тебе бы ещё подружку-слизеринку, и под конец жизни станешь качественным таким слизеринцем.

— Сомнительный комплимент, — усмехнулся Чарли и заказал ещё виски.

И в тот момент взгляд его остановился на барной стойке и замер. Можно было бы списать на лёгкое алкогольное опьянение, но Чарли не столько выпил, чтобы так ошибиться.

Метрах в десяти от их столика на высоком табурете сидела та самая темноволосая нимфа, которую он выхватил из-под микроавтобуса несколько месяцев назад. Сидела, уткнувшись ладонями в лоб и втягивала в себя олд-фэшн, словно то был сок. Офисная юбка задралась и обнажила светлую кожу бедра. Девушка была чертовски красивой штучкой.

— ...да, Чарли? — донеслось до него.

— М-м, что? — спросил он.

Разговор абсолютно утёк из его внимания.

— Повторим заказ, да? — повторил вопрос Билл, но интерес Феликса сместился мгновенно.

Закинув руку на спинку диванчика, он обернулся и пристальным взглядом окинул бар, пытаясь найти, на что пялился друг. И, видимо, его любопытство было удовлетворено. Потому что при близком рассмотрении вариант был один.

Расслабившись, он повернулся обратно. И по широкой довольной улыбке уже было понятно, что шанса расслабиться он теперь Чарли не даст.

— А что не маггла, Уизли? — хмыкнул Феликс, сложив руки на груди. — Вы ж за это вроде боролись.

— Я просто смотрел.

— «Я просто смотрел», — передразнил его довольный собой Феликс. — Рассказывай кому-нибудь другому.

Как же её звали?

Чарли не запомнил, хотя визитка, кажется, до сих пор оставалась в заднем кармане брюк. В тот вечер он не счёл необходимым даже посмотреть адрес, потому что где он и где — она?.. Бесполезняк.

— Ты знаешь её? — спросил Чарли, тщательно скрывая интерес.

Феликс к его удивлению давить не продолжил. Возможно сказывалось присутствие Билла — при нём Розье всегда вёл себя адекватнее, словно напитываясь от друга спокойствием и уравновешенностью.

— Да это Панси Паркинсон. Её дед был целителем моего отца и иногда притаскивал с собой внучку. Правда, если бы не колдографии из «Пророка», я бы её не узнал сейчас. Тогда ей лет пять было, — сказав это, Феликс пробормотал: — Моргана, даже жалко тебя. Там же планка завышена до небес. Паркинсоны хоть и не обеспеченные, но очень чистокровные и горделивые.

Билл промолчать не смог, сочтя соболезнования Феликса смешными:

— Не только мы от тебя понабрались, но и ты от нас, согласись.

— Чтобы проникнуться презрением к чистокровным волшебницам, не нужно дружить с гриффиндорцами, — фыркнул Феликс. — Расти в их окружении гораздо результативнее. Вот маманька Молли будет счастлива. У одного французская вейла, у второго — чистокровная слизеринка. Тебя, Уизли, из семьи выгонят.

Чарли дослушал друга до конца, а потом улыбнулся уголком губ и произнёс:

— Я один раз посмотрел и никуда не иду, видишь?

Феликс закатил глаза. Но промолчал — просто поднялся из-за стола и шагнул в толпу, и вскоре его тёмная голова скрылась за синими шторами туалетной комнаты. И чем дальше Феликс Розье удалялся от их столика, тем быстрее улыбка сползала с лица Чарли. Настроение его было потухшим, несмотря на все его попытки казаться по обыкновению доброжелательным.

— Если мать прознает, что ты в стране, но так и не навестил их, сойдёт с ума, — озвучил факт Билл.

— Да откуда ей узнать, если только ты не скажешь, — ответил Чарли, покручивая пальцами стакан.

— Словно сам не видишь, как узок наш мир.

Поморщившись, Чарли произнёс:

— Хоть ты не капай на мозги, — взгляд его скользнул по девушке за барной стойкой. — Проблем столько, что хоть вешайся. А в «Норе» всегда ужасно шумно.

Билл промолчал. Но, как и всегда, молчание его было тяжёлым и многозначительным. Так Билл Уизли молчал, когда имел мнение противоположное, но обижать не хотел.

Будучи двумя старшими братьями, они всегда были больше вдвоём, чем в семье. Росли вместе, учились вместе, почти вместе покинули страну в поисках лучшей жизни — Билл в Египет, Чарли в Румынию. Брали отпуска в одни даты и путешествовали по миру. В детстве Чарли донашивал одежду брата, а, повзрослев, унаследовал его лучшего друга: Феликс Розье совершенно случайно оказался в том же заповеднике, что и Чарли. Или не случайно, тут история умалчивала. Весьма вероятно, что это Билл подсказал Феликсу, где можно ещё поискать работу после увольнения из двух предыдущих заповедников. Человеком Розье был не самым уживчивым.

Биллу досталась роль успешного старшего сына, ликвидатора проклятий, важного человека в Гринготтсе. Им гордились родители и восхищались младшие. Уильяма Уизли даже нехотя признавали многие чистокровные волшебники. В конце концов, несмотря на происхождение, он проживал жизнь так, как полагалось старшему сыну чистокровного семейства: блестящие успехи в работе, умная и красивая чистокровная жена, собственный дом, лучший друг — Розье.

Чарли никогда не жаждал сравнений с братом и потому избрал путь кардинально иной, хотя ни ни глупее, ни бесталаннее, не был. Благодаря необходимости постоянно договариваться с далеко не всегда сговорчивым Биллом, Чарли в совершенстве развил в себе способность подбирать подход к людям. Улыбками и радушием он располагал к себе людей и становился душой любой компании. Если того хотел, что случалось далеко не всегда.

Задумавшись, Чарли снова бросил взгляд на Панси. Та сидела, повесив голову, и, кажется, уже была вусмерть пьяной. И в другой ситуации Чарли бы даже нашёл в себе интерес и силы подойти… поговорить и, возможно, проводить до дома. Но правда заключалась в том, что последний месяц выдался тяжёлым, и Чарли пребывал в отвратительном эмоциональном раздрае.

Дело, которым он горел и в которое верил, на деле оказалось не более чем ширмой для организованного чёрного рынка запрещённых к убийству волшебных существ. За официальным фасадом самого большого в мире заповедника драконов скрывалась настоящая мафиозная сеть.

Что попадало в Румынский заповедник, попадало навсегда. Считалось, что драконы переходят в его пожизненное содержание. Оказалось только, что из-за гигантских масштабов территорий и огромного штата сотрудников, работавших исключительно в своих секторах, легко скрывать, что далеко не все особи доживали до старости. Документы насчитывали десятки тысяч особей, в то время как в реальности в заповеднике вмещалось пара тысяч с приплодом. О том, как расчленяли на органы для темномагических ритуалов остальных драконов, трубили все газеты мира.

— Вы серьёзно собираетесь заниматься разведением драконов в Англии? — спросил Билл.

Чарли пригубил виски и ответил:

— Это то, что мы лучше всего умеем делать. Конечно, без работы мы бы не остались — в мире достаточно мест, — но Феликс хочет вернуться. А один скитаться я уже не хочу.

Билл кивнул и замолчал. Понятно почему — дело могло не окупиться и загнать их в огромные долги. Риски превышали потенциальный выигрыш. Но в конце концов, брат произнёс:

— Пока вы заканчиваете дела в Румынии, постараюсь подыскать вам землю.

Чарли, коротко улыбнувшись, спросил:

— Лучшую гоблинскую?

— Нет, — ответил Билл. — Вести дела с гоблинами Феликсу противопоказано.

— Переживаешь за Розье?

— За гоблинов.

Чарли спрятал улыбку в бокале. В целом, Феликс Розье был безобидным. Отлично соотносил свои желания и возможности и на рожон никогда не лез, но вытрепать нервы на грани дозволенного было его любимым развлечением.

Взгляд ненароком скользнул на Панси и вдруг обнаружил, что девушка исчезла. Чарли и сам не знал, почему это его напрягло, однако ни показывать, ни озвучивать он не стал, спокойно продолжив:

— Ищи где-нибудь в Северной Ирландии или на острове Мэн. Там людей меньше и земля дешевле.

— Феликс будет недоволен.

— Лучше вложимся в вольеры, яйца и персонал, — произнёс Чарли, продолжая оглядывать помещение бара. — Согласовать общественную каминную зону безопаснее, чем обанкротиться, вложившись в дорогущую землю центральной Англии.

Панси нигде не было.

Могла ли она просто уйти домой? Или её кто-то забрал? Чарли сидел и размышлял, насколько его это волнует, и насколько эта пьяная девушка — его проблема. Размышлял до того момента, пока промявшийся рядом диван не привлёк внимание. Забравшись на диван с коленями, Панси подползла ближе к нему и, потеряв равновесие, почти рухнула, но вовремя схватилась руками на спинку.

Неразборчиво выругавшись, она аккуратно, поджав по себя ноги, опустилась назад и, встретившись с ним скользящим и мутным взглядом, сказала:

— Ко мне пристл какой-то псих. Я п-посижу с тобой, м-м? Пока он не йдёт? — спросила она, словно они были знакомы тыщу лет.

Чарли смотрел на неё и от неожиданности, как воды в рот набрал. Пьяная Панси была грациозна, как кошечка. Тякучие, расслабленные движения, томность во взгляде. Абсолютная уверенность в себе.

— Ты помнишь меня? — прочистив горло, спросил Чарли.

Панси медленно улыбнулась:

— Конечно. Ты мне даже снился.

Чарли от неожиданности залился краской и уставился на завораживающую внимание Панси так пристально, что не заметил, с каким интересом наблюдал за ними брат.

— Даже так, — пробормотал Чарли, не зная, что ещё сказать.

Хихикнув, Панси кивнула и, убрав свалившиеся на лицо пряди чёрных шелковых волос, ответила:

— Ты же выглядишь, как мой ночной кошмар. Рыжий и веснушчатый!

Билл не выдержал:

— Непуганые слизеринцы пошли.

Отвернувшись от Панси, Чарли недовольно бросил:

— Прокляну.

— А кто тебе землю тогда искать будет? — невозмутимо спросил Билл и разлил из графина виски.

Вопрос остался без ответа, потому что в этот самый момент к столику подошёл Феликс, выражение лица которого выражало всё недовольство этого мира. И всё бы ничего, если бы Панси не наклонилась к Чарли и не прошептала:

— О, это тот псих! Лез, задавал вопросы. Он знает мою фамилию!

Шёпот был громкий, поэтому ответил ей сам Феликс, опустившись на диван напротив:

— Я представился, между прочим.

— Я не помню Феликса Р-О-З-Ь-Е, — тщательно, по буквам выговаривая слова, ответила Панси. — Эвана — помню. И лорда Эдгара Розье тоже.

— Оба сгинули, зачем ты их помнишь?

Прикусив губу Панси пожала плечами и снова обратилась к Чарли:

— Я ему не д-дверяю. Проводишь до дома. Адрес на взитке. Помнишь?

Чарли, всё ещё не до конца осознававший реальности происходящего, тупо кивнул головой. Возможно он спал.

— Чудненько, — улыбнувшись, Панси примостилась рядом и, положив голову на плечо, закрыла глаза.

Сброшенные туфли с грохотом упали на пол.

— Выставишь счёт завтра с утра, — пробормотала Панси.

Чарли смотрел на неё, как на восьмое чудо света. Она выглядела так, словно ходила исключительно в гостиных с мраморным полом, просыпалась не раньше одиннадцати и не пила ничего крепче кофе. Идеально ухоженные волосы, светлая кожа, тонкая фигура — она вообще ела? — всё кричало о поколениях и поколениях не утруждавшихся физическим трудом людей. Но вот она, пьяная и обессилившая, тихо спит, укрывшись его курткой, в не самом лучшем маггловском баре.

Поражённый, Чарли даже проигнорировал приказной тон. К слизеринской наглости и безапелляционности он уже был привычен. Иногда было проще согласиться, чем спорить.

Да он и сам бы довёл её до дома — просто потому что по-другому бы не смог.

— Поздравляю, тебя записали в домовые эльфы, — фыркнул наблюдавший за ними Феликс.

Чарли промедлил с ответом, но всё же нашёлся:

— А тебя — в неадекваты. Чем лучше?

— Не помнит она меня! — продолжил бурчать Феликс. — И вот никто не помнит! Братца сгинувшего, отца, который пожизненно в Азкабане, помнят, а меня — нет! А я даже ничего не сделал.

— Вот именно, Феликс, ты ничего не сделал, — ответил ему Билл. — Будь этим счастлив.

Чарли пить перестал и едва позволял себе двигаться, не желая тревожить спящую девушку. Следя за разговором друзей, он изредка вставлял короткие замечания. Но чаще искоса наблюдал за тем, как поднимается и опускается грудь Панси. Даже отдавая себе отчёт в том, что Феликс его потом сожрёт с потрохами, отказать себе в удовольствии он не мог.

Да и пусть веселиться.

В конце концов, доверились то ему, Чарли. Пусть и не очень понятно, за какое благо.