Мать перестала задыхаться сразу после рассвета. Мы услышали крик, похожий на крик маленькой птицы, а затем тишину. Я снова задремала перед огнем и не просыпалась, пока Сьюзен не коснулась моей руки.
— Пойдем, Детка, — сказала она. — Пойдем посмотрим.
— Пойдем посмотрим на что? — спросила я сонно.
— На Детку, глупая.
На мгновение я не могла понять, что она говорит — я была Детка, я была прямо здесь, я же не могла пойти посмотреть сама на себя — а потом поняла. Новый ребенок. Да. Конечно.

Мы прокрались наверх. Ступеньки были очень высокими, и нам приходилось карабкаться по ним постепенно. Мать перешагивала их по две за раз.

Мать спала, обняв младенца. Он выглядел очень маленьким, не больше кролика, зажатый в сгибе руки Матери.
— Он такой маленький, — глупо сказал я.
Сьюзен пихнула меня.
— Она, — сказала она. — Она не он. Она наша сестра.

Только тогда нам пришло в голову задуматься, куда ушла наша другая сестра.
Мы искали в саду, в сарае, где спала Рут, на крыше. Мы зашли за деревья вокруг дома. Темные птицы теперь в основном спали, лишь изредка раздавалось «oh-die-will!», а голубые сойки переругивались друг с другом на деревьях.
Мы не прекращали поиски, пока не услышали как Мать зовет нас обратно в дом.
— Где Рут? — спросила Сьюзен, выглядывая из-за лестницы. — Мы не можем ее найти.
Мать закатила глаза.
— Она ушла в город, — раздраженно сказала она. — За новыми семянами.
Мы с Сьюзен переглянулись.
Насколько нам было известно, никто из нас никогда не ездил в город. На самом деле, мы даже не знали, в какой стороне находится город.
— Когда она вернется? — спросила Сьюзен.
— Понятия не имею, — коротко ответила Мать. — Позже. Никогда. Я не знаю. Иди, завари еще чаю.
Сьюзен вышла к насосу, чтобы набрать воды. Я поставила чайник на огонь и достала из шкафа горшочек с чайными листьями.
Когда вода закипела, я бросила в нее горсть листьев и наклонилась над ними, вдыхая запах мяты и пчелиной пыльцы.
— Ты беспокоишься о Рут? — требовательно спросила Сьюзен.
Я попыталась проигнорировать ее. Запах трав был в моих ноздрях, и, возможно, если я смогу втянуть этот запах достаточно глубоко в легкие, он прогонит внезапный страх.
— Детка!
— Да, — устало сказала я.

Не было смысла пытаться бороться с Сьюзен. Она всегда будет доставать тебя, пока не получит желаемый ответ. Она была упрямой и смелой, той, кто крепко стискивал зубы и готовился к драке.
Я была мягкой, миротворцем, и всегда бегала за ней, чтобы сгладить ситуацию, остановить ее ссоры с Рут или подколы над Матерью.
Я прекрасно знала, что Сьюзен презирает меня за мягкость, но это было нормально. Даже я презирала себя за это, но не было смысла пытаться что-то изменить. Просто таков был порядок вещей. Нас в семье было недостаточно, чтобы кому-то было позволено экспериментировать с разными ролями.
Я принесла матери чай, тихонько прокравшись по скрипящим полам. Отец молчал в подвале, не ревел и не скребся, но я все равно не хотела его будить.
Мать выглядела усталой, ее серое лицо было в морщинах, как старое полотенце, когда она лежала в своем гнезде из одеял и шкур. Все, что я могла видеть от ребенка, был его затылок.
Она взяла чай.
— Спасибо, Сьюзен.
Я не была Сьюзен, но, похоже, не стоило беспокоиться об этом.
— Это девочка? — спросила я.
— Это всегда девочка, — устало сказала она, откидываясь на шкуры. — Уходи.
Я снова сползла по лестнице вниз.

§

Рут не вернулась в ту ночь. Мы засиделись допоздна, ожидая ее. Она не вернулась и на следующий день, хотя мы со Сьюзен остались в саду, наблюдая за дорогой.
На грядках взошел крупный золотистый мангольд, верхушки листьев торчали над землей, как желтые кулаки. Мы выдергивали пучки травы и фиолетовые цветки дикой фиалки. Стая птиц на деревьях вокруг дома пела, их голоса то поднимались, то опускались, как прерывистое дыхание.
Сьюзен выдергивала большие горсти фиалок, не говоря ни слова. Я думала, что она, возможно, плачет, но я не хотела спрашивать, потому что тогда узнала бы точно.
Я не хотела, чтобы она плакала.

Пчелы роились по краям сада. Я играла с одной в салки, гоняясь за ней, а затем отступая обратно за линию. Она жужжала надо мной, зависая в воздухе, но не приближалась. Пчелы никогда не пересекали невидимую границу, до которой могла падать тень от дома. Даже в солнечный день, когда солнце стояло в зените. Это раздражало, потому что нельзя было сажать ничего, что нуждается в пчелах, рядом с домом. Рут иногда ворчит по этому поводу. Вместо этого мы там складываем дрова, по обе стороны от окон.
Но корнеплоды растут в тени, и это нормально. Мухи не обращают внимания на дом. И осы тоже. По крайней мере раз в сезон Рут должна была взять длинный-длинный шест и сбить осиное гнездо. Она действительно хорошо справлялась с этим — она могла сбить гнездо двумя ударами, а затем бросить шест и убежать, не будучи ужаленной.
Мне было интересно, кто будет сбивать осиные гнезда теперь, когда Рут ушла.
В какой-то момент последнего дня мне в голову пришло, что Рут не вернется. Поэтому Сьюзен плачет. Сьюзен — храбрая, умная, свирепая. Она бы знала. Если она плачет, значит, Рут ушла навсегда.
— Куда, как ты думаешь, она ушла? — спросила я.
Это был неправильный вопрос, а может, и правильный. Сьюзен села на пятки и провела по лицу рукой, оставляя на нем зеленые полосы. Она сказала, сердито всхлипывая:
— Я не знаю, Детка. Но почему она не взяла нас с собой?!
— Как ты думаешь, она ушла ночью? — спросила я. — Я не помню, чтобы она уходила. Может, она не хотела нас будить.

Мы вернулись в дом, когда уже начало темнеть. Мать спала, поэтому мы ее не будили.
— Нам ее покормить?
— Она не звала, — только сказала Сьюзен, и все.
У нас был овощной суп с горстью проса. Просо было единственным зерном, которое мы могли выращивать, помимо кукурузы. Неподалеку от дома был болотистый участок, на котором по мнению Сьюзен, мы могли бы выращивать рис. Вот только у нас его не было.
Все, что мы знали о выращивании продуктов, мы узнали из потрепанного тома под названием «Книга ответственного фермера». Рут научила нас читать по нему. Сьюзен читала лучше меня. Я не видела в этом особой пользы — мы все и так выучили книгу наизусть, да и какой смысл изучать такие вещи, как снежный горошек, если у нас нет семян, из которых его можно вырастить? Поэтому я просто цитировала книгу, когда она указывала на строку, вместо того, чтобы пытаться разгадать каждую букву одну за другой.
Рут сказала, что в мире есть и другие книги, но это казалось необычайно сложным. Написание моего имени занимало у меня целые минуты. Написание такого слова, как «ответственный», заняло бы целую вечность. Когда автор закончил писать каждое слово в «Книге ответственного фермера», он, вероятно, умер от истощения.
(Была, конечно, семейная Библия, но люди не писали Библий. Ее написал Бог, и Бог, по-видимому, был превосходным писателем и имел в своем распоряжении целую вечность, чтобы расставить все слова в правильном порядке.)
Рут не видела никаких других книг. Лили видела и рассказала ей. Она рассказала нам все истории Лили, передавая их как Евангелие. Лили сказала, что есть дома с десятками книг в них. Лили сказала, что есть океан и города больше, чем наш город.
Но Лили ушла, возможно, вернулась в тот самый город.
Мать ходила в город, может быть, раз в год. Она не брала нас и возвращалась в отвратительном настроении, но иногда у нее были новые семена. В последний раз, когда она была там, то купила чудесные пятнистые бобы.
Даже сейчас, раскалывая стручки и видя ряды пятнистых бобов, я чувствовала себя богатой.
В этом году она не ездила в город. Возможно, именно поэтому мы так долго верили, что Рут могла уйти без нас.

§

— Рут еще не вернулась, — сказала Сьюзен на следующее утро.
— Она не вернется, — сказала Мать. Она нахмурилась, глядя на ребенка. — Теперь ты Рут.
Сьюзен уставилась на нее. Ее лицо было пустым. Она явно ничего не понимала, а когда она чего-то не понимала, она начинала злиться.
— Что?
— Иди, завари чай, Рут.
— Мама, это Сьюзен, — поспешно сказала я, пытаясь вникнуть в суть происходящего.
— Нет, ты Сьюзен, — сказала Мать. — А это Детка.
Сьюзен повернула голову туда-сюда, не совсем покачав — скорее, она пыталась найти способ посмотреть на это, чтобы все понять.
— Мама, я Детка, — сказала я.
— Теперь ты Сьюзен, — сказала она. — Это Детка. Вот как это работает. Перестань ныть и принеси мне супа.
Я взяла Сьюзен за руку — или, теперь, Рут, полагаю, — и оттащила ее, прежде чем она успела разразиться яростной руганью. Бесполезно злиться на Мать. Она будет игнорировать тебя, пока не прекратишь, а затем ударит тебя в ухо, и ничего не изменится.
Из подвала послышался скребущийся, дребезжащий звук. Мать посмотрела на нас поверх головы ребенка.
— Иди, покорми его.
Мы вместе спустились по лестнице.
— Теперь твоя очередь, — сказала я.
Сьюзен — Рут — могла бы поспорить со мной, я думаю, но она напряженно думала. Между ее бровями образовалась морщинка.
Она вышла через заднюю дверь к бочке с корнеплодами и достала охапку. Это были последние из тех, что были внизу, и они уже начинали превращаться в кашу. Скоро мы получим новые с грядок в саду.
Люк загрохотал, когда она его открыла, и она выругалась. Я подбежала и придержала его, пока она спускалась по лестнице, держа в одной руке свеклу.
Грохот усилился на мгновение, затем прекратился. Я услышала рычание, слишком низкое, чтобы разобрать, а затем слова сестры:
— Ни за что. Ты не получишь меня так легко, — и звуки хруста свеклы, когда он ел.
Она всегда была храброй.
Когда она поднялась по лестнице, то выглядела уставшей, и я почувствовала себя виноватой за то, что заставила ее кормить отца.

Мы вышли в сад. Сестра села на плетень и болтала ногами, не рассеянно, а сердито и нервно. Морщинка между ее бровями была похожа на шрам.
Я взяла палочку и написала на земле «S-U-S-A-N». На это потребовалось некоторое время. Я так и не смогла вспомнить, начиналась ли черта в середине буквы «Н» сверху или снизу, и мне пришлось несколько раз стирать ее рукой.
— Она не может просто заставить нас сменить имена! Я не Рут!!
Я уставилась на имя в грязи и подумала, немного раздраженная, что потратила кучу времени на то, чтобы научиться писать «B-A-B-Y», а теперь все это впустую. А «S-U-S-A-N» было намного сложнее. «S» скользили, как змеи, и я никогда не была уверена, в каком направлении они хотели ползти.
Я могла написать «B-A-B-Y», вот так. Мне даже не приходилось думать об этом. А теперь мое имя изменилось.
— Может быть, так оно и есть, — сказала я наконец. — Может быть, все меняют свои имена. Я имею в виду... Мать не всегда могла быть Матерью, не так ли? Она должна была быть кем-то другим, прежде чем у нее появились мы. И я больше не ребенок, так что, может быть, я не могу быть Деткой. Наверное, это нормально.
Она хмыкнула.
Птицы кричали в лесу, одна за другой.
— Как ты думаешь, как теперь будут звать Рут — я имею в виду старую Рут? — спросила я, надеясь поднять ей настроение.
Она долго молчала. Ее руки сжимали плетень из расщепленных прутьев, и я видела, как занозы впивались в мозолистые кончики ее пальцев.
— Я не думаю, что это имеет значение, — тихо сказала она. — Я не думаю, что ее вообще будут как-то называть.

§

Вот еще одна история из Евангелия от Лили. В той старой зеленой стране были камни, больше, чем жернов, торчащий во дворе.
— Выше, чем Мать! — сказала Рут.
— Выше, чем Отец? — скептически спросила Сьюзен.
Рут колебалась. Никто из нас не знал, насколько высоким будет Отец, если он когда-нибудь выйдет из подвала, но это были камни Лили, и поэтому они были исключительными.
— Выше, — наконец сказала она. — Намного выше. Выше деревьев. И никто никогда не снесет и не выкопает их, потому что в них живут маленькие люди.

Лили ушла из страны камней и переплыла море на лодке.

Море было также и в Библии, а «Книга ответственного фермера» рекомендовала морские водоросли в качестве подкормки в местах, где они были доступны, хотя их нужно было хорошо промыть, чтобы удалить соль. Таким образом, все три наших Евангелия подтверждали друг друга, и я думаю, только Сьюзен беспокоило, что никто из нас не имел ни малейшего представления о том, как выглядит море, кроме того, что оно соленое.

§

Я рассказываю о нас так, будто мы никогда не видели других людей. Это неправда. Вы не можете жить в сельской местности и никогда никого не видеть. Охотники, например, приходили в любое время года, охотясь на дичь или собирая грибы. Фермеры выпускали своих свиней в лес откармливаться желудями, а осенью гнали обратно на фермы. Еще были лудильщики, которые приходили чинить горшки, и мы платили им едой, потому что это было все, чем мы могли заплатить.
И, конечно, всегда были благотворители. Они приходили обычно на Рождество, с пальто и заштопанными одеялами и апельсином для каждой из нас, и говорили, что сегодня день рождения Иисуса. Рут лучше всех умела разговаривать с ними. Сьюзен задавала вопросы, которые заставляли благотворителей чувствовать себя неловко. Рут умела быть по-настоящему благодарной, и это им нравилось.
Еще был торговец, который приходил дважды в год. Мать всегда выходила из дома чтобы встретить его. Последний раз он был здесь уже давно. Однако с большинством людей имели дело мы сами. Мать не может выйти, говорили мы благотворителям, лудильщикам и бродягам, предлагающим помочь по хозяйству. Она такая хрупкая.

Я уже почти выросла, когда узнала, что "хрупкость" означает мягкость и слабость. Мать не была ни хрупкой, ни слабой. В то время она была, вероятно, около девяти футов ростом, хотя часть этого роста пришлась на последнее время.
— Боже мой! — сказал торговец, когда он приходил в последний раз. — Ты так выросла!
— Бывает такое, — тихо сказала она, и торговец подняв руку похлопал ее по боку, как лошадь, и рассмеялся.
— Ты не видел Рут? — спросила Сьюзен, стоя в дверях сарая.
Торговец рассеянно взглянул на нее.
— Что?
— Заткнись, Рут, — сказала Мать.
Она взяла торговца за руку и повела его в дом.

§

В Евангелии от Лили говорится, что она прибыла сюда на лодке, которая была больше дома.
— Это был Ковчег? — спросила я.
— Больше, — сказала Рут. — На Ковчеге было всего по два вида животных.
— И семь штук некоторых из них, — сказала Сьюзен.
— Ладно, и семь.
Рут закатила глаза, когда ее перебили. На лодке были сотни людей, может быть, тысячи, они шли с зеленой земли на эту. Многие из них были больны на лодке, и она попала в шторм и ходила вверх и вниз, вверх и вниз, пока Лили не перестала понимать, где верх, а где низ.
— И женщина заботилась о ней, — сказала Рут. — Старая женщина с седыми волосами. Она держала ее за руку три дня, и Лили стало лучше.
— А на третий день? — резко спросила Сьюзен.
— Они пришли и забрали женщину, — сказала Рут. — Она умерла сидя, держа Лили за руку. Они завернули ее в простыню и бросили в море.
— Она была святой? — спросила я.
— Наверное, — сказала Рут, когда я спросила ее в первый раз. — Да.

С тех пор в Евангелии от Лили старушка стала святой, которая исцелила Лили и приняла за это мученическую смерть, когда ее завернули в простыню и сбросили вниз, чтобы утолить голод моря.

§

Когда мы прокрались обратно, в доме было темно. Мать сидела на полу перед огнем. Стулья ей больше не подходили. Она выглядела уставшей, а волосы спутались от грязи. Она съела весь суп.
— Мама? — окликнула Сьюзен.
Мать взглянула на нее.
— О, — сказала она. — Сьюзен. Это ты.
Сьюзен странно замерла. Я видела, как напряглись мышцы ее спины.
— Где ребенок?
— Ребенок умер, — сказала Мать. — Иди принеси дров. Огонь почти погас.

Потребовалось много времени, чтобы собрать достаточно дров, и к тому времени было уже слишком поздно для супа. Я не была голодна. Настала моя очередь спуститься и бросить отцу корм. Я спустила две охапки корнеплодов с лестницы, затем бросила их в темноту.
Его было достаточно легко кормить. Просто не подходи слишком близко. Мать объяснила, что он плохо видит и может оторвать нам руки, не задумываясь. Я не знаю, правда это или нет.
Я слышала, как он жует своими огромными скрежещущими зубами. Я хотела сказать ему, что ребенок умер, но, может быть, Мать уже сказала ему. Может быть, это было не мое дело.

Мы с Сьюзен лежали на крыше той ночью, достаточно близко к дымоходу, чтобы согреться. Мы не разговаривали. Говорить было нечего. Я немного поплакала, но не знаю, о чем.

В предрассветные часы я проснулась.
Сьюзен зажимала мне рот рукой. Я видела ее лицо в лунном свете. Она приложила палец к губам, призывая к тишине.
Я кивнула, хотя не знаю, почему это имело значение. Темные птицы кричали так громко, что я сомневаюсь, что кто-то мог услышать если кто-то из нас заговорит, и козодои кричали вместе с ними, создавая ужасную какофонию.
Сьюзен жестом пригласила меня следовать за ней. Мы подползли к краю крыши, оставаясь в тени дымохода, и когда Сьюзен посмотрела вниз, я сделала то же самое.

Темная фигура скребла землю позади дома. Это была Мать.

Я прижала губы к уху Сьюзен.
— Что она делает?
— Копает.
Мать остановилась, оглядываясь. В ее движениях было что-то скрытное, как будто она пыталась никому не попасться на глаза. От кого она могла прятаться?
Она повернулась, и я увидела, как ее рука исчезла в земле до запястья. Она вытащила горсть земли, затем еще одну, а затем взяла что-то в другую руку и положила в ямку.
— Что это...
— Я думаю, это ребенок.
Я больше не задавала вопросов.
Мать засыпала могилу боковой частью ступни, в три длинных взмаха, а затем наступила на землю, чтобы утоптать ее. Она снова подняла глаза, осмотрев крышу, но мы со Сьюзен лежали в тени, стараясь не дышать.
— Oh-die-will! — закричали темные птицы, кружась в воздухе вокруг нее. — Oh-die-will!
Козодои отвечали им из леса.
Мать издала звук отвращения и отмахнулась от них, как от комаров. Стая, словно сгустки теней, распалась на части в лесу.
Она вернулась в дом. Я слышала, как она двигалась под крышей, стук от ее ног, поднимавшихся по лестнице, пока она не оказалась прямо под нами. На мгновение у меня возникло безумное чувство, что она протянет руки сквозь деревянные балки, схватит нас и спустит вниз, чтобы убедиться, что мы ничего не видели.

§

Последнее Евангелие от Лили было создано, когда она жила здесь. Она работала в саду, и к забору подошел мужчина, мужчина с темной кожей и испуганными глазами.
— Спрячь меня, — умолял он ее. — Они меня ищут.
— И она спрятала? — спросила я, зная ответ, но зная, что это моя работа — спрашивать.
— Спрятала, — сказала Рут. — Она спрятала его...
— В сарае! — выкрикнула Сьюзен.
— И когда мужчины, от которых он сбежал, пришли, чтобы найти его, Мать вышла и напугала их, — сказала Рут. — Они были маленькими по сравнению с ней. Она не знала, что он там прячется, и прокляла их за то, что они бродили вокруг ее владений. И они снова ушли, и Лили выпроводила его той ночью, и он скрылся на севере, среди звезд.
— Я бы на ее месте ушла с ним, — сказала Сьюзен.
— Она не могла, — сказала Рут. — Он был беглым рабом, и они убили бы его, если бы поймали. А Лили не могла убежать. Ей пришлось ждать, пока ее контракт не закончится, и тогда бац! — Она развела руки перед собой. — Она... ушла.

§

Сьюзен ждала до следующей ночи. Луна взошла и почти совсем стемнело, когда я проснулась и обнаружила, что ее нет рядом.
Я прислушалась. Мать храпела. Отец тоже. Козодои затихли, и только темные птицы пели. А внизу, со двора доносились звуки чего-то, скребущего по земле.
Я спустилась по лестнице, по одной ступеньке за раз, все еще прислушиваясь. Затем свернула за угол дома, и там...
— Что ты делаешь? — прошипела я.
— Проверяю кое-что, — прошептала Сьюзен, вонзая лопатку в землю.
— Но ведь именно там похоронен ребенок!
Она подняла на меня глаза. Ее взгляд был холодным и отчужденным, а в глазах отражался лунный свет, как у темных птиц.
— Я знаю, — сказала она и снова вонзила лопатку в землю.

Это было чудовищно.

Это была моя сестра.

— Если не хочешь помогать копать, то покарауль, — сказала она.
Я отвернулась, чтобы не смотреть, как она оскверняет могилу, и уставилась в темноту, ожидая каких-то звуков от нее, когда она докопается.
Но слышно было только звуки летней ночи. Даже дыхание Отца было ровным и размеренным под нашими ногами.
Я услышала, как изменились звуки копания, и подумала о том, куда могла ударить лопатка. Мое горло словно сжала судорога.
— О-у-у-у, — шептали темные птицы. — О-у-у-у.
Копание прекратилось.
Я не осмелилась обернуться. Это был грех в его самой темной, глубинной форме. Библия даже не помышляла о таких грехах, а если и помышляла, я не могла вспомнить, чтобы читала о них.
Все, что я могла вспомнить, это строчка «В те дни на земле были великаны». Я всегда предполагала, что они имели в виду людей, подобных Отцу, которые прятались в подвалах с корнеплодами, но что, если были другие великаны, что, если земля была полна ими?
Что, если Сьюзен полезет в могилу нашей сестры, а чья-то рука потянется из земли и заберет ее? Гигант, еще больше и голоднее, чем Отец?
Я поняла, что больше не слышу ее дыхания.
— Сьюзен? — прошептал я. — Сьюзен, ты все еще там?
— Конечно, — грубо сказала она. — Где же еще мне быть?
Она выдохнула, как будто затаила дыхание, и я снова услышал звуки копания.
— Что ты делаешь?
Она молчала несколько минут. Темные птицы все кричали и кричали на деревьях, а Отец перевернулся во сне.
— Хороню нашего брата, — наконец сказала она.
Она отшвырнула лопатку и исчезла в темноте.

§

Брат.

Для меня это имело очень мало смысла. У Матери были дочери. Она всегда говорила так. Были и другие до нас — она упоминала о них Лили, я думаю, и Рут передала это как часть Евангелия. Но это всегда были дочери.

— Ты уверена? — спросил я Сьюзен на следующий день, когда мы пошли к ручью за водой.
Мне не нужно было говорить, в чем именно. Я боялась говорить об этом дома, из страха, что Мать проснется и услышит. Это был грех Сьюзен, выкапывать мертвецов, но я не остановила ее, и это сделало все и моим грехом тоже.
— Конечно, я уверена, — сердито сказала она. — Я достаточно хорошо знаю, что у меня между ног. Он был как Отец, а не как мы.
Я прислонилась к дереву. Черви проложили по нему осторожные тропы сквозь кору, которые закручивались вокруг, как слова, которые я не могла прочесть.
— Тогда почему она сказала, что он дочь? — спросила я.
Сьюзен дернула себя за волосы.
— Не знаю, — сердито сказала она. — Если только она не хотела, чтобы кто-то узнал.
— Я бы не возражала против брата, — тихо сказала я. Я понятия не имела, чем это будет отличаться от сестры.
Наклонилась и провела ведром по воде. Зеленые нити водорослей плавали в ней, как волосы.
Через минуту я сказала:
— Ну, значит будет еще одна, да?
Мать никогда не скрывала, что до нас были другие девочки, и что они ушли в мир. Как Рут, наверное. Мне было интересно, встречались ли они вместе и говорили о старых деньках, теплых местах на крыше и о том, как птицы кричали по ночам.
Сьюзен уставилась на меня.
— Ты не понимаешь, — сказала она. Ее голос был странным и медленным, как будто она сама только сейчас поняла это. — Не нужно заботиться о ребенке. Мы можем уйти.
— Уйти! — повторила я. — Куда уйти?
— Куда угодно. В город. В зеленую землю. На север. Туда, где ее нет.

Сначала я буквально не могла понять, что она говорит. Потом идея начала укореняться во мне, медленно, как семя, разворачивающееся и запускающее корни в землю.

Уйти. Уйти. Пройти дальше между деревьев и продолжать идти, не оборачиваясь.

Это возможно?

— Почему мы никогда не уходили раньше? — яростно спросила Сьюзен. — Почему мы не уходили? Я не знаю! Может это заклинание, как ты думаешь?
— Но… но мы же умрем с голоду, да? Если у нас не будет сада? Мы заблудимся… и Мать…
— Проклятая Мать! — прошипела Сьюзен.
Ее богохульство было слишком ошеломляющим. Я уставилась на нее, как рыба, вытащенная из ручья. Крик темных птиц то усиливался, то ослабевал, словно дыхание.
— Сьюзен! Ты не можешь!
— Я могу, — сказала она. — И ты пойдешь со мной.

§

Если бы мы ушли тогда, эта история была бы другой.

Если бы мы ушли тогда, возможно, Сьюзен рассказала бы ее вместо меня.

Но мы вернулись в дом, потому что Сьюзен подумала, что нам понадобятся припасы, а Мать ждала в тени дровяного сарая.
Ее руки были огромными, такими же большими, как голова Сьюзен. Она схватила ее за голову, как женщина, выдергивающая сорняки из земли.
— Что ты задумала, девочка? — прорычала она, пока Сьюзен отплевывалась и сопротивлялась. — Ты рыскала вчера ночью и совала свой нос в то, во что не следовало бы.
— Мама! — закричал я. — Мама, опусти ее!
Я без всякого толку хватала ее за руки.
— Ты думаешь, я дура? — прошипела Мать. — Ты думаешь, я не вижу, как ты крадешься здесь? Думаешь, ты такая умная?
Она трясла ее на каждом слове, и я слышала, как щелкают зубы Сьюзен, когда ее голова мотается вперед и назад.
Возможно, если бы Сьюзен все отрицала, мы бы справились. Но Сьюзен никогда не была миротворцем, никогда не была той, кто сглаживает углы, и когда Мать перестала ее трясти, она подняла голову и выкрикнула:
— Почему ты не сказала нам, что это мальчик?!
После этих слов наступила глубокая тишина. Никто не дышал.
А затем из-под земли Отец сказал:
— Ааааааууууххх…?
— Oh-die-will! — хором закричали темные птицы.
Мать перехватила Сьюзен за шею и отшвырнула меня в сторону свободной рукой.
Она шагнула в дом, волоча за собой мою старшую сестру к люку в подвале. Я побежала рядом с ней, хватаясь за нее, пытаясь замедлить, хотя моя голова все еще звенела от пощечины.
— Мать-мать-остановись, остановись!
Она распахнула дверь и спустилась по лестнице. Я стояла наверху, открыв рот, и слышала, как Отец смеется в темноте.
— Что, время пришло? — прохрипел он. — Ааааааааа…
— Нет! — прорычала Мать. — Не пришло! Теперь ешь и заткнись!

Я услышала крик Сьюзен, а затем я услышала звук, похожий на тот, когда Отец ел свеклу, но хуже.
Крики прекратились.

Голова Матери появилась в проеме люка. Я схватила за створку и со всей силы хлопнула ею.
Я просто пыталась остановить ее. Я не ожидала, что ударю ее. Деревянный люк отскочил от ее черепа, и она издала рев, как Отец, когда он был голоден, подняла руку и сорвала люк с петель.

Я побежала.

Я выскочил за дверь и за угол, ничего не думая, только пытаясь уйти. Я была на полпути к лестнице на крышу, когда подумала: «Это же глупо, куда ты идешь, другого пути вниз нет», — но было слишком поздно.
Лестница была достаточно маленькой, и ей пришлось быть осторожной, поднимаясь по ней. Верхняя перекладина ритмично стучала о край крыши.
Я отползла назад. Если бы пришлось, я бы прыгнула вниз. Больше я ничего не могла сделать.
Ее лицо появилось из-за края.
Темные птицы набросились на нее волной тел, как вороны, нападающие на ястреба. Она ударила себя по лицу, и я услышала, как хрустнули их крылья, но их становилось все больше и больше, они целились ей в глаза, и громко кричали высокими голосами, и она все шире раскачивалась на слишком маленькой лестнице, а ее руки разжались, когда она дернулась назад.

И она исчезла.

— Oh-die-will! — кричали темные птицы. — Умри-умри-умри!

Я подкралась к краю крыши.

Мать лежала, растянувшись в саду, окруженная темными птицами, живыми и мертвыми. Она ударилась головой о жернов. Ее кровь смешалась с кровью темных птиц, и земля под ними медленно почернела.

§

Мне пришлось спрыгнуть с крыши на бочку с водой, и я поцарапала руки и голени. Мне следовало бы пойти в сад, но я подумала о Сьюзен в подвале и что, возможно, отец знал ее слишком хорошо, чтобы есть ее, и, возможно, он понял, кто она такая. Может быть, она сейчас лежит раненая в темноте.
Мне нужно было проверить.
Я спустилась на три ступеньки лестницы в подвал и прошептала:
— Сьюзен?
— Все закончилось, — сказал отец. Его голос был хриплым и булькающим от редкого использования. — Все закончилось. Тебе ничего не осталось.

Я чувствовала себя так, будто висела в воздухе, и если бы я поднялась или спустилась по лестнице хотя бы на одну ступеньку, слова ударили бы в меня, и я бы их поняла. Если бы я их поняла, мне пришлось бы их почувствовать. Если бы я что-то почувствовала… хоть что-то… я бы умерла, потеряла сознание или упала с лестницы и была бы съедена.
— Мать умерла, — резко сказала я.
— Она умерла? Аааа…
Я слышала, как он шевелится, шорох плоти, звон цепи.
— Да. Как и должно быть. Когда они начинают… извергать мальчиков… время настало.
— Время? — тупо сказала я.
— Для новой Матери, — сказал он.
Я молчала. Было слышно только его дыхание и снаружи крики темных птиц.
— Обычно… это Рут… — сказал он и рассмеялся. — Ты всего лишь вторая… Детка… которая займет ее место…

Я говорила тебе в начале, что не все Рут были полными дурами. Мне тогда не приходило в голову, что некоторые из них могут быть монстрами.

— Тащи… старую… сюда, — предложил он. — Я съем ее… когда проголодаюсь…
— Ты хочешь, чтобы я стала новой Матерью?
Он снова рассмеялся. Я слышала, как его зубы царапают фундамент.
— А для чего еще… ты думала… ты была?

Я поднялась по лестнице.
Мать лежала в саду. Я посмотрела на нее и подумала, была ли она Рут или Сьюзен, и имело ли это какое-то значение.
На вершине жернова сидела темная птица. Она смотрела на меня глазами цвета лунного света, и было что-то в том, как она наклонила голову, как будто она ждала от меня…
— Сьюзен? — прошептала я.

Стая спустилась. Они сидели у меня на плечах, на голове, вдоль моих рук. Их твердые черные лапы кололи как швейные иглы. Мои сестры. Сотня Рут, Сьюзен и Деток.
Была ли одна из них Лили? Или только дочери людоеда, будучи пожранными, становились темными птицами?
И сколько из них были Матерями?
Я судорожно вздохнула, но у меня не было времени плакать. Я не могла рисковать, чтобы Отец узнал о моих планах.
Я подошла к поленнице и начала вытаскивать из нее дрова, полено за поленом, складывая их вокруг дома.
Я не знала, что произойдет после того, как я зажгу огонь. Возможно, дым задушит его. Возможно, огонь медленно его поджарит. Возможно, пол сгорит, а цепи, удерживающие его, расплавятся, и он сбежит в мир.
Я не хотела быть там, чтобы узнать это.
Птица Сьюзен окрикнула меня властным тоном.
— Да, — ответила я.
Опустилась на колени и дула на искры, пока они не разгорелись, затем встала и стряхнула щепки с рук.
— Да, я знаю. Я иду.

(с) Ursula Vernon «The Dark Birds», перевод Lasse Maja

#цитата #переводческое #хоррор #horror #семейные_ценности #UrsulaVernon

У моей матери рождались дочери год за годом, и отец пожирал нас одну за другой.
В семье разрешалось иметь только три имени и только трех детей. Старшую, которую всегда звали Рут, и среднюю, которую всегда звали Сьюзен. Младшая была «младшей» или просто Деткой.
Когда рождалась новая дочь, она становилась Деткой. Бывшая Детка становилась Сьюзен, а Сьюзен становилась Рут, а Рут исчезала.
Когда я рассказываю эту историю сейчас, может создаться впечатление, что мы знали, что происходит. Но мы не знали. Я рассказываю вам это сейчас, чтобы это не стало для вас шоком, каким это было для меня.
Рут, я полагаю, в основном понимали, что происходит что-то странное. Доверчивые верили рассказу Матери о том, что прежняя Рут сбежала с проезжим торговцем. Подозрительные смотрели, прикрыв глаза, и думали, что в последнее время они не видели никаких торговцев... но с другой стороны, кто знает, на что была готова предыдущая Рут, чтобы сбежать из этого дома?
И к тому же всегда был новый ребенок, который быстро забирал все мысли и энергию, которые оставались у прежней Рут. К тому же, в зависимости от ее возраста, Сьюзен могла вообще не оказывать существенной помощи. Даже самые подозрительные могли полностью потерять ориентиры, постоянно просыпаясь ночью, чтобы перепеленать рыдающую сестру.
Тем не менее, я не могу сказать, что каждую Рут съел наш отец. Из стольких дочерей людоеда, конечно, не каждая была полной дурой.

Я совершенно уверена, что Рут непосредственно передо мной не была дурой. Она выбрала момент, сбежала и забрала свою Сьюзен с собой. Остался только новый ребенок, который был совсем маленьким. Мать родила ее и рухнула без сил, а проснулась при остывшем сером очаге и пустом доме, и голодный Отец ревел из подвала.

То есть, я думаю, что так все и было. Мать никогда бы не рассказала нам так много. Тем не менее, я могу представить это более четко, чем мне хотелось бы.

Так вот, между дочерьми часто были промежутки. Мы появлялись с разницей в четыре или пять лет. Иногда Мать теряла детей. Так что временные промежутки были обычным явлением. Но такой разрыв, когда старший ребенок внезапно оказался Рут, а никакой Сьюзен вообще не было, — это ввергло семью в смятение.
Мать стала худой и осунувшейся, с впалыми щеками, с костяшками пальцев, как красные грецкие орехи. Отец рычал и скрежетал зубами о фундамент дома.
Новая Рут едва могла ходить и, конечно, не могла одновременно ухаживать за садом и заботиться о ребенке.
Наша мать ходила взад и вперед с младенцем на груди, ее седые волосы растрепались по плечам, и наконец она сказала:
— Мы должны нанять девушку. У нас нет выбора.
Наш отец ответил из подвала голосом, похожим на голос земли и камней:
— Сделай это. Самую толстую!
— Нет, — сказала Мать, притопнув ногой, чтобы перекрыть его голос. — Не толстую! Это не для тебя. Это было так давно, они, должно быть, забыли, но они быстро вспомнят, если ты съешь ее!
— Орраааахаахаа… — сказал Отец, смеясь, и тряс дом, пока пыль не посыпалась с потолка.

(Я слишком ясно вижу это во сне. Птицы, должно быть, рассказали мне, я полагаю.)

И вот Мать оделась, пошла в город и наняла девушку, чтобы она помогала по дому.

§

Эту часть на самом деле я не могу себе представить. Она, должно быть, купила контракт бедной девушки, потому что любой, кто мог бы уйти, сделал бы это. Но она пришла, худенькая девочка с волосами, похожими на тряпки, и сломанными ногтями после плавания на корабле. Одна из ее ног была больна, и она не могла бегать, поэтому, вероятно, мать вообще могла позволить себе выкупить ее документы.
Она жила в сарае, рядом с поленницей. Она могла бы спорить, но я думаю, что ей достаточно было услышать звуки из подвала, чтобы благодарить судьбу, что она живет не в самом доме.
Иногда я думаю, как моя мать объясняла эти звуки?
Моя Рут росла, разговаривая с девушкой-контрактницой, которую звали Лили. Именно от Рут я слышала все истории, передаваемые как притчи. Евангелие от Лили, более драгоценное, чем все, что было написано в семейной Библии.
Она исчезла однажды ночью, вскоре после рождения новой дочери. Мать сказала, что ее контракт закончился, вы не можете держать служанку вечно, и это было вот так просто.
Новая девочка стала Сьюзен в том же году. А ребенок, который родился после...
Ну. Это был я.

§

Мать рожала сама, по собственному распорядку.
— Я уже это делала, — рычала она. — Оставьте меня в покое.
Моя сестра Сьюзен посмотрела на меня, а я на нее, и мы вышли из дома и сели в саду. Был ранний вечер, и Рут полола огород.
Она подняла глаза, когда мы вышли.
— Она уже все?
Я покачала головой.
— Ну, тогда иди помоги мне полоть.

Я помогала ей, пока не стало слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Ягнятник, мокрец и дикая горчица были в одной куче, трава и подмаренник в другой. Одни травы мы съедали, а другие выбрасывали через забор.
Я едва могла вспомнить время, когда у нас были куры и как я кормила их сорняками, но это было слишком давно. Теперь кур не было, и мать пришла в ярость, когда мы предложили завести еще.
— Куры не растут на деревьях! — прорычала она. — Мне придется продать тебя, чтобы получить цыплят. Может, стоит так и сделать, и как тебе это понравится?

Честно говоря, я не знала, каково это — быть проданной. Быть наемным слугой звучало плохо — Рут объяснила, что это такое, что иногда ты попадаешь в ужасные места и не можешь уйти. Сьюзен сказала, что так она, по крайней мере, увидит другие места, но я слишком боялась думать об этом долго.

Наконец Рут села на пятки, а я села опершись спиной на жернов. Это была большая тяжелая круглая штука, наполовину зарытая в землю. Мать как-то сказала, что жернов был там, когда отец построил дом. Он был слишком тяжел, чтобы утруждать себя его перемещением. Он был прохладный даже в жару, и на него можно было опереться спиной, как на стул.
Я понюхала пальцы. Они пахли зеленью, как солнце и трава, и немного как земля.
— Скоро нас будет четверо, — сказала я. — С новым ребенком.
Рут повернула ко мне голову. Я не могла разобрать выражение ее лица.
— Будет ли? — сказала она. — Интересно.

А потом мама крикнула, попросив чаю, и я встала, чтобы идти в дом, а это значит, что последние слова, которые я в этой жизни сказала своей старшей сестре, были глупостью, а последние, которые она мне задала, были вопросом, на который она уже знала ответ.

§

Роды у мамы, как она сказала, были легкими, но она же любила говорить, что даже легкие роды достаточно тяжелы. Я приносила ей чай три раза. Она спала и просыпалась, иногда кричала, а мы сидели у камина и ждали.
Это заняло много времени, так что мы заснули у камина, чего обычно не делали. Отец становился беспокойным, когда кричала мама, и однажды он ревел, сотрясая фундамент. Жестяная крыша дребезжала и звенела от шума.
Наступила и прошла полночь.
— Принесите воды, — сказала мама. — Детка, Сьюзен… идите к ручью.
Это был долгий путь в темноте. Кричали ночные птицы. У некоторых из них были низкие, пульсирующие голоса, как у горлиц, а другие были высокими и пронзительными, как у ястреба. Большинство из них, однако, издавали повторяющийся трехнотный крик, как у козодоев — Oh-die-will! Oh-die-will! Ночью они все вместе начинали кричать, козодои, цапли и темные птицы вокруг дома, создавая такой громкий шум, что вы едва могли услышать собственные мысли.
Они беспокоили Отца, когда кричали. Лето нравилось мне за обильную еду и светлячков, летающих над опушкой, но не за птиц.
В такие ночи мы с Сьюзен спали на крыше. Рут спала в сарае у поленницы. Думаю, она могла бы позволить нам присоединиться к ней, но там едва ли было достаточно места для одного человека, не говоря уже о троих. Она была той, кто знал Лили, поэтому она была той, кто хранил ее святилище.

Мы с Сьюзен сняли ведра с гвоздя на стене дома. Луна ярко светила над головой. Козодои обычно затихали в самую глубокую часть ночи, но сегодня темные птицы продолжали: Oh-die-will! Oh-die-will! Время от времени к ним присоединялись другие птицы, но вы едва могли услышать их, если не стояли рядом, так что это было просто хором громких пожеланий умереть.
Темные птицы были похожи на грачей, с глазами цвета лунного света вместо золотых. Иногда они сидели вдоль садовой ограды, но не приближались к дому.

Мы добрались до ручья при лунном свете, спотыкаясь о корни деревьев всего один или два раза. В это время года ручей был мелким, и вода, которую мы зачерпнули, казалась черной в лунном свете.
— Как думаешь, он высохнет в этом году? — спросила я. Это уже случалось однажды, и каждый день приходилось долго и изнурительно идти за водой.
— Не знаю, — сказала Сьюзен.
Я повернулась к дому и увидела на тропинке темную птицу. Она странно двигалась для птицы — порхала вверх и вниз, словно была ранена. Она была похожа на черную тряпку, зацепившуюся за веревку. Я отступила на шаг.
— Что это? — спросила Сьюзен, едва не врезавшись в меня.
— Птица. Она на земле.
— Лови ее, — сказала Сьюзен. — У нас давно не было мяса. — Она поставила ведро и начала крадучись идти к ней, протянув руки. — Иди с другой стороны.
— Oh-die-will! — пели темные птицы на деревьях. Птица на земле хлопала крыльями.

§

— Oh-die-will! — пели темные птицы на деревьях.
Птица на земле отчаянно хлопала крыльями. Я попыталась подкрасться к птице сзади. Под ногами хрустнули прошлогодние листья. Птица крикнула — не трехнотную песню, а высокий крик тревоги.
Сьюзен бросилась вперед. Птица выскочила из ее рук и взмыла в воздух. Она покинула луч лунного света, и я на мгновение потеряла ее из виду, затем она ударила меня в грудь, отскочила и влетела в нижние ветви дерева позади меня.
— Дура! — прошипела Сьюзен. — Она полетела прямо на тебя!
— Я не... я не ожидала, что она...
Сьюзен застонала.
— Ох, Детка...
— Мне жаль!
— Неважно. — Она подняла свое ведро. — Давай просто вернемся.

Вот история из Евангелия от Лили — она пришла из прохладной и зеленой земли, где поля были открыты и не превращались в леса, как только вы поворачивались к ним спиной. Ей не нравилось это место, от края до края заросшее шиповником, плющом и диким виноградом. Оно было недостаточно зеленым.
— Но здесь зелено, — сказала Сьюзен, когда Рут рассказала эту историю. — Все зеленое. Зеленый — единственный цвет здесь.
— Она сказала, что это не тот зеленый цвет, — сказала Рут.

Я росла, мечтая о той другой зелени, не в силах ее себе представить, гадая, похоже ли это на яркое солнце сквозь тополя или на глубокую зелень листьев каштана в тени, или же на плоские первые подушечки на прорастающем семени.

Рут на самом деле не знала. Иногда она придумывала что-то, чтобы сделать историю лучше, но она не могла вызвать в памяти цвет, которого никто из нас не видел...

To be continued...

(с) Ursula Vernon «The Dark Birds», перевод Lasse Maja

#цитата #переводческое #хоррор #horror #семейные_ценности #UrsulaVernon

Variety опубликовал топ 100 лучших фильмов ужасов всех времён. https://variety.com/lists/best-horror-movies-of-all-time Штош. История кино, ящитаю, достойная тема. К тому же, некоторые вещи остаются восхитительной немеркнущей классикой, вроде "Дракулы" в исполнении Белы Лугоши, "Психо", "Чужого" или "Нечто" Карпентера ::) Но даже учитывая это, половину списка можно смело сдавать в архив как узелковую письменность. Да, когда-то это имело большой смысл, но уже не сегодня. И как можно было пропустить "Монстро"?!
Также в списке не хватает:
Дракула 1992 г.
Мгла
Перевал Дятлова 2013 г.
Побудь в моей шкуре

Пересмотрела под настроение "Тайну перевала Дятлова" 2013 г. Ренни Харлина. Изумительный фильм! Очень атмосферный: зимние горы сняты в зимних горах - красотища! *_* Ёлки, северное сияние, палатки в снегу ::) Кампус снят на кампусе, поезд в поезде и т.п. Есть прям этнографические кадры северных гребеней с их обитателями) В роли рашн спикеров - рашн спикеры! Работа с историческим сеттингом тоже на отлично.

"Очень странные дела / Stranger Things" 1 сезон - 2016 г., реж. - Мэтт и Росс Даффер, в ролях - Вайнона Райдер, Дэвид Харбор, Финн Вулфхард, Гейтен Матараццо, Калеб Маклафлин, Наталия Дайер, Милли Бобби Браун
Атмосферный триллер-хоррор в стиле ретро, любо-дорого посмотреть ::) Конечно, время от времени возникает ощущение, что создатели сериала просто собрали все самое клевое и цепляющее из творчества Стивена Кинга, Рэя Бредбери и Дина Кунца, добавили ностальгии, вдохновились "Секретными материлами" и сделали из этого всего чудесную историю.

"Сваха / Sabaha" - 2019 г. реж. Чан Джэ-хён, в ролях: Ли Джон-джэ, Пак Чон-мин, Ли Джэ-ин
Последние пару лет редко смотрю хорроры, но еще помню чо как, и этот вот прям хорош ::) Довольно интересное гармоничное сочетание мистического детектива, вполне себе уголовного детектива, хоррора и остросоциальной драмы. Немного, кстати, напоминает шыдевры якутского кинематографа: сюжет завязывается на стыке мистической крипоты и совершенно кошмарной с моей т.з. остросоциальной проблемы. Далее история развивается в хорошем темпе и лучших традициях секретных материалов, показывая современное корейское общество с новой для меня стороны, без уличной еды и шоубизнеса, зато с закрытыми религиозными общинами, глухими деревнями и колониями для несовершеннолетних, но при этом без смакования чернухи, с хорошим корейским юмором.
Актеры все более-менее одного уровня, все работают на совесть. Матчасть и картинка в кадре тоже на уровне. Музыка местами почти европейского звучания, мелодичная и не режет слух.
В общем, на мой взгляд интересно ::) Рекомендую, с подобающими возрастными и психологическими ограничениями. Всетки хоррор есть хоррор. #кино #картинки #корейщина #horror

"Мы / Us" 2019 г. - еще один прикольный фильм ужасов c Лупитой Нионго по рекомендации SweetGwendoline %) Режиссер Джордан Пил, композитор Майкл Эбелс. То что завязывается как простенький слегка старомодный ужастик, оборачивается интересным триллером без особой - спойлер! - потусторонней мути, зато с элементами детектива, комедии и прекрасным вотэтаповоротом %)

"Аллея кошмаров / Nightmare Alley" - 2021 г. реж. Гильермо дель Торо, в ролях: Брэдли Купер, Кейт Бланшетт, Тони Коллетт, Уиллем Дефо, Руни Мара, Рон Перлман, Дэвид Стрэтэйрн, Мэри Стинберген

История о том как даже очень хорошее кино может испортить всего одна очень дилетантская ошибка.


Это, в общем, широко распространенная проблема непрофессиональных рассказчиков, которые тянут предысторию дольше всяких разумных рамок, никак не переходя к сути дела; в определенных ситуациях, вроде длинных совместных посиделок или беседы в дороге, это даже плюс. Для фильма с жестко ограниченным таймингом - недопустимый косяк. И в результате тут получается то, что получается: без малого три часа уныния.

"Прошлой ночью в Сохо / Last Night in Soho" - 2021 г., реж. - Эдгар Райт, в ролях - Томасин МакКензи, Аня Тейлор-Джой, Мэтт Смит, Теренс Стэмп, Дайана Ригг, Майк Аджао


Совершенно роскошный хоррор! Каждый раз бы так)) Тут прекрасно просто все: сюжет, актерская игра и кастинг, отличная музыка из старых добрых шестидесятых, кропотливо собранная из деталей опасная и карнавально-безбашенная атмосфера Сохо, очень красивая, осмысленная реализация "дайверсити" и прочей "повесточки", не ломающая нафиг сюжет. А выбор расчеловечивающего фактора - вообще восхитителен! *_* Смотреть и пересматривать!

Я как-то не следила за процессом, ан оказывается по ходу распиливания идеи Скотт Дерриксон, создатель первого "Доктора Стренджа" и самого страшного кинохоррора за все время, соскочил с этого поезда из-за творческих нестыковок, и был заменен на Сэма Райми, создателя самых отстойных кинохорроров. С одной стороны, конечно, у Сэма Райми есть опыт в этих марвеловских кинокомиксах, и не самый плохой. А с другой стороны, если выбирать из страходелов, почему, например, не Ари Астер - это ж могло бы быть шедевральное сочетание! *_* Блин как досадно)))
В общем, выход в прокат ориентировочно через год, но предчувствие уже сейчас подсказывает, что с большой вероятностью ничего характерного для сюжетов комиксов о "мистере Докторе" в кадр не войдет: ни безбашенного веселья, ни упоротой блаватской философии, ни по-настоящему странных терок с персами вроде Энитармона Ткача... Но посмотрим))

Как вы думаете, что в основном будет в следующем "Стрендже"? #марвел #Strange #кино #картинки #опрос #horror

Госдума РФ приняла поправки к ФЗ «Об образовании в Российской Федерации», запрещающие использовать Там еще много забавных поворотов мысли на самом деле, я пока просто пытаюсь осознать размах законотворческого воображения #педобудни #лытдыбр #правоведение #horror

Помнится, я тут как-то писала о том, что у хорошего писателя в каждом хорошем романе каким-то неизбежным образом рано или поздно начинает сквозить что-то от хоррора /триллера. Так вот это, разумеется, справедливо не только для Стивена Кинга и большой компании современных классиков британской литературы, но и для многих других, очевидно:) Как и для Роберта Чарльза Уилсона. Спасибо Чиорт за наводку на "Слепое озеро" (2003 г.) Давно не доводилось читать настолько добротно написанную фантастику ::) Наверное аж со знакомства с творчеством Рэя Брэдбери и Урсулы Ле Гуин *_* Если говорить о западной фантастике, разумеется. У нас в этом смысле, кажется, лучше (но не намного).
Уилсон, четко придерживаясь рамок аучно-фантастического жанра, демонстрирует прекрасные качества мастера ужасов:

- глубокое понимание половозрастных и прочих различий, позволяющее достоверно изображать самих по себе ппц странных детей, женщин, мужчин, стареющих собачников, наркоманов, шизофреников, мелких дельцов, собак и психопатов;

- умение выстраивать и со стальным упорством удерживать ровный, гармонично ускоряющийся к кульминации ритм;

- чисто техническое умение создавать плотный,насыщенный текст минимальными средствами. В одном абзаце - впечатление целого города, времени года и социально-экономических характеристик;

- непринужденное манипулирование сразу несколькими инструментами нагнетания напряжения и удержания внимания читателя;

- отличное чувство вкуса, позволяющее выдерживать хороший балланс обыденного, интеллектуального и физиологичного в тексте;

Как результат - несмотря на то, что роман реально фантастический, про инопланетян, и даже с романтическим хэппи-эндом, читается все равно как хоррор %) Примерно в том смысле, как "Неделя в декабре" Себастьяна Фолкса - вроде бы самая что ни на есть повседневность, и с романтическим хэппи-эндом, но все равно тот еще ужос, во-первых потому что про депрессию, смерть, безумие, деградацию и экономический кризис, а во-вторых потому что так оно все и есть. То же самое 100% справедливо и для "Слепого озера"))
Хотя начинается все курьезно: с пролога убийственно похоже копирующего фирменный стиль незабвенного Рэймонда Чандлера, царствие ему небесное. Те же яркие, точные детали, алко-наркопохмелье, незнакомое тело в постели, тревога, фрустрация... то ли "Глубокий сон", то ли "Долгое прощание" в общем. А потом начинается крипота с девочками, нормальные, не чандлеровские отношения, и я вспомнила что на самом деле читала Уилсона - знаменитый "Спин", который из-за этой вот литературной психологичности меня слегка "выморозил", потому что я ужасно не люблю эти закосы под Диккенса, типа она его с детства любила, но он был слишком нищеброд чтоб с ним т*ахаться, поэтому она просто имела его в мозг всю жизнь и прочая хня. Теперь думаю, может, стоило дочитать, может дальше там про кого-нибудь более вменяемого)) А в "Слепом озере" этого нет, так что рекомендую:) #книги #читательское #horror

Кто-то боится привидений, кто-то ГМО, имеют право, у нас свободная страна, по крайней мере в части, чего предпочесть бояться.

#цитаты АЛЕКСЕЙ ПАРАМОНОВ, врач-гастроэнтеролог, терапевт, организатор здравоохранения, к.м.н., Клиника Рассвет #horror #едаблоги

Группа депутатов ГД РФ во главе с вице-спикером Госдумы от "Единой России" Петром Толстым подготовили законопроект о запрете услуг суррогатного материнства для иностранцев и одиноких граждан РФ. В случае, если законопроект будет принят, услугами суррогатного материнства смогут воспользоваться только граждане РФ по рекомендации врача, не старше 55 и не моложе 25 лет, состоящие в законном браке не менее года, и только при доказанном бесплодии женщины. А все потому, что: Первые слушания по законопроекту в Госдуме прошли вчера, 20.01.2021 #ужосы_нашего_городка #horror #правоведение #семейные_ценности

"Грань времени / Synhronyc" - 2019 г., реж. - Джастин Бенсон, Аарон Мурхед, в гл. ролях: Энтони Маки, Джейми Дорнан

Надмозг сделал свое дело: по названию "Синхроник" я бы, скорее всего, не смогла сообразить о чем речь. Собственно, по этому переводу тоже ничего не понятно)) Но намек есть.

Всякая хорошая, добротная английская литература всегда, во всяком случае через пару-тройку десятков страниц точно, вызывает у меня стойкое впечатление, что выпади автору нужда зарабатывать на хлеб насущный броским хоррором - у любого бы из них получилось бы куда кошмарнее, кровавее и больнее, чем у среднестатистического или вообще любого хоррор-мейкера, может быть за вычетом С. Кинга и Д. Кунца, но и то лишь в их зрелые годы х_х)) #читательское #horror

Почти со всем творчеством Стивена Кинга (за исключением книг вроде "Мизери", "Долорес Клейборн", "Рита Хейворт и спасение из Шоушенка" и им подобным) можно играть в одну очень страшную игру. Все знают его классические истории про некое неведомое ЗЛО, которое пробуждается раз в 27 лет, похищает и жестоко убивает детей, про маленьких серых человечков, заставляющих людей сходить с ума и творить безумные вещи, про дух кукурузы, зеленую траву и т.п. Это пугающие, но невероятно сказочные ужоснахи, созданные волей автора как нечто архетипичное и в меру невнятное (для придания пущей страховидности и уязвимости).
Возьмите любую из этих историй и, не меняя ни одной детали сюжета, это важно, поменяйте мысленно архетипичный ужоснах на что-то житейское, например на серийного убийцу, садиста и педофила (которые по статистике появляются гораздо чаще, чем раз в 27 лет), на параноидальную шизофрению, религиозный фанатизм, садизм, ксенофобию, алкогольный делирий, массовую истерию и массовую же глупость - и все вдруг совершенно идеально сходится, даже лучше, чем с волшебным ужоснахом! *_*
Проблема в том, что при этом увлекательный хоррор превращается в самый что ни на есть чудовищный повседневный реализм, от которого, в отличие от хоррора, никакого спасения нет и не может быть. С ним можно только смириться или попытаться спрятаться в иллюзиях благополучия, веры, собственной афигенности, или любой другой формы самообмана. Ну или, если с самообманом не выгорело, примкнуть к безобразию, закупившись для начала ящиком-другим интересных напитков)) #читательское #реал #литература #алкоблоги #пятница #horror

J.H. - You are a monster!
C.D. - You are a lawyer, so what? *


Прикольный сериал)) Не знаю, чего я ожидала, в общем-то ничего, просто полюбопытствовать. Что было: действительно небанальный сюжет с не самыми очевидными поворотами (хотя начинается все с классического варианта Брэма Стокера), черный юмор в количестве, крэк, деликатные намеки на разнообразную сексуальную жизнь, готишный сеттинг, довольно уместный хоррор с хорошим темпом - чем дальше, тем страшнее. Довольно любопытная личность протагониста. Т.е. понятно откуда уши растут, но реализовано так, что на горькую зависть многим и многим.
Что заманало: периодические обрывы трансляции в самый интересный момент. Только что на монастырь напали вампиры, вой, колья, визг, летучие мыши, хренак все подвисло, оппа, тот же двор, факелы, та же монахиня ведет светскую беседу с голым мужиком на теологические темы. Бррр... аццкий сюр какой-то. Да, крайне вдумчивых бесед в первой серии было реально немало. Дальше, насколько понимаю, будет больше экшна... вероятно. Посмотрим ::) #Dracula #сериал #horror

*На самом деле было как-то даже смешнее, но мне плохо запомнилось

Чувство страха – штука далеко не бесполезная. Когда человек испытывает страх, это зачастую говорит о том, что он делает что-то стоящее.

#цитата Брайан Крэнстон #хоррор #психология #horror

Знаете, никому не хотелось бы испугаться по-настоящему, никто не хочет быть в опасности или чтоб его сильно разозлили. Почему же нам нравится смотреть как кто-то визжит от ужаса? Потому что это происходит не с нами. Мы нуждаемся в чувстве страха, и благодаря искусству можем его испытать.

#цитата Мартин Фримен #хоррор #психология #horror