Пигалица (гет)

Антонина нельзя было назвать увлекающимся человеком. Прозвище «незыблемый», которым щедро наградил его Реджинальд Лестрейндж, действительно подходило Антонину Долохову, заместителю министра магии Риддла по международным отношениям, куда больше. В самом деле, Антонин всегда отличался постоянством в своих интересах, желаниях и даже чувствах.

Став чемпионом от Дурмстранга во время Турнира Трех Волшебников в далеком 1942 году, Антонин совсем не мог предположить, что студент Хогвартса Том Риддл станет его лучшим другом, а его соперница из Хогвартса Минерва МакГонагалл — подругой и женщиной, которой он всегда будет восхищаться. И уж точно никто не мог представить, что после внезапной смерти Вильгельмины Тафт,прошлой главы Магической Британии, Том станет министром магии при помощи своего однокурсника Реджинальда Лестрейнджа и, разумеется, самого Антонина.

Впрочем, в жизни каждого из них были неожиданные повороты судьбы. И очередной из них не обошелся без Тома, точнее его поместья и одной коварной лестницы.

Дурацкое стечение обстоятельств. Он направлялся в кабинет Тома: Минерва исчерпала все возможности заставить его спуститься, а кто-то из хозяев дома должен был развлекать гостей на приёме. Так что настал черед Антонина вытаскивать их министра из груды бумаг, которыми он себя всерьез заваливал.

А случившееся дальше напоминало нелепый французский роман: наверху раздался заливистый смех и в его сторону, перепрыгивая ступеньки, полетела фигура в ярко-зеленой мантии — и точно не успела бы затормозить вовремя.

Антонин славился быстротой реакции — о его опыте в боевой магии после Суэцкого кризиса весь аврорат слагал легенды — поэтому с легкостью перехватил девчонку у подножья лестницы, не давая ей переломать себе кости. Он намеревался посоветовать этой пигалице быть аккуратнее, но рассыпавшиеся по плечам пшеничные волосы и искрящие серо-голубые глаза заставили Антонина замереть на полуслове.

Девчонка вернула себе самообладание на мгновение раньше него и, отступив на шаг, склонилась в изящном реверансе:

— Прошу прощения, мистер Долохов. Я была беспечна.

— Эмми! — по лестнице, задыхаясь, сбежала Риона, средняя дочь Тома и Минервы. — Мерлин и Моргана, ты в порядке? Я так испугалась…

— Мистер Долохов оказался здесь очень вовремя, — потупив взгляд, произнесла Вэнс.

— Дядя Тони, ты — наш спаситель, — Риона крепко обняла его и тихо прошептала в самое ухо: — Представить боюсь, как бы мне влетело от мамы. Одно дело — Рея, а мы с Реджиной — совсем другое.

— Всегда к твоим услугам, принцесса, — в тон ей ответил Антонин.

Из трёх девиц Риддл — отцовской любимицы Реджины, маминой дочки Реи и умницы Рионы — Антонин любил больше всех Риону, единственную рейвенкловку в семье и самую разумную из трёх сестёр. И она отвечала ему тем же — к явному неудовольствию своего крестного Реджинальда Лестрейнджа — как и всегда ревнивого, словно капризная девчонка.

— Хорошо, что сегодня здесь нет омелы, — смущенно хихикнула Риона. — В прошлом году мы с Реджиной повесили её как раз тут.

Антонин сухо улыбнулся и кивнул, а девушки направились в сторону обеденного зала. Стремясь отогнать непонятное предчувствие, он сделал глубокий вдох и тряхнул головой, перед тем как подняться вверх по лестнице… как вдруг чья-то ладонь коснулась спины, и горячие губы на миг прижались к его щеке.

— Спасибо вам, — застенчиво пробормотала Вэнс и стремительно исчезла вслед за подругой.

Так Антонин познакомился с Эммелиной Вэнс и пропал — окончательно и бесповоротно.

* * *

Через полгода он снова встретил Эммелину Вэнс в министерской столовой, когда отправился выпить третью чашку кофе за утро. Легко лавируя между столиками, она поставила поднос и села напротив Антонина.

— Доброе утро, мистер Долохов. Я вам не помешаю?

— Отказ был бы совершенно невежлив с моей стороны — вы ведь уже сели.

— Простите, — она обезоруживающе улыбнулась, — просто я здесь почти никого не знаю: это только первая неделя моей стажировки.

Антонин хмыкнул: такой девушке не составило бы труда найти собеседника среди молодёжи, ошивающейся здесь до полудня. Так какого Мерлина он сдался ей?

— Где проходите стажировку?

— В отделе магических игр и спорта. Мистер МакФерлен — старинный друг моих родителей, — Эммелина оторвалась от размешивания сахара в своей чашке и аккуратно пододвинула к нему блюдце с маффином. — Это вам.

— Мисс Вэнс…

— Вам не нравятся шоколадные? — расстроенно спросила она и подвинула на середину стола и свое блюдце. — Тогда, может быть, вы будете лимонный? Или… ванильный?

Она обернулась к кафетерию и резко подскочила, отчего стул издал мерзкий, скрежещущий звук.

— Мисс Вэнс, присядьте и расслабьтесь: мы начинаем привлекать слишком много внимания, — вздохнул Антонин, игнорируя заинтересованные взгляда министерских служащих. К вечеру весь Атриум будет судачить, что он наводит страх на новых стажёров. — И не переживайте: мне нравятся шоколадные.

Он отломал ложкой маленький кусочек маффина, а Эммелина, засияв, как рождественская елка, села обратно.

— Я рада, — ответила она, и Антонин снова тяжело вздохнул. Он уже забыл, каково испытывать подобные чувства: женщины давно не могли задеть струны его души — кроме Минервы, что была замужем за его лучшим другом. Антонин никогда не переставал восхищаться её характером, упорством и внутренним стержнем, не дающим сгибаться перед трудностями. Но это уже давно нельзя было назвать любовью.

— Мисс Вэнс, я совершенно не сентиментален, поэтому давайте начистоту: чего вы хотите?

— Я? — переспросила она, и Антонин понял, что не может оторваться от этих бездонных глаз. Они напоминали дождливое, но ласковое небо над родительским домом.

Эммелина же зажмурилась и быстро выпалила:

— Хчстать рорм.

— Не тараторьте, мисс Вэнс.

— Я хочу стать аврором, — уже твёрже сказала Эммелина, глядя ему в лицо. — Это моя мечта.

— Это, безусловно, прекрасно. Но почему вы говорите о ней мне?

— Я хотела спросить… не могли бы вы позаниматься со мной боевой магией?

Антонин никогда не думал, что почувствует себя на месте ужасного и великого Геллерта Гриндельвальда, исчезнувшего или все-таки убитого Альбусом Дамблдором — одному Мерлину известно. Но, вполне вероятно, Гриндельвальд испытывал ту же неловкость и недоумение, когда Том обратился к нему с аналогичной просьбой почти тридцать лет назад.

— Почему бы вам не пойти к главному аврору Грюму? Ведь, полагаю, у вас есть рекомендация от мистера Форестера?

— Я не могу… родители категорически против, а мистер Грюм непременно расскажет им.

— Почему вы считаете, что этого не сделаю я?

— Риона всегда говорила, что вы — настоящий рыцарь и умеете хранить тайны.

Риона… он мог догадаться, с чьего благословения мисс Вэнс села к нему за стол и притащила шоколадный маффин.

— Ваши родители все равно узнают, если вы выдержите экзамены.

— Но тогда уже будет поздно, — победоносно улыбнулась Эммелина. — Им не нужен скандал.

— Запасной план на случай неудачи у вас тоже имеется? — ироничным тоном спросил Антонин.

— Даже два, — ничуть не обидевшись, ответила она. — Квиддич или отдел рун и символов.

— Не ожидал, что вы настолько разносторонняя особа, мисс Вэнс.

Эммелина смущённо хихикнула и сделала глоток чая. Совершенно не его типаж. Слишком смешливая, слишком беззаботная и слишком молодая. Одно слово — пигалица. Если бы в её красивых глазах не горел живой ум.

— Завтра в восемь утра жду вас здесь. Не опаздывайте, — признавая свою капитуляцию, произнёс Антонин. Это была скверная идея, очень. Непременно, он ещё успеет об этом пожалеть.

* * *

— Сегодня какая-то не та фаза Луны? — насмешливо протянул мистер Джерард Форестер, поигрывая перстнем на левой руке.

Антонин поднял на него вопросительный взгляд, и мистер Форестер продолжил:

— Вы слишком погружены в себя, дорогой Антонин. Наш министр определённо чем-то недоволен, а мистер Лестрейндж опаздывает уже почти на четверть часа. Необычная обстановка, не так ли?

Том вперился в них раздраженным взглядом и уже намеревался что-то сказать, но в этот момент дверь с шумом распахнулась, и запыхавшийся Реджинальд Лестрейндж быстро занял свое место за столом. Следом за ним изящно вплыла его помощница Беллатрикс Блэк, оставляя за собой аромат жасмина и горьких трав, и отлевитировала по чашке к каждому из них.

— Ваш кофе, господин министр, — обольстительно улыбнулась Беллатрикс. — Двойные сливки, одна ложка сахара и немного карамельного сиропа.

— Спасибо, милая Белла, — безэмоционально кивнул Том, но даже от этих слов на лице Беллатрикс появилось такое мечтательное выражение, что захотелось попросить Лестрейнджа брать другого стенографиста на их совещания.

— А про пожелания старика вы не забыли, мисс Блэк? — подмигнул ей мистер Форестер, и Антонин быстро спрятал собственную усмешку за чашкой с кофе.

— Разумеется нет, сэр, — тряхнув кудрями и заняв место рядом с Лестрейнджем, ответила Беллатрикс. — Два сахара и большая ложка яблочного сиропа. Мистеру Лестрейнджу — только сливки, а мистер Долохов предпочитает черный кофе.

— О да, — хохотнул Лестрейндж. — Антонин же любит показывать, насколько он отличается от всех нас.

— Обмениваться любезностями вы будете позже, — раздраженно произнес Том, бросая перо. — Сейчас нам надо решить, как мы планируем обеспечить порядок на чемпионате по квиддичу, учитывая, что МакМиллан обещает новую волну маршей за права сквибов.

— Лишить его всех должностей? — спросил в воздух Лестрейндж.

— Я думал пригрозить этим, — просто ответил Том, — но в таком случае он все равно останется членом Визенгамота. Такой шаг не даст нам никаких результатов, только прибавит ему сторонников. Ради такого сам Нобби Линч выйдет из тени.

— Это вряд ли, — пробормотал себе под нос мистер Форестер, но Антонин услышал и почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Он очень хорошо помнил, сколько поклонников было у Нобби Линча во время минувших перевыборов. Первый маглорожденный министр магии — это была бы новая эра, золотой век после десяти лет «сказочного Камелота», как тогда описывали руководство Тома в «Пророке». Только Абраксас, как и обещал, разобрался с этой проблемой, и у Антонина не было сомнений в том, кто оказал ему неоценимую помощь. Джерард Форестер, глава Отдела Тайн и человек, полный загадок. Был ли он правда дедом Тома или все-таки тем самым человеком, к которому пятнадцатилетний Том осмелился напроситься в ученики? Ходили слухи, что мистер Форестер и был пропавшим после войны Гриндельвальдом, но даже если он и скрывался за личиной мистера Форестера — Антонин не привык задавать вопросов, на которые не хотел бы получить ответы.

— Мы не хотим обострять отношения с партией МакМиллана и Юджины Дженкинс, я ведь правильно понимаю? — осторожно поинтересовался Антонин, готовясь к тому, какой непредсказуемой может быть реакция двух людей за этим столом на его дальнейшие слова. — Тогда, возможно, c ними стоит побеседовать человеку, обладающему для многих неоспоримым авторитетом?..

— Ни за что, — прошипел Том, и Антонин тяжело вздохнул: теперь было очевидно, с чем связано дурное настроение его друга.

— Кадровые перестановки в Хогвартсе не слишком помогли нам решить эту проблему, так что к моему старинному другу мы обратимся только в крайнем случае, дорогой Антонин, — добродушно усмехнулся мистер Форестер. — Скажите, мисс Блэк, правильно ли я помню, что младший сын мистера МакМиллана учился в одно время с вами?

— Да, — удивленно кивнула Беллатрикс, — но мы никогда не общались в школе…

— Не волнуйтесь, мы не планируем бросать вас в гущу политических интриг. Вы ещё слишком юны для этого, — подмигнул ей мистер Форестер. — Просто вспомните — не связал ли он свою судьбу с квиддичем, как и Джоуи Дженкинс?

После нескольких секунд раздумий Беллатрикс кивнула, и мистер Форестер лениво развел руками:

— Улавливаете мою мысль, господа?

— Блестяще, — впервые за собрание улыбнулся Том. — Одного в запасной состав сборной Великобритании по квиддичу, а второго…

— Сокомментатором матчей? — предположил Лестрейндж. — Тогда они не рискнут доставлять нам неприятности во время чемпионата.

— Отлично, Реджи, — кивнул Том. — Мисс Блэк, сходите в отдел мистера МакФерлена и передайте, что мы его ждем.

— Разумеется, господин министр, — Беллатрикс отложила перо и грациозно вышла из кабинета, позволяя лишнюю долю секунды полюбоваться изгибами её тела. Оставалось надеяться, что Том так никогда и не придаст значения этим явным намёкам.

— Ну и пока мы одни, — мистер Форестер сложил руки под подбородком и хитро прищурился. — Расскажи нам, Том. Кто испортил тебе настроение на этот раз: директор Хогвартса или Верховный чародей Визенгамота?

Антонин не понимал эту странную манеру «разделять» Альбуса Дамблдора, но Тому она определенно импонировала, потому что, чуть скривившись, он ответил:

— Крестный моей дочери. Рея отказалась ехать в Севилью с Реджиной, Рудольфусом и Рабастаном. Я в её возрасте мечтал узнать и увидеть как можно больше, а она заявила, что не собирается жариться на сковородке Европы. И где вычитала только…

— И?..

— Разумеется, я сказал, что это не обсуждается. На что мне ответили, что раз здесь её отказываются понимать, то она отправится в место, где её всегда любят и ждут.

— Даже любопытно, что она имела в виду: лачугу в Годриковой впадине или сам Хогвартс, — хмыкнул мистер Форестер.

— А мне нет, — яростно бросил Том, — потому что когда я связался с Дамблдором, мне ответили…

— Что-то вроде, — мистер Форестер создал в воздухе импровизированные кавычки и мягким тоном произнес: — Хогвартс и я не можем отказать тем, кто нуждается в помощи…

— Это еще цветочки, — с философским видом заметил Лестрейндж. — Вчера вечером старший сын Вальбурги прямо во время приема сбежал по каминной сети к нашему приятелю Альфарду. Такой был скандал… Так что радуйся, что младшая из твоих Эриний пока не доставляет нам столько хлопот, что приходится посреди ночи будить главу отдела магического транспорта.

— Что-то мне подсказывает, что всё ещё впереди, — усмехнулся Том.

— А я тебе говорил, что два ребенка — это идеально. Я тебе хоть когда-нибудь жаловался на Рудольфуса и Рабастана? А при большем количестве непременно начинаются проблемы. Но вы ведь так хотели порадовать Антонина…

Реджинальд резко замолк и натужно закашлялся. В своем безмерном желании уколоть Антонина, он и забыл, что наступил на больную мозоль для Тома, много лет мечтавшего о сыне, крестным отцом которого непременно должен был стать Антонин, второй его близкий друг после Реджинальда. Но третьим ребенком снова оказалась девочка — упрямая и шаловливая Рея, решением Минервы получившая в крестные Альбуса Дамблдора.

Неловкое молчание закончилось с аккуратным стуком в дверь, следом за которым Хамиш МакФерлен вошел в кабинет в обществе Беллатрикс и, к минутному изумлению Антонина, Эммелины Вэнс. Он совсем забыл про её утренние слова о стажировке.

— Я тоже решил взять с собой помощницу, чтобы точно ничего не забыть из ваших поручений, господин министр…

Очаровательно. Теперь на ближайшие недели его ждет постоянное общество Эммелины Вэнс — разве что с перерывом на обед и сон.

* * *

Она должна была опоздать. Непременно. Тогда Антонин мог бы себе позволить сказать, что подобная безалаберность для него неприемлема, и пожелать ей удачи на поприще квиддича. Но когда без десяти восемь он вошёл в столовую, Эммелина Вэнс уже была там.

Зевая, она листала какую-то книгу и делала в ней быстрые пометки карандашом. Из наспех заплетенной косы торчали вьющиеся пряди, а рядом стояло несколько пустых стаканов из-под кофе. Интересно, она вообще спала, учитывая, что из кабинета Тома они все ушли почти в полночь?

— Доброе утро, мисс Вэнс.

— Вы уже пришли? — Эммелина взглянула на наручные часы и виновато улыбнулась. — Хотела и вам взять кофе, но немного зачиталась.

— Давно ждете? — спросил он, рассматривая оставшийся на столе учебник.

— Где-то час. Очень боялась опоздать: я ведь понимаю, насколько вы занятой человек.

— До нашего министра мне далеко, — хмыкнул Антонин, и Эммелина с трудом подавила смешок. — И ваше чувство ответственности похвально, но первое правило хорошего аврора: здоровый сон необходим, иначе скорость реакции замедляется.

— Я учту, — кивнула она.

— Правило второе, — сказал он, отбрасывая в сторону книгу. — Защитные заклинания не менее важны.

— А третье правило? — с интересом спросила Эммелина.

— Я его еще не придумал, — развел руками Антонин, и она изумленно моргнула, а через мгновение, не сдерживаясь, расхохоталась.

— Прос...ти...те…

— Не волнуйтесь: я уже заметил, что вас чересчур легко развеселить. Но теперь пора сосредоточиться и вспомнить весь ваш арсенал боевых и защитных заклинаний, потому что мы идем в тренировочный зал аврората. Сегодня он свободен до половины десятого.

* * *

Эммелина Вэнс оказалась меткой, но недостаточно юркой. Её заклинания почти всегда достигали цели, но она забывала о вероятности рикошета.

— За кого вы играли в квиддич? — спросил Антонин, в очередной раз отбивая оглушающее щитом.

— Загонщик, — отпрыгивая в сторону, прокричала Эммелина.

— Тогда запомните: заклинания так же опасны, как и бладжер. Диффиндо!

Она не увернулась, и заклинание разрезало левый рукав мантии, но посланную Эммелиной в ответ Таранталлегру Антонин тоже не успел отразить.

Отплясав несколько тактов, он произнёс нейтрализующее заклинание и поправил манжеты на мантии.

— Пожалуй, на сегодня все, — сказал Антонин и заметил, как Эммелина облегчённо перевела дух. — Вам надо учиться выставлять щиты. В остальном достаточно…

— Посредственно?

— Неплохо, — сухо улыбнулся Антонин, и Эммелина радостно подпрыгнула.

— Значит, вы считаете, что я смогу сдать экзамен?

— Поговорим об этом через месяц.

* * *

— Вы выглядите уставшим, Антонин, — с лёгким прищуром оглядывая его, произнёс мистер Форестер.

— В последнее время я мало сплю, — ответил Антонин. Это была правда: последние полторы недели он появлялся в министерстве на два часа раньше, чтобы проводить занятия с Эммелиной Вэнс в тайне от посторонних глаз. Эта пигалица вертела им как хотела: хорошо хоть не догадывалась об этом.

— А ещё мне кажется, что вам хочется о чем-то со мной поговорить.

— Неужели наши желания совпадают? — приподнял бровь Антонин.

— Несомненно. Вы ведь давно знаете, что среди друзей Тома я симпатизирую вам больше остальных.

Здесь мистер Форестер не лукавил: он чувствовал это особое отношение с момента их знакомства на свадьбе Тома и Минервы, куда Антонин приехал, получив записку, в которой убористым почерком Тома было выведено всего три слова: «Ты мне нужен».

И дело было не только в том, что, по словам Тома, только Антонин мог быть его шафером — иначе бы Минерва сжила его со свету. Том звал его, потому что наконец был готов менять мир — и надеялся на помощь своего друга. Так что в итоге круг замкнулся, и Антонин все равно пришел к тому, от чего бежал, когда отказался быть пешкой в амбициозных планах отца — к власти. Но уже на своих условиях.

Вот только что углядел в нем в тот летний вечер Джерард Форестер, с чего вдруг стал испытывать такую симпатию к замкнутому студенту из Дурмстранга? Чутье Антонина давно подсказывало ответ, но он предпочел похоронить его в глубинах своей памяти.

— Что вы можете сказать об Эммелине Вэнс? — задал Антонин вопрос, который сейчас имел для него куда большее значение. — Она ведь ходила на ваши курсы для авроров в Хогвартсе.

— Хмм, — мистер Форестер задумчиво постучал пальцами по столу. — Роза без шипов. Способна, но ей не хватает ловкости и аврорской жёсткости. А почему вы вдруг заинтересовались ею, Антонин?

— На наших встречах с мистером МакФерленом она предлагает очень здравые идеи по организации матчей.

— Планируете ее переманить?

— Возможно, — равнодушно пожал плечами Антонин.

— А я так надеялся на более романтичную историю, — разочарованно протянул мистер Форестер, и на долю секунды Антонину показалось, что зеленый глаз Джерарда Форестера полыхнул сталью. — Но эта юная девушка беспокоит меня куда меньше другой особы, постоянно присутствующей на наших собраниях.

— Не уверен, что у вас действительно есть повод.

— Зря. Реджинальд Лестрейндж — самоуверенный болван, конечно, и просто радуется любому женскому вниманию, а Том ничего не замечает из-за окружающих проблем. Но это только пока.

— Беллатрикс — бесспорно яркая девушка, но я считаю, что за ее флиртом не скрывается ничего серьезного. Неужели вы боитесь скандала?

— Он будет неминуем — учитывая, что брак Тома и Минервы, несомненно, устроил мой старинный друг Дамблдор. К тому же... — загибая пальцы, продолжил мистер Форестер, — скандал разобьет сердца нашим любимицам Реджине и Рионе. И лишит нас и без того не самой прочной опоры в лице Верховного чародея.

— Кхм… признаюсь, я не смотрел на эту ситуацию под таким углом, но раз вы настаиваете… Что можно сделать?

— Решить этот вопрос, пока происходящее не превратилось в проблему. Перевод мисс Блэк в ваш отдел и направление её на полгода-год во Францию вполне может помочь, — на лице мистера Форестера появилась ехидная улыбка.

— Прекрасная идея, — пожимая ему ладонь, согласился Антонин.

* * *

Аластор Грюм был человеком дела, и этим он всегда нравился Антонину. Самоотверженный, в меру осторожный и заботившийся об аврорах, почти как о собственных детях. Такие люди ценились в любые времена, и когда для международных конференций нужно было отобрать опытных авроров, Антонин всегда отдельно обсуждал этот вопрос с Аластором.

Их встречи в коридорах Министерства случались редко, но сегодня — к удаче ли?.. — они столкнулись на втором уровне, когда Антонин возвращался к себе после неприятной беседы с Реджинальдом Лестрейнджем.

— Выглядишь так, будто съел целый лимон, — похлопав его плечу, сказал Грюм. — Нас опять ждет приезд сумасшедших алхимиков?

— Нет, — покачал головой Антонин. — Просто пришлось долго и упорно искать компромисс с мистером Лестрейнджем.

— Так натравил бы на него нашего героического министра или старого лиса из леса. [1]

— Это моя битва, — усмехнулся Антонин. — Его помощница очень нужна мне на несколько месяцев во Франции. Учитывая ее родственные связи.

— Племянница Вэл и Альфарда? — спросил Грюм и после его кивка продолжил. — Беллатрикс умна, тут не поспоришь, но хлопот с ней ты не оберешься.

— Выхода у меня все равно нет.

— Доброе утро, мистер Долохов. Мистер Грюм, — услышал Антонин за своей спиной.

— Доброе утро, мисс Вэнс, — как можно отчужденнее отозвался Антонин, в то время как Грюм обнял Эммелину за плечи и ласково потрепал по волосам.

— Какими судьбами, Эмми?

— Нужно было взять несколько отчетов для мистера МакФерлена, — показывая пухлую папку с пергаментами, ответила Эммелина.

— Справляешься? — заботливо спросил Аластор, и Антонин удивленно прищурился: Грюм относился к ней с отеческой нежностью, как сам Антонин — к Рионе. Неужели он бы действительно не стал хранить её секрет?

— Все в порядке, правда.

— Ну хорошо. Но если какие-то сложности — ты всегда можешь обратиться ко мне.

— Я знаю. Спасибо, — тепло улыбнулась Эммелина и продолжила свой путь по коридору.

— Славная девочка, — глядя ей вслед, с улыбкой произнёс Грюм. — Чарльз будет рад, если она откажется от квиддича и продолжит семейную традицию в аврорате.

— Конеч… что, прости?

— Вэнсы уже в пятом поколении служат в аврорате, — пожал плечами Грюм. — Разве ты не помнишь Чарльза? Ты ведь как раз и вытащил его из Суэцкой резни.

— Я тогда вытащил многих… — сказал Антонин, вспоминая желторотых мальчишек, которых он прикрывал от маггловских пуль и шальных заклинаний. — Прости, я совсем забыл, что мне нужно передать мисс Вэнс поручение для её начальника. Увидимся, Аластор.

Антонин быстрым шагом преодолел повороты, ведущие к лифту. Полученная информация приводила в замешательство, хотелось встряхнуть девчонку за плечи, потребовав ответов.

Антонин уже было повернул прямо к лифтам, как вдруг услышал знакомый женский голос в глубине противоположного коридора.

— Чего ты добиваешься, Эмми?

— Я не понимаю, о чем ты, Белла.

Подслушивать было совершенно не в правилах Антонина, но мисс Вэнс исчерпала лимит его рыцарства.

— Не пытайся меня обдурить! Я помню, как с этим наигранно-невинным выражением лица вы с Рионой портили жизнь моему факультету.

— Мерлин, Белла, — услышал он мягкий смех Эммелины. — Никогда не думала, что ты настолько близко принимала к сердцу поражения вашей команды в квиддиче.

Раздался треск ткани, Эммелина вскрикнула, и следом раздалось шипение Беллатрикс:

— Не провоцируй меня. Я видела, как ты ошивалась вокруг Долохова, а теперь он хочет отправить меня во Францию. Если это твоих рук дело…

— Глупо угрожать мне, Белла. Я не претендую ни на уважение мистера Лестрейнджа, ни на обожание министра Реддла. Скорее, тебе надо беспокоиться о Реджине: вряд ли она обрадуется, узнав, что ты пытаешься лечь под её отца.

Кажется, мистер Форестер немного ошибся. Шипы у этой розы всё-таки были.

Коридор оглушил звук пощёчины и вопль мисс Блэк, звучащий очень похоже на «дрянь».

— Я могла бы и раньше догадаться, Белла. Решила, что это лучший способ мести за Рудольфуса?

— Мы расстались почти год назад, мне плевать на него!

— А вот им действительно плевать друг на друга, не считая гениальной идеи их отцов о помолвке.

— Твоя уверенность, что ты умнее других, не доведёт тебя до добра, Эмми, а если еще раз встанешь у меня на пути — будет стоить тебе жизни. Помни об этом.

Раздался нервный стук каблуков, и Беллатрикс пролетела мимо, не обратив на Антонина никакого внимания.

Выждав несколько мгновений, он повернул в левый коридор, в котором стояла мрачная тишина и в одиночестве осталась Эммелина.

Прижимая ладонь к щеке, она резко обернулась, а, узнав его, быстро опустила голову — но Антонин все равно увидел блестевшие от слез глаза. Всё недовольство на мисс Вэнс улетучилось в мгновение ока.

Доставая из кармана платок, он подошёл ближе и приподнял её лицо за подбородок. Со вздохом Антонин вытер дорожки слез и приложил мягкую ткань к разбитой губе Эммелины.

А она смотрела своими невозможными, широко распахнутыми глазами, которые напоминали бескрайнее утреннее небо.

— Чего вы хотите, Эммелина?

— Вас, — ответила она, и Антонин чувствовал: в этому не было ни капли лжи или лукавства.

— Вот и брошены карты на стол, — он погладил её по щеке. — Но так ли нужна победа? Я старше вас на целую жизнь.

— Для меня это не имеет значения, — Эммелина резко помотала головой из стороны в сторону. Наверное, своих противников на квиддичном поле она сбивала бладжерами с такой же энергией.

Сдаться сейчас ей на милость было легко и совершенно естественно. Но какое могло ждать их будущее? Шепотки за спиной, непонимание и осуждение. Да и разве Эммелина в том возрасте, когда может четко понимать, что она действительно хочет от жизни?..

— А что скажут ваши близкие? — Антонин заправил прядь её волос за ухо.

— Я не собираюсь жить чужим умом, — глаза Эммелины горели упрямым блеском, — у меня достаточно собственного.

— В юности все кажется простым и понятным, — хмыкнул Антонин. — Вы сбежите, как только повзрослеете.

— Не стоит решать за меня, — Эммелина сделала шаг вперед, и её руки, словно птицы, легли ему на плечи.

— Глупая милая пигалица, — вздохнул Антонин, заключая ее в объятия.

— Зато — ваша. Разве остальное важно?

В чем-то Эммелина была права. Остальное сейчас казалось совсем неважным.

___________

1. Речь о мистере Форестере, т.к. Forest переводится как лес, а Аластор Грюм много лет называет его “старым лисом”